«Не вакцинируйся — теленочком станешь»: как появилось антипрививочное движение

«Вакцинация — это заговор врачей и правительства. Никто не вправе указывать нам, как распоряжаться нашими телами. Состав препарата сомнителен, действие непроверенное, а побочные эффекты ужасны и непредсказуемы. И вообще, хватит использовать нас как подопытных кроликов!» Думаете, это комментарии по поводу вакцины против COVID-19? Как бы не так: мы процитировали аргументы антипрививочников XIX века.

Первая вакцина в истории должна была победить натуральную оспу. Эта инфекция была настоящей чумой своего времени: легко распространялась (заразиться можно было при чихании, кашле и даже разговоре) и ежегодно поражала миллионы людей во всем мире. Каждый третий заболевший умирал, а те, кто выздоравливали, часто оставались инвалидами. В XVIII веке оспа была причиной от 8 до 20% всех смертей в европейских странах. Как пишет вирусолог Пол Оффит в книге «Смертельно опасный выбор. Чем борьба с прививками грозит нам всем», от натуральной оспы в общей сложности погибло больше людей, чем от чумы и от всех войн XX века в совокупности, — около 500 млн человек.

Вакцину против оспы в 1796 году изобрел английский врач Эдвард Дженнер. Он не раз слышал рассказы о том, что доярки приобретают иммунитет к натуральной оспе, после того как переболеют коровьей, при этом коровья оспа протекает гораздо легче натуральной и не передается от человека к человеку.

В мае 1796 года Дженнер решился на эксперимент: взял содержимое пустулы у доярки Сары Нелмс и ввел его 8-летнему Джеймсу Фиппсу. Через несколько недель он ввел под кожу мальчику гной, взятый у больного натуральной оспой, и болезнь не развилась.

Слово «вакцинация» происходит от латинского vaccinae — «коровья».

Через пару лет Дженнер опубликовал брошюру «Исследование причин и действия коровьей оспы». Вскоре сначала в Британии, а следом и в других странах началась массовая вакцинация, и смертность от натуральной оспы резко снизилась.

Но далеко не все граждане следовали советам врачей, и прививки в Британии сделали обязательными. Билль 1853 года провозглашал, что каждый младенец должен быть вакцинирован в первые три месяца жизни. Следующий билль в 1867 году ужесточил правила: теперь привиты должны были быть все дети до 14 лет, а уклонение грозило родителям штрафом. Если у семьи не было денег на штраф, ее имущество конфисковывали и продавали на торгах, а если и этого не хватало, одного из родителей отправляли в долговую тюрьму. Тут-то и возникло сопротивление: правительство впервые посягнуло на то, что раньше было частным делом каждого.

Родители как могли защищали детей от вакцин: одни переезжали сразу после родов, чтобы чиновники не могли их отследить, другие покупали поддельные сертификаты о прививках. А те, кому избежать вакцинации все-таки не удалось, иногда даже пытались высосать «отраву» из-под кожи ребенка.

Очень скоро протест стал организованным. Почти сразу же после принятия билля, в 1853 году, была основана Лига противников вакцинации, в 1866 году — Лига борцов с обязательными прививками. Через двадцать лет у нее было уже 100 отделений по всей Британии и более 10 000 членов, а к 1900 году граждане Великобритании основали еще около 200 (!) антипрививочных лиг. Мотивы были разными: для одних это было вопросом неприкосновенности частной жизни (их больше волновала принудительность процедуры), другие руководствовались религиозными соображениями, третьи предпочитали альтернативную медицину и выступали против всех традиционных методов лечения, четвертым не нравилось, что на них якобы ставят эксперименты.

Борцы с прививками издавали листовки и брошюры, организовывали «стихийные» митинги на торгах, где распродавали имущество уклонистов, занимались, как сказали бы сейчас, акционизмом (например, устраивали инсценировки детских похорон или символическую казнь чучела Эдварда Дженнера) и, конечно, распространяли огромное количество фейков о прививках.

Фейки касались и состава вакцин (активисты утверждали, что в вакцине Дженнера содержится «яд гадюки, кровь, внутренности и экскременты летучих мышей, жаб и слепых щенят»), и их воздействия (прививка якобы превращала здорового младенца в «безмозглую золотушную обезьяну, ужасного урода с гниющей кожей»). Менее образованные люди и вовсе верили, что после прививки их дети превратятся в коров, — тем более что находилось множество «свидетелей», «своими глазами видевших» привитых детей с телячьими мордами, которые бегали на четвереньках и мычали. Ходили байки, что после прививок белые дети могут превратиться в чернокожих. Всё это не так уж отличается от доводов современных антипрививочников о том, что «вакцина встраивается в ДНК и изменяет человека на генном уровне».

Да и в целом риторика противников вакцин XIX века до боли напоминает современную.

Разве что нынешние антипрививочники пользуются околонаучными терминами, благодаря чему их аргументы звучат для далеких от медицины людей более убедительно. Но суть была точно такой же: правительство якобы хочет уничтожить собственный народ, врачи — приспешники зла, а от вакцин гибнет гораздо больше людей, чем от самой болезни, от которой они призваны защищать. Кроме того, вакцины от одних заболеваний вызывают другие: прививка от оспы якобы провоцировала дифтерию и полиомиелит — сравните с расхожим утверждением «прививки вызывают аутизм». И наконец, вакцины — это противоестественно, и незачем «травить своих детей» дьявольской жижей.

Пол Оффит в своей книге приводит и различия между викторианскими антипрививочниками и современными. Главное — в XIX веке прививкам сопротивлялись в основном бедные и малообразованные слои населения, тогда как сегодня в западных странах антипрививочниками чаще становятся представители среднего класса с высшим образованием. И в целом в благополучных западных странах антипрививочное движение развито куда сильнее, чем в бедных.

В конце концов британское правительство не устояло: в 1898 году был принят закон, отменявший штрафы и допускавший отказ от прививок «по соображениям совести» (conscience clause). В первый же год после принятия закона власти были вынуждены выдать более 200 тысяч «освобождений» от прививок. Уровень вакцинации в Англии резко упал.

Антипрививочные движения в XIX веке активно развивались и в других странах. В США, где такие настроения появились благодаря «миссионерам» из Великобритании, но упали на благодатную почву, столицей движения стал Бостон. В Стокгольме сильная антипрививочная кампания привела к падению охвата вакцинированных до 40% (при том что в остальной стране охват был 90%). Только после сильнейшей эпидемии 1873–1874 годов доверие к вакцинации вернулось.

В Российской империи одной из первых амбассадорок вакцинации от оспы стала императрица Екатерина II (точнее будет назвать процедуру вариоляцией — ножом вскрывали гнойник человека, болеющего натуральной оспой в легкой форме, а потом тем же лезвием делали надрез на коже здорового). В 1768 году доктор Томас Димсдейл привил ей натуральную оспу, после чего она приказала привить и наследника, будущего императора Павла I, и внуков. Вскоре вариоляция стала обязательной для некоторых категорий населения Российской империи, в первую очередь учащихся — например, для студентов Академии художеств, Кадетского корпуса и других учебных заведений. В начале XIX века процедуру заменили более безопасной вакцинацией по методу Дженнера.

Но несмотря на столь мощную поддержку сверху, в Российской империи антипрививочные настроения тоже были сильны.

По указу Синода 1804 года пропагандой вакцинации занимались даже приходские священники.

Они должны были рассказывать прихожанам «о безвредности сего способа и отвращать их от несоглашения к принятию оного». Правда, многие уклонялись от подобных поручений, считая прививки «неслыханным фармазонством».

Прививки от оспы в XIX веке стали обязательными для новобранцев, служащих железных дорог, ссыльных, воспитанников сиротских и некоторых учебных заведений. Все остальные могли вакцинироваться бесплатно и добровольно. Но, несмотря на регулярные смертоносные вспышки натуральной оспы и доступность прививок, популярной эта мера не была. В отличие от Великобритании, протест в России не был так организован: родители просто уклонялись от прививок под самыми разными предлогами.

Педиатр Владислав Губерт рассказывал, как матери в Петербурге объясняли то, что их дети не привиты:

«Одни — тем, что было холодное время, другие — что вовсе не знали, что можно маленькому ребенку прививать оспу, третьи — что зубы резались, а четвертые прямо сознаются, что всё собирались, да вот не успели».

Советская власть поступила жестче: вакцинацию объявили обязательной, данные о ней стали вносить прямо в свидетельство о рождении, а уклонистов лишали продовольственных карточек, зарплаты и прописки. Меньше чем через двадцать лет оспа в СССР была почти полностью ликвидирована.

Впрочем, в XX веке антипрививочное движение почти во всем мире пошло на спад. По словам профессора Колумбийского университета Джеймса Колгроува, в середине века наблюдался пик доверия и уважения к официальной медицине. Во многом именно потому, что на это время пришлось множество прорывов в области вакцинации — например, изобретение вакцины от полиомиелита.

Но длилось это недолго. 19 апреля 1982 года в США на телеэкраны вышел документальный фильм «АКДС: прививочная рулетка» — и эту дату Пол Оффит считает днем рождения современного антипрививочного движения. В фильме утверждалось, что правительство и врачи якобы скрывают вред от прививки; в доказательство показывали несчастных детей, якобы пострадавших от вакцины АКДС. И хотя показанное в фильме было очень далеким от реальности, спровоцированную им лавину было уже не остановить: тысячи родителей «обнаружили» у своих детей «побочные эффекты» от прививки АКДС, по стране прокатилась волна публикаций о жертвах. В итоге всё больше родителей стало отказываться от нее и сомневаться во всех вакцинах в целом.