Ужасные черви, принцессы-ящеры и огромные змеи: такие разные драконы Британских островов

Красно-белый рок над Британией

Сложно сказать, когда первый дракон влетел — или вполз — в британскую мифологию. Есть мнение, что драконов в качестве знамени использовали еще сарматы — ираноязычные кочевники из причерноморских степей, которых во II веке нашей эры нанял для службы в римской провинции Британия римский император Марк Аврелий. Сарматы могли позаимствовать драконов для своих штандартов у персов, а от сарматов-языгов (именно они служили в Британии) драконы перешли на знамена даков, проживавших на территории современных Венгрии и Румынии. От даков они попали к римлянам: носитель знамени с драконом в римском легионе звался «драконарием». А романо-бритты, как считается, насмотрелись на свирепых всадников, скачущих под драконьими стягами и закованных в тяжелую броню, напоминающую чешую огромных змеев, и отразили это в собственной мифологии. Гипотеза, конечно, остроумная, но вряд ли драконья тема в британском фольклоре может быть сведена к одному заимствованию. Легенды об ужасных змеях известны в той или иной форме по всему миру с древнейших времен. Судя по всему, они являются универсальным сюжетом, а сарматы или римляне в лучшем случае могли лишь внести свою лепту в хорошо знакомый всем народам миф.

Сарматов нередко пытаются вплести в миф о короле Артуре, чьим отцом был Утер Пендрагон, то есть «голова Дракона». Именовать своих вождей «драконами» было распространенной традицией среди кельтов Британии: еще ранние барды постримских бриттов Талиесин и Анейрин широко использовали образ дракона как символ предводителя войска, а слово «дракон» было едва ли не синонимом для обозначения военачальника, принца или короля. Да и сам Артур «воевал под штандартом с изображением золотого дракона».

К правлению Артура относят и проходящий красной нитью через всю историю Британии миф о борьбе белого и красного драконов — символов, соответственно, германских захватчиков-саксов и сопротивлявшихся им бриттов. Впервые образ сражающихся змеев появился в «Мабиногионе», цикле валлийских повестей, созданном в Средневековье, но некоторые его сюжеты восходят к более давним временам. Одна из вошедших в сборник повестей называется «Ллуд и Ллевелис» по имени валлийского короля Ллуда Ллау Эрайнте и его брата Ллевелиса, который женился на французской принцессе и стал королем Франции.

Братьям приходится избавить Уэльс от трех бедствий, одно из которых — ужасный крик, который раздается в канун 1 мая и вызывает выкидыши у всех беременных женщин, лишает мужчин мужской силы, сводит людей с ума, а землю и деревья лишает плодов. Ллевелису удалось выяснить, в чем причина этого бедствия.

«Вторая напасть в твоем королевстве происходит из-за битвы драконов, из которых один побеждает другого, и тот издает крик отчаяния. И вот что тебе нужно сделать. Когда ты вернешься домой, измерь свой остров в длину и в ширину и найди его середину. Прикажи вырыть там яму и зарой в ней бочонок с самым лучшим медом, завернутый в шелковую ткань. После этого жди, и ты увидишь высоко в небе сражающихся драконов, и после сражения они устанут, и лишатся своего чудовищного облика, и превратятся в двух маленьких кабанов, и начнут рыть землю в поисках бочонка с медом. Когда они выпьют мед, то крепко уснут. Тогда, не медля ни минуты, заверни их в шелк и закопай в каменном сундуке в своей самой мощной крепости. И пока они будут закопаны там, никакая напасть извне не придет на Остров Британии».

Согласно общепринятому мнению, побеждаемый «дракон, который издает вопль отчаяния», — это именно красный дракон, символ кельтов, а позднее — один из главных символов Уэльса. Более подробно эта аналогия раскрывается в «Истории бриттов», написанной валлийским писателем Неннием. Он приводит легенду о двух змеях, увязывая их как с легендарным королем Артуром, так и с не менее легендарным тираном Вортигерном, призвавшим вождей саксов на помощь для борьбы с захватчиками-пиктами и в итоге потерявшим свою страну. Одна из легенд о Вортигерне рассказывает о попытках короля построить несокрушимую крепость, но ему каждый раз это не удается из-за пропажи строительных материалов. Колдуны-советники Вортигерна говорят ему, что место для постройки необходимо окропить кровью мальчика, рожденного в отсутствие отца. Вняв совету колдунов, Вортигерн находит нужного ребенка и приводит его к месту казни. Однако мальчик, не растерявшись, спрашивает колдунов, посоветовавших его убить, что находится под землей. Колдуны не могут ответить ему, после чего мальчик советует копать землю в том месте, где Вортигерн планирует возвести крепость. В итоге под землей обнаруживается водоем, а в нем два запаянных чана, хранящих свернутые холсты, как и предсказал мальчик.

«И он снова спросил колдунов: „А что сокрыто внутри холстов, теперь расскажите об этом“. Им это также было неведомо. Мальчик им разъяснил: „Здесь пребывают два змия, один белый, другой багряный; разверните холсты“. Холсты развернули и в них обнаружили двух погруженных в сон змиев. И мальчик сказал: „Подождите и посмотрите, как эти змии поступят“. А змии принялись гнать друг друга; белый всем туловищем старался оттеснить багряного на середину холста, и они трижды вступали в борьбу. Багряный змий, который вначале казался более слабым, а как выяснилось позднее, превосходил силою белого, прогнал того прочь с холста. Тогда они, друг друга преследуя, очутились вне водоема, и холст исчез… И мальчик молвил: „Сия тайна открыта мне, и я вас к ней приобщу: холст — образ твоего королевства, о король; два змия, то два дракона; багряный дракон — твой, а водоем образ нашего мира. Белый дракон — дракон народа, что захватил в Британии множество областей и подчинил себе множество обитающих в ней народов, и он будет властвовать в ней почти от моря до моря. Но в последующем поднимется наш народ и вышвырнет народ англов за море.“»

Мальчика зовут Амвросий. Иногда его отождествляют с волшебником Мерлином, воспитателем будущего короля Артура. Сам Ненний считал, что Амвросий — брат Утера Пендрагона, отца Артура. История о красном и белом драконе повторяется в «Истории королей Британии» священника Джеффри Монмутского. В его интерпретации красный дракон является пророчеством о приходе короля Артура. Также Джеффри приводит историю о падающей звезде в виде головы дракона, вдохновившей Утера взять змея на свои знамена.

Несмотря на всю героичность артуровского мифа, «полного изгнания англов за море» не произошло, а спустя века и сам Уэльс падет перед королями Англии. Не потому ли, что у саксов, как и у родственных им скандинавов, имелись свои драконы и огромные змеи, с которыми сражались их герои? Одним из них был Беовульф, герой одноименного англосаксонского эпоса, чьим последним подвигом было убийство дракона, сторожащего сокровища.

Клад незарытый
стал достоянием
старого змея,
гада голого,
гладкочешуйного,
что над горами
парил во мраке
палящим облаком,
ужас вселяя
в людские души, —
ему предначертано
стеречь языческих
могильников золото…

Герой побеждает чудовищного змея, но и сам находит в этой битве свою гибель.

Однако, хотя герои Севера вступали в бой с драконами, между ними, надо полагать, имелась какая-то связь: не случайно ведь викинги устанавливали головы чудовищных змеев на драккарах. Первому нападению викингов на Британию — на монастырь на острове Линдисфарн в северной Англии — предшествовало следующее событие, описанное в «Англосаксонской хронике»:

«В 793 году монахи из монастыря Св. Гутберта, расположенного на скалистом островке Линдисфарн у восточного побережья Англии, услышали громкое шипение… Глазам (святых отцов) представилось поистине необычайное зрелище: в небе играли и резвились множество драконов. Тускло блестела в неясном северном солнце чешуя громадных змеев… Вскоре после того, в шестой день перед январскими идами, несущие насилие и смерть язычники уничтожили церковь Божию на Линдисфарне…»

К слову, это не единственный случай в Британии, когда появление крылатых змеев сулило дурные события. Так, в 1222 году драконов видели в небе над Лондоном, после чего последовали сильные грозы, приведшие к опустошительному наводнению.

Ужасные черви и водяные лошади

Имелись в Британии и более приземленные толкования драконов: не как возвышенных символов сражающихся военачальников или же вестников беды, но как вполне будничных тварей, обитающих средь людей, — иногда крылатых, иногда ядовитых, порой обладающих определенными зачатками разума или даже речью. Так или иначе, всех их в конце концов побеждали отважные рыцари, монахи или смышленые деревенские пареньки. Сами драконы могли быть как двуногими (виверны), так и четвероногими, а то и вовсе лишенными конечностей, вроде змей или червей (собственно, тварь, с которой сражается тот или иной герой, зачастую так и именуется «червем»). Двуногие виверны, как правило, еще и крылаты. Драконы могут дышать огнем или ядом, отличаются прожорливостью и неуязвимостью: они или покрыты прочной, порой железной, чешуей, которую не может пробить никакое оружие, или же умеют отращивать головы и прочие органы. Поэтому чтобы убить дракона, герою надо найти его уязвимое место или действовать иной хитростью. Что же до обиталищ драконов, то они весьма разнообразны: зловредное чудовище может поселиться в лесу, болоте, пещере, рядом с рекой, в самой реке и даже на колокольне церкви.

Как уже отмечалось, чтобы справиться со зловредной тварью, использовались разные уловки. Так, в графстве Гэмпшир, где завелся дракон, требующий на завтрак кадку молока, а на обед и ужин — то скотину, то людей, рыцарь Морис Беркли покрыл свое тело птичьим клеем, смешанным с толченым стеклом. Уловка получилась так себе: хотя храбрецу удалось сразить чудище, сам он умер вскоре после боя. Другому рыцарю по прозвищу Мур из Мурхолла повезло больше — его призвали на помощь крестьяне из Вэнтли, чтобы справиться с крылатым огнедышащим драконом, с железными зубами и острым шипом на хвосте, наводившим ужас на всю округу. Рыцарь сковал себе доспех, покрытый железными шипами, после чего спрятался в колодце из которого пил дракон. Ударив змея из засады, рыцарь не смог сразу убить чудовище, и битва затянулась на два дня, пока Муру не удалось поразить монстра копьем в уязвимое место на спине. Третий дракон, с бородавчатой кожей как у жабы и длинным хвостом как у ящерицы, поселился близ деревни Лонгвинтон, перекрыв дорогу к целебным источникам. Этот дракон помимо того, что был ядовит, умел становиться невидимым. Рыцарь, вызвавшийся убить чудовище, не мог этого сделать несколько дней — раны дракона очень быстро заживали. Но в конце концов рыцарь догадался преградить дракому доступ к источникам, из которых тот черпал целебную силу, и убил его.

Еще один дракон, по прозвищу Хватала, поселился близ деревни Лиминстер в графстве Сассекс, ранее бывшим саксонским королевством. Дракон этот, пожиравший людей и скот, прославился тем, что мог сидя на вершине холма слизывать языком людей, словно жаба мух, отчего и получил свое прозвище. Об избавлении от этого дракона рассказывают разное: одна версия легенды гласит, что его сразил некий странствующий рыцарь, которому король Сассекса предложил руку своей дочери. Однако более популярная версия легенды повествует о крестьянском парне по имени Джим Патток, приготовившим огромный пирог, румяный сверху и сырой снизу, который дракон проглотил вместе с лошадью и телегой, на которой этот пирог везли. Ночью у дракона начинается несварение желудка и он является к Паттоку, чтобы сожрать его, однако храбрый Джим, ожидая такой вариант развития событий, держит наготове топор, которым срубает чудовищу голову. В некоторых вариантах легенды победитель погибает от яда чудовища, который попал на одежду и который храбрец не заметил, когда вытирал рукой рот после хорошей выпивки. В сассекской церкви по сей день можно найти надгробие, возведенной над могилой «Убийцы дракона».

В некоторых вариантах легенды дракона зовут Накер, он же Кнакер, — популярное в английском фольклоре название для определенного вида драконов. Считается, что это название восходит к старосаксонскому nicor, означающему «водяное чудовище, родственное немецким и скандинавским водяным типа «никке», «никси» или «ниссе». Есть версия, что общепринятый в Англии эмфемизм для Сатаны «Старый Ник» также имеет корень в этом названии. Легенды о Накере особенно распространены в уже упомянутом Сассексе: в тамошних лесах встречаются пруды, именуемые «Омутами Накера», которые считаются обиталищами зловредного чудовища. Такие пруды могут быть довольно большими, вода в них остается холодной даже летом, но при этом никогда не замерзает. Эти пруды считались бездонными, выводящими на другую сторону земли или даже в иной мир, откуда являются драконы и прочая нечисть. Еще в XIX веке жители Сассекса верили, что здешние леса являются обиталищем невероятно огромных змей.

С накером связана легенда о так называемом драконе из Аллера — еще одном крылатым змеем с ядовитым дыханием, высасывавшим молоко у коров и убивавшего своим ядом людей и скот.

На бой с чудовищем вышел рыцарь по прозванию Джон из Аллера. Чтобы сразить монстра, он вымазался дегтем и надел маску, защищающего от ядовитого дыхания. После жестокого боя Джон сразил дракона, а его логово, в котором остались маленькие дракончики, приказал загородить железной броней. В некоторых версиях легенды Джон сражен ядовитым дыханием чудовища и погибает почти одновременно с ним.

Свой аналог кнакеров имеется и в Уэльсе — тамошние драконы зовутся гвиберы, от латинского vipera, то есть гадюка. В общих чертах валлийские гвиберы мало чем отличаются от саксонских накеров: они ядовиты, способны жить как в воде, так и на суше, иногда крылаты. Интересная деталь: особенно быстро крылья гвибера растут, если ему удается напиться молока женщины. Если кнакеры просто портят коров, что является общемифологическим сюжетом, то гвиберы выступают как еще более злокозненные создания. Другие гвиберы пьют не молоко, а кровь. Одного такого монстра, обитавшего на реке Северн, умудрились прикончить после того, как он заснул, напившись крови убитых быков. Также гвибер, как считается, обладает гипнотическим взглядом, парализующим выбранную жертву. Убить гвибера непросто — стрелы и копья отскакивают от его прочной чешуи, однако хитростью или каким-то другим нестандартным способом людям обычно удается добиться победы. Так, одного гвибера убили, приманив на столб, покрытый алыми лентами, за которыми скрывались острые лезвия. Чудовище почему-то невзлюбило красный цвет и кидалось на столб с такой яростью, что в конце концов изорвало себя этими лезвиями до смерти. Схожий сюжет связан с драконом из валлийской деревни Лландейло Грабан, где дракон обосновался на церковной колокольне. Победил его деревенский паренек, изготовивший из дубового полена человеческую фигуру и утыкавший ее множеством железных крючьев с зазубринами. Нарядив это чучело в красное одеяние, парень подкинул ее дракону на колокольню. Увидев это изваяние на своем ложе, дракон пришел в ярость и принялся бить хвостом, царапать и кусать чучело, пока не истек кровью.

Но даже мертвый гвибер оставался опасным: на острове Англси бытует легенда о юноше, которому с детства было предсказана смерть от змея. Родители от греха подальше отправили сына в дальние края. Впоследствии гвибера убил мудрец, который предупредил родителей об опасности: он вырыл яму и положил в нее медный сосуд, ярко блестевший на солнце. Это привело гвибера в такую ярость, что он бросался на этот сосуд, пока не выбился из сил, после чего чудовище легко смогли убить. Обрадованные родители поспешили призвать сына домой. Тот, приехав, пожелал посмотреть на мертвого змея. Когда перед ним предстали кости чудовища, молодой человек стал насмехаться и со всей силы ударил ногой по черепу мертвой твари. Острая кость пробила тонкую подошву, вонзилась в ногу юноши, отравила его кровь и привела к смерти.

Один из самых популярных сюжетов, связанных с британскими драконами, — так называемая история о Ламбтонском черве. Эта легенда несет обычные для драконьих историй коннотации, но также имеет ряд оригинальных черт. Само появление дракона связано с нарушением сакральных запретов: молодой Джон Ламбтон, наследник поместья, не отличался особой крепостью в вере и отправился порыбачить на реку Уир в воскресенье. Улов не задался, и юный наследник принялся богохульствовать и ругаться. В этот самый миг удочка напряглась, Джон обрадовался, что поймал большую рыбу, и потащил добычу к себе. Однако улов оказался пугающим — перед ним предстала мерзкая тварь, напоминающая огромного червя или тритона. Джон с досады выбросил улов в колодец и вскоре забыл о нем. Со временем Ламбтон раскаялся в своем дурном поступке и отправился в крестовый поход воевать за веру.

Между тем чудовище, выброшенное в колодец, постепенно росло, пока не вымахало в огромного змея, столь большого, что своим телом он мог семь раз опоясать холм над рекой. Со временем змей стал пакостить в округе: калечить и пожирать скот, сосать молоко у коров и прочее в том же духе. Тех немногих храбрецов, что пытались бросить ему вызов, чудовище убивало. Проблема усугублялась тем, что даже после разрубания на несколько частей, куски тела змея срастались обратно, и он оставался неуязвимым. Испуганным крестьянам ничего не оставалось, кроме как таскать змею по девять кадок молока в день. Здесь, возможно, мы видим сюжет, восходящий к языческой древности и известный у многих народов: о домовых змеях, которые считали своего рода местными божествами, которых кормили молоком.

Спустя время на родину вернулся Джон Ламбтон, желающий исправить ошибки молодости. Посоветовавшись с некоей Сивиллой, рассказавшей Джону, что он является первопричиной всех бед, молодой наследник облачился в кольчугу, истыканную наконечниками копий и дал клятву, что после убийства змея убьет первое живое существо, что попадется ему на пути. Чтобы не случилось беды, Джон попросил своего старого отца, чтобы тот, когда он будет возвращаться, выпустил из дома любимого пса Джона. В противном случае, девять поколений семьи Ламбтон не смогут умереть в собственной постели.

Битва со змеем (он же червь) состоялась на камне, стоящем посреди реки. Чем сильнее чудовище пыталось раздавить храбреца в своих кольцах, тем больше ранило себя о шипы на его кольчуге. Рыцарь принялся рубить дракона на части — и каждый кусок змеиного тела, упавший в воду, уносило течением, из-за чего монстр уже не мог возродиться. В конце концов чудовище испустило дух и герой с победой стал возвращаться домой. Когда старик-отец увидел живого и невредимого сына, то на радостях забыл обо всех запретах и сам выбежал ему навстречу. Тогда Джон протрубил в охотничий рог и его пес, сорвавшись с цепи, подбежал к хозяину, который убил своего любимца. Однако пророчество обмануть не удалось и проклятие тяготело над родом: девять поколений семьи умерло не в своих постелях. А на вершине холма, который обвивал Лэмбтонский Червь, долгое время были видны борозды — следы от девяти змеиных колец.

Аналогичные истории (не всегда со столь трагичным концом) встречались и в иных областях Англии: например, история о Черве из Сокберна, вдохновившая Льюиса Кэролла на его стихотворение «Бармаглот», или же история о Линдонском черве, которого местный рыцарь де Сомервиль убил горящим копьем, смоченным смолой и серой.

Любопытная легенда связана с так называемым драконом скалы Спидлстон. Некогда в замке Бамборо жил король с красавицей женой и двумя детьми — сыном по имени Чайльд-Уинд и дочерью Маргарет. Потом королева умерла и король взял в жены некую прекрасную леди, оказавшуюся злой колдуньей. Она же, воспользовавшись тем, что королевский сын отправился за море и завидуя красоте молодой принцессы, превратила ее в страшного дракона. Змей тут же покинул замок и поселился на скале Спидлстон, опустошая округу, а местному населению, чтобы умилостивить чудовище, пришлось таскать ему молоко от семи коров. Так продолжалось до тех пор, пока не вернулся Чайлд-Уинд. Ведьма всячески мешала пасынку высадиться, а когда ему все же это удалось, натравила на него того самого дракона. Принц уже готов был убить чудовище, но то обратилось к нему человеческим голосом — и принц трижды поцеловал змея. На третьем поцелуе дракон вновь превратился в принцессу Маргарет. Что же до злой мачехи, то принц коснулся ее веточкой рябины, имеющей волшебные свойства, и ведьма превратилась в огромную жабу.

Эта и несколько схожих историй были отражены в сборнике традиционных баллад Англии и Шотландии и их американских вариантов, составленном американским педагогом и фольклористом Фрэнсисом Джеймсом Чайлдом во второй половине XIX века. В этих историях несколько раз упоминается сюжет о заколдованной принцессе или принце, обращенном в дракона злой мачехой и возвращенном в прежнее обличье братом или сестрой.

Еще одно чудовище, типологически схожее с водяными драконами, — это так называемый водяной конь, который в Шотландии зовется «келпи» или «ичь-ушкья», а в Исландии — «нукур», что заставляет вспомнить об англосаксонском Накере. В отличие от всех вышеперечисленных чудовищ, имеющих очень конкретное, даже архетипичное обличье, водяной конь является оборотнем, чей облик нарочито расплывчатый и туманный. Это чудовище порой принимает и человеческий облик: в виде красивого юноши водяной конь может совращать молодых девушек, чтобы потом утащить их под воду и там съесть. Другая шотландская легенда еще больше дезориентирует читателя в плане внешности чудовища:

«Никто не знал, какое оно, это чудище. Те, кому случалось увидеть, как страшилище поднимается из темных вод озера, умерли от страха и ничего не смогли рассказать про него. Когда же чудище рыскало по горам, оно принимало разные обличья и являлось то в виде старухи, то в виде черного ворона, то в виде лисицы с хитрыми глазами. А в своем настоящем виде оно появлялось, только когда подкрадывалось к добыче, чтобы схватить ее и безжалостно растерзать. Ходили слухи, что Водяной Конь громаден и черен, что на чудовищной его голове торчат два острых рога, а когда он мчится по вереску, его не догонит и ветер».

С водяными конями порой связывают всем известное лох-несское чудовище и иных тварей, якобы обитающих в шотландских озерах, вроде чудовища Мораг из озера Лох-Морар. Относительно же Лох-Несса, еще с шестого века известна легенда о святом Колумбе, крестителе Шотландии, который по преданию победил чудовище в этом озере.

Интересно, что существа, схожие с лох-несским чудовищем, отмечены на рисунках в храме романо-кельтского божества Ноденса, почитавшегося во времена римского управления Британией. Не исключено, что образ некоторых британских драконов может восходить к культовым практикам тех времен. Еще один любопытный момент — иногда келпи можно убить: серебряной пулей или иным способом, после чего водяной конь превращается в студенистую медузообразную массу. Это, в свою очередь, заставляет вспомнить о таких причудливых персонажах британского фольклора, как «Оно» или «без костей», также принимающих обличье бесформенного существа, иногда схожего с медузой или не похожего ни на что вообще. Возможно, вышеупомянутые создания как-то связаны, и келпи, убитый серебряной пулей, не умирает, а возвращается в свою исходную форму. Не исключено, что это как-то связано с тем, что Ноденс в кельтской форме зовется Нуада Аргетлам, то есть «серебряная рука».

Самым грозным чудовищем среди британских драконов можно считать шотландского Местера Сторворма, морского змея, столь огромного, что своими кольцами он мог объять весь мир. От его зевков поднимались штормы и землетрясения, а своим языком чудовище хватало и утаскивало в пучину целые деревни. Ко всему прочему, у Сторворма было ядовитое дыхание, а внутри него пылал огонь. Судя по всему, этот образ восходит одновременно к скандинавскому змею Йормунганду и к библейскому Левиафану. Чудовище приплывало в некую неназванную страну и требовало себе в жертву по семь девственниц, за что было убито сыном фермера по имени Ассипатл, который сумел проникнуть внутрь змея на лодке, подхваченной приливной волной, образовавшейся от зевков монстра. Проникнув в чрево чудовища (здесь видят влияние библейской легенды о проглоченном китом Ионе), Ассипатл поджег печень змея горящим торфом, после чего змей, мучаясь от боли, изрыгнул из себя храбреца. Выпавшие зубы умирающего змея превратились в Оркнейские, Шетландские и Фарерские острова, там, где у него выпал язык, появляется Балтийское море, а когда Местер Сторворм, наконец, свернулся в клубок и умер, его тело стало Исландией, в недрах которой по сей день пылает печень великого морского змея.

Остров драконов

Разумеется, многие из вышеперечисленных легенд и мифов о драконах имеют параллели в континентальной Европе (и не только в Европе). Но все же именно в Британии этот образ особенно глубоко вошел в плоть и кровь национальных преданий, став символом если не всего Соединенного Королевства, то многих его исторических областей.

В первую очередь вспоминается Уэльс и его символ — красный дракон из легенды о двух сражающихся змеях. Одним из первых красного дракона на знамя поместил Генрих VII Тюдор — первый монарх этой династии, имеющей валлийские корни. Красный дракон Уэльса впервые был поднят во время битвы при Босворте, принесшей победу Тюдорам, и с тех пор неоднократно использовался как часть геральдики новой династии — и Генрихом Восьмым и его дочерью Елизаветой Первой.

Впрочем, тогда красный дракон еще не воспринимался как символ Уэльса, а только как один из символов династии Тюдоров. Отождествление красного дракона и Уэльса произошло значительно позже — в 1800 году, когда король Георг III издал ордер на подтверждение красного дракона на зеленой горе как официального геральдического символа. В 1901 году красный дракон был добавлен и в официальный значок принца Уэльского, титула, который по традиции носит наследник британского престола. В 1953 году значок получил обрамление в виде круглой ленты с серебряной бахромой и девизом Y DDRAIG GOCH DDYRY CYCHWYN («красный дракон вдохновляет на действие»). Данный дизайн не понравился тогдашнему премьер-министру Уинстону Черчиллю, считавшему, что девиз значка не соответствует действительности и «неоправдано льстит» уроженцу Южного Уэльса Эньюрину Бевану, министру труда и социального развития в правительстве лейбористов и давнему оппоненту Черчилля. Валлийский дракон сохранялся на королевском значке вплоть до 2008 года, когда был принят новый дизайн геральдического символа, из которого красный змей оказался полностью исключен. Тем не менее красный дракон по сей день находится на национальном флаге Уэльса, является официальной эмблемой правительства Уэльса и используется в качестве официального логотипа Футбольной ассоциации Уэльса. Как один из самых узнаваемых валлийских символов красный дракон отражен во множестве скульптур и изображений, как в самом Уэльсе, так и за его пределами, где имеется более-менее обширная валлийская диаспора, например, в Аргентине.

Что до оппонента красного змея, белого дракона, то ему меньше повезло в плане представленности в британской геральдике. Тем не менее в феврале 2003 года, во время своей интронизации в Кентерберийском соборе, архиепископ Кентерберийский (высшая церковная должность в Соединенном Королевстве) Роуэн Уильямс носил золотую шелковую мантию с золотой и серебряной застежками, на которых изображались белый дракон Англии и красный дракон Уэльса. А в 2014 году Королевские йомены Уэссекса (одно из подразделений Британских вооруженных сил) сделали белого дракона центральным элементом нового значка на головном уборе. Надо сказать, что Уэссекс с давних пор ассоциируется с драконами: символом этого саксонского королевства считается золотая виверна. Хотя доказательств того, что знамя с драконом использовалось в самом Уэссексе, нет, эта версия была популяризирована в XIX веке. Флаг с золотым драконом был создан британским вексиологом Уильямом Крэмптоном в 1974 году. Еще одно англосаксонское королевство, Мерсия, по некоторым сведениям также имело своим символом белого дракона. И хотя прямых доказательств этому тоже нет, белая виверна по сей день украшает герб города Лестер, располагавшегося на территории этого королевства.

Два белых дракона держат щиты и на гербе Лондонского Сити. Считается, что они появились там под влиянием легенды о Святом Георгии, небесном покровителе Англии, официальный символ которого — красный крест на белом фоне — также отражен в гербе. Хотя эта версия представляется несколько сомнительной, поскольку, в отличие от официальной иконографии Георгия Победоносца, драконы на гербе Лондонского Сити не несут в себе никакого негативного смысла. С другой стороны, сам выбор небесного покровителя мог быть обусловлен попыткой «уравновесить» чрезмерное присутствие драконов в британской культуре образом наиболее известного драконоборца. Но даже в образе побеждаемого чудовища дракон святого Георгия лишь увеличил присутствие драконов в и без того драконизированном мифологическом пространстве Англии. Интересно, что и в современной английской публицистике белый дракон иногда ассоциируется со святым Эдмундом, считавшимся покровителем Англии, пока его в этом качестве не потеснил Святой Георгий.

Лондонский Сити в настоящий момент является одним из крупнейших мировых финансовых центров, что заставляет вспомнить о символизме дракона, стерегущего золото. Дракон (часто в паре со львом) присутствует в гербах еще нескольких британских городов и районов британской столицы, а также является символом Ланкастерского университета.

Белый дракон нашел свое отражение не только в геральдике, но и в литературе: Вальтер Скотт в романе «Айвенго» называет саксов «сынами Белого Дракона».

Точите яркую сталь,
Сыны Белого Дракона! Зажги факел,
дочь Хенгиста!

Белый дракон, точнее белый червь, появляется в романе Брэма Стокера «Логово белого червя», по которому впоследствии был снят одноименный фильм. Сюжет произведения прост: в английской глубинке оживают древние легенды о чудовище — кровожадном белом драконе. Люди подозревают, что за тысячелетия дракон научился маскироваться и принял облик британской аристократки Арабеллы Марч, любящей одеваться в белое. Роман считается одним из худшим у Стокера, автора «Дракулы»: Говард Филиппс Лавкрафт в своем эссе «Сверхъестественный ужас в литературе» пишет, что в «Логове белого червя» «инфантильный сюжет почти губит великолепный замысел». В то же время в романе есть интересные мифологические и легендарные параллели — в частности, указывается, что местом действия является древнее англосаксонское королевство Мерсия, одним из символов которого мог быть белый дракон. Также любопытно, что червь принимает облик красивой молодой женщины, что позволяет вспомнить о драконе из Спидлстона и других драконьих принцессах.

Интересно, что иллюстрации к данному роману делала известная британская художница, писательница, издатель и оккультистка Памела Коллман, состоявшая в так называемом «Герметическом ордене Золотой Зари» и придумавшая дизайн одной из самых известных колод карт Таро — «Таро Уэйта Смита».

Роман Стокера основывался на истории о Лэмбтонском черве, отраженной еще в ряде литературных произведений, комиксе про Хеллбоя, опере с одноименным названием, а также в устном народном творчестве Северной Англии. Аналогичным образом в народное творчество, баллады и песни вошли истории о других региональных драконах Британии, вроде Сокбернского червя. Меч-фальшион, подобный тому, которым был сражен этот змей, вручался каждому вступавшему в сан лорду-епископу Дарема как символ власти над вверенным ему владением.

Самым же известным драконом в британской литературной традиции может считаться огнедышащий змей Смауг, придуманный писателем Джоном Толкиеном. Считается, что при создании этого персонажа «Хоббита» писатель вдохновлялся скандинавским и англосаксонским эпосом, в частности, драконом Фафниром из «Песни о Нибелунгах» и безымянным драконом из «Боевульфа». Сам Толкиен называл «Беовульф» одним из «самых ценных источников». Считается, что многие черты Смауга напрямую происходят от «старого ночного опустошителя» из «Беовульфа»: преклонный возраст; крылатая, огненная и рептильная форма чудовища; курган, внутри которого дракон сторожит клад; незаконное владение сокровищами, жестокая месть жителям окрестных земель, вылеты и нападения по ночам. С другой стороны, загадки и велеречивость сближают Смауга с Фафниром. Любопытно, что некоторые комментаторы отметили коварный, тщеславный и гордый характер Смауга, а также его агрессивно-вежливую манеру говорить, как черты, сближающие его со стилем и поведением британской аристократии. Что, опять же, может говорить о том, драконья природа куда глубже укоренена в порядках и обычаях Острова, чем принято считать.

Российский историк и социолог Дина Хапаева в своей книге «Готическое общество. Морфология кошмара» высказывала мнение, что Толкиен уделял большое значение образу дракона, поскольку мифологическое чудовище является своего рода главным символом толкиеновского «восстания против современности», что «тело и дело дракона ложится в основу создаваемой им (Толкиеном) новой эстетической системы»:

«Почему дракон так важен? На этот вопрос Толкин отвечает весьма подробно: он необходим для придания вселенской, нечеловеческой значимости происходящему. Более того, мы узнаем, что „всего лишь потому, что враждебные силы в „Беовульфе“ имеют нечеловеческую природу, эта история масштабнее и привлекательнее, чем нарисованная нашим воображением поэма о падении короля Освальда. Она отражает космичность и развивается параллельно с размышлениями о судьбах человечества… выходит за рамки дат и исторических границ“. Выходит, не герои и не деяния человеческие, не история рода человеческого, а чудовища придают повествованию космический характер? Такое отношение к дракону, конечно, значит многое и достойно различных интерпретаций, но одна из них несомненна: в средневековых мотивах Толкин первым начинает узнавать рождающуюся в европейской культуре потребность в чудовищах, во внечеловеческом как объекте литературы наряду и наравне с человеком. Он прямо говорит, что появление дракона выражает важную потребность современного человека в эстетике чудовищ….„Настоящие драконы необходимы для поэмы“ — эта максима Толкина выразила усталость от рациональности предшествующих столетий, от выхолащивания из литературы образов, противоречащих прагматической ментальности и эстетике модернизма»

Другой британский автор фэнтези, Майкл Муркок, в своем романе «Дочь похитительницы снов» описывает крылатых огнедышащих драконов, которых главные герои приводят на помощь Англии и которые уничтожают немецкие эскадрильи, тем самым позволив англичанам выиграть Битву за Британию.

«Вот так, нашими усилиями, и родилась известная легенда. Та самая легенда о чудесной победе Королевских ВВС над Люфтваффе. Те самая легенда, которая изменила ход войны и заставила Гитлера утерять остатки разума. Та самая легенда, которая оказалась долговечнее нацистского мифа. Легенда о Драконах Уэссекса, которые пришли на помощь Англии в час величайшей нужды. Легенда, которая придала мужества англичанам и подорвала боевой дух немцев. Даже история об ангеле Монса, времен Первой Мировой, не вызвала того отклика, который породила наша легенда. Утверждалось, что на поле брани появились король Артур, Гвиневра и Ланселот. Они прилетели на сказочных зверях и спасли свой народ от гибели».

Из более современного фэнтези можно вспомнить многотомную эпопею Джорджа Мартина «Песнь льда и пламени», а также снятый по ней сериал. Хотя место действия и происходит в вымышленном фэнтезийном мире, в «Песне» достаточно аллюзий на реальную, прежде всего британскую, историю, чтобы вписать драконов дома Таргариен в общий контекст данной статьи.

Драконы и огромные змеи, крылатые и ползучие, огнедышащие и ядовитые — этот мифологический образ не только обрел в Британии устойчивую нишу, но, благодаря популяризации англоязычной культуры, широко распространился за ее пределы — того же Смауга знает весь мир. Что до самого Острова, то драконы незримо присутствуют в его истории как минимум с романо-британских времен до наших дней. Будь то герой, убивающий дракона, или драконы, сражающиеся друг с другом, драконы-агрессоры или драконы-защитники — по сути, любое противостояние представляет собой аллегорию на непростую историю Британии со всеми внутренними и внешними конфликтами. А раз так, есть все основания полагать, что британский дракон еще не раз даст о себе знать и в грядущем.