«Или будешь ты избитым, иль заметку напиши»: как в СССР 1920-х годов появилась детская журналистика

Смычка с солнцем

Первым периодическим детским изданием, которое появилось в России после революции, стал журнал «Северное сияние», основанный Максимом Горьким в 1919 году. От своих предшественников он отличался не только содержанием, но и кругом авторов — журнал активно призывал сотрудничеству подрастающее поколение. Спустя два года «Северное сияние» закрылось, но его инициативу в 1922 году подхватил «Барабан», к которому через несколько лет присоединились журнал «Пионер», газеты «Пионерская правда» и «Ленинские искры». Благодаря последней появилось слово «деткор» (так называли школьников и пионеров, которые присылали в редакцию заметки о своей жизни), и ее же принято считать «зачинщицей» деткоровского движения в СССР. В № 19 за 1924 год издание обращалось к юным соавторам:

«„Деткор“ — вот имя того, на кого детская печать опирается.
Деткоры — это передовая часть ребят, которые не могут пройти мимо наших недостатков. Деткоры — это такие ребята, которые не могут удержать свою мысль в голове с тем, чтобы не поделиться ею со всеми ребятами…»

Здесь же была опубликована песенка, сочиненная крондштатскими деткорами:

Мы — красная деткория, и про нас
Рабочие, работницы ведут рассказ
О том, как мыслью меткою,
Статьею и заметкою
Мы бьем не в бровь, а прямо в глаз.

Стать деткором мог любой желающий. «Деткор — каждый, кому 15 лет и меньше, кто пишет в газету „Ленинские искры“», — сообщало издание (№ 4, 1925). Круг тем, о которых следовало рассказывать читателям, был строго определен: жизнь школы, отряда, лагеря, общественная работа, подготовка к праздникам и всевозможные «смычки» — с городом, деревней, комсомолом, Красной армией и даже солнцем (в заметках о летнем отдыхе). Кляузы не поощрялись, но все равно печатались: жалобы на дерущихся, курящих, пудрящихся или играющих в футбол сверстников, злых учителей и ленивых вожатых появлялись в детской прессе с завидной регулярностью.

Движение детских корреспондентов быстро набирало обороты. «Пионерская правда» начала публиковать заметки «пикоров» — пионеров-корреспондентов, а юмористическая газета «Баклажка» (дополнение к «Ленинским искрам») — шутки и карикатуры «веселкоров». Любовь советских управленцев к составным существительным породила множество других «-кóров», среди которых были школькоры (школьные корреспонденты), «учкоры» (учащиеся корреспонденты), ячкоры (корреспонденты ячейки), стенкоры (корреспонденты стенгазеты) и даже лабкоры — сельские «лабораторные корреспонденты», которые должны были передавать свои наблюдения за полевыми работами и болезнями растений в аграрные лаборатории.

Движение деткоров быстро набирало обороты. В № 19 за 1926 год «Пионерская правда» сообщала, что в марте 1925 года редакция получала в среднем 15 заметок в день, а в 1926 — уже 50.

При этом работа деткоров не оплачивалась. Журнал «Пионер» поощрял своих внештатных сотрудников выдачей корреспондентских удостоверений, но впоследствии от этой практики пришлось отказаться. Удостоверения начали выпрашивать лишь ради того, чтобы похвастаться перед сверстниками заветной бумажкой. В № 6 за 1924 год журнал отвечал читателю:

«Ты пишешь, что, когда увидел у товарища корреспондентское удостоверение, захотел стать пикором. Если только ради удостоверения, то не следует».

Поначалу качество заметок оставляло желать лучшего. Помимо статей о том, как написать заметку, заслуживающую публикации, в газетах и журналах помещали ответы редакции деткорам, чьи письма не были опубликованы. Опытные коллеги объясняли юным протеже, почему заметка «не пошла», причем делали это порой довольно резко: «Скучно. Не пойдет», «Мало. Не пойдет», «Мелочный факт и неинтересно» или просто «Бросили в мусорную корзину». Между тем, кое-что из непринятого было бы интересно почитать — вот, например, ответ деткору «Летросу» из № 5 «Пионерской правды» за 1925 год:

«Не стоит поднимать вопрос о новом летоисчислении. Это мелкий вопрос. Подумай сам — какое неудобство будет, если в остальных странах останется старое летоисчисление, а у нас новое. Когда будет мировая революция во всем мире, тогда этот вопрос разрешится сам собой».

Шесть сотрудников ГПУ

В середине 1920-х годов по всей стране начали организовываться отрядные кружки деткоров. Посещавшие их ребята тренировали писательские навыки и составляли заметки для стенгазет. Поначалу в кружках занимались охотно, но довольно скоро интерес к корреспондентской работе иссяк. В № 38 за 1925 год «Пионерская правда» выступила против организации кружков из-за плохой посещаемости и «самозамыкания» тех, кто продолжал в них заниматься.

Кружковцы важничали, не хотели впускать в свой круг посторонних — и таким образом стенгазета лишалась значительного количества потенциальных корреспондентов.

Между тем самодеятельная пресса отчаянно нуждалась в новых материалах. Писать приходилось не только для отрядных стенгазет — заметок ждали классные, школьные, звеньевые, лагерные, домовые и прочие. При этом выпускать «стенную» следовало раз минимум раз в месяц, а лучше — раз в две недели. Одних заметок было недостаточно: в образцовой газете следовало помещать шутки, карикатуры, головоломки и стихи. Ребятам, которые входили в состав редколлегии, порой приходилось идти на крайние меры. В № 1 «Баклажки» за 1928 год опубликовали жалобу безымянного корреспондента, который жаловался, что редколлегия «силой заставляет деткоров писать заметки». «Баклажка» посвятила хулиганам такое стихотворение:

Все таинственно присели,
Поползли вдоль стен домов,
На кого-то налетели…
Ванька? Будь всегда готов!
— Что такое? Ай, бандиты!
— Стой! Ни с места! Не греши!
Или будешь ты избитым,
Иль заметку напиши!

В «Пионере» (№ 5, 1925) напечатали заметку пикора Шалаева, который писал, что ребята слишком буквально поняли призыв редколлегии о сдаче материалов:

«В нашем отряде редколлегия для опускания статеек повесила на стену ящик, а над ящиком приклеила записку… „Ребята, опускай материал в ящик“. А ребята, как только увидали эту записку, и давай в ящик класть разные тряпки, старые рваные галоши, грязную бумагу и т.д.».

Другие обращались за помощью к классикам русской литературы. Деткоры «К.В.» и «Л.С.» жаловались «Баклажке» (№ 46, 1929):

«Вместо освещения недостатков и общественной жизни школы ответственный редактор Федосьев напечатал пушкинского „Евгения Онегина“».

Некоторые ученики, напротив, горели слишком сильным желанием включиться в работу. В № 13 «Баклажки» за 1930 год напечатали заметку деткора «Д.к.», который сообщал:

«Ученик 102 школы Никольский стращал ребят, [что] если его не выберут председателем редколлегии, он сообщит об этом шести сотрудникам ГПУ!»

Такой энтузиазм, подстегнутый советской идеологией, порой давал сомнительные результаты. В книге «Пионерская стенгазета» (1927) были опубликованы реальные заголовки из газеты, вышедшей в одной из московских школ. Издание приурочили к годовщине смерти Ленина. Получилась невольная, но очень забавная карикатура на взрослую прессу того времени:

— Биография Ленина,
— Ленин и партия,
— Ленин и печать,
— Ленин и дети,
— Ильич и деревня,
— Электрификация СССР и Ленин,
— Кровавое воскресенье,
— Карл Либкнехт и Роза Люксембург.

Если стенгазета никуда не годилась, над ней могли устроить настоящий суд. Описание процесса можно найти в вышеупомянутой книге. Ребята выбирали судей, которые составляли обвинительный акт. Как правило, редакцию обвиняли в том, что газета редко выходит, в ее создании участвует недостаточное количество школьников, жизнь и быт ребят освещаются деткорами слабо и так далее.

После допроса обвиняемых слушались выступления защитника и обвинителя, выносился приговор.

Возможно, такие заседания действительно производили нужный эффект, но в некоторых случаях явно можно было обойтись и без них. В «Пионерской правде» (№ 6, 1925) напечатали заметку деткора Сергея Канищева, который сообщал:

«Недавно у нас… был организован суд над стенной газетой потому, что газета выходила нерегулярно, и писались статьи, непонятные для маленьких ребят <…>.

Суд после совещания вынес приговор: стенную газету оправдать, считаю невинной, а виноватыми считать ребят, потому что они не писали в газету».

Ребята, которым удалось наладить выпуск «стенгаза», делились опытом со своими менее удачливыми сверстниками. В том же номере «Пионерской правды» пикор Милютин рассказывал:

«Она [стенгазета] помогла отряду улучшить дисциплину и отучила от некоторых нехороших привычек, так, например, некоторые ребята после просмотра кинокартины „Кожаные перчатки“ стали воображать из себя боксеров и первого встретившегося товарища били в живот. Наша стенгазета отучила ребят от этих привычек…»

И боле ничего

Воспитательную функцию могла выполнять также домовая стенгазета, адресованная не только детям, но и взрослым. Такие обычно вывешивались в подъездах и коммунальных квартирах. Успешный опыт издания «домгаза» описан в рассказе «Стенгазета „Квартира № 46“», напечатанном в «Ленинских искрах» (№ 44, 1925). Газету сделали дети, отец которых спускал все деньги в кабаках. Ему они посвятили такую заметку:

«Живет в нашей квартире один рабочий Федор Федрыч товарищ Бабанов. У него трое детей: Мишка пиянер, Катька и я. А сапогов ни у кого нету <…> У всех отцы как отцы, у Федька Ганина отец книжки покупает, а у нашего Федора Федрыча товарища Бабанова каждый день праздник, пьет пиво и самогонку и маманьку ругает и бьет. Федор Федрыч, имейте ввиду. А я не хожу в школу по притчине сапогов…»

Досталось и квартирохозяину. В заметке «Противная харя» говорилось:

«Хозяин Терентий Николаич не имеет права на нас ругаться. А если газеты пропадают из уборного клозета, так мы их не рвем, а читаем. А Терентию Николаичу стыдно называть нас обормотами, потому что он сам паразит».

Третьей и последней заметкой стала жалоба на соседку:

«На нашей лестнице собака гражданки № 48 Сазонкиной гадит. Мы живем не в конуре, а в Ленинграде. Наступлять на хвост ей не велять, а собак разводят. Мы будем жалиться у дворника.
Во. И боле ничего».

На Бабанова заметка произвела такое сильное впечатление, что тот перестал пить и купил детям подарки. О том, как сложилась в дальнейшем судьба Терентия Николаича и гражданки Сазонкиной, ничего не известно.

За режим крепи нажим

Для того чтобы поддерживать интерес читателей, редколлегии советовали не ограничиваться бумажным изданием и пробовать новые форматы. Практиковалось изготовление «световых газет»: картинки, диаграммы или короткий текст наносили тушью на стекло, предварительно смазанное желатином (иногда его заменяли яичным белком), после чего изображение проецировалось на стену с помощью фонаря. Показ «слайдов» сопровождался беседой.

Наибольшей популярностью пользовалась «живая газета», где новости передавались с помощью инсценировок, песен и частушек.

Самые активные «живкоры» могли организовать театр теней, раешник и даже парад. По сути, это был небольшой концерт, какие обычно устраивались летом в загородных лагерях. Так как «отдыхающие» основную часть времени тратили на физподготовку, сельхозработы и агитацию крестьян, времени на рукописное издание не оставалось. Рекомендации по составлению материала для «говорящего» издания приведены в книге Б.А. Ивантера «Живая газета» (1927). Автор советовал «ловить мелкие злободневные факты и сажать их на острую булавку живгаза», предлагая для этого забавные варианты инсценировок. Например, ситуацию, в которой ребята, проголодавшись во время долгой экскурсии, съели все булки в ближайшем ларьке, можно было обыграть так:

«Ребята в музее. Говорят о том, что хотят есть. Стонут, пробуют есть картины… Наконец, решаются отправиться в ларек… За одну минуту все съедено, продавец бежит за товарищем, ребята съедают второй ларек, затем третий, четвертый и т.д. В зале появляются газетчики. Они кричат: „Последние известия: пионеры такого-то отряда съели сто ларьков Моссельпрома; ожидается хлебный голод“…»

А вот частушка про школьника, чрезмерно увлекшегося общественно-полезной работой:

Поработал в яслях Мишка,
Угодил всем ребятишкам:
Вместо сказки им читал
Карла Маркса «Капитал».

Сценарии агитационных представлений для живой газеты можно найти в детской прессе. Вот речевка из первомайской инсценировки, опубликованной в «Пионерской правде» (№ 15, 1926):

Соблюдай во всем режим ты твердый,
Будь здоровым, полным сил.
Закаленный, крепкий, бодрый
Будешь партии ты мил.
За режим
Крепи нажим!

А это из инсценировки «Мужицкая смена», вышедшей в № 1 «Пионера» за 1926 год:

— Нам жить в потемках не с руки!
Мы новой веры,
Мы — пионеры!
Мы — молодые мужики!

Каждый день мы спим и жрем

Большая часть заметок, публикуемых в детских газетах и журналах, особой оригинальностью не отличалась: деткоры, пытаясь подражать взрослым коллегам по цеху, использовали общие фразы и сухой официальный язык. Но среди бодрых сообщений о «смычках», организации курятников, огородов и утренников, посвященных годовщине Октябрьской революции, все же попадались занятные вещи. Процитируем вышедшую в «Ленинских искрах» (№ 1, 1924) заметку деткора «КИМ», который рассказывал, как дети почтили память недавно усопшего Владимира Ильича:

«Ребята сделали мавзолей Ильича. В середине мавзолея стоит гроб с рисунком Владимира Ильича. Наверху помещено стекло так, что через стекло виден гроб Ильича и венки».

Значительная часть сообщений деткоров и пикоров была посвящена общественной работе. В заметке «Помогли», опубликованной в «Пионерской правде» (№ 6, 1926), рассказывалось о вечере, организованном пионерами для «детей улицы»:

«Сегодня вечер носит несколько иной характер, чем все остальные, с длинными речами, революционной пьесой и спортивным выступлением.
Сегодня выступают наши школьники.
Вот один говорит:
Мы живем под железною крышей,
Каждый день мы спим и жрем,
И совсем не желаем слышать,
Что на улице кто-то мрет».

А вот сообщение деткора Романова из «Ленинских искр» (№ 17, 1925) — о том, как ребята помогли органам правопорядка в борьбе с самогонщиками:

«Шли весело и незаметно дошли до леса. Разбежались ребята…
— Кима, смотри, что нашли? — кричат ребята, таща руководительницу к кустам.
Оказался самогонный аппарат и ведра с самогонкой — наверное к празднику гнали. Позвали милиционера.
Потом еще долго гуляли».

Стоит упомянуть и об антирелигиозной пропаганде. Из неподписанной заметки, напечатанной «Ленинских искрах» (№ 18, 1924):

«Вожатый нашего отряда в воскресенье в селе Купчино делала доклад „Религия и электрификация“. Мужики со сжатыми кулаками бросились на нее, крича: „Заткни ей рот, подлая — в ней нечистый сидит!“»

Калеке и трупу это не поможет

Особый интерес представляют деткоровские кляузы, посвященные в основном драчунам и хулиганам. Заметка деткора Мышалова из № 40 «Ленинских искр» за 1925 год:

«В нашей школе во время перемен ребята „долбаны“ в коридорах ловят малышей, заводят их в класс, всячески издеваются над ними, а иной раз доводят до слез, но в канцелярию жаловаться ни-ни. „Тогда не выйдешь на улицу — кумпол свернем“ — заявляют потерпевшему „долбаны“».

Если крупные детские издания такие жалобы принимали неохотно, то маленькая, но очень ядовитая «Баклажка» публиковала их регулярно, сопровождая стихами и карикатурами. Почти в каждом номере появлялись сообщения об опозданиях, прогулах и низкой успеваемости школьников. Из № 24 за 1929 год:

«В школе села Федоровское один из учеников был оставлен на второй год, так как он вместо приготовления уроков целыми днями играл на балалайке».

Если верить деткорам «Баклажки», дисциплина в школах тоже оставляла желать лучшего. «Драки на ножах — обычная вещь», «ученики во время уроков разжигают на партах костры», «ребята на уроках шумят, кидаются яблоками и желудями», «лентяй Кручинкин на уроках играет на гармошке», «Д. Давыдов испачкал и облил стену в уборной», — жаловались в газете корреспонденты.

Иногда жалобы превращались в доносы. Не позавидуешь учительнице Котовой из Подборьевской школы (Ленинградская область): школьники сообщали, что она отказала им в проведении собрания «о раскрытии контрреволюционной деятельности „Промпартии“» (№ 47, 1930).

После такой публикации обвинение в контрреволюционной деятельности запросто могло настигнуть и саму Котову.

В стенгазетах подобные сообщения появлялись чаще. К сожалению, найти их сейчас практически невозможно, но свидетельства о том, как на содержание «стенновок» реагировали ребята и некоторые взрослые, сохранились. Однажды в «Пионере» (№ 9, 1924) опубликовали новость об избиении корреспондентки:

«…одна из юных сельских пионерок поместила в стенной газете заметку, разоблачавшую члена сельсовета в кражах, пьянстве и сделках с кулаками.Пионерка подверглась преследованию со стороны разоблаченного члена сельсовета и его приятелей-кулаков. Заманив пионерку в глухое место, кулаки начали ее избивать. Девушке с трудом удалось вырваться…»

В связи с этим и другими подобными случаями на страницах «Ленинских искр» и «Пионерской правды» развернулась дискуссия деткоров о том, нужно ли использовать псевдоним.

Выступающие против упрекали корреспондентов в «трусости, недостойной пионера». «Долой псевдоним!», «деткорам, которые не подписывают своих фамилий… не носить бы имя ленинца», «деткоры пишут под псевдонимом, потому что пишут неправду» — эти и подобные им обвинения сыпались в адрес осторожных коллег. «Писать под вымышленным именем, когда деткору грозит опасность, не надо, — рассуждал пикор Б. Сыкцоев в „Ленинских искрах“ (№ 29, 1925). — Ведь за него заступится пролетарская печать и пролетарский суд».

Через некоторое время Сыкцоеву ответил деткор А. Бедрит (№ 34, 1925):

«Я думаю, что поздно будет заступиться пролетарской печати и пролетарскому суду, если деткора изувечат и убьют. Калеке и трупу это не поможет».

Пролетарский мозг горит

Особого внимания заслуживает творчество деткоров, которые порой вместе с заметками присылали свои стихи и рассказы. Художественная ценность большинства их литературных опусов довольно сомнительная, но познакомиться с ними определенно стоит. Вот такое стихотворение о детстве Ленина, написанное безымянным деткором к первой годовщине смерти вождя, было опубликовано в «Ленинских искрах» (№ 3, 1925):

Он тоже был ребенок,
Такой же, как и мы,
Он прыгал, веселился,
Играл на все лады,
Он тоже был проказник,
Любил шалить, играть,
Любил, бывало, в праздник
С ребятами играть.

Зато учился в школе
Ильич не так как мы.
Имел он силу воли
Прекрасные баллы́,
За четверти пятерки,
Четверки получал,
А утром до поверки
Он книжку все читал.

А вот революционное четверостишие Марка Левина из «Ленинских искр» (№ 42, 1925):

Девять лет свободной мысли
В пролетарский мозг впились.
Пылают речи, рдеет знамя,
Пролетарский мозг горит.

Или, например, жуткое иносказательное стихотворение неизвестного автора, посвященное противникам советской власти («Пионер», № 20, 1925):

Черные с белыми жуки
Жужжат своей смертью повсюду,
Кровавые жизни — их дни сочтены,
Смерть позорная ждет их повсюду.
Над могилою их будет сиять
Счастливое красное солнце.

Или лаконичное двустишие из того же журнала (№ 9, 1924):

Ха-Ха, буржуев нет.
Водопьянов, 12 лет.

Проза публиковалась реже, так как, вероятно, отбиралась более тщательно. Но забавные казусы случались и здесь. Негативные отзывы читателей получил рассказ деткора З. Якерсона «Радио в селе», помещенный в «Ленинских искрах» (№ 21, 1925).

История о том, как мальчик Вася смастерил для крестьян радио из проволоки, церковного креста и самовара, показалась читателям неправдоподобной.

Деткора Гиллера возмутило, что Вася присоединил провод к кресту «без всякой изоляции» — это делало невозможным прохождение радиоволн. Деткор «М-ча» указывал на религиозность сельского населения и говорил, что за надругательство над крестом «Васе намяли бы шею». Так же он замечал, что люди в деревнях живут слишком бедно для того, чтобы отдавать юному изобретателю целый самовар (№ 23, 1925).

Не менее интересны редакционные замечания, обращенные к тем, чьи рассказы не были допущены к публикации. «Пионер» (№ 9, 1924) — Ване Братчикову:

«В тылу у Колчака очень неправдоподобно, точно в сказке, находят себе оружие и системы подходящей. Тут же и поп, и люди из-под земли вылезают. Не пойдет».

Ответ М. Капитанову из № 14 за тот же год:

«В твоем рассказе наворочено без толку слишком много приключений. Ребята связывают неповинного ни в чем сторожа и почему-то считают это своей победой по пути к коммунизму. Не пойдет».

Со временем юные корреспонденты понемногу усвоили основы профессии и начали писать довольно сносные вещи. Деткоров, пикоров, школькоров и прочих объединили, переименовав их всех в «юнкоров». Юнкорское движение повторно расцвело уже в послевоенное время, и в 1970-х и 1980-х некоторые из юных корреспондентов могли потягаться в писательском мастерстве со взрослыми коллегами. Чтобы убедиться в этом, достаточно полистать те номера журнала «Костер», что выходили в годы перестройки: качество материалов, написанных юными авторами, наверняка приятно вас удивит.

Увы, со временем детская журналистика стала гораздо более приземленной. Сегодня она редко выходит за рамки школьных или региональных новостей, уступив место блогам, а также коротким и длинным видеороликам, бессмысленным и беспощадным — но иногда и среди них попадаются честные и провокационные.