За более чем столетнюю историю существования вестерна у него появилось множество жанровых ответвлений. Одно из них расцвело пышным цветом в СССР и странах Восточного блока в виде остернов — фильмов о Диком Западе, снятых по другую сторону океана, и истернов — кинокартин, действие которых разворачивалось на Диком Востоке. Иногда отечественные кинематографисты просто меняли ковбоев на красноармейцев, но при этом истерны всегда оставались самобытными. Елена Кушнир рассказывает о восьми наиболее примечательных фильмах в этом жанре, среди которых — комедия Леонида Гайдая, суровая драма о бериевской амнистии и постсоветский «Безумный Макс», в котором Виктор Цой мог сыграть главную роль.
Истоки вестерна лежат в литературе — в романах Фенимора Купера и Майна Рида, которые экранизировали в СССР. Однако не только западная литература романтизма сформировала каноны жанра. Черты вестерна находят, например, в повести Пушкина «Кирджали», в которой относительно благородный болгарский разбойник противостоит грозной империи; чем не фронтир, на котором отменяются все законы, кроме законов выживания, а серая мораль бьется с черной? Так и первый советский кинематографический вестерн, немой фильм «Красные дьяволята» о Гражданской войне, вовсе не был калькой с голливудского. Но при Сталине началась борьба с приключенческим жанром, отвлекающим массы от строительства светлого будущего, поэтому в следующий раз вестерн появился в нашем кино только в оттепель. Кинематографисты начали с более безопасного остерна, позволяющего не только развлечь аудиторию, но и угодить цензуре, ругая загнивающий Запад, на котором простые люди стреляют и грабят поезда, а капиталисты благодаря всему этому процветают. Одним из первых вестернов, снятых в относительно либеральную эпоху, стала экранизация новелл О. Генри «Деловые люди», поставленная Леонидом Гайдаем.
Новеллы «Родственные души» о грабителе и обывателе (Юрий Никулин и Ростислав Плятт), сошедшихся на почве ревматизма, и «Вождь краснокожих» о незадачливых преступниках (Георгий Вицин и Алексей Смирнов), которые на свою беду похитили ребенка-сатану, — чистой воды комедии, которые в лучшем случае можно отнести к жанровым пародиям. Зато зарисовка «Дороги, которые мы выбираем» о грабителях поезда поднимает вестерн до уровня высокой драмы. Пока не начинают звучать реплики на русском, можно решить, что перед нами западный фильм. Но выжженные солнцем прерии и грозные скалы снимали в Ивано-Франковской области Украины, а жестокий Акула Додсон с «ненашим» лицом — это Владлен Паулюс, для которого роль стала звездной. Этот парень может поспорить с Дэниелом Дэй-Льюисом в «Нефти», а сама новелла остается одним из лучших антикапиталистических высказываний.
Классический истерн о приключениях подростков времен Гражданской войны — ребут первого советского вестерна «Красные дьяволята», который стал хитом в 1920-е и мог бы положить начало самому успешному направлению отечественного кинематографа, если бы всё жанровое кино не придавила сталинская монументальность. Но спустя почти полвека лихие мальчишки, изобретательно и отважно сражающиеся с махновцами, вернулись на экраны, и вновь получился хит проката. Фильм обзавелся сиквелами — таким образом, получилась самая успешная советская франшиза.
Не стать хитом фильм просто не мог: стилистика, эстетика и развлекательная компонента картины существенно перевешивают идеологическую. Самый харизматичный персонаж четверки «красных дьяволят» — Яшка-цыган, юноша-фейерверк в алой рубахе и с серьгой в ухе, которого сыграл настоящий представитель цыганского народа, Вася Васильев, выросший в таборе и отобранный для съемок из 8000 молодых актеров. В фильме зажигает звезда «Свадьбы в Малиновке», актер и певец Борис Сичкин, с которым, как шутили режиссеры, «вы получаете на съемках всю Дерибасовскую». Савелий Крамаров в роли комичного бандита произносит разлетевшуюся в народе фразу, которую вырезали из фильма после эмиграции актера, но народ всё равно услышал ее и запомнил навсегда.
«А вдоль дороги мертвые с косами стоят… и тишина»
«Белое солнце пустыни» (1970)
Опасные приключения красноармейца Федора Сухова (Анатолий Кузнецов) среди желтых барханов под ослепительно синим небом Средней Азии сняты по канонам классического вестерна тютелька в тютельку. Режиссер Владимир Мотыль использовал все элементы жанра. Черно-белое противопоставление сил: благородные русские солдаты побеждают туземцев-басмачей с помощью «хорошего» местного Саида (Спартак Мишулин). Защита слабых, которых набрался целый гарем (изначальное название картины даже было «Спасти гарем»). Антагонист с крутым прозвищем Черный Абдулла (Кахи Кавсадзе). Жестокие смерти невинных, заслуженные смерти виноватых и финальное противостояние, в котором «наши», конечно, героически побеждают.
Однако фильм появился после знакомства советских кинематографистов со спагетти-вестернами. Мотыль даже заметно цитирует «долларовую трилогию» Серджио Леоне. Разница с классическими представителями жанра в том, что в идеологически выверенном советском вестерне появилась западная тень антигероя. Сухов поначалу вообще не хочет никого спасать и всю дорогу мечтает поскорее вернуться в Россию к жене, разлюбезной его Катерине Матвеевне. Злодей не комичен, а харизматичен и вызывает уважение у героя, по крайней мере его боевой опыт. Наконец, появляется ранее невозможный персонаж — по-прежнему скорее белый, чем красный, но безгранично обаятельный начальник таможенной службы Верещагин (Павел Луспекаев), который долго колеблется, но в итоге вступает в борьбу со злом и совершает ключевой подвиг в фильме, отняв лавры у доблестного красного солдата. Стоит отметить, что советский истерн стал главным источником цитат в народе, и «Солнце» закрепило этот статус.
«Ты ведь меня знаешь, Абдулла. Я мзду не беру. Мне за державу обидно».
«Свой среди чужих, чужой среди своих» (1974)
Брежневский застой входил в апофеоз, и появилось то самое застойное кино — умное, депрессивное зрелище, в котором буйно рефлексировали мужчины. Не стоит думать, что режиссеры забыли женщин, напротив, появилось множество сильных героинь, которые тащили на себе быт, остатки разметанной вдребезги советской семьи и слабые надежды на будущее. Но несмотря на выраженный феминистский тренд, застойный кинематограф был в первую очередь мужским. Спасением от тотальной апатии нередко становились мужские сообщества вроде каких-нибудь клубов любителей спортивных игр, как в драме «Охота на лис» великого тандема Миндадзе — Абдрашитова. Такое же гомосоциальное объединение, овеянное романтикой Гражданской войны, показал в своем культовом истерне Никита Михалков.
Картина Михалкова отчетливо перекликается со спагетти-вестернами, усиливая роль антигероя. Даже бывший боец Красной армии, блистательный Шилов (Юрий Богатырев), на которого молятся все мужские персонажи ленты, поначалу кажется предателем советских идеалов: якобы он пытается ограбить груженый золотом поезд, который отправляют в помощь голодающим Поволжья. Конечно, это лишь иллюзия, главный персонаж советского фильма не мог быть негодяем, но его окружает целая толпа морально неоднозначных личностей. Среди них — утомленный солнцем бывший белый офицер Лемке в исполнении Александра Кайдановского, сыгравшего целую плеяду аристократичных роковых красавцев, от которых у женщин подгибались коленки. Старый «биполярный» вестерн уступил место треугольнику, в котором «хороший, плохой, злой» подкашивали черно-белую советскую мораль. Не забываем культовую цитату:
Когда советские зрители затаив дыхание смотрели на экранах жестокую драму о противостоянии политзаключенных (Анатолий Папанов в последней роли и Валерий Приемыхов) и сбежавших из лагеря урок (о затаенном дыхании автор статьи свидетельствует лично), вряд ли им приходило в голову, что режиссер Александр Прошкин умело обыгрывает в картине главные тропы вестерна. «Наши» защищают с ружьями слабых — жителей деревни, где отбывают свои последние дни политические заключенные, дождавшиеся бериевской амнистии. У главы шайки бандитов крутое прозвище Барон, как было принято не только вестернах, но и в аналогах жанра.
Стоический, молчаливый антигерой вступает в свои права (если его можно считать антигероем): бывший военный разведчик, которого играет Приемыхов, с его жестким фактурным лицом, безучастен к представителям власти, которая швырнула его за колючую проволоку, но это не мешает ему давить зло. Величие фильма не только в мощной драматургии и великолепных актерских работах, но и в ярком свидетельстве последних дней империи, отступающей в своей старческой слабости с фронтира, где никого не осталось на стороне добра, кроме тех, кого не добило государство.
Постсоветское кино снималось за гроши на пленку ужасного качества, которая даже после современной реставрации 4D полыхает в глазах «зерном». Но в чём картины того времени невозможно обвинить, так это в отсутствии оригинальности. Плотину прорвало, наружу хлестало не скованное советской цензурой коллективное бессознательное, принимающее самые причудливые формы. Как вам цирк лилипутов «Дети солнца», сражающийся с бандой байкеров в условном конце XX века, когда грянул апокалипсис? Маленьких людей защищает невеликолепная семерка, которую возглавляет человек по имени Иван Тайга.
Таков сюжет постапокалиптического истерна Рашида Нугманова, режиссера культового фильма «Игла» с Виктором Цоем. В «Диком Востоке» рок-легенда, предложившая Нугманову идею фильма, тоже сыграла бы главную роль, если бы не трагическая гибель. Снятый совместно с американцами, с английскими титрами, фильм никогда не появлялся в прокате. А жаль, иначе все бы знали, что у нас есть свой «Безумный Макс».
Минималистичная дистопия, перекликающаяся вайбами с лучшей фантастикой последних десяти лет «Клон», в которой Карен Гиллан убивает копию самой себя, и лучшим вестерном десятилетия «Гостиная», где Брит Марлинг обороняет свою усадьбу от мародеров во времена Гражданской войны в США. Польский, британский и американский инди-фильмы объединяет то, что у авторов были отличные идеи и не было денег, что пошло картинам на пользу. Фильмы слишком хороши, чтобы назвать их просто феминистскими, но главным героиням в них действительно есть чем заняться, пока авторы переосмысляют вестерн, фантастику, сатиру и историю.
Восточноевропейские вестерны развивались не так активно, как советские, они чаще носят пародийный характер, как чехословацкий мюзикл «Лимонадный Джо». Тем интереснее смотреть современный польский истерн с элементами черной комедии, в котором героини живут в мире жесткого патриархата, но не угнетаются изо всех сил, как в западном поп-феминистском кино, а стройно вписываются в структуру общества, где царит культ чести, мести и беспощадности. Восток — дело тонкое.
«Сердце пармы» (2022)
На фоне великолепной сибирской природы пермский князь Михаил (Александр Кузнецов), женатый на красавице-колдунье Тичерть (Елена Ербакова), при поддержке местных племен обороняет свои земли от московского князя (Федор Бондарчук), который, мечтая внушать страх чужеземцам, строит империю, насильственно обращая язычников в христианство. Коренные народы так благодарны за прогресс, что готовы лечь костьми, чтобы этого не допустить.
В увлекательном и задумчивом (что не характерно для современного подобного кино) историческом боевике по бестселлеру Алексея Иванова даже сквозь фэнтезийные элементы проглядывает достаточно редкий исторический поджанр — «истерн про Сибирь», в котором первопроходцы сражаются с местными племенами. Только никто не говорил, что завоеватели должны быть хорошими парнями, а аборигены — плохими.
Если во времена СССР к войску Ермака не было вопросов, а к советской власти, которой противостояли «отсталые» местные, — тем более, то в современном переосмыслении жанра московский князь и его гнусные попы получились даже карикатурно злыми. «Великолепная семерка» колоритных персонажей — представителей разных народов (картину стоит хвалить как минимум за дайверсити-кастинг), напротив, вызывает только сочувствие. Конечно, мы знаем, что битву они проиграют, московскую власть не свергнут, а империя зацементируется. Но собирательство земель русских в фильме выглядит как минимум делом сомнительным. Кроме того, остается та самая великолепная природа, которая всегда словно чего-то ждет.
