«Мы не можем контролировать прошлое и законы природы, следовательно, свободы воли у нас нет». Интервью с аналитическим философом времени Джакомо Андреолетти

Время, одновременно данное нам в ощущениях и неуловимое, — один из самых базовых и при этом сложных для понимания феноменов окружающего мира, человеческого восприятия и повседневной жизни. Впрочем, признав существование всего времени — от начала до конца мира — объективной реальностью и приравняв его тем самым к пространству, мы можем серьезно упростить нашу картину мира и начать понимать, что же, собственно, происходит.

Сегодня «Нож» разбирается в том, существуют ли прошлое, настоящее и будущее и можно ли построить машину времени с профессором Школы перспективных исследований (SAS) Тюменского государственного университета, участником междисциплинарной команды по исследованию свободы воли, философом Джакомо Андреолетти. SAS — место реализации международного бакалавриата, исследовательских и образовательных проектов на стыке социогуманитарных и естественных наук.

— Что такое философия времени и что такое время с точки зрения аналитической философии?

— Я буду говорить только о современной аналитической философии времени, так как это та тема, в которой я разбираюсь.

Если вы начнете погружаться в обширную литературу, посвященную времени (скажем, XX века), то обнаружите, что ни один из философов не отвечает на вопрос: «Что такое время?» Причина этому одна: это действительно заковыристый вопрос, на который невозможно ответить одним предложением или четким определением.

Аналитические философы атакуют более узкие проблемы, связанные со временем: например, онтологический статус прошлого и будущего времени — существуют они или нет, чем отличается будущее от прошлого и отличается ли вообще. Так, принято считать, что прошлое более стабильно, чем будущее, более определенно: я не могу поменять свое решение о том, что я ел на завтрак вчера, но могу решить, что приготовлю на завтрак завтра.

Также есть вопрос о том, идет ли время. В бытовом смысле время, конечно идет, но философы не могут прийти к консенсусу в этом вопросе.

Огромное большинство ученых утверждает, что в глубинном смысле время не течет, другие же считают, что время действительно движется.

Так или иначе, философы аналитической традиции занимаются множеством различных проблем в надежде, что их результаты когда-нибудь сложатся в одну более или менее цельную картину.

— Существует множество неаналитических подходов к проблеме времени, например, в феноменологии. Можно также вспомнить и Бергсона, и гегелевскую диалектику абсолютного духа. С другой стороны, есть и физические концепции пространства-времени. Например, в специальной теории относительности можно говорить только о пространственно-временных регионах, а не об абсолютном времени Ньютона. Как это соотносится с аналитической философией времени?

— Безусловно, в аналитической традиции мы находимся в диалоге с естественными науками и говорим скорее не о времени как философской категории, а о времени-пространстве.

Другие традиции рассматривают по большей части наш опыт во времени, а не само время. Во многих произведениях Хорхе Луиса Борхеса рассматривается тема времени. Например, в рассказе «Сад расходящихся тропок» явно прослеживается аллюзия на многомировую интерпретацию квантовой механики. Время — словно расходящиеся тропки, словно ветки на дереве, такая модель рассматривается в аналитической философии как «ветвящееся время».

— Вы упомянули, что сторонники иных традиций и подходов ко времени говорят не о самом времени, а о его восприятии. Как аналитическая традиция проводит водораздел между объективным и субъективным временем? Как отличить время, которое порождает наш опыт, от времени как объективной категории ньютонова мира? Ведь даже результаты физических экспериментов в конечном счете интерпретируют люди.

— Я не соглашусь с тем, что время или пространство-время как объективная категория существует только в ньютоновской картине мира. Каждый из нас может верить в некоторую объективную реальность, и время (или пространство-время) будет частью этой реальности.

Если мы говорим о возможности измерить время, то временем мы можем назвать то, что измеряется с помощью часов. Это вполне можно считать объективной характеристикой времени. На это можно смотреть как на объективизацию времени, в конце концов, часы — это конкретный объект. С другой стороны, мы сами можем считать себя прибором, измеряющим время. Часы — это объект, способный воспроизводить повторяющиеся циклы, которые могут выступать единицей измерения. Мы, люди, воспринимающие время, которое движется, не отличаемся принципиально от специальных устройств вроде часов, измеряющих время.

Наши ментальные состояния постоянно изменяются, как и наши мысли: вот мы думали о чем-то одном, а через мгновение размышляем уже о чем-то совсем ином.

Мы воспринимаем течение времени через последовательность состояний нашего разума.

Это может быть менее точно, чем часы, но критических отличий от измерения времени с помощью часов нет.

— Сразу возникает два вопроса. Первый касается последовательности состояний нашего разума, о которой вы сейчас говорили. Как мы можем воспроизвести эту последовательность, как работает наша память? Второй вопрос о различной субъективной «плотности» времени: мы можем не заметить, как прошло два часа, или, наоборот, две минуты могут показаться целой вечностью.

— Мне сложно ответить на этот вопрос: в аналитической философии подобное обычно не обсуждается. Конечно, субъективное восприятие происходящего отражается на том, как мы воспринимаем время: когда мы занимаемся чем-то интересным, время проходит быстро, а скучное дело растягивает его. С этим явлением мы сталкиваемся ежедневно.

— Тогда самое время поговорить о том, какие вопросы ставит перед собой аналитическая философия времени сегодня.

— Обширнейшие дискуссии сегодня разворачиваются вокруг онтологии времени. Пожалуй, главный вопрос состоит в том, какие бывают виды времени. Большинство согласится с тем, что настоящее существует. Но существует ли с такой же определенностью будущее или прошлое?

Есть несколько основополагающих взглядов на эту проблему.

Первое течение — так называемый презентизм, утверждающий, что существует только настоящее, а прошлого и будущего нет. Текущий момент существует, потом перестает существовать, и к существованию приходят новые моменты времени, новые объекты, новые явления.

Второе течение — это теория растущего блока времени, согласно которой прошлое и настоящее существуют, а будущее — нет. Вселенная представляется как блок, растущий вдоль оси времени. Граница этого блока — настоящее, по одну сторону которого находится прошлое, а по другую, еще не возникшую, — будущее. В этот блок в каждый момент времени добавляются всё новые и новые сущности. К примеру, нашего интервью до совсем недавнего времени не существовало, а теперь оно есть. Более того, после старта своего существования оно будет продолжать существовать в прошлом.

И наконец, еще один взгляд — этернализм. Его сторонники представляют реальность как блок событий, в котором существуют все события прошлого, настоящего и будущего. Всё, что я делал в прошлом и сделаю в будущем, так же реально, как то, что я делаю в настоящем.

Этернализм — самая популярная точка зрения в философии времени в том смысле, что большая часть философов являются именно этерналистами, а не презентистами или сторонниками теории растущего блока. Я тоже этерналист.

— Но почему озвученная проблема онтологическая, а не логическая? Ведь, в конце концов, существование — это просто логический квантор, символ. В физическом смысле мы можем описать время, используя разные виды логик и квантификаций, и в итоге прийти к любой из вышеперечисленных философских позиций. Почему же вопрос времени остается онтологическим вопросом?

— Прежде всего потому, что он касается того, что существует, а что нет. Безусловно, в вопросах философии времени на арену выходит и логика тоже, и именно она помогает четче определить рамки и как-то измерить область, которую мы квантифицируем, предоставить опись всего существующего.

Я существую, вы существуете, мой ноутбук тоже существует. А Цезарь? А Наполеон? Входят ли они в нашу область интерпретации? А будущие события, как станция на Марсе? Если вы считаете, что да, то вы этерналист.

— Раз мы начали говорить о сущем и логике, хотелось бы узнать, как используют логику философы, работающие с проблемой времени? Используют ли они темпоральную, модальную логику, модели возможных миров по Крипке и так далее?

— Вы всё верно говорите про темпоральную логику, современная версия которой была разработана Артуром Приором в 1960-х годах. Есть знаменитая переписка между Приором и Крипке, философом и создателем современной модальной логики. Крипке предлагал способы применения модальной логики к темпоральному дискурсу. Так что все эти виды логик тесно связаны между собой: по крайней мере, некоторые темпоральные логики можно интерпретировать как частные случаи модальной логики.

Модальная логика позволяет оперировать модальностями — утверждениями о возможности, обязательстве и возможных мирах.

Иными словами, в модальной логике тезис «Возможно, я был здесь» эквивалентен утверждению «Я был здесь в одном из возможных миров».

Или возьмем утверждение «Необходимо, чтобы 2 + 2 всегда было равно 4». Это означает, что в любой возможный момент времени 2 + 2 будет равняться 4. С тем же успехом я могу сказать, что во всех возможных мирах 2 + 2 будет равняться 4.

Таким образом, мы можем интерпретировать каждый конкретный момент времени как возможный мир.

В модальной логике, когда мы говорим об утверждении вероятности, мы имеем дело с одним из возможных миров.

— Вместе с этернализмом мы затронули вопросы модальной логики и теорию ветвящегося времени. Как этернализм согласуется с интерпретациями квантовой механики? Как квантовые ветвления во времени могут быть истолкованы в рамках модальности?

— Квантовая механика — это вообще про уравнения, которые описывают окружающий нас мир. И эти уравнения работают. Главная проблема квантовой механики — это ее интерпретации, ответ на вопрос «Какая метафизика кроется за уравнениями квантовой механики? Каков ее глубинный смысл?».

Возьмем для примера Копенгагенскую интерпретацию. Согласно ей акт измерения вызывает мгновенный коллапс волновой функции. У частицы есть определенное состояние, и каждое следующее состояние — это нечто вроде метафоры возможности изменения, его вероятности. Частица может сколлапсировать либо в состояние А, либо в состояние Б. Время же в этом смысле можно описать как линейную структуру, как серию событий на одной временной линии.

В другой распространенной интерпретации — многомировой — грубо говоря, существуют различные временные линии. Есть линия, где происходит событие А, а есть линия, где происходит событие Б.

Концепция ветвящегося времени в аналитической философии очень похожа на многомировую интерпретацию квантовой механики.

Если мы будем действовать в рамках многомировой интерпретации, темпоральная логика кажется наиболее интересной.

Предположим, что у нас есть неопределенность: будет ли завтра морская битва? Может, будет, а может, нет. Вот один из способов смоделировать это: у нас есть несколько временных линий, и на одной линии завтра будет морской бой, а на второй не будет.

Вопрос, которым несколько тысяч лет занимались философы, таков: «Предположим, что я утверждаю: завтра будет морская битва. Истинно ли мое утверждение?»

Мы можем сказать, что оно истинно — ведь существует временная линия, где битва произойдет. Но, с другой стороны, на некоторых временных линиях этого не случится, и здесь возникает противоречие.

Можно сказать, что истинностное значение не определено — и некоторые философы так и делают. Они утверждают, что суждения о будущих, еще не определенных событиях не истинны и не ложны. Но с этим есть проблема: если вы назавтра посмотрите на море и увидите там битву, вам, возможно, захочется сказать: «Мое вчерашнее утверждение истинно». Но мы только что утверждали, что оно не является ни истинным, ни ложным.

Вокруг этого вопроса существуют огромные дебаты — вы можете заполнять библиотеки книгами и статьями, посвященными одной только этой проблеме, и вопрос до сих пор открыт. Несмотря на всё развитие формализма, модальной и темпоральной логики, его не удается решить.

— Как же все эти интерпретации связаны с этернализмом? В многомировой интерпретации одновременно существует множество вариантов событий. В Копенгагенской интерпретации мы не знаем, какое событие наступит — А или B, или оба.

— Этерналистское представление о времени — это линейное время, безо всяких разветвлений. Такое представление, конечно, плохо вяжется с многомировой интерпретацией. Однако есть способ интерпретировать ветвящуюся модель времени так, чтобы она согласовывалась с этернализмом.

Что я имею в виду? Один из постулатов этернализма — ничего не меняется. Всё уже существует, это статичная картинка. Одна из интерпретаций концепции ветвящегося времени может ужиться с этим представлением о статичной Вселенной. Для этого достаточно представить, что ветвящееся время статично и неизменно.

— А что насчет Копенгагенской интерпретации и этернализма? Не лишает ли этернализм эту интерпретацию ее важного вероятностного характера?

— В этернализме существуют все события, которые могут существовать во времени. На мой взгляд, противоречий с Копенгагенской интерпретацией здесь не существует.

Каждый раз, когда изолированная система находится в некотором состоянии S, ее частицы переключатся в состояние А либо в состояние B. Пронаблюдав систему в состоянии S, в половине случаев мы столкнемся с состоянием А, а в половине случаев — с состоянием B.

Если мы рассмотрим проблему с точки зрения частотного подхода к теории вероятностей, то нам достаточно знать, что определенные события происходят с определенной частотой и этот подход отлично согласуется с этернализмом.

Согласно этернализму, все события уже существуют. Этерналист посмотрит на то, что происходит в Копенгагенской интерпретации, и скажет: да, из состояния S мы переходим в состояние А, потом в состояние B, потом снова в А, потом три раза в B… Мы вовсе не теряем понятия вероятности, просто рассматриваем вероятность как частоту происходящего события.

— Этот фокус мы можем провернуть только с повторяющимися событиями или он распространяется и на редкие, уникальные события тоже?

— Здесь важно иметь конечный набор возможных результатов, поскольку если исходов бесконечно много, то вероятность каждого стремится к нулю.

— Следующий вопрос несколько отойдет от обсуждения онтологии времени, но тем не менее остается важным в рамках философии времени — вопрос свободы воли. Как вы отвечаете на него?

— Мою позицию часто называют скептицизмом или жестким инкомпатибилизмом в отношении свободной воли. Ход событий во Вселенной либо предопределен (детерминирован), либо не предопределен (не детерминирован). Если Вселенная детерминирована — хотя квантовая механика говорит нам, что нет, но мы же всего лишь ставим условие, — свободы воли быть не может, потому что все наши действия будут определены далеким прошлым, а также законами природы. Мы не можем контролировать прошлое и законы природы, следовательно, свободы воли у нас нет.

Если же всё во Вселенной — дело случайности и вероятности, означает ли это, что у меня есть свобода воли?

Предположим, что всё зависит от случайности. Могу ли я контролировать случайность? Нет, так что и в этом случае я несвободен.

В данном вопросе концепция детерминизма не представляется мне истинной или ложной. Мы в любом случае несвободны.

Однако я не думаю, что концепция этернализма сама по себе исключает свободу воли.

О чем говорит этернализм? О том, что завтра уже существует — и ваш завтрак, и ваша дорога на работу, и ваш рабочий день. Некоторые философы считают, что тот факт, что будущее существует, исключает свободную волю. Я с этим не согласен. Один лишь факт того, что будущее существует и что завтра в 8 утра вы будете пить кофе, вовсе не означает, что вы должны выпить эту чашку кофе, что эта ваша судьба, с которой вы не в силах ничего поделать. Есть большая разница между «это случится» и «это должно случиться». Этернализм говорит о том, что случится то, что случится; но он не говорит нам о том, что именно должно случиться.

— «Должно случиться» — какая это категория? Этическая, психологическая?

— Это долженствование можно интерпретировать множеством способов — собственно, этим модальная логика и занимается.

Вот я сижу перед ноутбуком и даю интервью. Должен ли я это делать? С этической точки зрения да, потому что было бы грубо не появиться на интервью. В более широком метафизическом смысле я не должен здесь находиться. Я могу оказаться и в другом месте — в кровати, или в баре, или в Италии. Это вполне возможно.

«Должно случиться» относится к тем событиям, наступления которых невозможно избежать. Я могу пригласить вас завтра на кофе к 10 утра. Вы придете, но это не будет событием, которого вы не могли избежать. Для того чтобы перейти от «случиться» к «должно случиться», нужны дополнительные аргументы.

— Давайте перейдем от существования будущего к существованию прошлого. Не всё, что было в прошлом, получится зарегистрировать и измерить: звезды появляются и исчезают, и никто их не видит; о большинстве живших когда-либо людей мы не имеем никакой информации. Откуда же мы знаем, что они существовали?

— Возьмем, к примеру, два события в прошлом. Первая мировая война — событие из прошлого, хорошо задокументированное и описанное историками. Другое событие — вчера на Тауэрском мосту в 16:00 было 12 человек. Никто не регистрировал это, и никто не знает, правда ли это. Для меня в онтологическом смысле между этими событиями нет никакой разницы. Если прошлое существует, всё произошедшее в нем тоже существует, и неважно, есть доказательства произошедшего или нет. Точка. Реальность не зависит от того, что мы знаем, а что нет.

— Не противоречит ли такой подход минимальности теории? Например, так мы можем заявлять, что Зевс существовал или что чайник Рассела действительно где-то там летает в космосе. В чем разница между тезисами о принципиально нерегистрируемом прошлом и подобного рода утверждениями?

— Я думаю, это вопрос не о времени. Есть вещи и в настоящем, о которых мы не можем знать точно — и никто не может. И несмотря на это, они существуют. Я не вижу никакой проблемы в том, что вещь может существовать, даже если не все об этом знают (или никто об этом не знает).

То же самое происходит и с прошлым. Есть события в прошлом, о которых мы знаем, а есть события, о которых мы не знаем, и в онтологическом смысле между ними нет разницы.

— Что же тогда значит «существовать», если мы выходим за пределы логики? Почему же мы предпочитаем одну логическую интерпретацию времени, в котором существуют все события, другой, меньшей, где возможны все наблюдаемые факты? Логика ведь одна и та же?

— Я рассказал о трех течениях в философии времени: этернализме (где существуют все события в прошлом, настоящем и будущем), презентизме (где существует только настоящее) и теории растущего блока (где существует только прошлое и настоящее). Как же мы можем определить лучший подход?

Есть различные критерии выбора наиболее удачной интерпретации. Один из них — минимальность, или простота. Другой — объясняющая способность. Например, этернализм говорит нам, что время не движется.

Хорошая теория должна нам объяснять, почему же мы ощущаем движение времени, воспринимаем его как идущее.

Третий критерий — логическая обоснованность. Одна из причин, по которой философы предпочитают этернализм презентизму или растущему блоку, — это как раз некоторые несоответствия и проблемы теоретического обоснования в двух последних.

— Каковы же логические проблемы в альтернативных теориях времени (презентизме и растущем блоке)?

— Приведу в пример одну из логических проблем презентизма, согласно которому прошлого не существует. Когда вы выдвигаете истинное утверждение, вы следуете принципу достоверности, который гласит, что истинное утверждение содержит истину. Например, когда я говорю: «Кот сидит на ковре», это утверждение может быть истинным, только если существует кот, существует ковер и кот на самом деле сидит на ковре.

Если я скажу, что у меня на подоконнике сидит живой единорог, это утверждение будет ложным, поскольку ничто в мире не делает его истинным.

В презентизме же, где прошлого не существует, мы сталкиваемся с логической проблемой: мы не можем выдвигать истинные утверждения о прошлом. Если я скажу, что Россия участвовала во Второй мировой войне, это утверждение будет истинным. Но согласно презентизму прошлого не существует. Так что если мы примем принцип достоверности, то презентизму придется объявить все утверждения о прошлом ложными, поскольку не существует прошлых событий и объектов, которые могут сделать утверждения истинными.

— Да, но ведь презентисты могут задавать вопросы не о прошлом, а о воспоминаниях и их согласованности? Историки этим и занимаются — не задают вопросы о существовании, а разыскивают следы происходящего в прошлом.

— Да, конечно, в настоящем мы имеем дело со следами прошлого, так что это может решить проблему в презентизме. Представим, что все исторические свидетельства, летописи, дневники, книги, архивы оказались уничтожены. Все задокументированные воспоминания о Второй мировой исчезли с лица Земли. И даже в этом случае утверждение о том, что эта война происходила, кажется истинным. Для презентистов это проблематично, поскольку воспоминания и следы прошлого стерты.

— Мы обсудили прошлое, настоящее и будущее, теперь можно начать перемещаться между ними. Давайте поговорим о путешествиях во времени и возникающих при этом парадоксах с философской точки зрения.

— Основной вопрос состоит, конечно в том, возможны ли путешествия во времени. Из множества научно-фантастических фильмов и литературы мы знаем, что путешествия во времени связаны с парадоксами — например, оказаться собственным отцом или убить отца до своего рождения. В философском сообществе принято считать, что (без учета физики) путешествия во времени возможны без возникновения парадоксов. В метафизическом смысле путешествия во времени вполне нормальны.

Еще один важный вопрос — могут ли путешественники во времени изменить прошлое? Не всегда. Это зависит от нескольких факторов. Например, если время линейно, прошлое изменить невозможно. Вы не можете отправиться в прошлое и убить Гитлера, пока он был ребенком, ведь он убил себя позже. Всё, что мы можем сделать в прошлом, — это только то, что там уже произошло, как раз из-за линейности времени и отсутствия альтернативных ветвей.

В концепции ветвящегося времени при путешествии во времени прошлое может измениться. К примеру, если мы убиваем Гитлера в детстве, мы открываем другую ветку времени, где Гитлер был убит.

— Есть же и третий вариант: когда время линейно, мы путешествуем во времени и нарушаем причинно-следственную связь. Что философия думает о подобных случаях причинно-следственных петель?

— В любом путешествии в линейном времени мы неизбежно столкнемся с обратной причинно-следственной связью. Допустим, кто-то нажимает кнопку на машине времени в момент t10 и переносится во время t1. Нажатие кнопки в момент t10 является причиной того, что машина переносится в t1. Но в t1 нет никакого события, которое послужило бы причиной ее появления в моменте t1.

Что думают об этом философы? Всегда сложно отвечать на этот вопрос, потому что все философы не согласны ни в чем.

В целом многие полагают, что обратная причинно-следственная связь не является проблемой, поскольку ничто в концепции причинности не говорит о том, что причина должна предшествовать следствию.

Я также думаю о теории контрфактуальной причинности. Возьмем события А и B и предположим, что из А следует B. Мы должны спросить себя, что бы произошло, если бы A не случилось? Если бы при этом не случилось бы и B, то A влечет за собой B. В таком случае причина вполне может предшествовать следствию.

— Есть же случаи, у которых вообще нет никаких причин, например, когда событие само себя обуславливает (вроде того, как стать собственным отцом). У нас есть событие в будущем, которое приводит к какому-либо событию в прошлом. Это событие в прошлом приводит к тому самому событию в будущем, которое уже приводило к этому событию в прошлом.

— Вы говорите о причинно-следственных петлях. При наличии обратной причинности они действительно могут появиться. Мой любимый пример: в момент t10 я изобретаю машину времени. В t10 я использую машину и отправляюсь в точку t1, в которой встречаюсь с самим собой и даю себе инструкцию по созданию машины времени. Затем я возвращаюсь в t10. А в молодости я при этом изобретаю машину времени в момент t9. И всё повторяется.

У каждого события есть причина. Но даже в этом примере мы можем спросить: а откуда изначально взялась информация о создании машины времени? Ведь как-то же я ее создал в первый раз? У каждого события есть причина, но появляются элементы причинно-следственной цепи, например информация о создании машины времени, которые не имеют своего источника.

— Как вы считаете, подобные причинно-следственные петли теоретически могут существовать в нашей Вселенной? Будет ли их существование противоречить базовым эпистемологическим принципам?

— Эти петли были бы весьма странным явлением, но если мы принимаем обратную причинность, в комплекте с ней будут и причинно-следственные петли. Я не согласен с этой концепцией, но многие ее принимают. И те, кто разделяет эту идею, должны принять и существование таких петель.

Второй вопрос: возможны ли причинно-следственные петли в природе согласно нашему текущему пониманию? Здесь дело обстоит так: в некоторых решениях уравнений общей теории относительности существуют замкнутые времениподобные кривые, которые очень похожи на причинно-следственные петли. Вы можете войти в «червоточину», провести там какое-то время и вернуться в тот же момент времени. Если мы научимся использовать подобные объекты и ситуации, то причинно-следственные петли смогут возникнуть.

Джакомо Андреолетти рекомендует:

Об онтологии и метафизике времени:

О свободе воли:

О путешествиях во времени:

Партнерский материал
Школа перспективных исследований при ТюмГУ