От Вуди Аллена с любовью: почему американский режиссер вдохновлялся Достоевским?

Диалог художников

Влияние Достоевского на творчество как раннего, так и позднего творчества Аллена более, чем очевидно. Тексты Достоевского и сама личность писателя определенно волнуют режиссера, становясь материалом для художественной рецепции. Достоевский присутствует в фильмах Аллена на уровне аллюзий и прямых цитаций, на уровне философского дискурса и многочисленных культурных отсылок. Аллен спорит с ним, иронически переосмысляет, но с будто бы мазохистским постоянством обращается к нему, включая у зрителя эффект узнавания. Помнишь нашего соседа рядом? Раскольникова? Он убил двух женщин.

Одно из первых прямых обращений к Достоевскому встречается в собирательной пародии на русский роман, сатирической кинокомедии 1975 года «Любовь и смерть». Главный герой Борис из-за ничтожного повода стреляется с злым и завистливым Лебедковым, двойником Игната Лебядкина из «Бесов». Зло посмеялся Аллен и над самим писателем. Биографическая ситуация с несостоявшейся казнью писателя, которая выворачивается наизнанку: Борису в заключении перед казнью является ангел, обещающий спасение в последний момент. Успокоившегося героя ставят к стенке и… благополучно расстреливают. Явившийся Ангел оказался бесом из «Братьев Карамазовых». Примечателен также выбор имени главной героини. Соня из «Любви и смерти» открывает галерею несостоявшихся Сонечек Мармеладовых. В данном случае это образ-гибрид с Соней из «Войны и мира».

Обед от Толстого, десерт от Тургенева

В другой сатирической драме «Мужья и жёны» (1992) звучит такая характеристика русской литературы: «Толстой – это полноценный обед, Тургенев – шикарный десерт, Достоевский – полноценный обед с добавлением витаминов и экстракта пшеничных зерен». Первым условно серьезным обращением к этому «полноценному обеду» можно назвать фильм «Преступления и проступки», как ни странно самому «подпольному» из всех картин. Несмотря на очевидную отсылку к «Преступлению и наказанию», Аллен делает своеобразный кульбит, доказывая, что для человека двадцать первого века настоящие преступления переквалифицировались в разряд проступков, а жертвой с легкость может стать тот, кто должен вершить правосудие.

Можно сказать, что этот фильм 1989 года является наброском для последующих обращений к теме, а также аккумулирует творческий метод Аллена. Пожалуй, наиболее существенный вывод артикулирует на тот момент жена Вуди Аллена в образе героини Халли Рид: «В конце концов какую бы философскую систему ты бы не создал, она все равно окажется несовершенной». Похожую мысль выражают эпизодические персонажи в «Иррациональном человеке» (2015), преподаватели факультета музыки. Они усматривают в философских рассуждениях главного героя, апеллирующего к образу Раскольникова, только красивые, но пустые построения: «Его работа – всего лишь триумф стиля. Он умеет обращаться со словами, приводит грамотные, отточенные аргументы, однако если дойти до самой их сути, они рассыплются». Учитывая любовь Аллена к музыке, можно сделать вывод, что эти персонажи являются выразителями авторской позиции.

В картине «Преступления и проступки» впервые закладывается основной, переосмысленный Алленом мотив из творчества Достоевского, — поиск идеального преступления. Однако в отличие от русского писателя режиссер делает акцент на безнаказанное совершение убийства. Здесь же выводится характерное сравнение человека с насекомым: «Она же не насекомое в конце концов», — говорит герой о своей будущей жертве. Это первый фильм Аллена из цикла «преступление без наказания», снятый почти за два десятилетия до того, как он вернулся к этой теме в «Матч пойнт», «Мечте Кассандры», а затем в «Иррациональном человеке». Действие «Преступлений…» происходит уже не в воображаемой Англии, а в кругах нью-йоркской еврейской интеллигенции. Доктор Джуда Розенталь — преуспевающий офтальмолог, распорядитель благотворительного фонда, уважаемый член общества. Его двойник — родной брат Джек, занимающийся темными дела и связанный с мафией. Братья выросли в семье ортодоксального иудея, учившего своих детей, что «глаза Бога всегда следят» за человеком и что порок неминуемо будет наказан, а добродетель вознаграждена. Между тем, на обоих мальчиков куда большое влияние оказали воззрения тети: нигилизм и атеизм. Из отцовских проповедей Джуд усвоил поэтический образ Божьих глаз, который, вероятно, и сподвигнул его стать в дальнейшем офтальмологом. Здесь можно усмотреть отсылку на рассуждения об образе убийце, который навсегда запечатлевается на сетчатке жертвы.

Благополучию доктора Розеталя мешает связь с любовницей, которая грозит ему неминуемыми разрушительными последствия. Женщина настаивает, чтобы он ушел от жены, а в противном случае угрожает рассказать все его супруге. Тогда Розенталь обращается за помощью к своему брату, чтобы решить это проблему. Душевные муки после заказного убийства доктора становятся основным мотивом картины. На какое-то время он даже обращается к давно забытой религии. Сцена, в которой он мысленно переносится в прошлое и видит свою семью за семейным столом, одна из самых сильных, там же впервые слышится слово «убийца».

Подпольный режиссер

Вторую линию составляет история Клиффа Стерна, неудачливого режиссера-документалиста. У жены Стерна есть куда более счастливый и успешный брат Лестер: продюсер телевизионных комедий, миллионер, бравурный пошляк и душа общества, который хочет снять документальный фильм о себе самом. Уступая нажиму сестры, он предлагает Клиффу стать режиссером будущей картины, чтобы дать ему возможность заработать немного денег и заодно поучиться уму-разуму у людей, умеющих жить. Тот соглашается в надежде снять едкую карикатуру на Лестера, к которому относится с завистливым презрением. Так же, как и в случае с героем «Записок из подполья», эта карикатура так и не увидит свет. Однако на съемках Клифф вдруг встречает женщину своей мечты — продюсера Хейли, в которой чувствует родственную душу. Он собирается уйти от надоевшей жены, но и тут его планы разрушает ненавистный Лестер, к которому и уходит возлюбленная.

В этом сюжете основной становится тема успеха и зависти: непризнанный интеллектуал вынужден мириться с тем, что пошляки преуспевают в этой жизни куда больше, чем он. В финале эти две, казалось бы, разноплановые сюжетные линии неожиданным образом переплетаются, обнажая ключевую идею о размытости границ между тяжким грехом и провинностью, преступлением и проступком, и необходимости отвечать за них.

Клифф Стерн, как и герой «Записок из подполья» — человек, полный нереализованных идей и замыслов, неисполненных желаний, неспособный к действиям и испытывающий почти неизменно негативные чувства. «Просто он зол на весь мир. Он считает, что ему по силам все изменить», — так отзывается о Клиффе его супруга. В конце концов он окончательно теряет жену, а любимая им женщина выходит замуж за ненавистного Лестера. Не самый талантливый, самовлюбленный, но на редкость удачливый продюсер, между тем, не настолько ужасен, как его «малюет» воображение героя: несмотря на свои недостатки, Лестер до конца остается верен себе и старается помогать окружающим людям, на что оказывается неспособен по началу вызывающий симпатию Клифф.
В финале главные герои встречаются единственный раз на многолюдной еврейской свадьбе, где каждый из них приходится кому-то родственником. Доктор Розенталь уже примирился со своей совестью и вспоминает о содеянном отвлеченно, как будто это произошло не с ним. Режиссер Стерн в очередной раз повержен и разбит. Похожий на него герой встречается в другой картине Аллена «Кое-что еще…» (2003). Невезучий начинающий писатель Джерри, похожий на Дон Кихота, — книжный червь, ходячий справочник советов «на все случаи жизни», имеющий при себе неприкосновенный запас: компас, ракетницу, средство для обезвреживания ядов, непромокаемые спички и всегда заряженное ружье. На ночь он читает «Записки из мертвого дома», а во сне ему являются Софи Лорен и Мэрилин Монро.

Аллен взаимодействует с романом и на идеологическом уровне. Если Родион Раскольников полкниги ищет оправдание своему преступлению в модных социально-философских учениях, то Розенталь делает то же самое только на стыке атеистических и религиозных идей, однако они оказываются не настолько авторитетным, чтобы отвратить главного героя от падения. Аллен показывает, что, если человек захочет убить, то он найдет компромисс с совестью. Начав с проступка (мелкого воровства из фонда), доктор постепенно переквалифицируется в полноценного преступника, выступившего заказчиком убийства, и в противоположность герою Достоевского без всякого наказания к концу картины обретает прежнее спокойствие и даже счастье. В завершающем диалоге с Клиффом в исполнении Аллена в ответ на его реплику о том, что «история должна была закончиться так: герой раскаялся и во всем сознался», Розенталь отвечает: «Не глупите, так бывает только в кино».