Забытая критика XIX века: как женщины через рецензии влияли на литературу и защищали гражданские права

Если мы откроем раздел «Русская литературная критика второй половины XIX века» в школьном учебнике литературы Юрия Лебедева за 2020 год, то увидим исключительно мужские имена: Николай Страхов, Аполлон Григорьев, Виссарион Белинский, Николай Чернышевский, Александр Герцен, Иван Киреевский, Александр Дружинин, Павел Анненков, Николай Добролюбов, Дмитрий Писарев, Константин Аксаков и Алексей Хомяков. Итого 12 критиков, и среди них не нашлось места ни одной женщине, хотя для описания деятельности вышеназванных людей было выделено немало страниц. Ученик может сделать вывод: либо женской критики не существовало вообще, либо она была настолько плохой, что и говорить о ней не стоит.

Первый вывод можно допустить, если бы это было самое ее начало. В 1868 году Мария Цебрикова считала, будто кроме нее, Евгении Конради и Марии Безобразовой существовали только романистки, которые статьи не писали. Однако с тех пор прошло много времени, и исследователи женской литературы с помощью глобальной сети дали возможность женщинам-критикам выйти за пределы пожелтевших журнальных страниц к современному читателю. Александра Зражевская, Елизавета Салиас де Турнемир, Надежда Хвощинская, Мария Цебрикова, Евгения Конради и Екатерина Бартенева — их имена были не только известны великим классикам литературы, они стояли вместе с ними в одном ряду. Так что второй вывод по прочтении их работ кажется невозможным.

Женская литература начала развитие еще в 1769 году.

«Я не могу видеть чистого пера без того, чтобы не испытывать желания немедленно окунуть его в чернила», — пишет Екатерина II в мемуарах.

Но это не единственное, что составляло ее литературную деятельность. Были также переводы, басни, комедии, эссе, пьесы и сказки, самая известная из них — «Сказка о царевиче Хлоре» — написана для собственного внука Александра I в 1781 году. Екатерина Алексеевна осознавала, какой силой обладает слово, поэтому неудивительно, что ей, потрясенной пугачевским восстанием, показалось недостаточным распространять свою идеологию через частные издания.

В страхе потерять свое влияние на просвещенное дворянство императрица 15 января 1783 года выпускает Указ о вольных типографиях: открыть издательство может каждый, но писать всё что угодно нельзя. Тем самым она прерывает бурный поток изданий, контроль над которыми был ослаблен при Елизавете Петровне.

Эту силу слова видели и последующие писательницы. Литература — единственная трибуна, где они могли озвучить свою проблему, а рассказать о ней — для них то же, что решить ее. Таким образом, начиная со второй половины ХIХ века, одновременно с развитием феминизма, в прессе появляются защитницы женских прав. Александра Зражевская — их первый «адвокат», и принято считать, что именно она стоит на пороге женской критики, однако это не совсем так.

В 1804 году в нескольких номерах «Журнала для милых» появляются заметки полемического характера в адрес «Вестника Европы». Авторы коротеньких статей, сестры Анна Безнина и Елизавета Трубецкая, критикуют журнал за ошибки переводчиков и «нашпигованный славянщизною» язык. Их высказывания придавали интерес низко оцениваемому журналу. Однако существование сестер подтвердить не удалось, поэтому многие приняли их фигуры за мистификацию издателей журнала.

Александра Васильевна Зражевская

«Дайте женщине школу, подчините ее с детских лет труду, труду и труду, учредите женские университеты, кафедры, и тогда посмотрите: дается ли женщине сильный и тонкий рассудок, основательность, гениальность, изобретательность и переносчивость трудов», — пишет Зражевская в своей статье «Зверинец», опубликованной в журнале «Маяк» в 1842 году.

Она, абсолютно уверенная в себе, стала одной из первых, кто не постеснялся выступить против насмешек мужчин, считавших, что низкий уровень интеллекта заложен в женской природе, а не в воспитании. Она видела, как эти «звери» пытаются вытолкнуть женщин из литературы, призывала последних создать свой собственный журнал и не повторять стиль работ, вышедших из-под мужского пера, а быть в этом плане самостоятельными, как княгиня Зинаида Волконская, Авдотья Глинка и графиня Евдокия Ростопчина.

Написать «Зверинец» Зражевская решила не из одного сострадания к писательницам, патриархатная критика касалась и лично ее.

Литература для Александры — не дополнительное средство заработка, а главное ремесло. Ее именем было подписано и несколько других оригинальных работ, опубликованных в журналах «Библиотека для чтения», «Сын Отечества» и «Москвитянин».

Но именно этот текст — автобиография и критическая статья, смесь жанров, — сложившийся в два публичных письма, несмотря на то, что каждое из них имело адресата, позволил Зражевской заявить о себе и закрепиться в истории как первый в России феминистский критик.

«Зверинец» — громкое заявление, и всё же узкой направленности, поэтому большой славы писательнице он не принес. Демократическое движение требовало решения многих других проблем, а женский вопрос был только их частью.

Надежда Дмитриевна Хвощинская

В отличие от Зражевской Хвощинская не ставила за главную цель громко заявить о себе. Публиковать свой портрет она не разрешала, а все работы, от заметок и писем до повестей и больших романов, подписывала псевдонимами: В. Крестовский, В. Поречников, Н. Воздвиженский, Н. Х. и др. Печаталась в таких журналах, как «Отечественные записки», «Русские ведомости» и «Живописное обозрение», и выступала как в роли писательницы, так и в роли переводчицы, публициста и критика. Последнее звание она получила в 1861 году, следуя за своим идеалом Виссарионом Белинским. Самые известные ее критические статьи выходили под названием «Провинциальные письма».

С 1840-х годов, а точнее с «Капитанской дочки» Пушкина, реализм становится доминирующим направлением в литературе. Точное изображение действительности для критиков играло большую роль при оценивании мастерства писателя.

Так и Хвощинская в своей статье «Князь Серебряный, исторический роман гр. Толстого» упоминает теорию искусства для искусства. По ее мнению, между затрагиваемыми в тексте проблемами и их отделкой должен быть баланс. Искажение исторических фактов, неправдивые характеры, подмена понятий, ошибки в подборе слов — в своем анализе Хвощинская умело затрагивает все стороны текста, не забывая упомянуть имена состоявшихся в этом направлении писателей. Также в этой статье, как и во многих других, критик поднимает женский вопрос.

Надежда упрекает автора в создании бесхарактерной героини, внешнее бездействие которой было принято за внутреннее, и советует автору представить жизнь женщины с самого ее рождения.

Замечания Хвощинской по поводу женских образов относятся не только к мужчинам, писательница критиковала и своих современниц, хотя, размышляя о женской литературе в целом, писала:

«…всякий о себе лучший рассказчик, женщины тем более… женщина расскажет о себе всё, простодушно, без натяжки».

Елизавета Васильевна Салиас де Турнемир

В 1856 году, когда литературные труды Елизаветы Салиас де Турнемир, более известной под псевдонимом Евгения Тур, были признаны великими писателями, журнал «Русский вестник» предложил ей работу в качестве заведующей отделом беллетристики. Здесь же она публикует свою первую критико-биографическую статью под названием «Жизнь Жорж-Санда» — о французской писательнице, чьи работы получили широкое распространение в России благодаря ее проповедям о свободном браке. Чистой критикой статью назвать нельзя, это скорее пересказ произведения с вкраплением собственных комментариев, некоторые из них касаются темы воспитания — основного направления ее поздних работ.

Но это не значит, что все ее критические статьи были похожего характера. Например, в своей публикации «Казаки» по поводу «Кавказской повести» Толстого, похвалив писателя за его умение точно передавать детали, Тур обрушилась на него с многочисленными вопросами о противоречивости характера главного героя.

Мария Константиновна Цебрикова

Бесконечная тяга к писательской деятельности и оригинальность статей, размещенных в самых разных журналах, таких как «Воспитание и обучение», «Женское образование», «Вестник Европы», «Русская мысль» и «Отечественные записки», в котором Цебрикова дебютировала как критик, принесли ей широкую известность, а в некрологе одного из мартовских номеров газеты «Утро» в 1917 году, посвященного ее памяти, Марию называют «едва ли не первой русской публицисткой». Ее первая критическая статья по поводу женских образов романа «Война и мир» Толстого была опубликована в 1868 году под названием «Наши бабушки». Подробно анализируя трех женщин: княгиню Болконскую, княжну Марью, Наташу Ростову — и вкратце Элен Безухову, Цебрикова приходит к неутешительному выводу:

«Много было написано романов, много изображено героинь самых разнообразных характеров: наивных детей, практических женщин, нежных созданий, коварных кокеток, безответных страдалиц, и сильных, богато одаренных натур, и, несмотря на это разнообразие типов и несчетное количество томов, в которых нам изображали русскую женщину, нас невольно поражает однообразие и бедность содержания».

В этой, как и в последующих своих статьях («Женские типы Шпильгагена», «Гуманный защитник женских прав», «Псевдоновая героиня»), где она рассуждала исключительно о выдуманных мужчинами женских персонажах, Мария не раз вспоминала пушкинскую Татьяну и критиковала писателей за то, что те по прошествии трех десятков лет всё еще принимают ее за идеал.

Карикатурное изображение нигилисток, а также выставление последовательниц нового движения как тех, кто требовал безнравственных прав, не могло остаться без внимания писательницы.

Через свои статьи она пыталась доказать, что женщина уже покинула свой терем, оставила мечты о милом при луне, а борьба за равные права — не требование их полной отмены. Несмотря на то что женский вопрос поднимался в каждой статье, он был не единственным, волновавшим критика. Низкий уровень образования, бедность народа, жесткая цензура, невыносимые жизненные условия каторжных и ссыльных — эти и многие другие проблемы подробно Мария смогла осветить в своей лучшей публицистической работе — Открытом письме Александру III, которое считается одним из точных изображений России 1880-х годов.

Евгения Ивановна Конради

Если Цебрикова в своих рецензиях не боялась продвигать собственную мысль, Конради действовала более замаскировано. Вставляя в свои статьи большие куски произведений, она могла говорить о наболевшем через мысли цитируемого автора. Такой прием можно заметить в статье 1866 года «Американские и английские суждения по женскому вопросу». Выбор темы обуславливался ее должностью: в то время она работала в журнале «Женский вестник» обозревателем женского движения на Западе. Евгения хотела не только показать положение женщины за рубежом, но и сравнить с тем, в каком она находится в России.

Женское образование — еще один вопрос, который Конради поднимала в статьях. Она, как и Цебрикова, не понимала противоречивые суждения мужчин, считавших женщин глупыми для получения образования и при этом доверявших им воспитание детей. Созвучие в творчестве двух писательниц привело Евгению в 1877 году в журнал «Воспитание и обучение», редактором которого на тот момент была Мария. Однако общественный подъем в конце десятилетия не мог не повлиять на работы Конради, ей хотелось писать на животрепещущие темы. Сотрудничество писательниц в скором времени прекратилось.

Евгения Конради была по профессии более журналисткой, нежели критиком. На художественность текста она редко обращала внимание, главным для нее были идеи, продвигаемые в произведениях писателями.

И всё же благодаря затрагиваемым в своих статьях проблемам по известности Конради была на том же уровне, что и популярная в 1860–1870-е годы Цебрикова.

Екатерина Григорьевна Бартенева

Карьеру литературного критика Екатерина Бартенева начала сравнительно поздно, ее статья «Типы русских женщин в произведениях Пушкина» появилась в журнале «Женское дело» в 1899 году, когда писательнице было 56 лет. Это объясняется тем, что большую часть жизни она посвятила пропаганде революционных идей и все ее статьи до этого времени были обращены к рабочему классу.

Идея проанализировать женские образы у Пушкина возникла у Бартеневой в связи с приближающимся 100-летием поэта. В статье она призывала быть более справедливыми к творчеству Пушкина, так как нельзя отрицать его вклад в современную литературу. Таким образом, Евгения вступает в полемику с критиками и ее оценка становится оригинальной.

Например, если Цебрикова в образе Татьяны видела исключительно теремную невольницу, все мысли которой были о любви, то Бартенева, наоборот, отмечала в «мечтательнице» сознание собственного положения.

Литературным критиком Екатерина выступает и в статье 1900 года «Несколько слов о „Воскресении“ графа Л.Н. Толстого». Пока консервативная отечественная пресса из-за негативного отношения к мировоззрению автора пыталась замолчать книгу, Бартенева стала первой в России, кто высказал свое мнение о ней. Критик несколько раз обращает внимание на то, как точно Толстой изобразил окружающую действительность и передал всю живость характеров, но отмечает скомканность заключительной главы относительно всего романа, богатого сценами.

Зражевская, Салиас де Турнемир, Хвощинская, Цебрикова, Конради, Бартенева — шесть фамилий, шесть ярких, но не единственных представительниц женской критики XIX века. Пусть в их работах отмечается некоторая расплывчатость вследствие их основной писательской и журналистской деятельности, а также использования жанра как оружия в борьбе с социальными проблемами, среди них есть уникальные статьи. Подобно маститым критикам, они могли объективно оценить произведения, всесторонне подходя к их рассмотрению.

О высоком качестве их работ можно судить и по тому, как часто их приглашали к сотрудничеству крупные газеты и журналы, предлагая даже место редактора. А учитывая то, что они вдохновлялись совершенными в своем деле критиками: Белинским, Герценом, Чернышевским, Добролюбовым и Писаревым, — становится понятно, насколько они были требовательны к собственным статьям.

Часто писательницы, принимая рецензии названных мужчин-критиков за идеал, используют их мысли в собственном оценивании произведений, но это нисколько не уменьшает значения их работ. И пройдет еще много времени, когда с точностью можно будет говорить о том влиянии, которое оказали женщины-критики не только на литературу, но и на многие другие сферы общественной жизни.