«От людей такой радости я не получала никогда». Волонтерка приюта Настя Мишина — о буднях среди сотен собак, добрых панках, злобных бабках и построении идеального мира

— Как вообще в твоей жизни появился приют, откуда у тебя взялась идея принимать в этом участие?

— У нас раньше была тусовка «Привет, животные», я просто присоединилась к ней и ездила [в приюты] с этими ребятами. Потом она распалась, и у нас появился другой проект, в котором я сейчас делаю всякие дела: пишу текста́, фоткаю — делаю, что могу, на что силы есть. Он называется No animal left behind. У нас вообще команда — два с половиной человека. Моя основная роль в том, что я просто езжу в приют и ***** [занимаюсь] собаками. Есть Соня, которая ведет соцсети и редактирует текста́, она единственная из нас, кто в этом шарит. Есть Вика, она в приюте уже несколько лет, с того времени, когда еще была самая первая тусовка Dark horse — без меня, я еще была малая на тот момент. Там собирались всякие панки, хардкорщики, ребята, которые сейчас в Mallakto (московский кооператив, который производит продукты для веганов. — Прим. ред.). Вика у нас ветеринар, и если собака болеет, мы ее везем в клинику, где лечением занимается Вика. Но в приют ей сейчас ходить, к сожалению, здоровье не позволяет. Еще есть Влад, он наш выручала — помогает довозить собак до ветклиники, еще куда-то, если нужно. Он тоже, как и я, приезжает в приют и ****** [вкалывает]. Вот такая маленькая команда.

В приюте всё устроено так: сначала волонтеру дают куратора, с которым он ходит три месяца и чему-то учится, потом дают свой вольер, и он уже сам копошится среди собачек. Важна регулярность, надо приезжать раз в неделю.

— Идея заняться волонтерской деятельностью в приюте у тебя выросла из каких-то детских переживаний или ты влилась в тусовку, где другие этим занимались? Или у тебя просто склонность помогать ближнему, в первую очередь животным?

— Скорее я захотела помогать животным и поэтому влилась в тусовку, а не наоборот. Я с самого детства по мере возможности и сил помогаю животным. Типа все мои коты — с улицы, в подростковом возрасте я стала вегетарианцем, потом веганом, и до сих пор придерживаюсь этого.

Я очень много помогала людям раньше: еще в школе ездила в дома престарелых, занималась с детьми с расстройством аутистического спектра. Но мне казалось, что это на самом деле было похоже на клоунаду. В дома престарелых мы просто приезжали с подарками и веселили пенсионеров — это отвратительно выглядело. Там был только один дед, который мне всегда играл на гитаре, и я с ним сидела по несколько часов — это была моя единственная радость. Огромный фидбэк был от детей с особенностями, но, мне кажется, они не до конца понимают свои эмоции, чтобы… [выражать их]. Я даже не понимаю — любили они меня или нет.

Потом, когда я подросла и поумнела, я начала думать о том, как же я всё же могу помочь животным, помимо того, чтобы время от времени перечислять бабки на всякие [зоозащитные] штуки, которые часто оказывались сомнительными. Поначалу я в чем-то не разбиралась, и, наверное, какая-то помощь просто улетела в никуда. А потом я познакомилась с Егором, он как раз был в этой тусовке, он стал моим другом, и я попросила его буквально отвести меня за ручку в приют. С тех пор я хожу туда.

— Расскажи еще немного про сам приют. Кто там главный, как это вообще всё сформировалось? Может быть, опишешь какие-то сценки из повседневной жизни приюта, которые ты застала?

— В приюте есть вольеры, но мы гуляем за его территорией, вдоль речки, на другом берегу которой расположен парк Коломенское. Там довольно большая территория, в хорошую погоду там сидит много людей с шашлыками, и они *********** [вызвериваются] на собак постоянно. Мне постоянно приходится с ними ругаться. Практически всегда там собираются рыбаки. Недавно один рыбак чуть ли не палкой начал бить мою собаку, я тоже начала на него наезжать, крикнула какую-то фразу из ряда: «Нафига ты стоишь в камуфляже, тебя же рыба всё равно не видит?» Но, мне кажется, я его не обидела.

— А еще ты сегодня рассказывала про вуайериста и начальницу…

— Да. Как я поняла, у нас три главных чела в администрации. Одну я называю Мардж, потому что у нее химзавивка с каждым днем всё выше и выше, как у Мардж Симпсон, постоянно яркий макияж и каждый раз разная одежда, иногда леопардовая. Двоих других я люблю, один меня даже защищает иногда от бабок. Однажды бабка, которая меня видела в приюте, назвала меня тупой и ничего не знающей ****** [представительницей женского гендера]. Мне кажется, она отчасти права. Основной контингент приюта — это именно бабушки. Есть чуть-чуть мужчин, немного женщин по 30–40 лет, и молодые ребята из нашей тусовки и второй, которая появилась, когда распался Dark horse.

У нашей команды около 70 собак, но я одна не могу физически такое количество выгулять за один день, и поэтому я лично опекаю 30 собак, с которыми сама гуляю. Это где-то около 11 вольеров. Многие собаки френдли, они спокойно выходят гулять, некоторые френдли, но могут проявить агрессию на прогулке по отношению к другим собакам — это тоже всё корректируется, но очень долго.

А есть совсем несоциальные собаки, которые могут выйти из будки только через месяц [после попадания в приют], через два месяца, через год или вообще никогда, и мне просто приходится с ними сидеть по полчаса, иногда больше, если есть время, напевать им песенки, угощать их сосисками, подкупая.

На открытой территории, где мы гуляем, есть местный бомжатник, наверное, это так называется. Они живут в трубе, у них там свои собаки есть. Как раз там появлялись догхантеры, у них какое-то обострение весной и летом. То они просто кидают отраву, то ходят с ружьем и отстреливают собак.

Недавно был случай, правда, не с приютской собакой, а просто с посторонней: я видела, как чувак душил щенка. Я не смогла до него добежать и залить перцем, потому что я была на берегу, а он на холмике. Другой случай: этим летом гуляющие волонтеры нашли какой-то труп, накрытый мешками, вызвали полицию, а это оказался баран, принесенный в жертву на Курбан-байрам в этот день. Еще прошлой весной я видела мужчину, который стоял на берегу без одежды и просто тряс своим членом на солнышке.

— А если у человека появилось желание как-то прильнуть ко всему этому, что ему необходимо сделать, куда податься? Как поступать, чтобы действительно помогать животным, а не просто отправлять деньги в космос Илону Маску?

— Алгоритм простой: ищешь волонтеров среди знакомых или на сайтах приюта, смотря какой тебе приют нужен — муниципальный, который ближе к дому, или частный где-нибудь в Подмосковье. Контакты волонтеров есть в группах «ВКонтакте», ты им пишешь, и если у них есть силы на то, чтобы тебя взять, они становятся твоими кураторами, учат тебя всему. Ты с ними за ручку ходишь три месяца (так в нашем приюте), пока тебе не выдадут пропуск, учишься выгуливать собак, разрешать конфликты и всякое такое. Чтобы попасть именно к нам, достаточно просто написать в инстаграм, но нас очень мало, поэтому мы, к сожалению, не всех можем взять. Это проблема, потому что приют — довольно сложное дело. Надо находиться весь день в постоянном лае, падать в мочу и говно.

— Как можно завлечь в приют человека, чем это может быть интересно? Какие эмоции и впечатления ты получаешь, находясь рядом с таким множеством животных, чувствуя ответственность за них?

— Как завлечь… Трудно подобрать правильные фразы, чтобы завлечь человека, потому что нельзя сказать, что все собачки френдли. Многие просто виснут на твоих руках челюстью, и ты это терпишь, потому что единственное, что ты можешь сделать — это заниматься дрессировкой и социализацией этой собаки.

Мне кажется, у человека должна быть в голове установка, что приют — это не зоопарк, это время и силы, физическая активность и постоянный эмоциональный напряг. Большинство людей, приходящих в приют, не имеют представления об этом. Они слышат весь этот лай, видят все эти дороги, по которым мы гуляем, и просто уходят, придумав какую-то отговорку. Как правило, уходят те, кто был больше всего заряжен энтузиазмом.

А некоторых с первых минут не хочется подпускать к собакам. Например, однажды мне написала девушка, я ради интереса пробила её в Getcontact, и она там была записана как «Авито скупает собак!!!». Я ей сразу отказала, еще в переписке. Был еще один «забавный» случай: мне во «ВКонаткте» написал парень, что хочет стать волонтером, а я его до этого видела в Гнилых Свистках Веган Движа, пришлось тоже отказать.

Так что завлечь в приют какими-то фразами реально сложно. Но лично про себя могу сказать, что для меня самый большой отдых — это общение с животными, особенно с собаками. Потому что самый сильный эмоциональный фидбек, который я когда-либо ощущала, был только от животных. От людей я такой радости не получала никогда.

— Это ощущение настоящей привязанности и уверенности, то есть собака действительно лучший друг человека, лучше, чем человек?

— Да, естественно. Собака никогда от тебя не отвернется, особенно приютская.

-— Чего ты ждешь от себя как волонтера в приюте?

— Хочется пристроить всех своих опекаемых собак в хорошие руки, людям со здоровой головой. Не сойти с ума от постоянных конфликтов с администрацией приюта и не очень адекватными волонтерами — держаться, короче, молодцом. А, и чтобы ботинки не рвались, я впервые тут свои порвала.

— Помимо собак в приюте есть еще и кошки?

— Да, но я ничего не знаю про кошек. Они просто там есть. Их несколько.

— В твоем детстве вообще какие животные были?

— У нас были перепелки, были кошки, которые жили очень долго. Правда, одна умерла от болезни, и тогда ветеринары не знали, что с ней делать. Был волнистый попугайчик, который прожил 14 лет, очень умный и постоянно разговаривал со всеми, прикалывался над котом. Кто же у меня еще был?.. Вот прямо последняя зверюшка: мне в шесть лет папа принес кота, он до сих пор у нас живет, а год назад у меня появилась кошка Мышка, тоже с улицы. Собак у меня не было никогда.

— А расскажи подробнее про вашу тусовку, что было помимо поездок в приют?

— Мы организовывали концерты, в основном был какой-то панк, хардкор, там билеты символически стоили, по 200–300 рублей, но люди могли заплатить, сколько хотели — это всё шло в нашу копилку.

Еще делаем благотворительные маркеты на «Хлебзаводе», туда приходят люди, которые за нами следят, и просто случайные. Как правило, у нас есть какой-то диджей, бренды, «Фрики» тоже продают свою продукцию и помогают нам.

В маркетах участвуют татуеры, которые всю выручку или ее часть отдают приюту. «Меч» нам очень сильно помогает, «Спутник»: они там продают вещи с небольшим браком — дырочка, пятнышко, принт плохо пропечатался.

У нас есть несколько собак на передержке — те, которые по состоянию здоровья просто не могут вернуться в приют. Они живут на даче у добрых женщин и мужчин, которые с ними гуляют, кормят. И где-то около 40 тысяч мы каждый месяц туда отваливаем. Поэтому деньги нужны постоянно.

— В чем будет различие между тем, когда ты приобретаешь, например, котика манчкина или карликового шпица и когда берешь животное из приюта?

— Манчкин и шпиц наверняка будут от заводчика, то есть это уже бизнес на животных. А животные — не рабы ни в коем случае. Приютский пес — это бродяга с историей и очень умными глазами.

— В Китае недавно появились так называемые живые брелки: внутри сферы находится немного воды и черепашка, рыбка или лягушка, она какое-то количество времени может поедать пищу, которую туда положат, и радовать человека, носящего эту сферу в качестве брелка. Потом в какой-то момент животное умирает, и это всё утилизируется. Как ты смотришь на такое?

— Я смотрю на это как на брелок утробы с младенцем, который чуть-чуть от пуповины питается, а потом умирает. Я считаю, что животных нужно ставить наравне с людьми и проводить точно такие же аналогии, как я сейчас, чтобы показать всю человеческую жестокость. Потому что просто милашество в виде полумертвой черепашки — это вообще не вариант.

— А что ты думаешь о тестировании на животных косметики или медицинских препаратов? Скажем, если при тестах можно выявить что-то, что поможет человеку, стоит ли оно того? Или запускать животных в космос — стоит?

— Тестирования на животных, я считаю, не должно быть вообще, даже если эксперименты ставят на клетках тканей или, скажем, на бычьей сперме — это тоже ни в какие ворота не лезет. Я уже давно не пользуюсь косметикой и бытовой химией, которая тестируется на животных. Но, к сожалению, я пью многие лекарства, в составе которых есть животные компоненты, и аналогов других нет. Считаю, что надо искать другие способы, чтобы не приходилось использовать животных как сырье.

— Помимо приюта — чем еще в этой жизни стоит заняться, как думаешь?

— Ментальным здоровьем и легкой атлетикой, наверно. Если подходить к вопросу очень серьезно, нужно заниматься тем, что не вредит никому, а самое главное — тебе самому. Это может быть музыка, катание на скейте или хендпоук. И стоит заниматься помощью другим, всегда. Не обязательно, конечно, помогать всем и каждому, нужно делать всё по мере своих возможностей, иначе это грозит выгоранием, полным отсутствием мотивации. У меня так было — было сложно выбраться из этого и снова зажечь костер.

— Если представить идеальный мир — как бы он для тебя выглядел?

— Не существовало бы скотобоен, рыбаков, браконьеров. И приютов не было бы, потому что все брали бы животных с улиц.

— Может быть, и не было бы улиц, были бы только поля.