Исследователь алкоголизма, нацистский преступник или спаситель еврейских врачей? Противоречивая жизнь психиатра Карла Бонхеффера

Карл Людвиг Бонхеффер родился 31 марта 1868 года в Нересхайме (Южная Германия) в семье Жюли и Фридриха Бонхеффер. С 1874 по 1878 год учился в средней школе в Тюбингене, в 1886–1887 годы проходил военную службу в Штутгарте. С 1887 по 1892 год изучал медицину в университетах Тюбингена, Берлина и Мюнхена. После полу­чения высшего медицинского образования Бонхеффер занял должность директора клиники для «душевнобольных преступников» во Вроцлаве. Там он начал научные исследования о влиянии ал­коголя на организм и обусловленных им дегенеративных процессах в мозге.

За время работы во Вроцлаве он также сделал первые наблюдения о принципиальной возможности и критериях разграничения (дифференциальной диагностики) острых экзогенных реакций и эндогенных психозов. Результаты этих наблюдений, в дальнейшем неоднократно развитые и дополненные им, собственно, и обеспечили Бонхефферу в будущем научное признание. В 1897-м он представил диссертацию на соискание ученой степени доктора медицины, посвященную изучению алкогольного делирия. В 1898 году Бонхеффер женился на Поле фон Хаас. У них родились восемь детей. Один из них, Дитрих Бонхеффер, был известным антифашистом, участником германского антифашистского подполья.

В 1904 году Бонхеффер был избран на должность профессора ка­федры психиатрии в Университете Бреслау, где он работал вместе с Карлом Вернике (1848–1905), видным неврологом и психиа­тром, известным своими исследованиями афазии. В 1908-м Бонхеффер опубликовал первое описание и классифи­кацию симптоматических психозов («острый экзогенный тип реак­ции»), что дало возможность проводить дифференциальную диагностику между экзогенными (например, острыми инфекционными или интоксикационными) и эндогенными психозами (например, шизофренией).

В этой работе ученый впервые подчеркнул, что именно симптом нарушения сознания или изменения уровня сознания, по его мнению, характеризует экзогенные психозы, такие как делирий, и служит надежным дифференциально-диагностиче­ским признаком для их отграничения от эндогенных психозов.

Забегая вперед, отметим, что и по сей день делириозные и аментивные синдромы классифицируются как синдромы нару­шенного сознания (попадая в ту же группу экзогенно-органических синдромов, что и оглушенность, сомноленция, сопор и кома, опреде­ляющим для которых тоже является признак изменения уровня сознания), а не как острые психотические состояния (как, например, острый параноид). Эта классификация Бонхеффера была новаторской для его времени. Кроме того, в своей работе он впервые четко показал, что количество различных психопатологических син­дромов в психиатрии достаточно ограничено (психопатологические синдромы — например, делириозный, депрессивный, галлюцинаторно-бредовый и др.), в частности ограничен тот набор синдромальных психопатологических реакций, с помощью которых организм отвечает на различные неблагоприятные экзогенные воздействия (инфекции, интоксикации и др.), соматические нарушения, органические повреж­де­ния мозга. Таким образом, Бонхеффер показал, что эти психопатологические синдромы являются этиологически разнородными и нозологически неспецифичными.

Его работа заложила основы современной общей психопато­логии и ее отделения от частной психопатологии. До Карла Бонхеффера в психиатрии доминировал описательный, а не аналитический взгляд на психические заболевания (описывались конкретные психические расстройства, но практически не делалось попыток вычленить общие или сходные психопатологические синдромы и феномены, классифицировать и изучать их отдельно от частных случаев психопатологии, в отрыве от конкретной нозологии, то есть практически не существовало общей психопатологии как научной дисциплины в психиатрии). Выводы Бонхеффера противопоставлялись утверждению Э. Крепелина о том, что психопатологические синдромы и феномены и связанные с ними психиатрические фенотипы больных нозологически специфичны и позволяют однозначно идентифицировать нозологическую природу заболевания. Таким образом, Бонхеффер предвосхитил современный взгляд на то, что психопатологические синдромы и феномены и связанные с ними психиатрические фенотипы могут быть этиологически, генетически, биохимически неоднородны, иметь разную природу и механизмы развития, возникать в рамках разных заболеваний, но тем не менее быть внешне феноменологически очень сходными.

В 1912 году Бонхеффер переехал в Берлин и был назначен директором отделения неврологии и психиатрии знаменитой берлинской университетской клиники «Шарите», где он проработал до 1938-го, вплоть до выхода на пенсию. Под его руководством работали такие ставшие в будущем знаменитостями врачи-психиатры и неврологи, как Ганс Герхард Крейцфельд, Франц Крамер, Эрвин Штраус, Артур Кронфельд, Лотар Калиновски, Макс Шелер. В клинике «Шарите» Бонхеффер также занимался ис­следованием психопатологии морфинизма и кокаинизма и возмож­ностей их лечения. Для описания психопатологических изменений, происходящих с человеком после вынужденного окончания трудо­вой карьеры и выхода на пенсию, Бонхеффер ввел понятие «пен­сионный невроз».

Он также впервые установил большое значение точного и подробного описания психопатологических синдромов и их тщательного анализа с позиций общей психопатологии для дифференциальной диагностики психических заболеваний и был первым, кто увидел и подчеркнул тесную этиологическую связь между энцефалопатией Вернике и Корсаковским психозом. Поскольку вскоре стало известно, что энцефалопатия Вернике вызывается дефицитом тиамина и что своевременное применение высоких его доз способно предотвратить развитие данного состояния, а уже развившееся, оно достаточно часто поддается терапевтическому воздействию тиамина, открытие Бонхеффером связи между энцефалопатией Вернике и Корсаковским психозом имело большое практическое значение.

Именно благодаря этому открытию и последующему вы­явлению терапевтической и профилактической эффективности тиа­мина при энцефалопатии Вернике с 1920-х годов количество больных с Корсаковским психозом среди пациентов психиатрических клиник значительно снизилось. К несомненным научным заслугам Бон­хеффера относятся также первое описание хореических и атетозных движений при ревматической хорее (названных им Bindearm-хореей, что в переводе означает «хорея с приведением рук к туловищу»), вве­дение понятия органического, или симптоматического, психоза и первое подробное описание его клинической картины.

Однако Бонхеффер при этом был весьма противоречивой фигурой в истории психиатрии. Так, он стал активным членом НСДАП и еще в 1920 году, когда она только была основана, участвовал в раз­работке той части ее программы, где говорилось о необходимости принудительной стерилизации психически больных, а также гомо­сексуалов и лесбиянок (которые, напомним, в то время считались психически больными), и в принятии соответствующих ре­шений.

Кроме того, Бонхеффер преподавал в университете курс по «научной» принудительной стерилизации, который включал ин­формацию о том, какие психические заболевания, по его мнению и указанию НСДАП, подлежат такой «терапии» и каковы критерии их отнесения к данному перечню.

Справедливости ради следует отметить, что идея о гуманном отношении к психически больным и их правах в то время вовсе не была общепринятой в психиатрии даже в странах, не пораженных нацизмом, и эксперименты с принудительной стерилизацией, соответствующие законы и практика или хотя бы нетабуированное обсуждение подобных идей в те годы имели место и в Швеции, и в Канаде, и в США, и во многих других государствах.

Следует также отметить, что Карл Бонхеффер относился к идее принудительной стерилизации психически больных (которую в основном поддерживал) как серьезный ученый, а не как идеологический активист. В частности, поддерживая саму идею, он тем не менее указывал, что евгенический подход к данной проблеме не может быть успешным и не в состоянии избавить немецкую нацию от психически больных в следующих поколениях, поскольку только люди с явными признаками заболевания могут быть выявлены и принудительно стерилизованы, в то время как носители наследственных факторов болезни, скрытых (латентных, бессимптомных) или легких (малосимптомных, стертых) ее форм останутся вне сферы действия программы стерилизации и их гены в следующих поколениях могут снова привести к появлению тяжелобольных людей, а способов своевременного выявления таких бессимптомных носителей не имеется.

Кроме того, Бонхеффер считал, что принудительной стерилизации в любом случае должны подлежать только лица с тяжелыми, но не с легкими или умеренными формами заболевания, то есть исповедовал ограничительный подход к данному вопросу. Это отразилось и на его практической деятельности в качестве консультанта суда по принудительной стерилизации психически больных. Имеющиеся документы показывают, что в тех случаях, когда Бонхеффер принимал непосредственное участие в его заседаниях в качестве консультанта (а он был им в период с 1934 по 1941 год), из 126 случаев, когда на рассмотрение выносился вопрос о целесообразности принудительной стерилизации конкретного больного, он дал положительное (в пользу стерилизации) экспертное заключение в 57 (45,2%) случаях. Сравнивая этот показатель со статистикой других «экспертов по стерилизации», мы можем увидеть, что Бонхеффер был далеко не самым жестокосердным среди них, так как средний показатель частоты вынесения положительных заключений в немецких судах в период с 1934 по 1936 год, когда в основном и проходила массовая принудительная стерилизация, был гораздо выше — 88,8%.

В Германии и до прихода НСДАП к власти антисемитизм на бы­то­вом и корпоративном уровне был широко распространен, а в период правления национал-социалистов стал частью официальной государственной политики. Между тем в отделении неврологии и психиатрии клиники «Шарите», которым Бонхеффер руководил, под его началом работали около 30 врачей-ев­реев. В 1933 году, когда началось массовое преследование евреев в Германии (сначала увольнения, запреты на занятие определенными профессиями и определенных должностей, лишение ученых степеней, затем лишение гражданства, закон об обязанности носить желтую «звезду Давида» на груди и спине и в конце концов помещение в концлагерь), многие из его учеников и помощников попали под эти репрессии. Интересно отметить, что, хотя Бонхеффер сам был членом НСДАП и активным сторонником нацистского режима, он как мог старался защитить своих сотрудников-евреев. Однако, несмотря на эту поддержку и защиту, в конце концов все врачи-евреи, работавшие под его началом, были уволены, лишены нацистским режимом ученых степеней и званий и вынуждены эмигрировать, чтобы спастись от дальнейших преследований. Всем им Бонхеффер дал положительные рекомендации, которые помогли им найти работу в других странах.

Многие его ученики-евреи впоследствии говорили, что вмешательство Карла Бонхеффера «спасло жизнь им и их семьям».

Известно, что, как позже чистосердечно признавался сам Бонхеффер, он не занял решительную позицию против политики на­цификации немецких университетов, начатой вскоре после прихода к власти нацистской партии (согласно этой политике сначала весь руководящий состав университетов вплоть до заведующих кафедрами, а затем постепенно и профессорско-преподавательский состав заменялись членами НСДАП вне зависимости от их научных заслуг и того, кто занимал эти должности до них; неблагонадежные преподаватели, в первую очередь евреи, увольнялись, «патриотизировались» программы преподавания и др.). В этой связи неудивительно, что в полном соответствии с объявленной на­цистами программой нацификации вузов после выхода Бонхеффера на пенсию в 1938 году его место заведующего отделением неврологии и психиатрии в клинике «Шарите» и заведующего кафедрой психиатрии и неврологии в Берлинском университете занял еще более активный нацист Максимилиан де Кринис (1889–1945). Это произошло вопреки воле декана, ученого совета медицинского факультета Берлинского университета и руководства клиники и вопреки мнению самого Бонхеффера, который считал де Криниса выскочкой, поднявшимся благодаря своей политической активности, а не научным или клиническим способностям.

Де Кринис был не только членом НСДАП, но и участником элитной штурмовой группы, предназначенной для защиты нацистского режима и карательных операций, так называемой СС (Schutzstaffel, в переводе — «Эшелон защиты»). Позже СС, НСДАП и гестапо были признаны Нюрнбергским трибуналом преступными организациями (то есть немец, состоявший в СС, в руководстве НСДАП или работавший в гестапо, считается нацистским преступником по факту принадлежности к этим карательным организациям независимо от наличия доказанных фактов его личного участия в военных преступлениях нацизма; это, однако, не распространяется на солдат вермахта и рядовых членов НСДАП, преступность которых устанавливается индивидуально). После 1945 года Бонхеффер раскаялся в своих нацистских взглядах и активно участвовал в послевоенной организации психиатрии в Западном Берлине. В 1948-м он стал почетным членом АПА. Его лекции не отличались блеском (он не был хорошим оратором), однако всегда были тщательно подготовлены, содержательны и качественны. Он был очень плодовитым ученым и опубликовал 166 работ. После отречения от нацизма Бонхеффер политически позиционировал себя как правого либерала, называя себя ученым с «христианско-демократическим мировоззрением», и действительно выступал с либеральных политических позиций.

Участие Карла Бонхеффера в разработке и практическом внедрении программы принудительной стерилизации психически больных и его борьба в защиту своих еврейских коллег и учеников от репрессий до сих пор являются предметом острых этических и политических дискуссий в Германии, приводя к противоречивым оценкам его личности.

Действительно, эти два направления находятся на противоположных полюсах, характеризующих его деятельность в период нацистского режима. Важно, однако, другое. Введенные Бонхеффером в научный оборот идеи, термины и понятия (например, отделение симптоматических, органических и экзогенных психозов от эндогенных по клиническим признакам на основании синдромаль­ного психопатологического анализа или идея об этиологической неоднородности и определенной нозологической неспецифичности ряда психопатологических синдромов, да и сам предмет общей психопатологии) сохранили свое значение до сих пор.

Идеи Бонхеффера в их современном, несколько измененном виде отражены и в системах классификации психических болезней, таких как МКБ-10 или DSM-IV, которые тоже основаны на синдромальном, а не на нозо­логическом принципе и тоже отделяют экзогенные, симптоматические и органические психические заболевания от эндогенных, правда, используют при этом вместо терминов «синдром Бонхеффера» или «тип реакции Бонхеффера» более современные понятия. Как и его сын, теолог и антифашист Дитрих Бонхеффер, Карл Бонхеффер категорически отвергал идею эвтаназии в германской медицине, в том числе эвтаназию психически больных, которую продвигали нацисты. По религиозным убеждениям, будучи христианином, он также отвергал предложения о добровольной эвтаназии для неизлечимых больных (например, с онкологическими заболеваниями), неоднократно выдвигавшиеся позже, уже в демократической ФРГ.

Через шесть месяцев после своего 80-го дня рождения и через год после того, как он отпраздновал с женой золотую свадьбу, Карл Бонхеффер умер от инсульта. Случилось это 4 декабря 1948 года. Спустя несколько лет, 1 февраля 1951-го, рядом с ним была похоронена его жена Пола.

Присоединиться к клубу