Красильщики луны, философы огня: 10 мифов об алхимии

Алхимия с точки зрения современного человека — недохимия, возникшая в темные времена из-за нехватки научных знаний и точных методов. Однако это примитивный и в корне неверный взгляд на вещи: на самом деле речь идет о серьезной духовной практике, целью которой было внутреннее преображение человека, а не добыча материальных благ. На язык просится вульгарное слово «самосовершенствование», давно лишившееся всякого смысла, но адепты-алхимики именно что совершенствовали себя, пытаясь с помощью сложных операций и медитаций приблизиться к Богу и познанию тайн мира, а отнюдь не разбогатеть или сделать шажок по карьерной лестнице (хотя с карьерой у многих из них все было в порядке, см. ниже).

Создание золота для настоящего алхимика самоцелью быть не может — это всего лишь малая часть большого целого, побочный продукт многолетних духовных упражнений, молитв и медитаций, а алхимические операции — своего рода символический язык, позволяющий воссоздать в лаборатории то, что происходило с миром, когда Бог создавал его из хаоса. С помощью ремесленного усердия и аскезы алхимики стремились вернуться в состояние, предшествовавшее грехопадению Адама и Евы, и вновь обрести утраченный Золотой век, то есть, по сути, достичь бессмертия. Звучит амбициозно, но не так уж бессмысленно, если вспомнить, например, на что мы с вами ежедневно тратим немало времени в так называемых социальных сетях.

«Алхимик», Петер Брейгель-мл.

Кстати, знаменитый философский камень алхимики, конечно, тоже искали и возлагали на него немало надежд. В «Книге о Святой Троице», безымянном алхимическом трактате XV века, сказано: «Философский камень, если положить его на ладонь, становится невидимым. Если же зашить его в тонкое белье, плотно обтягивающее тело, чтобы камень лучше согревался, то можно будет как угодно высоко подняться в воздух. Чтобы спуститься, надо лишь слегка ослабить прилегание белья к телу». Надо думать, со старением и смертью такая штука тоже справилась бы весьма неплохо.

Ну и, конечно, алхимию не случайно называют именно искусством — в этом легко убедиться, полистав практически любой алхимический трактат:

«Чтобы приготовить эликсир мудрецов, или философский камень, возьми, сын мой, философской ртути и накаливай, пока она не превратится в зеленого льва. После этого прокаливай сильнее, и она превратится в красного льва. Дигерируй этого красного льва на песчаной бане с кислым виноградным спиртом, выпари жидкость, и ртуть превратится в камедеобразное вещество, которое можно резать ножом. Положи его в обмазанную глиной реторту и не спеша дистиллируй. Собери отдельно жидкости различной природы, которые появятся при этом. Ты получишь безвкусную флегму, спирт и красные капли. Киммерийские тени покроют реторту своим темным покрывалом, и ты найдешь внутри нее истинного дракона, потому что он пожирает свой хвост. Возьми этого черного дракона, разотри на камне и прикоснись к нему раскаленным углем. Он загорится и, приняв вскоре великолепный лимонный цвет, вновь воспроизведет зеленого льва. Сделай так, чтобы он пожрал свой хвост, и снова дистиллируй продукт. Наконец, мой сын, тщательно ректифицируй, и ты увидишь появление горючей воды и человеческой крови».

Разумеется, непосвященному разобраться в таком сложном символическом тексте было практически не под силу: требовался сведущий наставник и годы учения.

Алхимия расцвела в Александрии, а ее изобретение приписывалось богу Гермесу Трисмегисту, автору «Изумрудной скрижали», в которой сообщается приблизительно следующее: «То, что внизу, подобно тому, что вверху, а то, что вверху, подобно тому, что внизу. И все это только для того, чтобы совершить чудо одного-единственного» (и так далее, причем чем дальше, тем увлекательнее — всячески рекомендуем выходивший на русском языке и очень компетентно подготовленный сборник «Высокий герметизм»). Большинство исследователей сходятся во мнении, что этот текст и другие трактаты так называемого «герметического корпуса» были написаны александрийскими адептами в IV веке на греческом языке. Из Александрии алхимия проникла в Византийскую империю, а средневековый Запад узнал о ней благодаря захватившим Египет арабам: труды мусульманских алхимиков начали переводиться на латынь уже в X веке, да и само слово «алхимия», судя по всему, арабского происхождения (хотя на этот счет есть и другие мнения). Одним словом, алхимическое искусство так или иначе возникло на перекрестке восточной и западной культур.

Отдельно отметим, что в Китае была своя отдельная алхимическая традиция с даосизмом, энергией Ци и т. п. — почитать о ней можно, например, в работах синолога и буддолога Евгения Торчинова, там довольно много интересного.

О ранней истории алхимии мы коротко сказали выше, однако и после Средневековья она по-прежнему прекрасно себя чувствовала. Знаменитый швейцарский алхимик Парацельс (настоящее его имя было смешное: Филипп Ауреол Теофраст Бомбаст фон Гогенгейм) — человек эпохи Ренессанса, а в эту эпоху алхимическое искусство расцвело с новой силой, поскольку в культурный оборот было введено огромное множество прежде недоступных европейцам текстов (например, сочинений Платона и Плотина они прежде по сути в глаза не видели). Алхимической символикой и идеями пронизано искусство эпохи барокко (на эту тему можно почитать, например, что-нибудь о барочной эмблематике), и даже Исаак Ньютон (1642–1727) посвятил алхимии около тридцати лет своей жизни (правда, его современники об этом понятия не имели: ни одной соответствующей работы Ньютон так и не опубликовал, а огромный архив его рукописей религиозного и алхимического содержания обнаружили только в тридцатых годах прошлого века), но и он, конечно, был далеко не последним.

Ничего подобного: одним из первых алхимиков (если не первым) была Мария Пророчица, которая жила не то в I, не то в III в. н. э. О ней упоминает в своих трудах другой алхимик и по совместительству христианский гностик IV века Зосим Панополит, но дошедшие до нас сведения о ней мягко говоря не самые точные: один византийский историк VIII века сообщает, что Мария обучала Демокрита во времена Перикла — ну да, конечно (арабы вообще называли ее «дочерью Платона», но, видимо, в переносном алхимическом смысле). Не исключено, что именно Мария основала александрийскую алхимическую школу. Труды ее канули в Лету, сохранились только разрозненные цитаты в текстах других авторов, из которых следует, что она придумала ряд алхимических процессов и аппаратов, в том числе хорошо всем известную водяную баню — один автор XIV века даже называет ее «баней Марии». Память людская коротка, и мы часто понятия не имеем, кто придумал ту или иную полезную вещь, и особенно постыдно это в случае незаурядной женщины, которая умела делать золото из корня мандрагоры.

Отнюдь. Первый великий западный алхимик, монах Герберт, в 999 году стал папой римским, приняв имя Сильвестра II. Алхимией занимались как крупные церковные сановники, так и представители рядового духовенства, во многих монастырях устраивались лаборатории прямо в кельях. Алхимиками были самый знаменитый мусульманский врач Средневековья Авиценна, знатный итальянец Бернар Тревизан, маркграф Тревизанский, представитель крупной французской буржуазии Жан де ла Фонтен. Или, скажем, легендарный Николя Фламель — он был незнатного происхождения, но отщепенцем его тоже не назовешь.

Более того, алхимию невозможно назвать даже предшественницей более позднего вольнодумства: практиковавшие ее люди отличались крайней набожностью и нередко носили церковный сан — они стремились как можно глубже проникнуть в божественный замысел, а не списать его со счетов.

Современные историки науки убедительно доказывают, что различия между алхимией и химией были настолько радикальными, что говорить о какой-либо преемственности между ними сложно. Это два разных мира: если химия стремится к содержательным результатам, то алхимия доискивалась первопричин и не была квазинаукой, поскольку результаты ее не обрабатывались математически. Алхимическое Великое Деланье, как называли свой труд сами адепты, похоже скорее на священный акт, и его уместнее сравнивать с церковной мессой, чем с работой в современной химической лаборатории. По сути, речь идет о двух совершенно несовместимых взглядах на мир. Впрочем, это не отменяет того факта, что именно алхимики мимоходом открыли кучу важных веществ — мышьяк, соляную кислоту, сурьму и т. д.

«Дама, посещающая алхимика в его лаборатории», Ян Йозеф Хореманс-мл.

Вадим Рабинович в известной книге «Алхимия как феномен средневековой культуры» писал: «Всмотримся пристальней: алхимический инструментарий — колбы, бани, печи, горелки; специально изготовленные вещества для химических взаимодействий; обработка веществ — растворение, фильтрация, перегонка. Не химия ли это? Может быть, и химия. Но какая-то дремучая, неудобная, когда ртуть и сера — это не только вещества, но и бесплотные принципы; когда газ — это не только нечто воздухоподобное, но и некий дух, таинственный, потусторонний. Верно: отдельные практические достижения алхимиков (разделение, осаждение, очистка веществ, установление их свойств) можно „экстрагировать“ из эпохи и как бы включить в предысторию нынешней химии. Так, впрочем, и поступают иные историки науки, но тогда многое остается в „маточном растворе“ алхимии».

Нет, лаборатории у адептов этого высокого искусства были относительно простыми и напоминали скорее мастерскую ремесленника, чем жуть из дешевого современного фильма — такое, впрочем, тоже встречалось, но только у профанов, не знавших, как подступиться к делу, но мечтавших поскорее заполучить гору дармового золота. Настоящие алхимики называли таких людей «суфлерами» и дико презирали.

Специалист по средневековой алхимии Серж Ютен пишет: «Лаборатории встречались повсюду: как в замках и дворцах, так и в домах простых горожан и даже жалких хижинах, в церковных приходах и монастырях, в городе и деревне.

Лаборатория, как правило, была тесной и темной и в обязательном порядке имела трубу или дымоход для отвода выделявшихся газов и дыма. Нередко это была подземная конура, но могли использоваться и старая кухня, и даже специально обустроенная комната, занимавшая (что случалось редко) целый этаж».

Конечно же нет: алхимия — почтенная традиция, основанная на сложных духовных практиках, и в свое время ей уделяли немало внимания такие разные люди, как, скажем, психоаналитик Карл Густав Юнг, автор книги «Психология и алхимия» (о научной состоятельности его сомнительных разработок мы оставляем судить специалистам, но сам факт примечательный); Антонен Арто, писатель, поэт, драматург, актер, теоретик «театра жестокости» и т.д. (в статье «Алхимический театр» он писал: «Между принципами театра и первоосновами алхимии существует загадочное тождество сущности. Дело в том, что театр, как и алхимия, если рассматривать его принципы и тайные пружины, покоится на нескольких основаниях, остающихся одними и теми же для всех искусств, — основаниях, которые в области духа и воображения направлены на достижение той же эффективности, что в области реального позволяет действительно делать золото»); алхимические мотивы можно обнаружить в творчестве писателей-романтиков — например, у Эдгара Аллана По и Жерара де Нерваля, а также у более поздних литераторов вроде Артюра Рембо.

Ничего подобного, в современном исследовательском ядерном центре вполне можно превратить свинец в золото. Другое дело, что золото это будет немыслимо дорогим, а для разложения ядерной структуры вещества потребуется колоссальный источник энергии — и что, и зачем? Конечно, это нереально было проделать в Средние века ремесленными методами: если бы алхимику удалось осуществить такую операцию, скажем, с помощью молнии, то он сразу получил бы смертельную дозу радиации, и не видать ему тогда Золотого века, как своих ушей. Но, повторимся, трансмутация была скорее символом того, что все в мире взаимосвязано и превращается друг в друга. То, что из всего корпуса алхимических текстов современная культура усвоила только только «волшебное превращение» в дорогой металл, больше говорит о наших современниках, чем об алхимиках.

Еще как бывают — хотя и специфические. Известный поэт и переводчик Евгений Головин не только писал стихи про эсэсовцев и встречался с кикиморой, но и считал себя алхимиком в полном смысле этого слова, хотя и не закупался, насколько нам известно, реагентами, пробирками и спиртовками. Зато он неоднократно выступал с лекциями на разные алхимические темы: понять из них что-либо практически невозможно, но смотреть их, слушать и читать все равно очень интересно.

Правила жизни простого средневекового алхимика (из трактата De alchimia святого Альберта Великого, XIII век)

«Алхимик должен обитать вдали от людей, в собственном доме, в котором должны быть две или три комнаты, предназначенные исключительно для занятий сублимацией, растворением и дистилляцией.

Алхимик должен быть молчаливым и скромным. Он не должен никому открывать результаты своих операций. Он должен жить в уединении, вдали от людей.

Он должен выбирать для своих операций подходящее время — иначе говоря, ему следует удостовериться, благоприятно ли расположение звезд на небе.

Он должен быть терпеливым и упорным.

Он должен действовать сообразно правилам: растирание, сублимация, фиксация, кальцинация, растворение, дистилляция и коагуляция.

Он должен использовать в своей работе только сосуды из стекла и керамики, покрытой глазурью.

Он должен быть достаточно богатым, дабы иметь возможность покрывать расходы, связанные с проведением работ.

И, наконец, он должен избегать всяческих контактов с князьями и правителями».