Субъективность и техника. Дискуссия с Федором Гиренком о простом и сложном

Выделим основные противопоставления в позиции Гиренка.

Во-первых. Противопоставление техники как «постава» технике как «искусству».

«Что такое постав? Это такая система связей, при которой ничто не ценно само по себе, при которой всё получает свою значимость лишь в соотношении с другими вещами».

«Искусство связано не с раскрытием потаенного, того, что есть… а с обнаружением присутствия того, чего нет. Искусство — это небытие, которое дано нам в ощущениях».

Гиренок ставит диагноз:

«Суть дела, видимо, состоит в том, что сжалась территория человеческого, уменьшилось пространство субъективного и практическое вытеснило самоценное».

Во-вторых. Противопоставление природного бытия человеческому.

«У человека нет сущности. Он вне бытия. Ему нечего реализовывать. У него под руками есть только иллюзивная материя, из которой он создает свой мир. Поэтому человек изобретает свою жизнь».

«Человек имеет сверхъестественные задачи», поэтому он не может направить все свои усилия на приспособление к природному миру.

В-третьих. Человек — это существо, которое имеет «досуг». Гиренок противопоставляет жизнь человека в цивилизации шумеров жизни человека в современном мире. Древний человек работал только месяц, а остальное время тратил на свою субъективность. Современный человек погружен в работу, и у него нет сил на субъективность.

Остановимся на этом. На что надо обратить внимание? На то, что Гиренок фактически рисует историю развития человечества как начинающуюся с первых цивилизаций, в которых человек имел большие возможности для проявления своей субъективности, и заканчивающуюся современностью, в которой у человека практически исчезла возможность быть субъективным. Человек все свои усилия потратил на то, чтобы овладеть природой. Человек настолько окружил себя техникой, что сам стал частью техники. Это состояние делает человека внутренне предельно бессубъективным. Он стал объектом в мире объектов.

Сначала о том, насколько адекватно такое понимание исторического развития человечества. Позиция Гиренка принадлежит к тому классу позиций, которые абсолютизируют какие-то аспекты человеческого существования, создавая «черно-белую» логику. В ответ на это непроизвольно хочется вернуться к сложности-диалектичности мышления и социокультурного существования. Сделаем соответствующий ход. Будем считать, что возрастание субъективности является одним из интегральных показателей развития человечества. Но как именно возрастание субъективности связано с техникой? Будем опираться на утверждение, что человек — существо символическое. Это означает, что история (как воспроизведение во времени человеческой традиции локального или глобального характера) должна быть расширенным воспроизводством знаковых систем. Человек мыслит и чувствует не в «пустоте», а в знаковом пространстве, создавая новые знаковые представления для новых мыслей и чувств. Максимально ярко это видно по мировой истории искусства. Она однозначно показывает, что человек древний был субъективен в минимальной степени. Продукты его труда, которые относимы к искусству, совершенствуются по мере увеличения как возможности знаковых представлений, так и опыта, который можно выразить через эти представления. Фундаментально важным является показатель сохранения накопленного эстетического опыта. В этом смысле технологическими (в буквальном смысле) являются революции: вербального языка, письменности, книгопечатания, информационно-цифровых технологий и искусственных языков. Уже из этого следует сделать вывод, что человеческая субъективность выражалась, накапливалась и транслировалась через знаковые технологические системы. И именно эти системы дали современному человеку возможность быть многообразно и глубоко субъективным.

Для лучшего понимания здесь можно использовать аналогию с обучением искусственного интеллекта (ИИ). ИИ приобретает «глубину и субъективность» через обучение посредством множества текстов, в которых различным образом выражались человеческие «глубина и субъективность». ИИ принимает в себя всё это, воспроизводя затем логику принятого. При определенной мере «глубины и субъективности» ИИ начинает казаться существом, имеющим свое «я», свою глубину субъективности. Если понять, что историческое развитие человечества тоже определяется тем, насколько выражались в знаковых системах, накапливались и передавались формы человеческой субъективности, то аналогия с обучением ИИ будет вполне уместной. На каждом историческом этапе были свои границы человеческой субъективности, определяемые как знаковыми, так и коммуникативными технологическими границами. Субъективность зависит не только от традиции, но и от коммуникации. Все коммуникативные революции связаны с технологическими революциями: приручение лошади, изобретение колеса, изобретение мореходства, изобретение железных дорог и машин, авиации, космических аппаратов и т. п. Всё это расширяло и углубляло человеческую субъективность. Изобретение радио, телевидения, цифровых технологий и интернета является очередной коммуникативной революцией.

В каждой фазе развития субъективность определялась мерой возможности субъектов приобщаться к мировому опыту.

А этот мировой опыт надо было как-то вырабатывать, а потом сохранять и предоставлять к нему доступ. Всё это определяется технологиями. Современный человек в этом смысле самый «субъективный» по отношению к своим более ранним версиям.

Если принять логику сказанного, то утверждение Гиренка о том, что современное состояние человечества, современная техника «съедают» человеческую субъективность, не проходит. В интегральном понимании техника как раз задает стратегические возможности для развертывания, воспроизведения и углубления субъективности. Другое дело, что любая технологическая революция должна испытывать трудности, связанные с приспособленностью человека к прежнему миру. Этот мир тоже оказывался в свое время продуктом очередной технологической революции, но человек приспособился к нему, «удобно расположился» в нем. Как правило, рефлексии относительно этого не возникает. Но возникает чувство неудобства при новой технологической революции. Мир должен пристроиться. Человек должен измениться. Человеку трудно. Он ощущает «распад органичности». Это понятно. Но это не причина утверждать, что при таких переходах человек утрачивает свою субъективность. Современность наполнена технологическими революциями. Мир радикально перестраивается. Можно занять позицию «того, кто бьет в набат». Этот тип позиции и демонстрирует Гиренок. Конечно, нет причин отказываться от проблематизации относительно негативных аспектов технологических революций и техники. Но надо удерживать границы конструктивности.

Отдельно следует упомянуть роль технологических революций относительно освоения природного мира в деле развертывания субъективности. Здесь есть простая формула: чем больше человек свободен от своей изначальной погруженности в материально-природный мир, тем больше у него возможностей быть субъективным.

Посмотрим на то, что Гиренок утверждает далее.

Во-первых. Утверждаются две стратегии техники.

«Одна стратегия принадлежит Востоку. Другая стратегия — Западу. Носителем первой, согласно Ортеге, является бодхисатва. Носителем второй — джентльмен».

«Бодхисатва хочет жить вне жизни. Он говорит „нет“ жизни и желает раствориться в мире. Кто не хочет двигаться, тот не станет, как Карл Бенц, изобретателем автомобиля. Кто стремится к уединению со вселенной, тому, как Эдисону, не придет в голову мысль о лампочке накаливания. Бытие в качестве живого отрицания природы не ведет к созданию паровой машины, идея которой пришла отцу и сыну Черепановым. Кто равнодушен к еде, тот не изобретет печь».

Во-вторых. Выделяются пять стадий в развитии техники: 1) стадия художника, 2) стадия ремесленника, 3) машинная цивилизация, 4) биоинженерия, 6) нооинженерия. Основным здесь является утверждение, что в процессе такого развития «техника начинает преодолевать границы антропологии, закрывая смысл человеческой красоты мира».

Относительно последнего достаточно очевидно, что предложенная схема стадий является простой проекцией представления, что развитие техники уничтожает человеческую субъективность. Критику этой позиции я уже предоставил.

Обратимся к утверждению о двух стратегиях техники. Здесь на самом деле противопоставляются две стратегии человеческого существования: одна («восточная») направляет человека за пределы социально-природно-материального мира, другая («западная») направляет человека на преобразование этого мира. Но надо увидеть, что здесь речь идет о вызове интегрального негатива земного человеческого существования и ответе на него. Один тип ответа — религиозно-мифологический — направляет на реальность по ту сторону социально-природно-материального мира, а другой тип ответа направляет на его преобразование. Причем религиозно-мифологическая стратегия принадлежит не только Востоку. Нововременной переход европейской области ко второму типу связан с ответами на те жизненные вызовы, которые создавал средневековый тип общества. Средневековая европейская миросистема (как и другие средневековые миросистемы) была той, которую можно назвать культурой «мостов к трансцендентному». Вся технологическая мощь была направлена на построение этих мостов и проведение человека по ним. Если говорить о субъективности, то для этой культуры главной была забота не о расширении и углублении субъективности, а о ее правильной установке относительно божественных заповедей. Если человек правильно установлен, праведен, то ему больше ничего в земной жизни не нужно, никакого углубления субъективности. В той мере, в какой установление праведности было социальной технологией, оно откровенно примитивизировало человеческую субъективность. Можно говорить, что Средневековье демонстрировало «идеологическое» общество, в котором идеологические институты пытаются сделать человека предельно «простым и праведным».

Формирование модерна в этом отношении является формированием постидеологического общества, в котором человек может демонстрировать свою особую субъективность, которая не подлежит социальной дискриминации.

Этот путь был и является непростым, наполненным возвратами идеологического общества. Но в целом современный индивидуальный человек может идти разными путями и иметь весьма различающиеся содержания субъективности. Это интегральное достижение модерна.

Так что же представляет собой дискурс Гиренка о технике? Гиренок всякий раз говорит о философии как о том, что должно выражать юродствование. Философ должен быть юродивым. Если следовать этому определению, то такой дискурс должен обладать двумя базовыми характеристиками: 1) он должен быть «примитивным»; 2) он должен быть «черно-белым», «бьющим в набат». Юродивый должен быть примитивистом в том смысле, который демонстрируют древнегреческие киники, нищенствующие христиане и современные хиппи. Поможет и понимание логики художественного примитивизма ХХ века. У примитивизма есть свое обаяние. Это обаяние отказа от сложности. Если мир понимается как сложный в негативном смысле, то ответом на такую сложность будет так или иначе понимаемый примитивизм. Отсюда следует и «черно-белая» логика. Примитивист должен покрасить мир в черное и белое, утверждать белое и отрицать черное. Это четко видно в трактовке техники. Гиренок видит в технике практически только черное. Если принять это как вызов, то придется идти в направлении «оправдания сложности». Что я и пытался сделать.

Присоединиться к клубу