5 спорных мнений Анны Нуждиной о современной литературе
Все что-нибудь читают – не важно, классика это, посты в соцсетях или наши лонгриды. Поэтому с современной литературой мы соприкасаемся чаще, чем думаем. Литературный критик, куратор, член жюри премии «Ясная Поляна» и по совместительству шеф-редактор «Ножа» Анна Нуждина делится своими спорными мнениями о книгах и ситуации вокруг них.
Еще со времен романтизма мы привыкли, что литератор – существо особенное. Можно вспомнить «Властителям и судиям» Державина, пушкинского «Пророка» или наставление «Юному поэту» Валерия Брюсова.
Везде прослеживается идея о том, что человек пишущий пишет для вечности и не может быть судим людскими законами, его занятия и интересы коренным образом отличают его от «простых смертных». Однако по мере развития литературы как институции такое представление о писательстве неизбежно замещается осознанием, что это такое же хобби, как, условно говоря, макраме или любительские марафоны.
Поскольку образование и доступ к площадкам для публикации имеется в современной России практически у всех, литераторов становится все больше. Уже трудно говорить об «избранности», особенно когда речь идет не об отдельных представителях высших слоев общества, а о деле, доступном любому. Сейчас литературе могут научить на курсах креативного письма, а мерило успеха – будь то тиражи, премии или негласное признание профессионального сообщества – имеет очень опосредованное отношение к фигуре Бога.
«Серьезная» литература для читателя ничуть не лучше бульварного чтива
Современная литература – не для всех. Но не в том смысле, что она слишком интеллектуальная и якобы недоступна для понимания большинства. Как и любой рынок, книжный рынок ориентируется в первую очередь на читателя, поэтому вы можете найти произведение любого жанра, стиля и сюжета под свой запрос. И далеко не всегда в этот запрос вписывается, например, экспериментальная проза. Сейчас литература и вообще чтение не несет прямой воспитательной функции, как в советское время, например, поэтому можно не беспокоиться, что книжка вас не образовывает или не делает лучше морально.
Сеять разумное, доброе, вечное можно, но только не против читательской воли.
Социолог Пьер Бурдье сформировал концепцию «поля литературы»: она довольно неплохо объясняет, почему книги разных жанров обладают примерно равной ценностью. О «серьезных» книгах мы говорим как о смысловом центре – в них писатели создают новые жанры и приемы. Став успешными, новаторские решения начинают заимствоваться другими авторами и становится вариантом литературной формулы.
Условно говоря, книги из смысловых «центра» и «периферии» различаются так же, как «Давид» Микеланджело и гипсовые слепки головы Давида, которые продаются в магазинах для рукоделия. Они отвечают двум совершенно разным потребностям читающего человека: жажде душевного преображения, катарсиса, и желанию отдохнуть с книжкой после работы.
Ни один из двух запросов не является более или менее привилегированным, а уж если наш читатель не филолог, мы вполне можем заявить, что его увлекательный досуг, душевное равновесие и комфорт у писателей и книгопродавцев в приоритете.
Нон-фикшн книг издается слишком много
Если с функциями литературы фикциональной (художественной) мы более-менее разобрались и можем допустить, что чаще всего читаем ее для релакса, то нон-фикшн как раз вроде бы и должен образовывать и/или помогать нам сделать свою жизнь лучше. Поэтому бесконечные книги по саморазвитию для духовно богатых и истории чайников для чайников можно судить утилитарно: они бесполезны. Такие книги люди покупают скорее для статуса, чем действительно из интереса их прочесть.
Мотивационные книги, руководства по раскрытию личностного потенциала или бизнес-секреты обычно друг друга дублируют – прочитав одну книгу, вы с высокой долей вероятности уже знаете примерное содержание их всех. Здесь вступает в игру коронный аргумент разоблачителей инфоцыган: «Если бы этот человек действительно знал секрет невероятного успеха и богатства, стал бы он делится им со всеми, еще и за деньги?».
Что касается книг по истории культуры и общества, то далеко не все из нужно сбросить с парохода современности (например, мы публиковали на «Ноже» прекрасный отрывок из книги издательства «Альпина» про культурную историю женских ягодиц). Сомнения начинаются, когда смотришь на количество книг на одни и те же темы: мифы народов мира, например.
В отличие от художественной литературы, две нон-фикшн книги, которые опираются на один и тот же материал, довольно трудно сделать разными настолько, чтобы их обе был смысл издавать.
Вполне достаточно переиздавать Куна или Гаспарова (если, конечно, у уставшего читателя – в чем его абсолютно нельзя винить! – будут силы и время на чтение книг, требующих умственного напряжения).
Если хотите быть «в тренде», читайте поэзию, а не прозу
Тренды в прозе, конечно, более заметны. Например, о буме автофикшн-романов говорят из каждого утюга, а о документальной поэзии – нет.
И это нормально: читатель поэзии, особенно современной, обычно имеет опыт и специальную подготовку, начитанность подходящим материалом. Бывает, что современную поэзию сложно понять, заходя «с улицы».
Например, если ваши знания о русских поэтах закончились Евтушенко или Бродским. Отмечу, что сейчас речь идет о произведениях смыслового «центра», экспериментальной или же актуальной поэзии.
Однако если мы будем рассматривать тренд как повальную популярность чего-то нового, отвечающего нашим желаниям и потребностям прямо сейчас, то на такие «вызовы современности» поэзия реагирует значительно быстрее прозы. В ней быстрее появляются мемы, эмодзи, коллажи, сгенерированные ИИ фрагменты и так далее. Она без труда воспроизводит интернет-язык и осмысляет самые последние резонансные события и поводы. Если обобщать совсем, то некоторые современные стихотворения похожи на нашу рубрику «Разрезали!», облаченную в стихотворную форму и еще более личную.
Книжный рынок не уважает никого, кроме писателей (и их не всегда)
Из упомянутой в начале идее избранности литератора следует, что писательство – занятие уважаемое. Уж по крайней мере внутри профессионального сообщества все ценят труд автора и с уважением относятся, например, к творческой усталости и выгоранию. Однако обычно это не так: для того, чтобы оставаться на слуху у читателя, который следит за книжными новинками, новый роман у писателя должен выходить раз в год, как у Пелевина. Можно даже чаще, а вот реже – уже опасно. Немногие авторы могут себе позволить, как Донна Тарт, писать «Тайную историю» годами, особенно если это не первый их роман.
И всё же выход книги воспринимается как нечто особенное, как значимое достижение автора. Чего нельзя сказать о других деятелях книжной индустрии, к работе которых сами писатели, да и читатели относятся как к должному.
Издатели, редакторы, работники книжных магазинов, обозреватели и критики – все эти милые люди трудятся зачастую без надежды на признание, потому что слишком привыкли, что их недооценивают.
