«У дворянок не было выбора жизненного сценария». Исследовательница Мария Нестеренко — об Анне Буниной и истории женской литературы

Женщины:

Сестрица-душенька, какая радость нам!
Ты стихотворица! на оды, притчи, сказки
Различны у тебя готовы краски,
И верно, ближе ты по сердцу к похвалам.
Мужчины ж, милая… Ах, боже упаси!
Язык — как острый нож!
В Париже, в Лондоне, — не только на Руси, —
Везде равны! заладят то ж да то ж:
Одни ругательства, — и все страдают дамы!
Ждем мадригалов мы, — читаем эпиграммы.
От братцев, муженьков, от батюшков, сынков
Не жди похвальных слов.
Давно хотелось нам своей певицы!
Поешь ли ты? Скажи иль да, иль нет.

Анна Бунина. Разговор между мною и женщинами

— Зачем мы выделяем женскую литературу? Есть ли такая необходимость?

— Если мы посмотрим на канон XIX века, на те тексты и на тех авторов, которые изучаются в школе, то почти не увидим женских имен, вернее увидим, но в XX веке. И возникает вопрос: куда делись все женщины из XIX века? В своей известной статье «Почему не было великих художниц» Линда Нохлин очень подробно объясняет именно на примере изобразительного искусства, почему мы почти не знаем женщин-художниц.

Их не допускали к занятиям с обнаженной натурой, они не могли писать людей, не зная анатомии, соответственно, писали в основном пейзажи, натюрморты, и это практически лишало их возможности роста как художниц.

С литературой происходило нечто похожее, потому что женщины получали другое образование, не служили, не имели чинов (вернее имели, но по мужу: прапорщица, бригадирша и т. д.). И это притом, что, как показала Мишель Ламарш Маррезе в своей работе, юридически женщины в России в XVIII веке были свободнее, чем европеянки, — они, во всяком случае, имели право владеть имуществом, а в Европе женщины и этого не могли себе позволить. Поэтому, собственно, мы и говорим о понятии женской литературы: нам нужно выделить эту группу и разобраться, что и как там происходило.

— То есть поскольку изначально они не встроены в систему истории литературы, мы выстраиваем некую искусственную конструкцию под названием «женская литература»?

— Она не совсем искусственная. Если мы посмотрим на поэтесс XIX века, то увидим, что они осознавали свою даже не особенность, но какую-то маргинальность, отдельность и на первый взгляд как будто не претендовали на то, чтобы стоять на одной полке с Державиным, Пушкиным и т. д. Понятие женской литературы тоже претерпевало разные изменения. Как мы хорошо помним со школьной скамьи, Ахматова не любила, когда ее называли поэтессой. А всё дело в том, что к моменту, когда Ахматова начинала свою литературную деятельность, в критике сформировался негативный образ женской литературы в целом: как будто это что-то второстепенное, бульварное, а женская поэзия — не поэзия, а лирический дневник. Но здесь надо сказать, что критики-мужчины постарались, чтобы сделать это поле таким, отделить от остальной литературы.

…Наскучил мне и белый свет.
Достигши совершенных лет,
Наследственну взяла от братьев долю,
Чтоб жить в свою мне волю.
Тут музы мне простерли руки!
Душою полюбя науки,
Лечу в Петров я град,
Наместо молодцов и франтов,
Зову к себе педантов.
Но ах! науки здесь сребролюбивы,
Мой бедный кошелек стал пуст.
Я тотчас оскудела,
Я с горем пополам те песни пела,
Которые пришлись по вкусу вам.
Вот исповедь моим грехам!

А. Бунина. К Шишкову

— Интересно, как называли себя женщины в литературе. Противостояние «поэтесса — поэт» или «писательница — писатель». Под вашей редакцией несколько лет назад вышел сборник «Авторицы и поэтки». Как в начале XIX века относились к феминитивам? Анна Бунина, о которой вы пишете, называла себя поэтом?

— Вы знаете, я не могу вспомнить ни одного текста, где бы шла речь о том, поэт или поэтесса. Скорее она определяла себя через глагол: я пою, я пишу и т. д. Бунина, допустим, в стихотворении «Разговор между мной и женщинами» называет себя певицей. Разумеется, это отсылка к одической традиции, где поэты часто именовались певцами. Интересный вопрос, когда, в какой момент у слов «поэт» и «писатель» в женском роде появляется негативная коннотация. «Авторицы» и «поэтки» — эти два слова взяты из текста Александры Зражевской (писательница середины XIX века. — Прим. ред.), она их использует в положительном смысле. Даже сейчас я наблюдаю, что, если кому-то из пишущих женщин не нравится слово «поэтесса», они в качестве альтернативы используют слово «поэтка», как в польском языке.

— Вот с поэтами, поэтессами, поэтками женщине было настолько страшно обозначить свое место? Например, та же Анна Бунина придерживалась ученической стратегии. Может быть, это немного искусственная роль, маска, но, возможно, восприятие ее стихов было бы другим, если бы она выступала иначе?

— История не знает сослагательного наклонения. Но стоит заметить, что покровителем Буниной был Александр Семенович Шишков, а Державин и Крылов хорошо к ней относились. Всё это люди екатерининской эпохи, как ни парадоксально — более свободной, чем начало XIX века. Для этих государственных мужей женщина-актор не была такой уж диковинкой. Хотя, конечно, Екатерина II, Елизавета Петровна, Анна Иоанновна и княгиня Екатерина Дашкова были скорее исключениями.

Ужесточение правил происходит как раз в эпоху романтизма.

Об этом подробно говорит Лотман в «Беседах о русской культуре». Он пишет, что в эпоху романтизма появились две культурные модели поведения:

«Первый образ, внесенный из биографии Жуковского в его поэзию, связан с сестрами Протасовыми. Это образ нежно любящей женщины, жизнь и чувства которой разбиты. Героиня наделена идеальным чувством, поэтичностью натуры, нежностью, душевной тонкостью. Ее душа, здоровье и жизнь разрушены жестокостью общества. Покорное судьбе, поэтическое дитя погибает. Идеал этот вызывал в сознании современников образ ангела, случайно посетившего землю и готового вернуться на свою небесную родину. Другой идеал — демонический характер. В литературе (и в жизни) он ассоциировался, например, с героическим образом „беззаконной кометы“, смело разрушающей все условности созданного мужчинами мира».

---

Женщины:

И тут ни слова нет про нас!
Вот подлинно услуга!
Так что же нам в тебе? На что ты нам?
На что училась ты стихам?
Тебе чтоб брать из своего все круга,
А ты пустилася хвалить мужчин!
Как будто бы похвал их стоит пол один!
Изменница! Сама размысли зрело,
Твое ли это дело!
Иль нет у них хвалителей своих?
Иль добродетелей в нас меньше, чем у них!

Я:

Все правда, милые! вы их не ниже,
Но, ах!
Мужчины, а не вы присутствуют в судах,
При авторских венках,
И слава авторска у них в руках,
А всякий сам к себе невольно ближе.

А. Бунина. Разговор между мною и женщинами

— Анну Бунину будут сегодня читать? Именно читать, а не просто упоминать ее имя?

— Как правило, читают люди, имеющие специальный интерес: поэты, исследователи. Здесь надо отметить, что это довольно архаичный язык, людям, которые находятся вне книжной культуры, сложно его понимать. Пушкин считается праотцом современного русского языка, но я прекрасно понимаю, что многие его обороты могут быть непонятны, например, школьникам. У Буниной еще более архаичный язык, как бы мы ее ни любили. Надо иметь специальный интерес или просто уметь очаровываться музыкой стиха. Такая форма удовольствия тоже существует. Поэтому думаю, что будут читать. Но нужно осознавать, что это нелегкое чтение.

— Получается, она может занять символическое место праматери русской литературы?

— Именно такое место она и занимает на самом деле.

Она была первой женщиной, пишущей профессионально (с поправкой, конечно, что литература как профессия оформилась позже).

Она делала на это ставку, и, кроме того, у нее есть рефлексия по этому поводу. Есть эссе Урсулы Ле Гуин «Исчезающая бабушка» — о писательницах. И Бунина именно такая бабушка почти в буквальном смысле. О ней, например, Иван Алексеевич Бунин отзывается с душевной теплотой. Или, допустим, Ахматова, которая охотно упоминает, что «первая русская поэтесса» приходилась ей родней.

— Меня удивил тот факт, что она попросила уничтожить свою автобиографию. Почему?

— У меня на этот счет есть гипотеза. В дворянстве была распространена практика: женщины писали записки своим потомкам, особенно по женской линии. Но Бунина в конце жизни стала очень религиозной и в каком-то смысле хотела немного отодвинуться от поэтической деятельности, вероятно, осознавая опасность публикации записок. Самое интересное, что мы даже не знаем наверняка, уничтожены ли они на самом деле. Может, они лежат где-то в провинциальных архивах и когда-нибудь будут найдены.

…Вотще рассудка исступленье, —
Смятенна радость сердца вновь!
Обман, обман! одно томленье…
Разлука не щадит любовь!

Разлука — образ смерти лютой,
Но смерти злее во сто раз!
Ты с каждой бытия минутой
Стократно умерщвляешь нас!

А. Бунина. На разлуку

— Для художниц очень важно было родиться в «удачной» семье. Если твой отец или братья — художники, то шанс приобщиться к искусству был намного выше. А что с писательницами?

— Безусловно, это было определяющим: из какой ты семьи, кто твой покровитель. Во-первых, девичье образование зависело от осознания родителями его важности. Во-вторых, если мы взглянем на XVIII век, то увидим, что поэтессы публиковались, но в основном это были жены, сестры, родственницы литераторов и издателей. Либо ты должна быть достаточно богатой и талантливой одновременно, как Зинаида Волконская, например, или Каролина Павлова. В 1840–1850-е годы выходят на первый план разночинцы и идея женского образования продвигается активнее, тогда это уже иначе работает.

— Что еще мешало женщинам приобщиться к миру литературы?

— Для женщин существовало очень ограниченное количество жизненных сценариев.

Ты либо выходишь замуж более-менее счастливо и за более-менее состоятельного человека, либо становишься старой девой при семье и желательно нянчишь племянников, либо уходишь в монастырь (как, например, Лиза Калитина в «Дворянском гнезде»). Больше выбора для знатных женщин не было.

О крестьянках вообще говорить не приходится.

— Можно ли заниматься историей женской литературы и не прийти к феминизму?

— Да, конечно, я знаю людей, которые изучают женскую литературу, но не проецируют это на сегодняшний день. Чаще всего это происходит, когда человек интерпретирует текст и не смотрит на социальный контекст. Тогда получается, что можно исследовать Бунину и говорить, что была такая второстепенная поэтесса.

— В ЕГЭ у нас упоминаются три женщины: Ахматова, Цветаева и Ахмадуллина. Чтобы этот монолитный литературный канон поменять, что нужно сделать? Что должно поменяться?

— Чтобы в учебниках появились новые фигуры, должны произойти большие изменения — в первую очередь тексты должны издаваться, исследоваться. Но школьная программа еще более консервативна по своей природе, чем университетская, поэтому скорых перемен тут ждать не приходится.

Блеснул на западе румяный царь природы,
Скатился в океан, и загорелись воды.
Почий от подвигов! усни, сокрывшись в понт!
Усни и не мешай мечтам ко мне спуститься,
Пусть юная Аврора веселится,
Рисуя перстом горизонт,
И к утру свежие готовит розы;
Пусть ночь, сей добрый чародей,
Рассыпав мак, отрет несчастных слезы,
Тогда отдамся я мечте своей…

А. Бунина. Сумерки