Мир будет прекрасен без нас: музыкант Михаил Кирюхин — о «Братьях Шимпанзе», бездомных животных и высокодуховной мизантропии

Сборник песен Михаила Кирюхина разных лет, составленный самим автором

Начало

Началось всё с проекта «Сумерки богов», который я организовал еще в школе. Конечно, для Владимира это был уникальный коллектив — гигантское количество экзотических для рок-музыки инструментов и драйв!

Недавно я переслушал уцелевшие записи и понял, что мистическим образом описал в тех детских песнях события, которые потом происходили со мной в нулевых, драматические в основном. Это был словно вещий сон.

Когда я впервые увидел странный сон, события которого через полгода воплотились один в один, я понял, что будущее каким-то образом предначертано.

Есть версия, что мир будто бы предварительно записан на пленку, а время — это скорость пленки и ее хронометраж. Хотя, скорее всего, дело обстоит сложнее. Я думаю, что реальность — это «да» и «нет» одновременно. Если мир предварительно уже существует от и до, то можно сказать, что мы уже мертвы. Осталось только самому просмотреть всё до конца.

В общем, мы играли, записывались и жили весьма насыщенно. Наверное, практически у всех людей происходит интенсивное развитие в семнадцать-восемнадцать лет — масса новых впечатлений, поиск себя и т. д. Но людям свойственно развиваться. «Сумерки богов» потеряли для меня актуальность, захотелось иных форм самовыражения.

В то время я познакомился с ключевыми в моей творческой биографии людьми: с Лехой «Урнингом» Пресняковым, Шайбой, Владимиром Морковкиным. Через некоторое время после «Сумерек богов» с участником этой группы Сэмом, известным как Старый Лажовщик, мы стали играть электронно-шумовой музон, но потом мне и это опостылело, захотелось чего-то дикого.

«Братья Шимпанзе»

Тогда мы с Лехой Пресняковым еще просто общались, но ничего вместе не записывали. Как-то я взял у приятеля бас и электрогитару (на тот момент у меня временно не было даже инструментов) и записал за час несколько песен, две из которых вошли в дебютный альбом «Братьев Шимпанзе» «Всё это пидор-панк» — песни «Меня ебнуло прицепом» и «Ты банчила».

Леха как-то зашел, я ему поставил запись, ему очень понравилось, и мы решили создать дуэт для записи одного альбома.

Несмотря на различия между нами, мы сошлись на общей идее высокодуховной мизантропии.

Безусловно, в то время мы переслушали огромное количество разной музыки, но сначала была идея. Нам было что сообщить.

Из основы нашей философии вытекало следующее:
— логика — всего лишь инструмент;
— слово — паразит;
— человек — не есть мера всего;
— настоящий сатанист — это среднестатистический обыватель с детьми и пр.

Касательно сленга, которым наполнены наши тексты, — мы действительно выдумывали слова и использовали их в общении друг с другом. Иногда мы переговаривались, а окружающие вообще ничего не понимали. Мы считали, что вправе придумывать свой язык, и вообще всячески старались создавать свою реальность внутри этой.

В итоге, конечно, всё закончилось весьма драматично… Последовал период тотального самоуничтожения. Этот наш проект и последующие — «Братья Шимпанзе», «Апелюски Уста» — деструктивная музыка. В принципе так и было задумано.

Мы не любили людей и ни с кем не общались.

Леха и сейчас сидит затворником в своей хате. Когда мы закончили запись, то, как и договаривались, вместе больше не играли. Я занимался своими проектами — «Карман Кузнечиков» и «Мышь Сикухин». Но через некоторое время мы опять решили играть и записываться вместе.

Как это было на самом деле: я предложил сделать альбом с песнями про обезьянок, а группу назвать «Шимпанзе». Соответственно, первая песня там была про обезьянку, насколько я помню, потом «Свиноматка», «Владимир-скотобаза» и т. д.

На самом деле, название группы — аллюзия на религиозно-политическую ассоциацию «Братья-мусульмане». У нас даже было лого — два скрещенных банана, а посредине мы помещали в разные годы различные предметы, допустим, свиной пятак. Это шутки, но порой ты ставишь какую-то задачу для себя условно, а в итоге выходит нечто совершенно иное, что удивляет и самих авторов. Ну а дальше, если вкратце, мы выпустили еще несколько альбомов, играли безумные концерты в различных сомнительных местах, в итоге просто устали друг от друга и перестали общаться.

«Владимирская сцена»

По поводу «Владимирской сцены» я ничего сказать не могу, это обычные провинциальные дуболомы, одинаковые во всех городах.

Могу отметить дуэт «Тихий Зайчик», активный на заре 1990-х, Шайбу (но опять же, те альбомы, которые сделал я, то есть это не считается), пару альбомов «Старого Лажовщика», сборник владимирского курьеза «Чайник со свистком», составленный мной в 2006 году. Так что стоит забыть вообще о понятии «Владимирская сцена», это смешно просто.

Вообще «Братья Шимпанзе» — никакой не «конгломерат», как любят писать, а как раз наоборот — это был дуэт, иногда на концертах нам помогала пара человек и записывали свои партии, но они не генерировали идеи и не создавали материал, ничего не делали, кроме исполнения.

Поскольку мы придерживались концепции анонимности в отношении авторства, то также лицедействовали, пели и играли на разные голоса и строи, дабы показать всю многомерность наших представлений о мире человеческом в рамках музыкального проекта. Насколько хватало таланта. Еще у нас было одно правило относительно творчества — это некая высокая планка, до которой ты должен доходить и никогда не позволять себе опускаться ниже того уровня. Теперь я понимаю, что это слишком серьезный подход, но тут вопрос в том, насколько необходима автору самокритичность.

Вообще, что такое талант? Это сугубо субъективное понятие. Я всегда думал, что убедительность — важный аргумент, но у каждого свое ощущение убедительности… Допустим, для детей убедительны супергерои из мультиков, для пэтэушников — Виктор Цой. Но то, что мы подразумеваем под талантом, — это основополагающее. Необязательно быть гением оригинала, можно быть гением копии. Допустим, тот же Фил Волокитин копировал западные образцы шумовой музыки и на выходе получал самобытный материал, ибо был талантлив, как [фиговый] портретист.

Еще был проект «Толстый начальник», который на самом деле назывался «Порт-Отос», или «Шанзелизе». Дикое время. Этот толстый чувак в очках, некий Алексей Швецов, вылитый герой фильма «Пыль» Сережи Лобана. Он был одногруппником Хомяка, и однажды Хомяк, до этого много про него рассказывавший, привел его ко мне в гости. Они пришли записывать какую-то песню к студенческому празднику. Как только я услышал голос Леши и увидел его, понял, что нужно срочно делать ансамбль.

Сначала всё было более-менее пристойно. Исполнялись песни Джо Дассена в сопровождении танцоров явно нетрадиционной ориентации, в кожаных кепках и голых по пояс.

У Хомяка была тогда роскошная борода на манер лесника, а подпевал он высоким гнусавым голосом в духе Pet Shop Boys. Пели мы еще и ретро-эстраду и вообще всё, что любил Леша. Довольно скоро мы осмелели и начали снимать странные видео. Алексей соглашался абсолютно беспрекословно на все наши идеи. Мы сняли кучу видео — в основном полный [капец].

Всё происходило примерно так. Например, в один из дней мне звонил Хомяк, мол, через полчаса придем. Я сидел в своей комнате, две аналоговые камеры всегда наготове. Надо придумать антураж, сюжет. Смотрю — стоит велосипед, отлично. Далее — стоят две колонки «Фендер», 300 ватт, — еще лучше. Выставляю велосипед в центр комнаты напротив стены, по бокам располагаю колонки — готово.

Приходят Леша и еще один такой чувак Женька, тоже одногруппник. Леша садится на велик, а Женька слева на колонку, как в коляску мотоцикла, и мы начинаем снимать. У них два микрофона для караоке, пропущенные через ленточный ревербератор, и они исполняют песню под предварительно записанную минусовку. Я делал заказ Хомяку, и он сам всё записывал. Они поют, изображают езду, посылают воздушные поцелуи стене напротив и всё в таком духе.

Потом я монтировал всё это дело, и получался очередной ролик. Таких роликов была масса, но, к сожалению, я все их уничтожил вместе со своим архивом. Уцелело процентов 70 — сохранилось у других людей. Мы выступали с концертами совместно с Дейвом Филлипсом и Лукасом Абелой в Москве и Владимире десять лет назад. Дошло даже до того, что какие-то гламурные клубные ребята решили заказать наше выступление себе на корпоратив, обещая деньги.

Но как-то раз я посмотрел в расширенном состоянии сознания сырой материал, снятый совсем недавно в лесу и в промзоне, и окончательно ужаснулся.

Я, конечно, всё понимал, но искусство слишком много для меня значило. Это был настоящий сатанизм в отношении этого беззащитного безликого существа. Самое страшное, что он не понимал, в чем участвует, ни разу не смотрел и даже не интересовался роликами.

Он приводил других подопытных. Однажды мы сняли трогательный дуэт Леши с некой девушкой. Она была тоже толстая, в очках и в наушниках. В наушниках у нас были все звезды.

И то, что он рассказывал про своего кумира Дэвида Боуи на концерте с Филлипсом, и то, что папа перепутал его с кабачком в огороде и опомнился только через шестнадцать лет, — всё это моих рук дело. К тому моменту он уже выучил подобным образом такие штуки, как постмодерн-нойз-перформанс-артист, и стал даже похож на настоящего сотрудника, чем иногда вводил в заблуждение разнообразный люд на вечеринках после концертов.

В общем, я решил, что это уже слишком и пора закрывать дело. Я выпил водки у Леши на дне рождения, уехал домой и больше его никогда не видел. Хомяка тоже продолжительное время не видел. Не видел больше никого из тех, с кем когда-то так долго общался. Это был конец, хотелось отмыться.

Концерт в клубе «КаКаКа» и популярность

В феврале 2008 года мы выступили в Орле, в клубе «КаКаКа» — это был знаменательный концерт, после него мы почему-то стали дико популярны. Клуб создал парень по прозвищу Борода, он располагался в промзоне в огромном полугараже-полуангаре. Там стоял собранный Бородой аппарат в виде колонок «Эстрада» и еще бог знает чего, что он смог найти, но для хлама всё было настроено прилично.

Вообще, с Бородой я познакомился задолго до этого события — на концерте «Талонов нет» во Владимире в ОДРИ, где я часто выступал тогда. После концерта, напившись дрянного портвейна, Борода и Фил Волокитин, шатаясь, разгуливали по центру города и орали песни группы «Ленинград». Такой отморозок-хипстер-стиль.

В 2008 году у меня еще не было интернета, и Борода связался с Хомяком, договорившись, чтобы мы приехали в Орел. Целой компанией поехали к нему на флэт, попили чаю и отправились на радиоэфир, вечером еще и ТВ подоспело…

Кто тогда играл еще — для меня сложный вопрос, я был в не совсем адекватном состоянии. Кажется, сам Борода, Анатолий Благовест, однозначно. Я как раз незадолго до этого сочинил второй альбом Благовеста, и Хомяк исполнял там эти песни. Был, как всегда, дурацкий проект Ставицкого, был Александр Зенько… Атмосфера была отличная, все танцевали и всячески реагировали на исполнителей.

Потом мы подарили Бороде DVD-болванку с нашими альбомами, и в итоге он сделал компиляцию, которая нас ужаснула. Дело в том, что мы c Лехой всегда делили наше творчество на две грядки: одна — так называемые жемчужины, а вторая — всё остальное, коего было немало. Мы воспринимали себя серьезно и не считали, что призваны веселить кого бы то ни было. Так, к примеру, трек «Цыплята» с альбома «Мы в районе Собинском живем» для нас круть был, а «У Боярского не женское лицо» — просто шутка-однодневка, мы вообще его включили в компиляцию треков, которые не попали по разным причинам в номерные альбомы. Он просто валялся пару лет до этого — и всё.

И Борода собрал в этот сборник всё самое поверхностное и веселенькое.

Мы поняли, что можно нравиться за то, за что ты сам себе никогда не понравился бы. Естественно, такая популярность для нас, идеалистов, была совсем ненужной и даже неприятной.

Потом он везде этот сборник распространил, он стал нашей визитной карточкой. Такой абсурд. Поэтому, когда меня звали практически каждую неделю в 2009 году выступать в разных городах, я отказывался, это было неинтересно, они не были нашими единомышленниками.

«Братья Шимпанзе» были самым началом нашего творческого пути, мы собирались идти как можно дальше в своих проектах и действиях относительно этой реальности.

Уже тогда, в 2008-м, Урнинг стал отдаляться от творчества, все больше предаваясь различным излишествам. Я всё еще хотел что-то делать вместе с ним, но несколько проектов по причине отсутствия Лехи так и не были реализованы. В частности, проект расклеивания фейковых объявлений по городу с обескураживающей обывателя информацией; проект «Земляки» — когда из огромной, с человеческий рост, посудины в форме цветочного горшка, наполненного землей, мы выкапываемся с гитарами, грязные с головы до ног, и играем музыку, которая звучит как хруст и периодически смыкающиеся жвалы певчего кузнечика.

Вспомнил про Бороду еще: после распространения сборника он предложил нам издать наш новый альбом, думал, видимо, что мы запишем опять что-нибудь в духе «Всё это пидор-панк».

Альбом мы записывали где-то год в общей сложности, он всё время писал, что очень ждет, что вложится в издание, и, когда мы его записали, я свел альбом, отправили его потом уже как-то невзначай Бороде, он был в ужасе. Это было лишь подтверждением того, что соратники — это дикая редкость либо миф.

Кстати, могу добавить, что партии практически всех инструментов на всех моих альбомах я сыграл собственноручно.

«Доктор Хали-Гали»

После того как распались «БШ», я некоторое время вообще ничего не делал в плане творчества и жил отшельником. Чуть позже я занялся продюсированием совместного с Шайбой проекта под названием «Шайба и Другое Место».

У Шайбы было энное количество незаписанных и неоформленных песен, и мы активно этим занялись. В этом проекте я задействовал множество различных музыкантов. Ко мне в студию приходили скрипачи, флейтисты, виолончелисты… Итогом этого стали целых десять альбомов, а также масса никуда не вошедшего материала.

Тогда же, одновременно с продюсированием Шайбы, я организовал что-то вроде лейбла, который в шутку обозвал «Клиника Доктора Хали-Гали» — аллюзия на киноленту «Кабинет доктора Калигари». Соответственно, Доктором в этой клинике работал я.

Параллельно с записью Шайбы по ночам я записывал какие-то свои демки, сбрасывал их на мини-диск и удалял со студийного компьютера. Условно я называл это «Доктор Хали-Гали», но не планировал кому-либо показывать. Записывал я всё, что приходило в голову, и серьезно к этому не относился.

Эти демо-записи сложились в альбом «Не ваше дело». Он был выпущен лейблом «Охлупень» в цифровом формате. После этого я года два еще ничего не сочинял.

В начале 2016 года каким-то непостижимым для себя образом я стал практически каждый день писать новые песни, в которых просто старался сообщить всё, что для меня важно. Количество песен росло… Таким образом появилась вся моя современная альбомография.

За три года я записал более двадцати альбомов, чего, признаться, не случалось со мной даже в юношестве.

Сейчас у меня ощущение, что я реализовал проект процентов на 80–90, это очень хорошо. Я сказал практически всё, что хотел. «Доктор Хали-Гали», наверное, самый мой хитрый проект. Я считаю, что понять мои песни может только человек, имеющий весьма богатый духовный опыт.

Музыкально «ДХГ» — это не поп и тем более не попс, скорее, наоборот. Под попсом я подразумеваю поп-музыку, которая выдает себя за рок-музыку. То, что делаю я, — совершенно противоположная штука.

В творчестве люди в основном транслируют идеи, которые я называю бытовухой. Лично для меня, на самом деле, не существует ни музыкальных стилей, ни субкультур. Когда ты копаешься в этом дерьме, ты забываешь о сути. Настоящая альтернатива всему — это высокодуховная мизантропия.

Смерть — наш общий дом. Никому не удастся избежать своего конца.

То, о чем я пою, касается всех, вне зависимости от того, как человек себя ощущает и как он планирует провести остаток своей жизни. Проект «ДХГ» — это «проверка на вшивость», лакмус. Мандавошка ничего в этом не увидит.

Что я хотел сказать этим проектом? Человеческая жизнь — есть зло, когда оптимизм одного является билетом на страдание для другого. Мы должны исчезнуть.

Сейчас я записываю альбом, который в очередной раз перевернет всё с ног на голову. Он будет называться «Брачные танцы червей».

Перестать размножаться

Когда от рака умерла моя собака, я решил, что больше никогда не буду с этим связываться. Но однажды, году в 2004-м, моя мама (в то время я еще жил с родителями), впустила в квартиру котенка и сказала, что он будет жить у нас. Он рос, я к нему привык. И как-то через год уже мне подкинули котенка, так всё и началось. Я въехал в эту тему. Кормил котов на улицах круглый год, помогал кошатницам и т. д.

Крыша ехала буквально: я постоянно выбегал на улицу в любое время суток, если слышал жалобное мяуканье. Таким образом я приютил двадцать две кошки.

Пристраивать их не пытался, ибо не верил в людей, объясню почему. Когда я стал кормить кошек на улице, я столкнулся с дикостью людей, с их патологической жестокостью. Раньше я проходил мимо, жил своей жизнью и не замечал, какой ад творится на самом деле. Я думал, что не люблю людей, а теперь я стал их ненавидеть, особенно детей и подростков. Когда беззащитных котят режут ножами и сжигают на кострах, когда вешают беременных кошек, предварительно распотрошив им пузо, когда их травят крысиным ядом и замуровывают в подвалах, когда пожилую женщину за то, что она кормит кошку, живущую в подвале, где даже нет отсеков с провиантом, обливают кипятком, когда никто не соглашается помочь, когда даже МЧС за деньги отказывается приехать снять с дерева уже уморенного котенка, а вокруг кружат голодные вороны.

Я считаю, мы должны исчезнуть с лица этой планеты, и как можно скорее. Мне искренне жаль природу, животных, растения и вообще весь остальной мир, кроме человечества. Деторождение — на самом деле, страшное зло. Это сатанизм и есть. Любое оправдание нашего существования — суть оправдание мясника коровами на бойне. Я, конечно, не желаю, чтобы некие палачи всех расстреляли, а потом и сами устранили себя, нужно просто прекратить размножаться. Это, во-первых, бессмысленно, во-вторых, жестоко, в-третьих, не экологично, в-четвертых, аморально. Экологическая катастрофа уже не за горами. Нас ждет дичайшая «Кин-дза-дза».

Как показывает история, маловероятно, что в человеке что-либо изменится. Мир будет прекрасен без нас.