Дрель между ног, цифровой экстаз и бессмысленные телесные оболочки: 5 фильмов о сложных взаимоотношениях человека с машинами

Как только кому-то пришла в голову идея, что какую-то работу может выполнять не человек, а машина, в той же голове сразу наверняка закрутилась мысль и о прочих сходствах машин и людей. Ведь если механизм способен выполнять работу, не исключено, что он еще что-нибудь может? Например, чувствовать — или хотя бы заниматься сексом? И если ответ положительный, то в чем различия? Может быть, люди на самом деле тоже чьи-то механизмы, машины, действующие по заранее определенной схеме? И так далее. С такими рассуждениями можно уйти куда угодно: в религию, биологию, политическую теорию, куда душа пожелает. Особенно если она у вас всё же есть. Особенно если не отказывать в ней другим существам.

В кино подобные идеи воплощались не раз и не два, можно вспомнить и «Метрополис» Ланга, и «Терминатора» с многочисленными продолжениями. В этом материале речь пойдет о пяти современных, более-менее популярных, но очень по-разному снятых фильмах с максимально разными идеями в сердцевине, позволяющими дать самую полную картину того, каким путем на рубеже XX–XXI веков шла творческая мысль в отношении сочленения человека и технологии.

«Из машины» (2014)

Алекс Гарленд

Начинавший в девяностые как писатель, британец Алекс Гарленд в нулевые переключился на написание сценариев, а уже в десятые сам сел в режиссерское кресло и, слегка споткнувшись на «Судье Дредде», снял два фильма. «Из машины» — один из них.

После недолгой и будто бы даже пародийной прелюдии, программист Калеб при полном параде обнаруживает, что вокруг нет ни единой души, а ему нужно идти куда-то вдаль по течению реки. Вскоре он добирается до дома Нейтана, гениального изобретателя, миллиардера, пригласившего его для проведения теста Тьюринга в отношении своей последней разработки — Авы, искусственного интеллекта.

Дни идут, тесты проводятся, Нейтан ведет себя всё страньше и страньше, Ава — всё чудесатее и чудесатее, Калеб дает волю своему любопытству и благополучно проваливается в кроличью нору ужаса и паранойи.

Нет ничего удивительного в том, что режиссерский дебют Гарленда оказался очень литературоцентричным, почти пьесой, с упором скорее на сюжетную составляющую, чем на изобразительную. В постоянных разговорах трое в замкнутом пространстве периодически настраивают между собой связи слуга—хозяин, любовь—ненависть, живое—мертвое. Было бы странно, если бы в какой-то момент полярность не сменилась.

Тест Тьюринга имеет множество вариаций, преимуществ, недостатков (это тема для отдельного материала). В фильме он некорректен, так как судья изначально уверен, что Ава — машина. Парадокс в том, что спустя какое-то время Калеб, а вслед за ним и зритель, начинает сомневаться уже в себе, а не в Аве — а вдруг все воспоминания ложные и загружены из облака, а вдруг сумбурное начало фильма было подсказкой к тому, что всё ненастоящее? Тест выворачивается наизнанку, человек проваливается там, где машина проходит без помех. Впрочем, человек ли?

Несмотря на всю свою «технологическую» насыщенность, «Из машины» — лишь очень хороший параноидальный триллер, плавно обтекающий тему (не)соответствия человеческого механическому, а ответов на главные вопросы так и не поступает. Хотя, возможно, в этом и смысл, ведь о каком ИИ может идти речь, когда два вполне благожелательно друг к другу настроенных человека умудряются меньше чем за неделю несколько раз обмануть и предать друг друга?

«Тэцуо, железный человек» (1989)

Синъи Цукамото

Синъя Цукамото долгое время занимался андеграундным театром, снимал короткометражки, делал рекламные ролики, после чего наконец смог накопить денег и снять свою первую полнометражную картину, сразу ставшую культовой.

«Тэцуо» — самый известный фильм в жанре японского киберпанка. Вдохновляясь как западными предтечами вроде «Видеодрома» и «Бегущего по лезвию», так и японскими жанровыми картинами (идеи для которых тоже брались как из западных аналогов, так и из национальных мифов, и так до бесконечности), японский киберпанк стал совершенно отдельным явлением. Основное внимание авторы уделяли не высоким технологиям дивного нового мира будущего, а современным реалиям (железу, стеклу и бетону), насыщая их персонажами-монстрами, невозможными калеками, травмированными будто бы самой реальностью, а не чем-то конкретным. Тэцуо вот ни с того ни с сего вдруг оброс железом.

С момента премьеры прошло уже больше тридцати лет, а интерпретаций происходящего в «Тэцуо» становится больше и больше. Многие, как уже было упомянуто, видят в главном герое человека, травмированного современностью, вездесущими городскими технологиями, гротескной архитектурой и прочими атрибутами резких экономических рывков.

Другие критики говорят о «примирении с гомосексуальностью в традиционно гетеронормативном японском обществе», ведь в конце концов двое мужчин расправляются со своими спутницами и сливаются в единое целое, буквально в эрегированный член, чтобы нести смерть и разрушение всему сущему. Что может быть романтичнее — не иначе как начало истории про Бонни и Клайда.

Впрочем, и со зрительской точки зрения фильм всё еще не успел устареть — чудовищная дрель между ног, разрывающая девушек изнутри, металлические штыри в комплекте с личинками в ногах, прочие телесные деформации, индустриальный саундтрек Тю Исикавы, непоследовательно уложенный довольно простой сюжет — фильм смотрится так, будто и не было этих тридцати лет.

Синъя Цукамото снял еще два продолжения своего, пожалуй, главного творения, в 1992 и 2009 годах вышли вторая и третья части, хотя их с таким же успехом можно назвать и авторемейками, повторами. Несмотря на возросшие бюджеты, технические возможности и опытность создателей, эти фильмы не смогли приблизиться к оригиналу конца восьмидесятых.

Уже ко второй половине девяностых Цукамото ушел от боди-хоррора, но в контексте его поздних фильмов стали более очевидны те идеи, что он пытался донести своими ранними работами: образ жизни в мегаполисе травмирует личность, влияние технологий не поддается контролю, люди — самые хрупкие создания на планете, любое соприкосновение с машиной влечет за собой неизбежную мутацию, и нет в мире ничего более несовместимого, более противоположного, чем человек и техника, им же созданная.

«Превосходство» (2014)

Уолли Пфистер

Эту неолуддистскую идею вывернули наизнанку создатели «Превосходства». Неумышленно, конечно — но вполне возможно, что до них «Тэцуо» добрался через обрывки других фильмов, копии копий, через статьи студенческих лет, как угодно. Ну хоть до кого-нибудь, хотя бы до одного человека из огромной команды: не мог же такой сюжет взяться из ниоткуда. Впрочем, о нем чуть позже.

Понятно, что по поводу большого студийного кинематографа никогда не стоит испытывать особых надежд, но голливудские маркетологи не зря едят свой хлеб, да и понятие «летнего блокбастера» взялось не из пустоты — летом 2014 года таким блокбастером было, а точнее, должно было стать «Превосходство».

К моменту съемок первого фильма Уолли Пфистер уже был звездой — постоянный оператор Кристофера Нолана, лауреат «Оскара» за «Начало», он решил попробовать себя в режиссуре. Мало кому выдают на дебют сто миллионов долларов, но Пфистер стал как раз таким счастливчиком. Кроме того, в фильме снялась целая россыпь звезд: Кейт Мара, Киллиан Мерфи, Ребекка Холл, Морган Фриман, Пол Беттани и вишенка на торте — еще не соприкоснувшийся с культурой отмены Джонни Депп в номинально главной роли. Казалось бы, успех неизбежен, но картина провалилась в прокате, ни о каких продолжениях речи и быть не могло, а Пфистер с тех пор не снял ни одного фильма ни как режиссер, ни как оператор.

При этом в «Превосходстве» нет ничего откровенно плохого, оно просто невыразительное — так бывает, когда к одному проекту причастно слишком много людей. По сюжету ученый Уилл Кастер работает над созданием искусственного интеллекта, но стоит ему заявить об успехах, как группа экстремистов, тех самых неолуддитов, объявляет войну ему и его проекту. В Кастера стреляют, и, когда все облегченно выдыхают, узнав, что пуля не задела жизненно важных органов, выясняется, что она была отравлена полонием, и жить гению остается несколько недель. Коллеги перехватывают проект умирающего ученого и после непродолжительных, но драматичных сомнений копируют его сознание в компьютерную сеть. Вся эта экспозиция занимает у авторов ровно полчаса, четверть хронометража, всё как по таймеру.

Дальнейшее предсказать легко — луддиты с одной стороны, Кастер, подчинивший себе всю технику на планете, с другой, всё это не так уж и важно. Оставшиеся полтора часа зритель вместе с парочкой персонажей тщится понять, а Кастер ли это теперь. И как оно себя чувствует, чем бы оно ни было. Обезьяна вот в аналогичной ситуации могла только кричать и, кажется, страшно мучилась, если это можно назвать мучениями.

Если то, что случилось с Тэцуо, стало поводом для непрекращающихся уже тридцать лет дискуссий, для Уилла Кастера это — всего лишь еще один голливудский поворот, с таким же успехом он мог бы стать и призраком. К сожалению, технологии в «Превосходстве» — лишь еще один повод поговорить о любви между идеальным мужчиной и такой же идеальной женщиной. Естественно, они снесут все преграды на своем пути и будут жить долго и счастливо чего бы им это не стоило. Оба сливаются в цифровом экстазе и выпадают росой на самую зеленую траву на свете, чтобы испариться и наконец вознестись на небеса, как и подобает всем порядочным американцам. Так что, согласно коллективной голливудской мысли, авторский элемент здесь сведен к минимуму: технологии пусть и не однозначное, но всё же благо, правильное использование которого может помочь людям вариться в своих котлах с гораздо большим комфортом, чем во все прошедшие века. А любимый человек — он и на экране планшета любимый.

«Автокатастрофа» (1996)

Дэвид Кроненберг

Если бы Дэвиду Кроненбергу платили каждый раз, когда критики употребляют в отношении его фильмов слова «патология», «девиация» и им подобные, то он наверняка уже стал бы самым богатым из канадцев.

Творческие пути Кроненберга и уже упомянутого Цукамото со всеми возможными оговорками схожи — оба сделали себе имя на хоррорах. Оба со временем оставили этот жанр в пользу менее трансгрессивного кино, арт-мейнстрима, но оба сохранили верность однажды выбранной магистральной теме, их почерк ни с кем и ни с чем не перепутать. «Автокатастрофа» — фильм переходного периода Кроненберга: уже точно не боди-хоррор, но еще явно не драма о противостоянии Юнга и Фрейда.

На Каннском кинофестивале 1996 года очень многих лента смутила обилием секса, слишком яркой демонстрацией отклонений самого разного рода, что не помешало ей получить специальный приз жюри — одну из самых значимых наград фестиваля. Проблемы возникли потом, когда фильм попал в череду скандалов и целый год не мог найти прокатчика в США. История повторяется: в 2021 году в Каннах побеждает «Титан», французский кроваво-мазутный боди-хоррор о во всех смыслах травмированной девочке, испытывающей сексуальное влечение к автомобилям. Впрочем, в эпоху возрастающего влияния стриминг-платформ никаких проблем быть не должно, да и зрителя шокировать уже гораздо сложнее. Конечно, можно попробовать зарезать настоящую свинью, но кому это будет интересно, кроме кучки критиков?

Несмотря на всю провокативность фильма, в 2021 году «Автокатастрофа» отлично вписывается и в ряд эротических триллеров девяностых («Основной инстинкт», «Дикость»), и среди экранизаций Джеймса Балларда чужой не выглядит («Высотка»), да и в фильмографии Кроненберга («Связанные насмерть», «Экзистенция») этот пункт 1996 года не выглядит каким-то выдающимся, просто «еще один из».

Тема автомобиля как продолжения тела владельца преследует нас повсеместно: возможно, даже ваш отец, ну или какой-нибудь его сумасшедший друг именно так и воспринимает свою машину. Кроненберг лишь продолжает эту мысль — если люди так много времени проводят с автомобилями, то, может быть, и сексом стоит заниматься с автомобилями, а не с людьми?

Герои слишком многое уже попробовали в своей жизни, им хочется куда-то за край. Секс и смерть — лучшие проводники на обратную сторону жизни, персонажи заручаются поддержкой обоих, садятся в свои автомобили и на полной скорости отправляются навстречу друг другу. По Кроненбергу сочленение человека с машиной — не зло и не благо, а всего лишь томительная неизбежность на пути к глобальному вымиранию. Это обязательно рано или поздно случится, причем как на психологическом, так и на телесном уровне. И если представители рода человеческого к тому моменту и будут что-то чувствовать, то это будут уже качественно другие эмоции, испытываемые совершенно другими организмами, имеющими с нами не так уж и много общего.

«Не отпускай меня» (2010)

Марк Романек

Заканчиваем тем же, с чего начинали, — Алексом Гарлендом: в этом фильме он выступил как автор сценария, бережно адаптировав для большого экрана роман нобелевского лауреата Кадзуо Исигуро. В центре сюжета — три клона. Пока где-то за оградой ходят их «оригиналы», сами они проживают самое обыкновенное детство в частной школе. Узнают новое, влюбляются, расстаются. Между собой, конечно: до определенного возраста контакты за пределами школы запрещены. В числе того самого нового — знание о том, что они клоны, что они не настоящие. И что выращены они фактически на убой, на органы для больных людей.

Неизвестно, кто первым назвал человеческое тело мягкой машиной, но популярным это выражение сделал Уильям С. Берроуз, озаглавив так один из своих романов. Такими мягкими машинами оказываются и главные герои фильма. Единственное их отличие от людей — искусственное происхождение, они — биологические роботы. Они едят как люди, спят как люди, любят как люди. А еще они знают, зачем пришли в этот мир, у них есть предназначение — умереть ради того, чтобы жил кто-то другой. Этому подчинено всё, что происходит с ними в течение жизни.

Исигуро смотрит на проблему развития технологий под совершенно другим углом, скорее религиозным, чем физиологическим или психологическим. Человечеству под силу создавать любые механизмы, даже самые сложные, даже такие, что не отличить от создателей. Может быть, и люди когда-то были созданы именно такими. Нынешние клоны точно знают, зачем живут, умирают пусть и не без страданий, но уж точно без падений в экзистенциальные пропасти отчаяния. Может быть, когда-то и мы были такими, только забыли, а потому обречены мучиться, неприкаянные, бессмысленные телесные оболочки?

Если что, эти слова имеют мало отношения к самому фильму: там прекрасные актеры разыгрывают любовный треугольник протяженностью в несколько десятков лет, ломающийся лишь под тяжестью неизбежной смерти. От школьной скамьи до реанимационной палаты, один за другим они безропотно проходят этот путь.

Роботы, которых человечество рано или поздно создаст (в альтернативной вселенной Исигуро это случилось во второй половине XX века), ничем не будут отличаться от людей. Человечество закроет на это глаза и продолжит пользоваться кровавыми плодами просвещения, придумает миллион уловок вроде того, как можно умиляться свинкам, кошечкам и собачкам и при этом продолжать есть мясо, ничего не изменится. А уж что там с искусственным интеллектом, социальными сетями, автомобилями — это дело десятое.

***

Как известно, слово «робот» впервые использовал в одной из своих пьес писатель Карел Чапек. Так он назвал искусственных рабочих. Кто-то написал в «Википедии», что главный вопрос пьесы — справедливо ли эксплуатировать этих рабочих? Даже если они всегда рады помочь, даже если они ровно для этого и созданы. Если основываться на пяти вышеупомянутых фильмах, то можно сделать вывод, что сейчас этот вопрос не то что не решен — он просто отброшен в сторону. Возможный искусственный интеллект всё еще щекочет воображение, но уже не как помощник в труде, а как спаситель от одиночества. Кроме того, если слишком многое будет напоминать об искусственности окружающего, то со временем можно и самому стать ненастоящим. А там уже и до желания пощупать смерть недалеко. Возможно, к тому моменту перед человечеством и встанут вновь те же вопросы, что задавал Чапек, которых коснулся Исигуро, но даты жизни чешского писателя подсказывают, что это всегда случается, когда пропасть слишком близко, когда есть риск рухнуть и уйти на новый виток, так ничего и не решив. Пробуя на вкус разные решения, человечество всегда избегало самых очевидных ответов, предпочитая закрывать глаза и пускать всё на самотек. Нет никаких причин предполагать, что с технологиями мы не пойдем по тому же пути.