Смятая постель Трейси Эмин, множественные тела Дженни Савиль, мачо-феминизм Сары Лукас. Как женщины из движения «Молодые британские художники» изменили современное искусство
Когда Трейси Эмин позвали на телевидение поговорить о ее номинации на самую престижную британскую арт-премию, она пришла в стельку пьяной и переругалась со всеми. Впрочем, это лишь подтвердило ее репутацию. А какие еще художницы ворвались на мировую арт-сцену вместе с Дэмиеном Херстом? Рассказывает автор канала «Безумные будни искусствоведа» Елизавета Климова.
Кто такие «Молодые британские художники»
В 1980-х годах на арт-сцене возникла целая плеяда звезд современного искусства, которых окрестили Young British Artists, или YBA. Костяк группы сформировался из студентов известного своим нестандартным подходом к обучению Голдсмит-колледжа. Новая программа Голдсмита предполагала активное изучение концептуализма и поощряла художников искать инновационные решения и развивать собственную индивидуальность.
Во главе YBA встал Дэмиен Херст, он же организовал первую выставку группы под названием Freeze: в 1988 году шестнадцать студентов представили свои работы в складском пространстве лондонских доков. Выставкой заинтересовался рекламный магнат и коллекционер современного искусства Чарльз Саатчи, который впоследствии стал постоянным покровителем художников.
Серьезная популярность пришла к YBA в 1990-е, а пиком их успеха можно считать скандальную выставку «Сенсация» (Sensation), устроенную в Королевской академии художеств Чарльзом Саатчи. Саатчи сумел организовать беспрецедентную рекламную кампанию, охватив множество знаковых СМИ и подогрев интерес публики шокирующими работами Маркуса Харви и Криса Офили.
Работа Харви, изображающая детоубийцу Майру Хиндли, даже подверглась нападению, что, безусловно, способствовало эскалации хайпа. За три месяца «Сенсацию» посетили свыше 350 тысяч человек.
И хотя представители YBA в целом не были связаны какой-то единой идеей или схожей стилистикой, они сформировали некий общий дискурс, отражающий тенденции времени, и изменили культурный ландшафт. Сейчас представить себе обсуждение актуального искусства без упоминания Дэмиена Херста, братьев Чепмен, Марка Куинна, Криса Офили или Трейси Эмин совершенно невозможно. Увы, но большинство участников YBA, из тех, что на слуху, — мужчины, хотя среди женщин — участниц движения хватает талантливых и самобытных авторов. А некоторые из них и вовсе внесли значительный вклад в историю contemporary art, освещая ранее замалчиваемые проблемы.
Трейси Эмин — плохая девочка британского искусства
Эксцентричность и травма, пожалуй, основные векторы искусства Эмин — настоящей пиратки, умеющей, как никто, всколыхнуть чопорный европейский истеблишмент.
Художница создает искусство, основанное на личном опыте и затрагивающее табуированные темы, связанные с сексуальным насилием, публичным унижением, неудачными абортами, алкоголизмом и распущенностью. Ее работы можно назвать саморефлексией и самовоспоминанием.
С самых первых шагов в мире искусства Эмин целенаправленно отказывалась от стереотипного образа сдержанной и хорошо воспитанной англичанки, буквально выставляя напоказ свое грязное белье, как, например, в инсталляции «Моя кровать». Именно эта работа привела к номинации художницы на премию Тернера — самую престижную награду британского арт-мира.
Когда Трейси Эмин пригласили на телешоу поговорить о премии, она заявилась в стельку пьяной, поругалась со всеми присутствующими в прямом эфире и ушла посередине программы. Такое поведение только утвердило ее в статусе плохой девчонки и добавило скандальной известности.
Источником творческих идей для Эмин является в том числе ее биография, напоминающая мрачный артхаус: обокравший и бросивший семью отец, изнасилование в тринадцать, абьюзивные отношения, закончившиеся абортами, алкогольная зависимость, депрессия и, как итог, брак с камнем. Главными чертами искусства Эмин с уверенностью можно назвать демонстративную уязвимость и бескомпромиссную откровенность. Очень часто критики характеризуют ее подход как художественную исповедь.
Эмин экспериментирует с фотографией, живописью, техниками рукоделия, аппликацией, а также использует реди-мейды и работает с неоном.
Ее пронзительные концептуальные высказывания играют важную роль в современном фем-дискурсе. Это не только новый взгляд на женственность, телесность и сексуальность, но и очень важный разговор о ментальных проблемах, зависимостях, травме и прочих неудобных темах, которые в ХХ веке было принято замалчивать, особенно когда речь шла о женщинах.
Впрочем, и сам образ жизни Трейси Эмин переворачивает с ног на голову типичную репрезентацию женщин-художниц в патриархальном мире искусства. Недаром Эмин ассоциирует себя с такой же неординарной предшественницей — мексиканкой Фридой Кало.
У Эмин достаточно поклонников: помимо музеев и галерей ее работы находятся в частных коллекциях селебрити, например Элтона Джона, были в коллекции Джорджа Майкла, а сама художница на короткой ноге с Мадонной, Кейт Мосс и недавно почившей Вивьен Вествуд. Мадонна описывала Трейси Эмин как «умного и ранимого человека, не боявшегося разоблачить себя».
Дженни Савиль — художница плоти
Дженни Савиль всегда предпочитала работать с фигуративной живописью, что на фоне концептуальных экспериментов основных членов YBA выглядело несколько чудаковато. Однако Чарльз Саатчи в свое время высоко оценил способности Савиль и заключил с ней контракт, который дал художнице полную творческую свободу. Савиль максимально сосредоточена на телесном, и через это телесное она исследует вопросы идентичности. Еще одной особенностью живописи «молодой британской художницы» является крупный формат ее полотен, зачастую превышающий человеческий рост.
«Я хочу быть художницей современной жизни и современных тел», — утверждает Дженни Савиль.
У Савиль прекрасное художественное образование, и арт-критики нередко находят в ее агрессивно мощной и нависающей плоти отсылки и к Рубенсу, и к де Кунингу, и к представителям лондонской школы, особенно Люсьену Фрейду и Френсису Бэкону.
Далекие от идеала, изъеденные целлюлитом или запечатленные с невыигрышного по меркам глянцевых журналов ракурса, эти тела служат отправной точкой для размышлений о праве на субъектность и о свободе от навязанных стереотипов, а также от нереалистичных стандартов красоты, принятых в современном обществе.
В работе Propped Савиль изобразила себя, нанеся поперек холста в зеркальном отображении цитаты из работы французской феминистки Люс Иригарей. Такой прием художница использовала и в других работах.
В 1990-х Дженни Савиль провела много часов, наблюдая за пластическими операциями в Нью-Йорке. Тема модификации тела — одна из ключевых в ее работах. Дженни использует фотографии из операционных, снимки жертв катастроф, а также транс-персон до и после хирургического вмешательства.
Работу Passage Савиль создала, живя на Сицилии. В это время она стала интересоваться телами как гибридами, одновременно естественными и искусственными. Passage раскрывает тело как социальную конструкцию: фигура модели парит, по словам искусствоведа Линды Нохлин, в «этой постмодернистской сфере гендерной нирваны».
Дженни Савиль — одна из самых дорогих ныне живущих художниц. Она по-прежнему остается в рамках фигуратива, однако помимо отношений с телом в круг ее исследований добавился опыт материнства, который значительно расширил спектр ее возможностей как художника.
Женский мачизм Сары Лукас
Сара Лукас — еще одна из важнейших художниц современности, чье искусство, построенное по законам каламбура, затрагивает важные вопросы, касающиеся гендерных стереотипов. Вдохновленная работами феминистки Андреа Дворкин, она поставила перед собой задачу бросить вызов объективации женщин и разрушить миф о женской сексуальной свободе.
Во время учебы в Голдсмит-колледже Лукас экспериментировала с минималистской скульптурой, но позже художница обратила свой взор на британские таблоиды в качестве источника вдохновения.
Работы Лукас отличают юмор и использование метафор для атаки на гендерные стереотипы и бессмысленный жаргон мужского рабочего класса.
В 1990-х она создала серию фотографических автопортретов, в которых переворачивала с ног на голову представления о женственности и сексуальности, изобразив себя в роли эдакого мачо.
Большая часть ранних работ Лукас подпитывалась ее гневом, вызванным порнографией и пренебрежительным отношением мужчин к женщинам. Сама Лукас признавалась:
«Я была в ярости от того, что все эти парни вокруг меня с их одноклеточными идеями добивались успеха».
Вместе с Трейси Эмин Сара Лукас открыла магазин, где художницы торговали различными вещицами вроде брелоков, проволочных пенисов и футболок с надписями, а также пепельницами с наклеенным лицом Дэмиена Херста.
Забавно, но сейчас Херст является крупнейшим коллекционером работ Лукас, а саму Сару описывает как «величайшего художника, которого я знаю, раздетого догола, словно Тернер во время бури, и создающего превосходные произведения снова и снова».
Помимо фотографии Сара Лукас создает скульптуры из самых разных материалов: от бетона до чулок и сигарет. Все ее скульптуры безголовы и определяются только гениталиями. Единственное живое человеческое лицо, которое можно увидеть в работах художницы, — ее собственное.
Пространство и память в работах Рэйчел Уайтрид
Рэйчел Уайтрид — первая женщина, получившая премию Тернера, и кавалер ордена Британской империи — сильно отличается от своих товарок по YBA. Она не зациклена на вопросах феминизма или гендера, ее больше интересует работа с памятью и пространством.
Творческий метод Уайтрид не меняется на протяжении вот уже 30 лет и заключается в принципиально новом подходе к скульптуре: она не заливает материал в форму, а создает слепок невидимого пространства вокруг объекта. Как, например, в работе Shallow Breath (1988), где художница представила негативный отпечаток части интерьера комнаты, в которой выросла. Уайтрид описала работу как «мумификацию чувства тишины в комнате».
В творчестве Уайтрид отсутствует изображение человека и чего бы то ни было живого. Слепки бытовых предметов, зданий, деталей интерьера, созданные из стекла, акрила или бетона, максимально точно воспроизводят прототипы, но напоминают об их утрате и исчезновении. Ее работы ассоциируются с посмертными масками.
«Созерцание великого произведения искусства может перенести вас из одного места в другое — оно может улучшить повседневную жизнь, отразить наше время и в этом смысле изменить то, как вы думаете и чем живете», — утверждает художница.