«Если сравнивать с работой на заводе и в „Макдоналдсе“, то я очень рада вебкаму». Можно ли выйти из бедности, став веб-моделью

Зоя, вебкам-модель, 22 года, Астрахань

Сейчас мне 22. С 7-го класса я наблюдала во «ВКонтакте» и инстаграме за одной девочкой. Она интересовала меня как человек. А через несколько лет выяснилось, что она работает веб-моделью. Я начала интересоваться этой профессией, изучать, что именно там делают. Вначале я не поняла девушку, но потом решила, что ее профессия ничего не меняет, и так же продолжила следить за ней в соцсетях. Так я узнала о работе веб-модели.

Я закончила 10 классов, переехала в Астрахань и поступила на бюджет в техникум. Мне было 17 лет, и я начала жить с парнем. Чтобы хоть как-то вместе снимать квартиру, мы оба нашли работу. Мне пришлось какое-то время работать в «Макдоналдсе», а он пошел водителем в транспортную компанию. Потом он стал таксистом и зарабатывал около 60 тысяч — этого хватало, чтобы жить нам обоим. Но он попал в аварию, лишился машины и заработка. Стало ясно, что мы не можем оплачивать квартиру, и пришлось выбирать: жить в общаге или всё бросать и вместе уезжать в родной город. Я выбрала второе. Если бы я осталась учиться и жить в общаге, мы бы расстались.

Вдвоем мы переехали к моим родителям в маленький город, и появился вопрос: что делать дальше? Мы устроились на завод на мебельную фабрику: я на сборку дверей шкафов-купе, а парень на упаковку. Мы проработали полгода, а к зиме зарплаты резко начали падать. И если вначале у нас на двоих выходило 45–55 тысяч, то стало около 35. Так нигде не проживешь. Мы же хотели переехать обратно в Астрахань. Подумали, что что-то надо менять, и вебкам стал нашим запасным вариантом.

Еще до этого я показывала парню ту девочку из интернета. Рассказала, что восхищалась ее красотой, и объяснила, чем она занимается. Он не отнесся негативно, не назвал ее шлюхой, но вначале задал вопрос, как же ее парень относится к тому, что его девушка веб-модель. Оказалось, что они работают вместе. И в ноябре 2017 года, когда начался застой у нас на заводе, мы решили — почему бы и нам это не попробовать. Зарегистрировались и начали работать вдвоем, до февраля совмещая вебкам с заводом. В финансовом плане всё начало налаживаться, мы переехали в Астрахань и смогли позволить себе нормальную квартиру.

Мы работаем вместе с самого начала. У нас одна страница, по документам зарегистрированы вдвоем. Трансляции обычно проходят вместе. Если работаем утром, то начинаем в 9–10. Подъем за два часа: нужно позавтракать, убрать, пропылесосить, я делаю макияж. Всё происходит на кухне. Когда я одна, мне удобнее в спальне. У нас нет специальных фонов — всё максимально естественно. Вместе мы можем набрать от 3 до 12 тысяч гостей, но потом, когда наступает тишина в чате и кажется, что мы уже сделали всё возможное, я могу дальше продолжить одна. Если кому-то это нравится, то я работаю еще 2–3 часа, а потом прощаюсь.

Мы оба относимся к этому как к работе, поэтому это и остается работой. Вначале была адаптация: непривычно делать всё на камеру. Первый раз, когда я села за нее, было очень много стеснения. Я боялась своего тела, думала о каждом изъяне. Решила, что со мной что-то не так, и я, наверное, не очень. Человек перед камерой, как и при первых встречах с кем-то, очень нервничает.

Но со временем работа сильно повлияла на принятие своего тела. Сейчас я его совсем не стесняюсь, а самооценка повысилась.

И от других веб-моделей я слышала то же самое.

Мы спокойно работали полтора года, а в марте 2018-го один человек, который видел нас на сайте, нашел меня по фото во «ВКонтакте». Он начал нас шантажировать. Это стандартная история для веб-моделей: кого-то находят через неделю, кого-то через месяц или год. Он сказал, что сделал скрины всех наших друзей и мы должны ему прислать 3–5 тысяч по нашему желанию, чтобы он никому не рассказал. Вначале было страшно, и мы заплатили. Немного позже он всё равно разослал видео всем моим одноклассникам, одногруппникам и друзьям во «ВКонтакте».

Родители тоже получили его. Мы сразу поехали к ним, чтобы поговорить. В то время каждый мне писал: «Боже, что я увидел! Что это такое? Серьезно?» Все требовали объяснений по поводу работы. Как ни странно, родители отнеслись абсолютно адекватно, в какой-то степени даже поддержали, чтобы мы не падали духом, так как хейт был жуткий. Родители сказали, что это наша жизнь и мы сами решаем, что делать. XXI век на дворе, и в этом ничего такого нет. Мама переживала за меня, но никакого осуждения не было, и даже после этого наши отношения не изменились и остались хорошими.

Но у меня началась депрессия. Мне говорили, что я иду не по той дороге, что из-за вебкама не смогу найти нормальную работу и построить хорошую семью. Хотя в итоге мы с моим парнем и вебкам-партнером поженились. Мне же пытались навязать мнение, что вебкам — это клеймо, которое я пронесу через всю жизнь. Это было так навязчиво, что я начала загоняться. Подумала: «Может, правда у меня нет морали?» Началась депрессия, я ничего не ела и очень похудела. Все постоянно спрашивали, зачем я пошла туда. Каждый раз, даже сейчас, когда я вижу такие сообщения и мне приходится отвечать на них, я думаю: что это такое, зачем мне пишут люди, с которыми мы не общаемся, но были когда-то знакомы? Лучше бы они вообще ничего не писали.

Когда депрессия отошла, эти слова отошли вместе с ней. Сейчас всё хорошо и даже лучше. Я рада, что всё это произошло, потому что так просто у меня бы не хватило смелости сказать родителям и друзьям.

После неудачного шантажа я ничего не скрываю, и мне не приходится выдумывать отговорки.

Я почувствовала, что камень с души упал. Это было облегчением, хоть вначале было и тяжело. Но я не хочу жить тайно.

Если у меня спрашивают, кем я работаю, я говорю правду. Недавно начала учить английский онлайн, и преподаватель спросила о работе. Я рассказала про вебкам, и она лишь ответила: «О, окей», и все. У меня немного друзей, еще со школы и университета 3–4 человека. Мы как общались, так и общаемся — никто никого не бросил. Изначально у них был шок, но в итоге все поддержали. С остальными же я не поддерживаю связь. В вебкаме я планирую поработать еще лет пять, а потом хочу свой бизнес.

К людям, которые нас смотрят, я отношусь адекватно. Есть те, кто на протяжении полутора лет ежедневно заходит в нашу комнату, не пропускает ни одной трансляции, пишет приятные слова и спрашивает, как дела. Им мы интересны уже как люди. А я в первую очередь хочу подарить зрителям настроение и порадовать их. Многие заходят на сайт, потому что у них нет времени на отношения, а энергию, которая копится, нужно выплескивать и получать удовольствие. Кто-то заходит из-за своих комплексов и неуверенности, а часть просто любит наблюдать в режиме онлайн, а не смотреть записанное видео на PornHub. И если сравнивать с работой на заводе и в «Макдоналдсе», то я очень рада вебкаму. Это дало мне много возможностей, а комплексы стали уходить.

В плане заработка всё неустойчиво. Невозможно предсказать, сколько ты заработаешь за месяц — оплата плавает. В конце месяца заработок идет хуже всего, так как людей почти нет, видимо, зарплаты еще не пришли.

За один день, если ты работаешь, стараешься, сидишь по часов 5–6, то можешь заработать 50 тысяч, можешь тысячу, а можешь и вообще ничего.

У меня стандартно не более 10 тысяч в день, в месяц же максимально получала 300 тысяч, минимально — 50. Это был месяц депрессии. И еще один раз в апреле 2018-го. Тогда рухнул банк, через который можно было выводить деньги. Сайт искал новую платформу для сотрудничества, а она появилась только через месяц. На новую верификацию документов потребовалось еще около 1–2 месяцев. Тогда мы обленились и ничего не делали. Заработали всего 60 тысяч и жили на накопления.

Сама цена — это донаты-пожертвования. Кто сколько хочет, столько и жертвует. Я работаю только дома, хотя мне приходит много сообщений с предложениями увидеться, заняться «этим», приехать в другой город, обещают оплатить билеты. Я всегда отказываюсь. Только около 10 % веб-моделей готовы заниматься сексом вживую, для большинства виртуал остается виртуалом. Поэтому к работе проституток и эскортниц я отношусь так: если для человека это нормально, то пожалуйста. Осуждать я никого не буду. У каждого свой предел, и мой — это вебкам. Физически же только с мужем.