«Пошел с десятки грибов — покрыл королем самокруток». Интервью с Тарасом Винниковым, коллекционером игральных карт

— Каково ваше самое раннее воспоминание, связанное с картами?

— Мне было, кажется, года три. В один прекрасный день папа сказал: «Пора тебе научиться играть в подкидного дурака».

— Прямо так официально?

— Прям да. Это действительно было чем-то вроде обряда инициации. Считается, что подобные практики, связанные со взрослением, бывают только в подростковом возрасте. Ну, когда отец говорит: «Ты уже большой, пришла пора нам с тобой поговорить о сексе». Но секс — это же не единственный атрибут взросления. И вообще не самая интересная вещь в жизни. То ли дело карты (смеется).

Короче, папа объяснил, как играть, я довольно быстро всё запомнил. И мы пару раз сыграли.

— Кто победил?

— Не помню. Скорее всего, папа. Он если в полную силу в дурака играет, его никому не победить — он запоминает всё, что в отбой уходит, и в конце знает, что у кого на руках. Я так не умею. Это, наверное, стереотип, будто коллекционеры карт обязательно должны любить и уметь в них перекидываться. Я могу иногда пасьянс разложить, и то даже не знаю, как он называется — бабушкина соседка по даче давным-давно научила, а название не сказала. Или сказала, но я забыл.

Вообще, из меня довольно бестолковый коллекционер. В истории карт особо не разбираюсь, ни с кем на эту тему не общаюсь, всю зарплату на редкий экземпляр не потрачу. С тех пор как стал активным пользователем интернета, я их даже больше не покупаю — достаточно фотографий с колодами, которых в сети полным-полно.

— Фотографии в отдельную папочку складываете?

— Нет, просто смотрю. Одно из лучших свойств интернета в том, что он позволяет глядеть и при этом не владеть. Владение — это работа, ответственность. Вот у меня лежит моя коллекция в старом чемодане, который стоит в углу, и у него даже крышка не закрывается. Я переживаю, но действительно не знаю, куда все эти колоды деть. Где-то год назад обнаглел до того, что предложил их одному музею. Они сказали, что подумают, и не перезвонили.

Прошлой осенью хотел продать, даже нашелся покупатель, но мы не сошлись в цене. Точнее, сошлись, но он не захотел всю коллекцию брать, только самые интересные колоды.

Я стал ему эти колоды отбирать и в процессе, естественно, почувствовал, что мне жалко всю многолетнюю сборку променять на сумму, которую можно проесть за месяц. А вот если бы он согласился взять целиком, я ему отправил бы не глядя и не мучился бы. Я и сейчас в принципе готов, если желающие найдутся. Только самую первую колоду оставлю на память.

— Что за первая колода?

— Ну, строго говоря, первыми в жизни картами, как и, наверное, у большинства жителей нашей страны, у меня были «Атласные». Дома было несколько колод, и я ими иногда играл как игрушками. Отбирал карты с картинками — валет, дама, король, — и они у меня ходили друг к другу в гости.

Уже потом, в школе, моя первая учительница, очень религиозная женщина, узнав, что я интересуюсь картами, рассказала, что играть в них, и тем более на деньги, нехорошо, потому что будто бы принятые у нас французские карточные масти связаны с Христом.

Крести — крест, на котором он был распят, пики — копье, которым прекратили его мучения, бубны — гвозди, которыми его прибили к кресту, черви — губка.

Но те «Атласные» были как бы семейные, а не лично мои. Первые коллекционные карты мне подарил дедушка. Мы с ним гуляли, и в газетном ларьке я увидел колоду «Княжеские». Ее в 1998 году выпустил Комбинат цветной печати — самая известная в стране фабрика по производству игральных карт, к сожалению, уже не существующая.

«Княжеские» поразили мое воображение — они были ярче, чем домашние заигранные «Атласные», бумага была не дешевая, а плотная, гладкая, блестящая. Ну и, конечно, новые персонажи. Я ведь думал, что бывают только те, что на «Атласных», как нот в музыке бывает только семь. И вдруг как будто заглянул в параллельный мир, где те же король бубей или валет червей, но выглядят совершенно иначе.

Можно сказать, что я попал в зависимость от этого ощущения — когда ты вдруг оказался в новой вселенной, которая похожа на твою, но всё в ней немного по-другому. Это переживание хотелось повторять и повторять. Как раз тогда по телевизору крутили сериал «Квантовый скачок», где герои путешествовали по параллельным мирам — мне он очень нравился. И я стал просить покупать мне еще колоды, чтобы тоже «скакать» из реальности в реальность.

— Покупали?

— Ну да, почему нет. Это ведь дешевле, чем машинки или конструкторы какие-нибудь. Опять же не просто так, а за хорошее поведение. Помню, дед сказал: поможешь на даче собирать яблоки, норма — пять ведер, если выполнишь — поедем в город, карты купим. Был конец лета, яблоки надо было с земли подбирать, ползать. А там крапива, еще колючки какие-то — я все руки себе исколол, но норму сделал. И дед слово тут же сдержал — купил колоду «Рококо», тоже от Комбината цветной печати. Она у меня есть до сих пор.

С дедом мы иногда играли в карты, в том числе в купленные. Я тогда еще не понимал, что от игры бумага портится, поэтому лучше их по основному назначению не применять, а просто любоваться.

Это ведь искусство — каких только карт с изобразительной точки зрения не бывает. «Каркас» всегда плюс-минус один и тот же, и тем интереснее, как в этой строго зафиксированной системе координат у художников по-разному фантазия срабатывает. «Атласные» и так называемая англо-американская колода (у нас ее иногда называют «карты для покера») — это ведь только видимая с нашей колокольни верхушка айсберга.

— А что под водой?

— Да мало ли что. Вот, скажем, привычные нам французские масти — это лишь один из вариантов, наиболее прижившийся. А есть, скажем, немецкая колода, где тоже четыре «семьи», но не пики, трефы, черви и бубны, а желуди, листья, сердца и бубенцы. Причем они похожи, да, но если в первом случае у нас абстрактные символы, то во втором — совершенно конкретные предметы.

Или итало-испанская колода — там мечи, кубки, палицы и монеты. Но это, можно сказать, классика европейской карточной традиции. Никто не мешает современным художникам, которые работают над созданием карточной колоды, изобрести свою масть. Вот, например, есть у меня колода Rasta playing cards, выпущена в Испании в 2004 году. Масти в соответствии с названием: грибы, бонг, самокрутки или листики конопли. Если в такие карты играть, будет звучать забавно: один пошел с десятки грибов, а другой покрыл ее козырным королем самокруток.

А из отечественных, к примеру, «Госпожа удача» — занятная колода, в духе лихих 1990-х. Ее создатели как будто немного постеснялись и от привычных нам французских значков отказываться не стали, но трансформировали их на бизнесменско-блатной манер.

Пики стали позолоченной короной, крести сложились из двух револьверов, черви — сердце, пронзенное стрелой, как на татуировке, буби — пачка денег.

Таким же способом рождались масти у колоды «Винни-Пух»: трефы — воздушные шарики, пики — пчелы, буби — хвостики Иа-Иа, черви — горшочки с медом.

— Насколько важен в коллекционировании карт географический момент: собирать не просто разные колоды, а колоды из разных уголков мира?

— Ну, как сказать. Конечно, приятно вспомнить, как побывал в далекой заморской стране и нашел там необычную колоду. Но разыскивать именно зарубежные для меня точно не самоцель. Тем более что сувенирные карты далеко не всегда интересны. Часто они представляют собой то, что некоторые коллекционеры снисходительно называют «карты-фотки». То есть такой набор открыток с местными достопримечательности, засунутый в конструкцию игральных карт.

Для начинающего коллекционера, конечно, и это интересно, но быстро понимаешь, что фактически это одна и та же мысль, растиражированная по всем странам света — ничего нового.

Обратный пример — можно обнаружить интересную колоду, фишка которой не имеет прямого отношения к стране и городу, и ничего страшного, фишка — это главное. В той же Испании мне попалась круглая колода.

— Карты бывают круглыми?

— А кто им запретит? Играть такими, наверное, не очень удобно — впрочем, я не проверял — но в качестве арт-объекта в самый раз. Встречаются и треугольные игральные карты.

Размеры тоже могут быть разными. От совсем крошечных до огромных.

Кстати, карты ведь не так сложно сделать. Когда я учился в десятом классе, на каникулах смонтировал в пейнте и распечатал на принтере колоду, где в роли валетов, дам, королей и тузов были учителя и одноклассники — притащил в школу, мы в них играли после уроков. Классная руководительница даже не ругалась: еще бы, я ее сделал, кажется, бубновым тузом. Это я к тому, что если кто-то очень захочет колоду карт размером с лист А4, в форме ромба, с мастями в виде овощей и фруктов, то можно не искать ее по всему свету, а самому для себя соорудить.

— Но ведь качество будет не то.

— Необязательно. У меня есть колода, которую вручную сделал человек, сидевший в тюрьме. Работа искусная — если бы не коробочка, склеенная из коробки от чая «Принцесса Нури», то и в голову не пришло бы, что хендмейд.

На этой колоде, кстати, загадочные вещи происходят с мастями. На первый взгляд, традиционный набор, но когда присмотришься, замечаешь, что пики, трефы, черви и буби там сливаются в необыкновенные узоры.

Иногда самопальные карты приобретают известность и начинают производиться в промышленных масштабах. Так произошло, скажем, с иракской колодой. Ее придумали и напечатали американские военные во время войны в Ираке, разместив на каждой карте портрет крупного иракского чиновника или военного, которого необходимо поймать, и раздали солдатам.

То есть сугубо утилитарная штука была, не для продажи, поэтому и выглядела так себе: мелкие фотографии плохого качества, а некоторые вообще без картинок, просто черный силуэт.

Но кому-то удалось завладеть сканами карт, они распространились в сети, и в итоге сегодня их печатают и продают по всему миру. Помню, когда одноклассник рассказал, что видел в магазине колоду с портретом Саддама Хусейна, я подумал, что он дурака валяет. Оказалось, правда. Мне потом ее подарили на день рождения.

— Я слышал, что некоторые коллекционеры карт собирают не полные колоды, а, скажем, только джокеров. Это так?

— Да.

— А что они делают со всей остальной колодой?

— Не знаю, надо у них спросить. Но, наверное, не выбрасывают, а меняют на что-нибудь или продают подешевле. Если человек заинтересован в колоде и долго не может ее найти, то он купит ее и без джокера — лучше так, чем совсем ничего.

Мне такой способ не очень близок — интереснее смотреть, как выдумка реализуется в пространстве полной колоды, а не отдельной карты.

Но хранить такую коллекцию точно было бы удобнее. Это я сейчас опять вспомнил свой чемодан.

Еще одна существующая практика коллекционирования — собирать, к примеру, только англо-американские карты. Во-первых, они менялись с течением времени — если вы посмотрите на ранний вариант колод, то разница будет очевидной. Но и современные варианты отличаются друг от друга нюансами вроде выражений лиц у персонажей, формы лица, размера глаз и т. д.

Вот я возьму, скажем, штук восемь дам червей из нескольких англо-американских колод и положу рядышком друг с другом. Видно сразу, что, условно говоря, роль одна, а «актрисы» разные. Можно представить биографию каждой из них, характер, судьбу. И ведь это только восемь колод. А сколько их всего?

— А с «Атласными» картами это тоже работает?

— Да, но немного по-другому. После закрытия Комбината цветной печати в 2006 году качественно сделанную колоду карт, даже популярнейших «Атласных», стало сложнее найти. С ностальгией вспоминаю времена, когда чуть ли не на каждом шагу за небольшие деньги продавались прекрасно отпечатанные «Державные», «Славянские», «Русский стиль» и многие другие. Сегодня эти придуманные в России колоды чаще всего продаются в исполнении австрийской компании Piatnik и стоят недешево.

Зато появилось много ширпотреба и диковинных мэшапов, когда на плохой бумаге с вырвиглазным качеством печатаются карты, в которых перемешаны образы из разных колод.

Называются они при этом «Атласные». Грустновато, но и в этом тоже есть своя странная фишка. Несколько таких колод раздобыл и храню как диковинки.

А еще изредка встречаются забавные пародийные переосмысления «Атласных». Почему-то очень популярен вариант, в котором персонажам добавляют кружки с пивом — мне встречалось несколько разных вариантов такого сюжета. У меня есть колода «Русское пиво». Там еще на картах от шестерки до десятки присказки всякие типа «смотри на жизнь сквозь пиво, и она покажется тебе янтарной». Для любителей пивных застолий, наверное, в самый раз.

— А вы, видимо, не любитель?

— Я как маленький ребенок — если невкусно, то не нравится. Пиво, оно же горькое. То ли дело молочный шоколад. Есть у меня, кстати, шоколадные карты — небольшой такой подарочный набор под названием «Королевское удовольствие». Не знаю, правда, вкусные или нет: решил сберечь для потомков.

— До потомков, наверное, не доживут, испортятся.

— Ну и пусть — не надо их есть, любоваться надо. Вспомнил, как маленьким с бабушкой был в каком-то музее, и там в витрине, под стеклом, лежали старинные конфеты — может, начала XX века. Меня почему-то это сильно впечатлило. Наверное, в том возрасте я еще не понимал, что конфеты — не современное изобретение, а нечто объединяющее поколения. Они такие были замызганные, эти конфетки, но при взгляде на них ощущалась связь времен. Почти как в рассказе «Студент» Чехова — мол, когда-то много лет назад какой-то ребенок тоже смотрел на эту конфетку. Но не съел — сберег. А съел бы — и вспомнить было бы нечего.

— А вот представьте, что карты, они как игрушки из мультфильма «История игрушек»: не хотят лежать под стеклом или в чемодане, а хотят, чтобы ими играл кто-нибудь. Что тогда?

— Представил. Тогда, конечно, грустное дело. Если бы я был коллекционером игрушек, я мог бы подарить их детям знакомым, но втюхивать детям карты в наш век видеоигр и других современных развлечений по меньшей мере странно. А куда еще? В музей не приняли, продать пока не получилось.

— И что делать?

— Не знаю. А можно мне обратиться к вашим читателям?

— Да, конечно.

— Дорогие читатели, что мне делать с моей коллекцией игральных карт? Посоветуйте что-нибудь, пожалуйста.