«Мы сможем делать детей, не вынашивая их»: какие технологии избавят человечество от беременности и родов

Репродуктивная медицина переживает небывалый подъем: сперва процедура ЭКО избавила нас от необходимости зачинать детей во время секса, затем им стало необязательно появляться в теле матери. А что, если нам вообще не нужно человеческое тело, чтобы вырастить ребенка? Что, если можно иметь детей, но беременеть никому не придется? На эти вопросы пытается ответить журналистка Дженни Климан в своей книге «Секс без людей, мясо без животных», которая вышла в издательстве Individuum. Что такое искусственная матка, появятся ли лаборатории, где зародыши будут расти в пакетах, и как новые технологии изменят смысл материнства — читайте дальше.

Термин «эктогенез» — развитие плода вне человеческого тела — впервые использовал британский ученый Джон Бердон Сандерсон Холдейн в лекции, прочитанной в 1923 году в Обществе еретиков Кембриджского университета. Он представил себе эссе студента Кембриджа из будущего с описанием великих биологических изобретений, созданных со времен Холдейна.

«Мы можем взять яичники женщины, чтобы они росли в пригодной жидкости вплоть до 20 лет и давали каждый месяц новую яйцеклетку, 90% из них можно оплодотворить, и зародыши успешно растут в течение девяти месяцев, после чего извлекаются на воздух, — говорил его воображаемый эссеист из будущего. — Франция стала первой страной, официально узаконившей эктогенез, и к 1968 году получала этим методом 6о тысяч детей ежегодно».

Во времена падающих показателей рождаемости эктогенез заинтересовал Холдейна своим потенциалом в социальной инженерии; в 1923 году евгеника еще не казалась омерзительной идеей.

«Если бы не эктогенез, то нет сомнений, что цивилизация рухнула бы в кратчайшие сроки ввиду высокой плодовитости менее желанных членов населения почти во всех странах», — воображал он. Холдейн считал, что полное отделение рождения от секса будет означать, что «человечество освободится в совершенно новом смысле».

Статья Черчилля 1931 года «50 лет спустя» сказала об эктогенезе не меньше, чем о лабораторном мясе. «Мало сомнений в том, что весь цикл, ныне приводящий к рождению ребенка, будет возможно воспроизвести в искусственном окружении», — написал он о своем воображаемом 1981 годе. Черчилль писал всего за год до публикации книги «О дивный новый мир» Олдоса Хаксли.

Хаксли перенял немало идей у своего друга Холдейна, но перевернул их с ног на голову: его дивный новый мир 2540 года был антиутопическим кошмаром, где репродуктивная технология стала формой общественного контроля. Людей массово производят в склянках с лоскутами свиной брюшины на производственном конвейере Центральнолондонского инкубатория за 267 дней.

«Одна за другой яйцеклетки переводились из пробирок в емкости покрупнее; ловко взрезалась свиная брюшина, на место ложилась морула, вливался солевой раствор, — писал Хаксли. — Процессия медленно шла вперед; через окошко в стене, медленно — в Зал социального предопределения».

Здесь эмбрионы превращались в людей разных социальных классов: некоторые подвергались кислородному голоданию для повреждения мозга, чтобы они не возмущались из-за черной работы, других держали в ледяной среде, чтобы придать отвращение к холоду и они радовались работе шахтерами в тропиках. Взгляд Хаксли на эктогенез покорил наше коллективное воображение и стал одним из мрачнейших сюжетов в научной фантастике.

В реальном же мире возможность завести ребенка без матки стала символом нового рубежа свободы. В феминистической классике 1970 года «Диалектика пола» канадская радикальная феминистка Суламифь Файерстоун заявляла, что биологическое разделение труда в процессе естественного размножения формирует основу мужского господства над женщинами.

Ее «первым требованием для любой альтернативной системы» было «освобождение женщин из-под тирании биологии любыми доступными средствами и распределение роли рождения и воспитания детей по всему обществу в целом — как среди мужчин, так и женщин».

Читайте также

Искусственная матка — инструмент для освобождения или дегуманизации женщин?

Манифест британского Фронта освобождения геев, впервые опубликованный в 1971 году, говорил, что у эктогенеза есть потенциал эмансипировать как мужчин, так и женщин, стирая между ними природные различия.

«Теперь мы достигли стадии, когда технология „неестественным“ образом вмешивается в само человеческое тело (то есть улучшает его) и даже воспроизводство вида, — гласит он. — Сегодня прогресс находится в шаге от того, чтобы полностью освободить женщин от собственной биологии посредством разработки искусственных маток… Теперь технология развилась до той степени, когда система гендерных ролей уже необязательна».

Это может показаться довольно оптимистичным толкованием состояния репродуктивных технологий начала 1970-х, но не было это и полной фантазией: ученые к тому времени уже десятилетиями экспериментировали с выращиванием вне тел плодов как людей, так и животных.

Может, изобретателям биомешка и нравится считать свои исследования беспрецедентным сдвигом парадигмы, но вообще-то они основываются на массиве многолетних международных научных работ. И хотя команда Детской больницы Филадельфии привлекла к себе много внимания во время публикации статьи, ученые по всему миру — в Азии, Австралии, в других частях Северной Америки, — многие годы успешно работают с искусственной маткой и участвуют в гонке за то, кто первым испытает свое устройство на эмбрионе человека.

— Это вовсе не новая область, — говорит Мэтт Кемп слегка устало.

Он руководит перинатальной лабораторией в Фонде исследований женщин и новорожденных (Women and Infants Research Foundation, WIRF) в Западной Австралии, и о первых успехах искусственной матки его команды — «Маточной Среды Ех-Vivo» (Ex-Vivo Uterine Environment, или терапия EVE) — сообщалось в статье, опубликованной на несколько месяцев позже исследований команды из Филадельфии. Вся шумиха досталась не EVE, а биомешку, и хотя Мэтт о нем почти не упоминает, кажется, особой любви он к нему не питает.

— В 1958 году группа из Каролинского института в Швеции опубликовала статью о применении подобной платформы для человеческого плода на раннем сроке беременности, — продолжает он. — В начале 1960-х группы в Канаде использовали эту систему для краткосрочных — 12- и 24-часовых — экспериментов с овцами. Уже в 1963 году японцы провели революционную работу в этой области. В 1990-х они взяли коз и три недели или около того проводили с ними очень похожий или аналогичный эксперимент. Самую недавнюю работу в этом направлении провела группа в Мичигане. Любой, кто скажет, что сделал это впервые и что это небывалая новинка, чуточку лукавит. — Конкретных имен Мэтт не называет.

На EVE патентных заявок нет («На мой взгляд, это нельзя запатентовать, — говорит он утомленно. — Разные формы этой технологии были общественным достоянием с 1958-го»), так что Мэтт рад ответить на любые вопросы.

Я не могу приехать в его лабораторию в Перте, потому что на данный момент он в Бостоне, на курсе лидерства и бизнеса в Гарвардской бизнес-школе. Мы говорим по телефону во время перерыва между занятиями.

—  Почему вы стали изучать бизнес? — спрашиваю я.

—  Ну, потому что, как и многое другое в наши дни, наука — это бизнес, — говорит он.

Может быть интересно

«Часики-то тикают!» 5 мифов о рождении детей, здоровье и «материнском инстинкте»

Сегодня Мэтт хочет говорить только о науке. Я спрашиваю, почему он решил назвать искусственную матку EVE — в честь Евы, первой женщины и матери человечества, — и, кажется, ему не хочется углубляться в долгую дискуссию о символизме своей работы: «Наверное, просто удобный способ все это описать».

Мэтт разрабатывал EVE с 2013 года в сотрудничестве с командой исследователей из больницы Университета Тохоку в Сендае, Япония. Официальные изображения EVE еще не публиковались, но я нашла на ютубе видео, загруженное WIRF, и посмотрела перед тем, как позвонить. Выглядело оно так, будто не должно было попасть в сеть: снималось явно на телефон и больше чем за год набрало 56 просмотров.

Я видела только промовидео филадельфийской команды и осторожно цензурированные фотографии с ягнятами, приложенные к статье, так что от этого 44-секундного ролика у меня отваливается челюсть.

Видео начинается с пищащих мониторов в отделении интенсивной терапии новорожденных. По черному экрану бежит красная линия ровного и размеренного здорового сердцебиения. Камера опускается к инкубатору рядом, но вместо ребенка там ягненок, погруженный в желтоватую жидкость в прозрачном пакете. Его грудь поднимается и опадает, ноздри раздуваются. Камера снова сдвигается — вверх, от шерстяного живота ягненка, к связке трубок, торчащих из полуоткрытой застежки пакета, будто к венам, полным крови.

Из-за любительской операторской работы и яркости телесных жидкостей это выглядит гораздо грубее, чем аккуратно продуманный материал, обнародованный Детской больницей Филадельфии. Это пугающее, неприятное зрелище. Вот как на самом деле выглядит искусственная матка.

И все же система терапии EVE с виду похожа на биомешок, и по описанию Мэтта — тоже.

—  Крайне недоношенные младенцы — это не крохотные груднички, они ближе к эмбрионам. На этом основывается наша работа. Мы пытаемся работать с анатомией и физиологией, которая у них уже есть, вместо того чтобы вынуждать их адаптироваться к жизни вне утробы. То есть использовать пуповину и сердце плода, поддерживать его живым и защищенным под слоем околоплодной жидкости и, как мы надеемся, помогать ему расти как ни в чем не бывало.

—  Вы зовете их плодами, а не новорожденными, — говорю я. — Значит ли это, что вы не считаете ягнят родившимися, когда помещаете в систему?

—  Не считаем.

—  То есть рождение происходит, когда вы открываете пакет?

—  Ну, я бы сказал, рождение — это когда перерезаешь и перевязываешь пуповину. Тогда появляется отдельная, свободная личность. В моем понимании, пока не перерезана и не зажата пуповина, ты не родился.

Технология искусственной матки дает новое определение родам: теперь это уже не процесс выталкивания и вытягивания в мир, тебя просто отсоединяют от жизнеобеспечения, от которого ты зависел в виде плода. Можно отделиться от матери, но официально все равно оставаться нерожденным.