C Гекльберри Финном на улицах Берлина — 2: как научиться собирать бутылки, подружиться с местными забулдыгами и полюбить самый безумный немецкий город
Хотите в Берлин, но денег почти нет? «Нож» поможет! О том, где найти самые дешевые уличные сосиски, почему согреваться лучше всего именно вином и как избежать контролеров в берлинском метро, рассказывает маэстро евробомжевания Фил Волокитин.
Другой ракурс
Прилетев в аэропорт Шёнефельд, обычно радуешься свежему воздуху. Даже после Финляндии он кажется свежим. Экология здесь, в Берлине, не хуже чем в скандинавском лесу, а дождей выпадает, пожалуй, даже больше.
Напомню, отчего это может происходить в таком большом городе. Причину упомяну лишь главную. Парков в Берлине то ли две, то ли три тысячи. Никто не считает их, как не считают запасные носки на зажиточной арктической базе. А в самом центре Берлина расположен огромный парк под глупым названием Большой Тиргартен.
Само собой, бывают городские парки и побольше этого. Большим и даже гигантским Тиргартен кажется оттого, что на первый взгляд впустую занимает большую и лучшую часть исторического центра города. Любые посягательства предприятий и частного сектора на эту территорию незаконны. Это раздражает туристов. Как да так! В центре европейской столицы еще не вырубили этот задрипанный лесопарк! Беспорядок. И вот сведениями об этом беспорядке уже пестрит Tripadvisor. Особенно если кто-то из русских важных чиновников, спеша в картинную галерею, решил пройти лесом и провалился в превосходную мартовскую обледенело-говняную лужу (случилось давно, но память на Tripadvisor об этом жива).
Читайте также
Берлин: вне системы. Как живут люди в сквотах и независимых поселениях
Хорошо, что на русских важных персон здесь всем наплевать. Местные жители знают, что без таких зеленых дырок на двести гектар Берлин был бы крайне проблемным в экологическом смысле.
Кстати, и спать здесь на открытом воздухе оттого просто здорово.
Итак, свежий воздух. Но свежего воздуха мы хватанули перед полетом еще в Финляндии, оттого нас это уже не особенно впечатляет.
По этой причине первым мощным впечатлением под знаком «Берлин» предлагаю считать появление на горизонте ларька с сосисками.
Сосиски
Будка с белыми немецкими сосисками на каждом углу — наилучший маркер того, что вы уже в настоящем городе, а не торчите в урочище посреди леса в Скандинавии, например. Свежесть воздуха, которую чувствуешь носом сразу после выхода из аэропорта, отходит на второй план. Она заменяется нутряным давлением на желудок. Как игра на духовых музыкальных инструментах: есть верхнее дыхание, от которого толку ноль, а есть нижнее. От этого дыхания щекотно в желудке и просыпается желание кого-нибудь съесть.
Обращать внимание, в сущности, надо на два вида сосисок. Во-первых, братвурст (сюда же отнесем и боквурст), а еще есть курривурст (если вы хотите назвать ее как называют в Берлине, то «курри»). Одна сосиска будет белой, с поджаркой, торчащей из булки голым хвостом, вторая — нарезанной, плавающей в кетчупе и карри. На два подвида эти сосиски я делю лишь для удобства категоризации.
Первая категория предназначена для того, чтобы есть на ходу. Вторая, чтобы обстоятельно приземлиться где-нибудь на скамеечке с пивом.
Сосиски здесь — честный продукт. Если в немецких сосисках и бывает подвох, то небольшой. Скажем, первый ларек, который видишь, прилетая в Шёнефельд, — красного цвета. Это значит, что сосисками здесь торгуют биологическими. Биопродукты тут популярны настолько, насколько в России популярен миф о некоем вымышленном фермере, у которого хорошо покупать «яички» и «маслице». Но в отличие от знакомого фермера сосиски не миф. И до чего же хорошо, что в демократической непижонской стране биологическое и небиологическое стоят одинаково. Поэтому не стоит забивать себе голову ерундой. Разница будет лишь в том, что в случае продажи биологической сосиски сосисочник обязательно спросит — с кожей или без кожи я желаю увидеть заказ. Мне всё равно. Пускай сегодня будет без кожи.
Может быть интересно
Наркополитика по-берлински. Как живут наркопотребители в столице Германии
Не проворонив ларек с сосисками, вы входите в город более подготовленным внутренне. Пускай стартовый капитал ваш слегка уменьшится (на пять, десять или пятьдесят процентов в зависимости оттого, сколько вы там наскребли). Но траты прекрасно восполнятся правильно выбранной тактикой последующих действий. Главное, не подвергать сомнениям основной принцип обитающего на улице подзаборника — сколько потратишь, столько получишь.
Лично я сосиску в Шёнефельде не покупаю. Это не оттого, что жадничаю. Просто жду, когда перед глазами предстанет Александерплац. Там будет достаточно много непритязательных сосисочников — скажем, штук шесть дилетантов, снующих по площади с большим ведром на пупе.
Мало кто знает, что за супермаркетом Netto, с его противоположной стороны, той, что выходит на Николайфиртель, будет стоять настоящий король уличных сосисок, с которым можно обсудить новости.
Новости, разумеется, мне обсудить хочется не меньше, чем съесть сосиску. А у сосисочного короля вдобавок еще и будет дешевле центов на двадцать или пятьдесят.
Всё это лично вас не должно касаться. Купить сосиску непосредственно по приезде — даже не вопрос этики. Если есть деньги, то, разумеется, вы просто обязаны слопать ее прямо в аэропорту. Но если денег нет (как чаще всего и бывает в первый день), то ничего страшного не случится, если пройти мимо и закусить ей уже после, когда деньги появятся. Тем более что предстоит еще одна трата. Общественный транспорт.
Проникновение в общественный транспорт
Этику проникновения в общественный транспорт я когда-то определил для себя столь же примитивным образом, как и с сосиской (тупые решения — самые лучшие, сложные чаще всего безнадежны). Этика в том, что иногда я могу себе это позволить, иногда нет. Вот и всё. Вот что действительно важно: если у тебя есть деньги, то имеет смысл заплатить. А если нет, то и не больно надо.
Таким образом, поездка на транспорте по Германии становится игрой, причем построенной на честности. О жульничестве и наперсточничестве здесь и речи быть не может. Соблюдая правила игры и избавляясь от денег перед посадкой в транспорт — пропивая, скажем, или покупая точилки в магазине Flying Tiger, можно стать гроссмейстером бесплатного проезда за несколько лет, что, собственно, многие здесь и делают. Но, как и во всякой игре, однажды можно запросто прогореть. Тем не менее это демократическая страна: здесь никто не будет на вас давить, независимо от того, проиграли вы или выиграли.
Читайте также
Открыточные городки, баварское пиво и органная музыка. Нищегид по Южной Германии
Для сравнения: в Копенгагене пассажиры, независимо от социального статуса, могут спокойно отбить вас от контролера или, по крайней мере, оказать моральную поддержку громкими криками «Врежь ему в лицо и беги!». Потом, когда ты рванешь в противоположную сторону поезда, кто-то обязательно поставит контролеру подножку. И когда в конце концов улизнешь, запыхавшись и оказавшись в другом вагоне, пассажиры радостно покажут тебе двумя пальцами викторию. А может, и сам контролер присоединиться. Все так или иначе будут на твоей стороне.
Так произошло со мной несколько раз в Копенгагене.
Рекомендации «smash his face and run» смутили контролера настолько, что тот перетащил меня в другой вагон, где воодушевленно порвал бумажку со штрафом, мотивируя себя тем, что в этом вагоне нет скрытой камеры, контролирующей его действия с точки зрения представителя закона.
Когда я вспоминаю об этом, то преисполняюсь завистью к тем, кто живет там постоянно.
В Берлине, пожалуй, такая проблема будет решаться менее экспрессивно. Пожалуй, в девяноста случаях вас отпустят. И вы просто сойдете на перрон под неприязненными взглядами всех пассажиров. В прямом смысле. Вплоть до антисоциального старого хрыча, только что забившего себе ноздрю табаком пополам с кокаином.
Проблема с немецкими контролерами (если уж угораздит на них напасть) решается по-разному. Многим удобно превратиться в русского буку со словарным запасом из четырех слов, но я не могу этого сделать, потому что мозги мои уже перестроились. Я предпочитаю решать эту проблему элегантным образом: «Мне нужно к дедушке Генриху, а кроме того у меня сперли паспорт». Никто не станет проверять вас на наличие дедушки Генриха, а также на отсутствие паспорта, поэтому просто отпустит. Дальше начинается самое интересное. Постепенно у вас накопится стыд за всех этих дядюшек Генрихов, к которым вы не приехали. И рано или поздно вы начинаете платить за транспорт. Или покупаете велосипед.
Так — посредством рано или поздно появляющегося стыда за свои поступки — здесь борются с антисоциальщиной и хулиганством.
Но ведь мы только что прилетели из Скандинавии. Велосипед нам взять, пожалуй, неоткуда. Поэтому, изобразив на лице полное отсутствие привычной унылости, нам следует нырнуть в электричку. И минут на двадцать обострить все органы чувств, пытаясь обнаружить контроль за мгновение до того, как он войдет в поезд.
Поезда здесь, между прочим, разные. От скоростных, проходящих маршрут до центра города за полчаса, до обычных, трясущихся приблизительно около часа. Во втором случае у вас будет больше шансов высмотреть контролера издалека и вовремя выйти. В первом — запереться, скажем, на все полчаса в туалете и не обращать на его действия никакого внимания (не до вас мне, обосрался, дескать).
Маленькие расстояния, в отличие от тех больших, о которых, разумеется, тоже рано или поздно пойдет речь, лично я предпочитаю миновать в скоростном поезде наудачу.
Но из аэропорта-то совсем другое дело! Обычно не терпится выйти уже в Лихтенберге. Или в Рудове. Неважно где, лишь бы имелся дешевый супермаркет поблизости. В первую очередь зарядка супермаркетом требуется мне в силу упомянутой выше патологической склонности к постепенной адаптации — если я сразу увижу Дом, телевышку, продавца сосисок и всё остальное, чем интересен Берлин, то, скорее всего, единочасно рехнусь. А не в последнюю — оттого, что хочу выпить при первой возможности. И, конечно же, не стоит забывать этику: раз уж мы уже сэкономили и на сосиске, и на транспорте, значит, скоро город попросит у вас эти деньги в грубой форме. Поэтому лучшим решением будет потратить их с выгодой для себя. Я имею в виду выпить сразу, при первой возможности.
Лихтенберг, Рудов, всё что угодно
Выходя с перрона, я иду в первый попавшийся супермаркет, беру вино, на котором изображены два француза, потом сажусь на ступеньки перед магазином и пытаюсь осмыслить происходящее. Если это сделать должными образом, не отвлекаясь на суету, можно впоследствии свернуть горы. Кроме меня на тротуаре расположилась компания бабушек с вязанием и турков с зернистыми телефонами в стиле «Сваровски», стоимостью в миллион. Один из них горячо доказывает бабушкам, что Путин мужик. Не в пример Эрдогану, конечно.
— Почему? — спрашивают бабушки.
— Потому что Путин трахает Трампа, — нервничая, отвечает турок. — Этого вполне достаточно.
Читайте также
Здесь, конечно, от меня потребовалось бы красочно выпить, а затем встать в позу и сообщить, что Меркель еще больший мужик. Потому что Меркель трахает, в свою очередь, Путина, и, наверное, еще больней. Турок наверняка будет протестовать криком. Бабушки захихикают, а одна наверняка начнет грозить мне пальцем. Дескать, не надо ругаться. Но я и не хочу никаких конфликтов. Так что просто присаживаюсь рядом на тротуар.
Посидеть прямо на тротуаре между представителями разных социальных слоев — и уже скоро произойдет полная адаптация к Берлину.
Для многих моих соотечественников обычное желание сесть на жопу — проблема, как я уже говорил выше, тоже чисто этическая.
Проработав в активно гастролирующем русском театре, я заметил: от того, чтобы присесть с вином на асфальт, русских бросает в дрожь сразу же, а некоторых дам даже, бывает, трясет…
Здесь, в Германии, принято сидеть на асфальте с удовольствием. Хорошим тоном считается выйти из шумного, пропахшего потом кафе и шумно приземлиться где-то непосредственно на булыжниках. И только тогда сказать: «Эх, хорошо!» Или, допустим, крякнуть.
Солидарность
Посидев с полчаса, я встречаю первых единомышленников. Разумеется, это кто-то из забулдыг. Они тоже предпочитают жить на улице, а собственную жилплощадь сдавать. Правда, их история отличается от моей в сторону большего героизма. Забулдыги отправляются жить на улицу, скажем, послужив до этого во Французском легионе. Или сделав карьеру в Международном Красном Кресте. Так что живут здесь на улице чаще всего от скуки. Как я уже говорил, не в пример мне.
Сейчас я имею дело с одним из таких забулдыг, бывшим участником Международного Красного Креста и делегированным членом Naturschutzbund (я не шучу).
Забулдыга мог бы быть похожим на Костю Кинчева, если бы у того по какой-то неизвестной причине расползлись под носом тенистые усы. Это, к слову сказать, своеобразная мода, не хуже little black dress — немецкие усы как признак никто не отменял года эдак с семьдесят первого.
«Петерсбург — красивый город, бывал я там несколько раз, правда, не вылезая из автобуса. Берлин? Нет, Берлин ужасен. Ну и что с того, что тут лисы, белки и барсуки. Ну и что, что вино за два евро. Сколько у вас? Нет, это дорого, никуда не годится. Но всё равно я бы с удовольствием пожил еще где-нибудь. Почему бы не в России? Приспособился бы! Подумаешь! Панцеркройцер Потёмкин, Айзенштайн — вот что главное. „Социалистишер платтенбау“ — вот как называлась моя группировка во Франкфурте в семьдесят пятом году…»
Может быть интересно
Под это бормотание я пытаюсь представить его в моем родном городе, сидящем в автобусе. А потом пытаюсь представить, какими шикарными его усы могли быть во Франкфурте в семьдесят первом.
Конечно, всё это могло произойти. Нет причины не верить.
Уехать он наверняка мог бы прямо сейчас, если бы не сидел на асфальте так же, как я. Любую поездку немец может себе позволить, поработав неделю-другую. Зарабатывают в Германии дай бог — девять евро в час минимум. Предполагается, что гораздо больше. А он еще и пособие наверняка получает, какое-нибудь стариковское. Еще и радуется моей футболке «Солидарность», мерзавец.
Ей радуются здесь, в Германии, между прочим, все.
Помнится, затопив соседей, мой берлинский знакомый все-таки добился того, что к нему направили исполнительный комитет. На мое несчастье, приятеля в тот момент не было дома.
Комитет стоял передо мной и орал на меня так, что уши сворачивались как у Конфуция, в трубочку.
— Это ужасно, что вы не понимаете, что такое исполнительный комитет. Это ужасно, что ваш друг Димитрий устраивает здесь Канарские острова. Это ужасно, что сейчас его здесь нет. И вы со своей безалаберностью тоже кажетесь мне весьма ужасными.
Наконец, показав на мою футболку с надписью «Солидарность», исполнительный комитет успокоился и сказал:
— А вот это очень хорошо!
Выживание
Итак, я сижу на асфальте. Рядом со мной разместился какой-то мужик. По-немецки — «керль». Какой-то керль, одним словом.
Если не идет дождь, то сидеть с этим керлем можно до бесконечности.
Кажется, первый раз я начал получать от такого времяпровождения удовольствие в конце девяностых в Стамбуле, когда мой такой же двадцатилетний дружок отказал мне в жилье и предложил вместо этого идти в гостиницу.
Вместо гостиницы я пошел в самое ужасное, по моему мнению, место и всю ночь общался с измирскими металлистами, называвшими меня «роч» и под крики «чай йок» накачивавшими водкой «Енираки». Ужасное место называлось порт Каракёй, сейчас бы мне и в голову не пришло назвать его ужасным. Там меня с утра и нашел приятель, спешащий на работу.
Он похвалил меня и назвал такое времяпровождение «выживанием».
Собственно говоря, в Германии проблема выживания как такового у меня не стоит. Конечно, у меня в кармане всего лишь двадцать центов нормальной мелочи и примерно столько же бурой. То есть от одного цента до пяти, навскидку. Но я уже вижу в урне пластиковую бутылку. А потом еще и еще одну. Наверное, мой забулдыга не окончательно проснулся, поэтому и проглядел. А может, они ему вовсе ни к чему. Настоящие собиратели бутылок появятся в городе несколько позже.
Самое комфортное в Германии — невесть сколько бутылок на улице
Технология собирания бутылок на улице, кажется, всем известна. Но на всякий случай напомню: наклоняешься к урне и хватаешь, предварительно вылив на асфальт содержимое. Как и у русских, винная бутылка в Германии ничего не стоит. Стеклянная бутылка стоит девять центов. Пластик и банка — короли тары — уже все двадцать пять центов за экземпляр. Довольно часто удается найти пустой ящик. Это уже больше четырех евро. Таким образом, на глазах собирателя бутылок происходит самая настоящая карточная игра. Если уж не покер, то по крайней мере «гаденыш» или «жора» точно. Фаль — когда банка от кока-колы оказывается, скажем, чешской или грузинской. Разумеется, такие ошибки больше всего и злят. Но несдаваемую грузинскую банку из вредности не сплющиваешь и не выкидываешь с глаз долой, а оставляешь на видном месте. Скорее всего, ее уберут экологи, чтобы дома поставить туда вилки или фломастеры.
Читайте также
Когда слишком увлекаешься бутылками, это начинает напоминать уже не карточную, а компьютерную игру.
Или, точнее, ту, что в телевизионной приставке, где нельзя сохраняться — отключаешь голову и сам не знаешь, как прошел уровень до конца. Если берешься за дело по-настоящему, то периодически натыкаешься на гипербонус — мешок с пластиком стоимостью, скажем, двадцать евро. На нем написано «Приятного вечера, незнакомец». И вечер действительно становится довольно приятным, нечего тут скрывать.
Продукты питания, без которых сложно прожить уличной жизнью
Берлинская булочка стоит девять центов. Мюнхенская — пятнадцать. В Эссене каком-нибудь — всего-то шесть. Всё это может меняться, но не по прихоти капиталиста, а исходя из сложной системы тарификации, которую нам не понять никогда.
Конечно, ужасно несправедливо, что цены на бутылки не коррелируются с ценами на булочки. Но приспособиться всё равно можно.
Очень важно знать, что бурую мелочь в Германии принимают с удовольствием. Поэтому наличие в вашем багаже непарного носка с деньгами «на булочки» — обязательное условие. Также следует отделять мелочь бурую от желтой. Это организовывает мышление и не даст сойти с ума на какой-нибудь из берлинских улиц.
По поводу сыра: должно быть всё ясно с первого взгляда на цены и прилавок. Любой сыр здесь принято брать — он дешевый. Пренебрегайте советами есть его натощак или со сливовым вареньем.
Вино. Обратите внимание, что здесь имеется в виду именно вино, а не пиво. Пиво для комфортного обитания на улице я порекомендовать не могу. Не рекомендуется также и крепкий алкоголь. Всё потому, что эти дела быстро заканчиваются.
По крайней мере, водка и пиво уходят очень быстро, так и не согрев нифига. А с вином можно провести несколько часов.
И, наконец, сигары за евро.
Никогда не верьте историям о дороговизне табака. Если перейдете на сигары, скажем какой-нибудь «Хандельсголд», сами потом будете смеяться над теми, кто эти истории распространяет.
Такие сигары можно всегда найти в табачном киоске — четыре штуки за евро. И без них мне не обойтись. Огончик на ее конце заменяет походный костер. Кроме того, сигары идеально сочетаются со всем вышеуказанным — непритязательной едой и вином за пресловутые евро девяносто.