Всё было не так! Почему «исторические» фильмы не должны быть достоверными и зачем мы вообще смотрим костюмированные драмы

В феврале российских пользователей соцсетей взбудоражил кадр из нового сериала, в котором Анну Болейн играет темнокожая актриса Джоди Тёрнер-Смит. В январе подобное произошло с сериалом «Бриджертоны»: писательница Татьяна Толстая возмутилась тем, что в британское высшее общество XIX века затесались «черные» аристократы, а королеву Шарлотту играет мулатка. А в мае 2020 года разразился скандал вокруг эпатажного костюмированного шоу «Великая»: в нем, среди прочих вольностей, был темнокожий граф Орлов из города Ростова-на-Конго!

Разумеется, к этим сериалам были и другие претензии, но именно цвет кожи персонажей стал триггером для защитников «исторической достоверности».

Кинокритик Мария Кувшинова написала статью о том, что придирки к цвету кожи в историческом кино вызваны исключительно нетерпимостью к нарушению только определенных устоявшихся догм. Ключевое слово здесь — «определенных»: Толстая высказывалась и о несоответствии костюмов в «Бриджертонах» моде той эпохи («бессмысленное затягивание корсетов при моде на платья ампир») — однако на защиту ампира общественность отчего-то не встает.

Почему нас возмущают одни манипуляции историей и оставляют равнодушными другие?

Достоверность против «красивости»: что выбирает зритель?

В 1813 году — время действия в «Бриджертонах» — в Лондоне не было нормальной канализации. Люди справляли нужду в горшки или в выгребные ямы. Содержимое ям за черту города вывозили ассенизаторы — в народе их называли nightmen, то есть «ночники», потому что работать им разрешалось, только пока все спят.

В 1815 году фекалии и вовсе решили сгружать прямо в Темзу. Воду из реки лондонцы использовали для умывания и приготовления пищи. Систематически фильтровать воду начали в середине XIX века, а полноценная канализация появилась лишь в 1865 году.

Представьте себе, как обстояли дела с личной гигиеной во времена, когда происходит действие в исторических сериалах и фильмах. Акне и оспины были нормой не только среди низших слоев населения, но и среди аристократии. Чтобы скрыть болезненные покраснения на коже и сохранить классическое «викторианское лицо» (бледная бархатистая кожа «без пор» и легкий румянец), дамы в начале XIX века пользовались пудрой, в составе которой был свинец, а румянились средствами на основе киновари (сульфида ртути). Мужчины тоже старались прихорошиться и скрыть свои физические недостатки.

Теперь вспомните красивых и ухоженных персонажей в почти любом историческом фильме. Как они выглядят, например, в моменты интимной близости: чистенькие, разгоряченные, румяные, с нежной розоватой кожей, сияющей в свете свечей.

Женщины — с гладко выбритыми ногами (в реальности депиляцию не делали, всё равно под длинными юбками ничего не видно). Разумеется, «всё было не так»!

До «Бриджертонов» историческое несоответствие кино изображаемой эпохе не вызывало столь острых дискуссий среди обычных зрителей и возмущало разве что историков и художников по костюмам. Пример с состоянием кожи и общим уровнем гигиены в викторианской Англии — один из многих ляпов, которые допускают производители костюмированных фильмов и сериалов. Но почему-то ни у кого не возникает вопросов, почему в экранизациях «Гордости и предубеждения» все поголовно выглядят как ухоженные люди XXI века: со здоровым румянцем, без единого изъяна или малейшего признака «бледного лица», характерного для аристократии того времени.

Зато всех страшно смутила темнокожая Анна Болейн в очередной экранизации ее биографии!

На этот счет есть мнение, что «в историческом кино нужно стремиться к достоверности хотя бы там, где это возможно». Проще говоря: есть возможность подобрать актера с белой кожей на роль белокожего персонажа — возьми его. А возможность есть всегда. Отличная ведь, если подумать, идея!

Что мешает режиссерам и продюсерам в таком случае пойти навстречу любителям достоверности и превратить всех героев в мумий, обильно посыпанных свинцовой пудрой? Почему бы не заставить великосветских дам достоверно морщиться от ужасного запаха пота, исходящего от кавалеров, только что сыгравших в крикет на заднем дворе? Ведь, как известно, первые антиперспиранты появились лишь в конце XIX века. Почему бы не «украсить» белоснежные наряды дам пятнами от месячных? Между прочим, мыть промежность — как и мыться вообще — в те времена еще считалось прямым путем к бесплодию! Почему бы не показать это в подробностях?

Нанести на актеров простенький грим, имитирующий оспу, куда проще, чем найти актера, похожего на изображаемого исторического персонажа, — хотя бы потому, что не все хорошие артисты обязательно будут на него похожи.

Но почему на натуралистичный грим создатели чаще всего забивают, а на поиск подходящего, похожего и привлекательного для зрителя актера — нет?

«Потому что никому не приятно смотреть на выделения организма, на больных чахоткой и на грязных потных людей, а вот на красивых чистых нарядных артистов — очень приятно», — ответит абсолютное большинство.

Поэтому невозможно найти (а, возможно, и создать) фильм, который будет достоверно отображать свою эпоху от и до. Как верно заметила Мария Кувшинова, современные кино- и телепроизведения подчиняются рыночным законам, которые подразумевают, что конечный продукт будет привлекательным для зрителя — и это часто противоречит требованию достоверности. Выходит, на темнокожую актрису, играющую белого персонажа, зрителю смотреть так же неприятно, как на угреватое лицо типичного лондонца XIX века?

Это наводит на вполне логичную мысль: тяготением к «исторической правде» часто прикрывают совсем другие вещи — например, расизм.

Почему история не точная наука

В истории не так уж много однозначных ответов — это не математика или физика. Например, еще полвека назад невозможно было представить, что многое в советской политике граждане нашей страны могут воспринимать как нечто неправильное и деструктивное. А сегодня мы знаем, сколько страшного происходило в стране.

Ученые переосмысляют факты — переписываются и школьные учебники. Вслед за политическими изменениями трансформируется и историческая «правда».

Следовательно, достоверных фильмов о прошлом нет и быть не может: скорее, такие художественные произведения обыгрывают историю в духе своего времени.

Исторические реконструкции ближе к реальности, но едва ли они будут интересны кому-то, кроме студентов истфака, профессиональных историков и музейщиков. А режиссерам и продюсерам буквальная реконструкция не нужна — зачем?

Иногда можно услышать сетования: раньше, мол, снимали историческое кино, классику, а сейчас что? А то же самое: такая «классика», как советский фильм «Адмирал Нахимов» Всеволода Пудовкина 1946 года, не столько пересказывала биографию знаменитого флотоводца, сколько «рекламировала» утвержденный за два года до этого одноименный орден. Это откровенно пропагандистский фильм, который сейчас смотрится архаично. Историки могли бы придраться как минимум к тому, как там разговаривают люди XIX века — как матерые советские номенклатурщики со стилизацией под тогдашнюю речь. А многие это примут за чистую монету — потому что это привычная историческая недостоверность, в знакомом многим советском стиле.

Почему опасно путать кино и реальность

А вот пример непривычной недостоверности — «Смерть Сталина», радикальная трагикомедия Армандо Ианнуччи. В ней неправда вообще все: начиная с Жукова, носящегося по Кремлю с АК-47 наперевес, заканчивая самой идеей политических игр над трупом генералиссимуса. В открытом письме тогдашнему министру культуры Владимиру Мединскому противники фильма, в том числе режиссеры Никита Михалков и Владимир Бортко, сообщали, что «Смерть Сталина» — «это пасквиль на историю нашей страны, злобная и абсолютно неуместная якобы „комедия“, очерняющая память о наших гражданах, победивших фашизм».

Но создатели «Смерти Сталина» и не называют его историческим кино. Жанр фильма Ианнуччи определяют как political satire black comedy — «черная комедия с политической сатирой». Фильм не стремился к исторической реконструкции, а посвящен современным проблемам, на которые он смотрит через призму популярного политического маркера — фигуры Сталина в современной культуре и тоталитаризма в целом.

И если насмешка над советским лидером оскорбляет всех нас, то что делать с фильмом того же Никиты Михалкова «Утомленные солнцем — 2», в котором комдив Котов макает вождя народа лицом в торт в довольно комичной манере? Может быть, он очерняет память наших дедов, которые воевали за товарища Джугашвили?

Почему среднестатистический зритель воспринимает «Смерть Сталина» как покушение на правду? По одной простой причине: он решил, что раз это исторический фильм, то создатели пытаются навязать ему какую-то лживую информацию об истории!

То есть перед нами коварный обман и введение в заблуждение. Но заблуждение — путать художественное кино с реальностью.

Почему полезно «коверкать» историю

Для части консервативной публики фигура того же Сталина, при всей его неоднозначности, нечто незыблемое, священное — как Ленин, крещение Руси или творчество Аллы Борисовны Пугачевой. Примерно так же во французской традиции не принято шутить с Великой революцией и происхождением рецепта круассана, в США — с Декларацией независимости и фигурой Авраама Линкольна. А вот в Великобритании, где сняли «Смерть Сталина» и сериал про Анну Болейн, всё гораздо проще. Для англичан есть один-единственный незыблемый символ, который, покуда страна держится на монархии, запрещено подвергать какому-либо осмыслению — это трагически погибшая принцесса Дианы. Всё остальное уже давным-давно высмеяли «Монти Пайтон».

Поэтому взять на роль ключевой фигуры политических и религиозных потрясений XVI века в Англии темнокожую актрису для них плевое дело. Цвет кожи Анны Болейн — как и ход Реформации — от этого не изменится, а учебники не перепишут.

Разумеется, занудные британские историки обязательно напомнят, кто был кем (а российские «знатоки» английской истории, само собой, им помогут).

А зачем это надо, спрашивают многие. А затем, что это дает шанс целой прослойке общества — цветному населению, которое долгое время оставалось в стороне от «исторической развлекательной культуры», — наконец-то попасть в доселе недоступные им костюмированные фильмы. А разве не это задача настоящего искусства, коим является кино (а в последние несколько лет и сериалы), — делать жизнь людей лучше, начинать диалог, инициировать давно назревшие социальные перемены и помогать выразить себя тем, кто до этого не имел такой возможности?

Тем более что жанр исторического фильма — настолько же размытый термин, как и понятие «исторической достоверности» в кино. В конце концов, в США никто не ругает Клинта Иствуда за то, что в его вестернах всё не так, как учат в школах. И тем более никому и в голову не придет назвать его плохим режиссером за то, что он дает образ старой доброй Америки тем, кому сейчас это нужно.