Лучший друг снежных псов: история Дмитрия Гирева — русского каюра, чьим именем названы остров и горы в Антарктиде

«Иностранец» в российском законодательстве

Ответ на вопрос о расхождениях в написании фамилии Гирева следует искать в истории его появления на свет. Родители Дмитрия были каторжанами, сосланными на Сахалин в Александровский пост; мать Евдокия Семеновна Гирева — из Пермской губернии, а отец Матвей Иванович Космачёв — из Саратовской. Поскольку заключенным в то время было запрещено венчаться, их дети считались незаконнорожденными, а матери давали им не только свою фамилию, но и отчество. Так, в церковной метрической книге Александровской каторжной тюрьмы есть запись от 1 июня 1889 года о рождении мальчика, Дмитрия Семеновича Гирева, без информации об отце. А вот сведениями о Матвее Космачёве мы обязаны Антону Павловичу Чехову. Находясь на Сахалине, он принял участие в переписи населения и составил статистические карточки, в одной из которых впоследствии и было найдено имя Матвея Космачёва. К сожалению, эти данные были обнаружены местными регионоведами лишь во второй половине XX века.

До этого с фамилией Гирева происходили постоянные казусы, и начало им положил Роберт Скотт. Он, как и другие члены экспедиции, чаще всего называл Дмитрия по имени, а в документах Гирев значился как Geroff.

В 1897 году, когда Дмитрию было около восьми лет, умерла от туберкулеза его мама. Матвей Иванович к тому времени уже вышел из тюрьмы и вместе с сыном перебрался в Николаевск (ныне Николаевск-на-Амуре), где Дмитрий закончил двухклассное церковно-приходское училище. После окончания училища Гирев стал учеником монтера на городской электростанции. Как и многие другие семьи в Николаевске, семья Гирева держала ездовых собак и несколько нарт разных типов. В то время ездовые упряжки были незаменимым зимним транспортным средством на Дальнем Востоке. Когда снег затвердевал, почта и продукты из Николаевска на Сахалин отправлялись два раза в месяц, так же осуществлялись пассажирские перевозки. Путь туда и обратно занимал от шести до двенадцати суток в зависимости от погоды.

Гирев заинтересовался ездовыми собаками еще в детстве, когда посещал церковно-приходскую школу Александровского поста. Она находилась совсем близко от почты-телеграфа, и Дмитрий часто выходил на улицу встречать каюров. Теперь он сам привозил сюда почту, преодолевая сложный маршрут по западному побережью острова. Погиби, Ванги, мыс Лах, Виахту, Трамбаус — эти названия и сегодня можно встретить на карте.

К двадцати годам Гирев стал одним из самых уважаемых каюров Нижнего Амура и Сахалина. Это и помогло ему познакомиться с человеком, который навсегда изменил его жизнь.

Иностранец в компании иностранца

В начале 1910 года в Николаевск прибыл посланник от Роберта Скотта, англичанин Сесил Мирз, которого отправили на Дальний Восток, чтобы закупить для экспедиции выносливых лошадей и ездовых собак. Биография Мирза не менее удивительна, чем биография Гирева.

К своим 33 годам он успел поучаствовать в двух войнах — Англо-бурской и Русско-японской, — пожить в Китае, на Камчатке, владел несколькими языками, включая русский, и сам был каюром. Поэтому нашу страну он знал лучше, чем любой другой член экспедиции Скотта.

Гирева Мирзу порекомендовал директор местного отделения Русско-азиатского банка Роджерс, англичанин по национальности.

Из всех пород Мирз предпочел амурских и сахалинских лаек, ведь именно они обладали лучшими тягловыми способностями и были достаточно выносливыми для столь сложной экспедиции. Гирев не сразу стал ее полноценным участником, но оценив мастерство Дмитрия, Мирз предложил тому присоединиться к гонке к Южному полюсу.

Ездовых собак каюры искали в нижнеамурских и северосахалинских селах и стойбищах: Вайде, Гырмане, Коле, Чардбахе. Там купили тридцать одну собаку, а еще две — во Владивостоке, прямо перед отправлением.

Экспедиция Скотта имела для Великобритании определяющее значение. Южный полюс к тому времени оставался единственной непокоренной точкой в полярной гонке. Однако путешествие к полюсу была под угрозой из-за проблем с финансированием. Существенная часть средств, как бы мы сейчас сказали, была собрана с помощью фандрайзинга. Имена собакам давали английские школьники, внося в бюджет экспедиции определенную сумму. Они предлагали такие варианты, как Том, Сомерсет, Хэл. Гирев подобной инициативы не оценил и дал собакам свои, русские имена. Так Том стал Стариком, Сомерсет — Косым, а Хэл — Красавицей. Были и другие интересные клички: Варнак, Хохол, Рябчик, Цыган, Осман.

Наконец, Мирз и Гирев вместе с собаками отправились в Новую Зеландию, в порт Крайстчерч, откуда в скором будущем должен был отплыть корабль «Терра Нова». Они преодолели долгий путь, более десять тысяч километров.

Позади остались Владивосток, Шанхай, Сидней. Прошедшим путь через тропики и экватор собакам, для которых жаркий климат был непривычным, нужно было время для восстановления.

На острове близ Крайстчерча Дмитрий приводил их в форму. Скотт остался доволен приобретениями Мирза и новым членом большой команды, которая составила в итоге 65 человек.

Иностранец в экспедиции

26 ноября 1910 года «Терра Нова» торжественно покинула Крайстчерч, а уже 4 января 1911-го пришвартовалась в Антарктиде, примерно в 1300 км от Южного полюса. На острове Росса, отделенном от материка проливом Мак-Мердо, была создана база первой полюсной партии и обустроено постоянное место зимовки.

Капитан Скотт решил использовать для передвижения по льду моторные сани, но они не подходили для полярного климата. Одни сани утонули при выгрузке на лед, двое других быстро вышли из строя. Низкорослые маньчжурские лошади (их англичане называли пони), которых Скотт предпочел собакам, не выдержали суровых условий. Последних, самых стойких, забили на мясо, сделав запасы для участников экспедиции, которые должны будут вернуться с полюса. Собаки же зарекомендовали себя лучше всех. Они дошли до ледника Бирдмора и вернулись обратно в лагерь. Возможно, экспедиция Скотта увенчалась бы большим успехом, если бы он сделал ставку на собак, как Руаль Амундсен.

Скотт напишет в своем дневнике о Дмитрии и конюхе Антоне Омельченко, еще одном участнике экспедиции из Российской империи: «Антон и Дмитрий всегда готовы прийти на помощь, они оба прекрасные малые. Я убедился, что нашим русским молодцам подобает не меньше похвал, чем моим англичанам». В дневнике старшего кочегара Уильяма Лэшли находим: «Дмитрий и доктор сделали для нас всё, что только можно в человеческих силах…»

Перед последним рывком Скотт принимает решение отправиться на полюс без собак: многие из них погибли, другие слишком устали, не выдержав перегрузок. Капитан решил: покорять полюс будут четверо участников экспедиции (впоследствии — пятеро), а остальные окажут поддержку по пути. Гирев в эту пятерку не вошел.

Важнейший вклад в экспедицию Дмитрий внес на ее первом этапе — зимовке и закладке складов. На упряжках Гирев и Мирз в итоге дошли до 84 градусов южной широты (Южный полюс находится на 90 градусах южной широты), где был заложен продовольственный склад «Одна тонна».

На этом складе Гирев должен был ждать возвращения пятерки Скотта вместе с ассистентом врача и зоолога Эдварда Уилсона — Эпсли Черри-Гаррардом. Однако из-за приступа снежной слепоты у Дмитрия, которой в то время страдали все полярники, им пришлось повернуть назад. Англичанин был поводырем Гирева на обратном пути.

4 января 1912 года группа под руководством Скотта покинула базовый лагерь. Через две недели они достигли Южного полюса и в качестве доказательства этого сделали общий фотоснимок. Но по дороге обратно команда попала в сильную бурю, которая стала смертельной. Первым погиб Эдвард Эванс, провалившийся в ледниковую трещину и получивший сильную травму головы. Остальные участники группы, включая Скотта, умерли от обморожения.

В марте Гирев вошел в одну из двух групп для поисков команды Скотта.

12 ноября группа Гирева обнаружила палатку с телами погибших — их решили не трогать. Поисковики убрали уцелевшие растяжки палатки и соорудили из снега пирамиду, увенчанную крестом из лыж.

В декабре 1912 года Гирев в составе экспедиции геолога Реймонда Пристли поднялся на вершину вулкана Эребус. Один из пиков Эребуса был назван в его честь — пиком Дмитрия.

В Великобритании фамилии Гирева и Омельченко внесли в список членов Королевского географического общества. Они были награждены серебряными медалями с изображением корабля «Терра Нова». Кроме того, Гирев получил от англичан пожизненную пенсию.

Благодаря фотографу экспедиции Герберту Понтингу, который оставил после себя сотни снимков и метров хроники, мы можем увидеть Дмитрия Гирева и посмотреть, как он приручал своих питомцев.

После возвращения в Новую Зеландию Гирев остался жить в Крайстчерче. С собой он смог взять лишь вожака Османа, своего бесценного друга. Гирев устроился работать садовником к предпринимателю Джозефу Кинсею и разместился в небольшом коттедже. Кинсей был одним из лучших друзей Роберта Скотта, и во многом на его средства была снаряжена антарктическая экспедиция. В 1919 году король Георг V оценил заслуги бизнесмена перед Великобританией и удостоил Кинсея звания рыцаря.

Еще перед экспедицией Гирев познакомился с девушкой, которая стала его женой. О том, как ее звали и чем она занималась, к сожалению, ничего не известно.

Иногда Гирева просили рассказать о своем участии в экспедиции. 30 мая 1914 года в порту Чалмерс был открыт мемориал погибшим членам команды Скотта. Дмитрий Гирев выступил на церемонии открытия с речью.

1 августа 1914 года Россия вступила в Первую мировую войну. Гирев принимает решение вернуться на родину, и местное сообщество поддерживает его.

Только один вопрос беспокоит Дмитрия: что станет с Османом? На помощь снова приходит Кинсей. Он связывается с руководством зоопарка в столице Новой Зеландии, Веллингтоне. Псу отвели просторный вольер и обеспечили достойный уход до конца жизни.

«Иностранец» на новой родине

В 1915 году Гирев вернулся домой, в Николаевск-на-Амуре, и устроился работать на тепловую станцию в селе Чля. Параллельно он работал в Орской золотопромышленной компании, продолжил заниматься перевозкой грузов. После установления советской власти Гирев снова вернулся в Николаевск, где стал начальником участка на Колчанском прииске.

В 1927 году происходит разрыв советско-британских отношений, известный в народе как «наш ответ Чемберлену». Положение Гирева пошатнулось.

В 1930-м по анонимному доносу Дмитрия арестовали по подозрению в шпионаже в пользу Великобритании.

И действительно, «налицо» были все признаки: книги на английском языке, пенсия, серебряная британская медаль. И всё же николаевские оперативники не решились сами судить Гирева и отправили его во Владивосток. В застенках ОГПУ Гирев провел два года, и в конце концов в декабре 1932-го его отпустили. Домой он добирался на тех же почтовых санях, с которых когда-то началась его осознанная жизнь. Однако физически Гирев был уже настолько истощен, что сердце 43-летнего мужчины не выдержало. До дома он не доехал всего несколько километров.

Могила Гирева на кладбище села Чля не сохранилась.

Р. S.

Во время экспедиции 1956–1958 годов советские полярники открыли и засняли новый остров в море Дейвиса, омывающий берег Правды, и решили назвать его в честь русского каюра из экспедиции Роберта Скотта.

В дневниках Скотта, как уже говорилось, Дмитрий Гирев был указан как Geroff, но редактор его дневников на русском языке, Никита Болотников, счел, что фамилия должна читаться как Гиров или Горев. Поэтому остров получил имя Горева.

А вот вершина на Земле Королевы Мод, также открытая советскими исследователями, в 1966 году получила имя Герова.

Только год спустя регионовед и исследователь Владислав Юзефов, написавший большую статью о Гиреве, выяснил у тех, кто лично знал Дмитрия Семеновича, правильное написание его фамилии. Как сообщает Юзефов, ему помогли московский писатель Леонид Улин и старожилка поселка Колчан Феодосия Орлова.

Доподлинно неизвестно, был ли Гирев (вместе с Антоном Омельченко) первым русским, побывавшим на Антарктиде. На это звание претендует также и Александр Кучин, участник экспедиции Руаля Амундсена, океанограф и биолог. Каждый из них заплатил дорогую цену за свой вклад в историю. Омельченко погиб в том же 1932 году от удара шаровой молнии, а Кучин еще раньше, во время экспедиции к Новой Земле под руководством Владимира Русанова, скорее всего, в 1913-м.

Судьба Дмитрия Гирева оказалась закольцованной: жизнь и смерть ему «подарила» тюрьма, а до и после экспедиции на Южный полюс он работал на станциях и занимался перевозками.

Если верить региональным порталам, ни в Николаевске-на-Амуре, ни на Сахалине до сих пор нет ни одного объекта, названного в его честь. Лишь три точки на далекой Антарктиде напоминают о том, что был такой русский догмэн — Дмитрий Гирев.

Что почитать и посмотреть по теме

Книги:

• Скотт Р. Ф. Дневники полярного капитана. М.: ЭКСМО, 2011;
• Скотт Р. Ф. Экспедиция к Южному полюсу. 1910–1912 гг. Прощальные письма / Пер. с англ. Островского В. А., под ред. Деева М. Г. М.: Дрофа, 2007;
• Хантфорд Р. Покорение Южного полюса. Гонка лидеров / Отв. ред. Шалунова М. М.: МИФ, 2011;
• Трешников А. Ф. Антарктика: исследования, открытия. Л.: Гидрометеоиздат, 1980.

Статьи:

• Юзефов В. И. Северный Сахалин — Антарктида (О русском участнике экспедиции Р. Скотта к Южному полюсу. 1911–1912 гг.) // Вестник Сахалинского музея. 1996. № 3. С. 407–413.

Интернет-ресурсы:

• Роберт Фолкон Скотт. Дневники покорителя Южного полюса 1910–1912;
• Билега А. Бороться и искать, найти и не сдаваться;
• Новик М. Дмитрий Гирёв: что произошло с первым русским в Антарктиде;
• Пасюков М. Рожденные на Сахалине: Гирев — полярный исследователь.

Видеоресурсы:

• Герберт Понтинг. 90 градусов южной широты. 1933;
• Бегущие по краю. Часть 1: Дмитрий Гирев. 2018.

В статье использованы фотографии Герберта Понтинга.

Присоединиться к клубу