Модные тенденции в мире фальшивок: как подделывали картины известных художников в СССР и России

Известно, что болезнетворные вирусы умеют приспосабливаться к лекарствам и мутировать, так что препараты приходится все усложнять и усложнять. Мир криминального искусства также адаптируется и становится артистичнее и виртуознее по мере того, как совершенствуются методы разоблачения подделок. Теневой рынок подстраивается под реальный, продавцы — под уровень грамотности покупателей. А также под их актуальные вкусы.

Предтечи

Вот советское время: гоним иконы да «Фаберже» иностранным покупателям и нашим. При раннем Брежневе люди вспоминают, что русский авангард — это круто. Сначала покупатели выгребают подлинники из квартир потомков художников и приобретают их у случайных владельцев. Именно подлинники — время это еще «первобытное», и настоящие картины стоят относительно немного. Тем более что авангардисты в ту пору — это не сказочные полубоги, а недавно скончавшиеся художники, и их истинного значения для культуры основная масса еще не понимает.

В тот период собирательства взаправду случались истории, переработанными версиями которых сегодня аферисты потчуют наивных покупателей: про находки на чердаках и в пыльных чуланах, про окна, забитые фанерой, с живописью на оборотной стороне, про забытых потомков брошенных жен, — и прочие классические мифы в том же духе.

К концу советского периода (самое позднее — в 90-е) практически все, что можно было вымести, было выметено, все, что продавалось, было перепродано, и лишь некоторые сознательные внуки художников продолжали стойко хранить портреты бабушки в голом виде, отбиваясь от щелкавших зубами аки волки коллекционеров.

Рынок подделок русского авангарда возник быстро, практически сразу. Спрос был большой и у нас, и на Западе, изобразительный язык подкупал видимой легкостью исполнения. Художники и исполняли, превращаясь в поддельщиков. А почему бы и не пользоваться ситуацией, а? Покупатель тогда был не испорчен культурой коллекционирования, проглатывал выдуманные истории провенанса (происхождения) предлагаемых картин. Тем более что в мрачные годы СССР с интеллигенцией, которая была главным держателем этого имущества, действительно чего только не творилось, загогулины истории принимали порой крайне причудливые формы, и ценности могли перемещаться по самым немыслимым маршрутам. Этот покупатель оценивал подлинность на глазок, а не под микроскопом. Не требовал химико-технологических экспертиз. Верил рекомендациям «знатоков» и ученых. Но несмотря на эти риски, именно тогда была заложена основа тех частных коллекций авангарда, которые ныне имеют вес.

Прогресс

Мода на подделывание русского авангарда, если говорить о нашей стране, закончилась примерно к середине 2000-х годов. К тому времени коллекционеры, давно увлекавшиеся этим делом, поумнели. Набили множество шишек и стыдливо запрятали на антресолях свернутые в рулоны псевдошедевры. Научились разбираться в людях: разложили всех в тусовке по полочкам в зависимости от репутации, составили в голове черный список музейных экспертов, подмахивавших липовые документы. Интуитивным путем сформулировали концепцию провенанса, хотя само это слово тогда с Запада к нам еще не проникло.

Вошло в норму то, что недавно казалось экзотикой и лишними расходами, — просить «химию» (химико-технологическую экспертизу). К этому времени без анализов стало уже совсем нельзя: поддельных «малевичей» развелось так же много, как липовых «гуччи» на Черкизовском вещевом рынке.

Подделывать авангард в расчете на крупный куш стало бессмысленно, в том числе и после экономического кризиса 2008 года, когда цены на искусство рухнули. Да и с тем, чтобы отчитаться об истории бытования новорожденного «шедевра», в 2000-х возникали серьезные трудности. Это в 80-е байка «папа не показывал, потому что боялся» еще звучала правдиво. А в РФ уже надо было изложить биографию картины при Ельцине и Путине, где висела, кто видел. А как отчитываться, если там вакуум? (Именно эти белые пятна в стаже — то, что сразу настораживает в бельгийской коллекции Игоря Топоровского, ни одну из картин которой никто не видел целый век.) Истории про происхождение из неких спецхранов и тайников КГБ вызывали улыбку: в подобных местах кто надо уже десять раз посмотрел и ничего не нашел.

Отметим, что речь идет о внутреннем рынке, который хоть и хаотичен, но не очень велик, он сумел самоорганизоваться, выработать антитела.

А на Западе до сих пор творится феерия, правда рассчитанная на покупателя-профана: мелкие галереи, а также аукционы (вплоть до eBay!) наполнены «подлинниками» Гончаровой, Малевича, Розановой, которые можно купить за 5–10 тыс. евро.

Западный обыватель, как мы видим по переводам политических заявлений и голливудским сценариям, готов верить почти любому бреду о Russians. И особенно это помогает, когда речь идет о загадочном мире искусства, полном тайн и неожиданностей. Тут и истории про КГБ годятся.

Вот вам совсем свежая новость, позволяющая представить масштабы этого теневого рынка: 15 марта 2018 года в Висбадене закончился громкий судебный процесс, по итогам которого израильские арт-дилеры Ицхак Заруг и Моез бен Хазаз получили маленькие сроки за три картины «Родченко» и «Лисицкого». По сообщению немецкой полиции, их галерея SMZ в Висбадене заработала более 2 млн евро, а при обысках было изъято свыше 1800 спорных работ. Слова «два миллиона евро» звучат для уха ласково, но вот для сравнения реальная цена подлинника: «Супрематическая композиция с полоской в проекции» Малевича с железобетонным провенансом из коллекции его личного знакомого Николая Харджиева была продана за 21,1 млн долларов (2017 год, Sotheby’s). Другая важная мелочь, характеризующая потенцию европейского правосудия: из 1800 картин в дело смогли включить всего 19, а до приговора «добралось» вообще только три работы. Но все равно понятно, что подобная дешевая мелкая пакость рассчитана на тех покупателей, кто в России нес бы деньги в «МММ».

Перелицовка

Итак, мы выяснили, что впаривать возникший из ниоткуда русский авангард в наши дни — это старомодное занятие. Теперь же поговорим о более актуальных тенденциях.

Примерно с середины 90-х годов началась новая волна фальшаков, и касалась она совсем, совсем других художников. Паленый авангард всем надоел, и его стали чураться, но беда пришла откуда не ждали. Впрочем, на этот раз пострадала другая группа коллекционеров, среди которых еще не было столько обжегшихся. Дело в том, что к началу XXI века в России постепенно захирел рынок и классических художников.

Авторы гениальной бизнес-идеи обратили внимание на то, что цены на внутреннем рынке Российской Федерации на наших реалистов из-за обилия шальных денег и местной мании величия были значительно выше, чем на их западных современников. А поскольку все они порождение глобального академизма, сильных различий в стилистике не наблюдалось, тем более что русские живописцы старательно подражали иностранным коллегам. Наше искусство XIX века, и никуда от этого не деться, по сравнению с Европой провинциально, а «великие мастера» из России на Западе стали бы в лучшем случае крепкими ремесленниками.

Мошенники придумали воплотить эту концепцию в жизнь, только наоборот: картина какого-нибудь немца покупалась на европейском аукционе, ее ввозили в Россию и добавляли к ней подпись, а иногда какие-нибудь посконные детали.

Уже как анекдот рассказывают историю про «раннего Шишкина», оказавшегося представителем той же дюссельдорфской школы М. А. Куккуком: в 2004 году Sotheby’s выставил на аукцион шишкинский «Пейзаж с ручьем» за 1,1 млн долларов, но потом снял с продажи. Внимательные люди опознали в нем голландца, купленного годом ранее на шведском аукционе Bukowskis за 65 тыс. фунтов. Тогда на торгах цена за картину Куккука поднялась почти в десять раз — это значит, что за нее билось более двух умных людей, заранее разглядевших в ней «шишкинский» потенциал. У «Ивана Ивановича» на «Русской неделе» были в порядке и документы, включая экспертизы от почтенных учреждений, и автограф художника в углу, а вот человеческие фигурки оказались закрашены.

Но бывали и более удивительные случаи: в 2011 году Департамент культуры города Москвы купил у частного коллекционера для Государственного музея им. Пушкина на Пречистенке портрет легендарной жены декабриста работы неизвестного художника, на обороте которого была надпись тушью: «Раевская Марiя Николаевна / писан 1824-го года». Достаточно быстро выяснилось, откуда он появился. В 2008 году немецкий аукционный дом Bergmann за 1,2 тыс. евро продал картину художницы Людовики Симановиц «Портрет Августы Кесслер», жены основателя марки игристых вин Kessler. Полотно хранилось долгие десятилетия в ее семье.

Когда алгоритм вброса подобных вещей от «классиков XIX века» был разгадан, эта волна спала (где-то в первой половине 2000-х годов). Арт-рынок тогда вообще потрясла череда скандалов: государственным музеям запретили проводить экспертизы, антикваров Преображенских приговорили к тюремному заключению, начал выходить «Каталог подделок произведений живописи» Росохранкультуры (на сегодняшний день опубликовано уже шесть томов).

Были и внешние причины, главная из которых — научно-технический прогресс, то есть массовое развитие интернета. Сегодня самый мелкий европейский аукцион сразу выкладывает в сеть свои каталоги, а потому в наши дни просто исключена ситуация, характерная для эпохи диалапа, когда можно было купить для перелицовки картину и быть уверенным, что достаточно долго, пока бумажные каталоги не разойдутся, никто не угадает, откуда она взялась.

Высший класс

О том, что в моде прямо сейчас, говорить сложнее — никаких знаковых судебных дел еще не прогремело, да и активные теневые «дилеры» не вышли на пенсию писать мемуары. Но общая тенденция ясна: охотник становится искуснее, а добыча — осторожнее.

Со временем продавать подделки оказывается еще труднее, поскольку грамотный покупатель требует все больше и больше бумаг, причем от разных экспертных контор. К этому тоже пришли не сразу: например, был период, когда ценитель русского авангарда, готовый выложить за него солидную сумму, уже знал, что без кипы экспертиз предлагаемая картина ничего не стоит, а вот покупатель «Шишкина» верил качественной реалистичной живописи и брал ее без «химии».

Большую часть подделок сегодня отсекают эксперты, но на некоторые картины удается получить положительные заключения. Как такое происходит — трудно сказать: иногда это, действительно, ошибка специалиста с усталым глазом, изредка — предумышленная афера, но главная причина — недостаточная популярность «химии», чем пользуются отдельные дилеры, поддерживая хорошие отношения с экспертами, которые, веря им на слово, «вытягивают» картину своими заключениями.

Судя по всему, актуальный тренд ныне — это подделка с нуля художников-классиков или «импрессионистов».

Так, в 2016 году после химико-технологической экспертизы был разоблачен «Зимний пейзаж» якобы Игоря Грабаря, за который коллекционер отдал миллион долларов. Подделывают салонных Константина и Владимира Маковских. Весьма востребованы пейзажисты: Поленов, Левитан, Иван Похитонов. Что касается последнего, то, как говорят, с 2010-го общая сумма частных продаж подобных «похитоновых» составила более 2 млн долларов. Однако официально пострадавших нет, а правоохранительные органы ждут обращений от покупателей, которые, быть может, до сих пор не имеют подозрений относительно своих приобретений, поскольку не заказывали их полное исследование. Не исключено, что нас ждет еще какая-нибудь весьма интересная история…

Но как бы ни менялась мода, некоторые вещи остаются неизменными уже много поколений: из года в год, из десятилетия в десятилетие на рынке продолжают появляться поддельные «айвазовские».