Эффективный альтруизм: радикальный взгляд на взаимопомощь и благотворительность без эмоций

По выражению философа Питера Сингера, эффективный альтруизм — это «сочетание сердца и разума». Сердце подталкивает к сочувствию и самоотверженности, а разум помогает продумать свои действия так, чтобы принести другим максимальную пользу. Идея проста, но у нее есть масса неочевидных последствий.

Благотворительность без сентиментальности

Благотворительность перестала быть занятием для узкой группы филантропов. По данным ВЦИОМ, за последние 10 лет количество россиян, которые жертвуют на благотворительность, увеличилось в 8 раз. Рост волонтерского движения и количества благотворительных организаций можно считать одним из самых важных изменений, которые произошли в стране за это время.

Политолог Екатерина Шульман называет этот процесс «русским гражданским Ренессансом»: люди всё чаще готовы жертвовать свое время и деньги на помощь другим и совместно решать проблемы, которые не может решить государство.

Большинство людей хотят помогать, но сомневаются, что их вклад действительно может принести кому-то пользу.

По статистике, самой распространенной формой благотворительности по-прежнему остаются пожертвования на улицах, адресная помощь больным через sms и банковские переводы, а также сбор мелочи в магазинах и торговых центрах. Люди обычно жертвуют разово и импульсивно. В результате помощь оказывается неэффективной или даже вредной, оседая в руках мошенников и аферистов.

По данным фонда «Нужна помощь», 90% людей так или иначе участвуют в благотворительности. При этом 47% не помнят, какой благотворительной организации они совершили пожертвование, и еще 72% не отслеживают, куда идут их деньги. Только 3% подписаны на регулярные платежи — вид пожертвований, который считается наиболее эффективным.

Даже самые благородные намерения часто приводят к плохим последствиям. Детские дома, заваленные новогодними подарками; мошеннические сборы на умирающих детей в социальных сетях; фейковые фонды, которые помогают несуществующим больным, — всё это формы бесполезной или вредной благотворительности, которых стоит избегать.

В сочувствии к жертвам и удовлетворении от доброго поступка нет ничего плохого — до тех пор, пока эти чувства не заставляют закрыть глаза на окружающую действительность.

Участники растущего социального движения эффективного альтруизма уверены: чтобы сделать мир лучше, нам нужны не благие намерения, а точные данные. Если мы действительно хотим помогать другим, эмоциональный порыв нужно дополнить логикой и трезвым расчетом.

Что мешает эффективно помогать другим

Психологи выделяют два типа людей, которые жертвуют на благотворительность. Первые время от времени делают небольшие пожертвования и не особенно интересуются дальнейшей судьбой своих денег. Люди из второй группы выбирают одну сферу — например, борьбу с раком — и тратят на нее значительную долю сил и ресурсов. И те и другие принимают решение о том, кому помогать, под влиянием случайных обстоятельств. В первом случае это может быть сборщик, который останавливает нас на улице. Во втором — родственник, заболевший онкологией.

Участники движения за эффективный альтруизм считают, что оба эти подхода несовершенны. Чувства подталкивают нас к действиям, но очень мешают принести максимум пользы.

Когда мы теряем близкого человека, нас волнует, что он страдал и умер до срока, а не то, что он умер по конкретной причине. Всеми средствами следует обуздать печаль, чтобы сделать мир лучше. Нам следует направить свой порыв на предотвращение смерти и улучшение жизни в принципе, а не на предотвращение смерти и улучшение жизни одним очень специфическим способом.

Из книги Уильяма Макаскилла «Ум во благо»

Исследования экономистов показывают, что мы чаще жертвуем своим временем и деньгами, когда есть возможность произвести впечатление на других.

В обмен на небольшое пожертвование мы получаем то, что психологи называют чувством «теплого свечения». Активизируется дофаминовая система вознаграждения — те же области мозга, которые возбуждаются, когда вы едите вкусный десерт или получаете подарок.

Стремление почувствовать себя добрыми и хорошими часто мешает нам помогать эффективно. Одну из причин психологи называют эффектом опознаваемой жертвы: нам гораздо легче сочувствовать одному человеку, чем группе.

Смерть конкретного человека превращается в трагедию, а миллионов людей — в статистическую сводку. Вот почему так популярна адресная помощь, а не регулярные пожертвования в фонды.

Но даже если наши деньги достанутся тем, кто в них нуждается, мы поможем всего одному человеку. Это хорошо, но недостаточно.

«Представьте, что вы входите в горящее здание, выбиваете ногой дверь, бросаетесь в дым и пламя и выносите ребенка», — предлагает Макаскилл. На следующий день вы спасаете утопающего, потом уворачиваетесь от пули. После этого вы справедливо можете почувствовать себя героем. Но на самом деле вы можете сделать гораздо больше — спасти не одну или две, а сотни жизней.

Как стать эффективным альтруистом

Каждый год миллионы людей умирают от тяжелых болезней, страдают от психических расстройств и не могут выбраться из нищеты. Если присмотреться, то окажется, что помощь нужна примерно всем. Но наши силы и ресурсы ограничены — невозможно пропустить через себя все мировые беды, а тем более их решить.

Поэтому очень важно правильно расставить приоритеты. Для этого Макаскилл предлагает сосредоточиться на четырех главных вопросах:

Масштаб. Каково значение данной проблемы? Сильно ли она влияет на жизнь людей в краткосрочной и долгосрочной перспективе?
Запущенность. Сколько ресурсов потрачено на решение проблемы? Есть ли основания считать, что проблема не будет решена рынком или государством?
Разрешимость. Существуют ли решения проблемы? Насколько надежны доказательства действенности этих решений?
Личная пригодность. Учитывая ваши навыки, ресурсы, знания, связи и пристрастия, насколько вероятно, что вы принесете пользу в данной области?

Например, мировая бедность — очень масштабная проблема, которая затрагивает миллионы людей. Страдания животных на промышленных фермах — менее значимая, но запущенная проблема, потому что ее решением мало кто занимается. А вот жертвам катастроф, за которыми следит весь мир, лучше не отправлять свои деньги — скорее всего, они больше пригодятся в другом месте.

Теракт с 50 жертвами привлекает больше внимания, чем ежегодная смерть 5 миллионов детей от предотвратимых заболеваний. Но повседневные катастрофы не менее важны, чем исключительные.

Многие эффективные альтруисты сосредоточены на экзистенциальных рисках — угрозах, которые могут уничтожить человечество и весь его нераскрытый потенциал. Сюда относится проблема ядерного разоружения и исследование безопасности искусственного интеллекта. Философ Ник Бостром подсчитал, что недружественный ИИ может уничтожить 10⁵² потенциальных жизни. Хотя вероятность этого события невелика, результаты настолько катастрофические, что стоит направить как можно больше усилий на то, чтобы оно не произошло.

Александр Бережной,

участник движения эффективного альтруизма:

«Эффективный альтруизм — это про гибкость и постоянное обновление своих представлений о мире на основе достоверных свидетельств. Едва ли в начале XX века кто-то сказал бы, что самой большой опасностью столетия будет ядерное оружие. Так же и сегодня. Возможно, психологическое здоровье и улучшение рекомендательных сервисов Facebook и YouTube, в которых люди тратят миллиарды часов в день — это более важные проблемы, и нужно перенаправлять больше ресурсов на них».

Как выбрать эффективную альтруистическую профессию

Пользу можно приносить не только через пожертвования, но и через свою карьеру. Выбор работы напрямую влияет на то, сколько блага или вреда мы принесем миру. Необязательно отправляться волонтером в Красный Крест или хоспис. Благотворительность и социальная работа — далеко не единственный способ сделать мир вокруг себя лучше.

Авторы проекта «80 000 часов» из Оксфордского университета рекомендуют при выборе профессии руководствоваться не зовом сердца и призывами «следовать за мечтой». Вместо этого стоит попытаться понять, где ты сможешь наиболее эффективно служить всеобщему благу.

Александр Бережной:

«Есть много вариантов, как карьера может способствовать решению социальных проблем:

Earning to give (зарабатывать, чтобы отдавать). Устроиться на высокооплачиваемую работу и жертвовать, допустим, 10% своего дохода в эффективные организации. Но в России доходы в абсолютном выражении меньше, чем в США или Европе, поэтому это точно не стратегия по умолчанию.

Исследования. Карьера в науке или в аналитических центрах (think tanks). Например, в области computer science можно заниматься безопасностью искусственного интеллекта.

Активизм, политика и журналистика. Многие проблемы (например, ядерная безопасность и безопасность биологического оружия) решаются только на политическом уровне.

Работа в НКО, социальное предпринимательство. Устроиться в благотворительный фонд или жертвовать часть своего времени в качестве волонтера. Для тех, кто хочет основать свое затратоэффективное НКО, есть инкубатор Charity Entrepreneurship».

Сферу, в которых ваша склонность к альтруизму будет реализована по максимуму, можно определить с помощью специального теста.

Как сравнивать эффективность благотворительных программ

Куда направить усилия, чтобы помочь максимальному числу людей? Этим вопросом несколько лет назад задались выпускники Оксфордского университета Тоби Орд и Уилльям Макаскилл. В 2009 году они начали исследовать благотворительные программы, чтобы выяснить, какие из них приносят больше всего пользы на потраченный доллар.

Оказалось, что некоторые программы эффективнее других не в полтора-два раза, как они предполагали, а в десятки и сотни раз.

Например, обучение одной собаки-поводыря в США стоит около 48 000 долларов. За ту же сумму в странах третьего мира с помощью простой операции можно вернуть зрение примерно тысяче людей. Согласно подсчетам организации GiveWell, сохранение одной жизни будет стоить около 3400 долларов (221 600 рублей), если отправить эту сумму в фонд, который предоставляет антималярийные сетки африканским семьям. Конечно, это не так эффектно, как спасение ребенка из горящего дома, но не менее эффективно.

Сторонники эффективного альтруизма считают, что сравнивать между собой можно и совершенно разные вещи — например, лечение СПИДа и избавление от слепоты. Один из инструментов, которые они для этого используют — метрика QALY (quality-adjusted life year), которая измеряет количество лет жизни с поправкой на качество. Согласно опросам больных, люди в среднем оценивают жизнь с нелеченным СПИДом как 50% жизни в полном здравии, а жизнь в слепом состоянии — как 40%. Следовательно, антиретровирусная терапия для одного больного принесет меньше пользы, чем лечение слепого.

Исследования и расчеты позволяют сравнить разные виды благотворительности между собой и определить, какое вмешательство принесет наибольшую пользу. Так можно прийти к очень неожиданным и контринтуитивным выводам.

Хотите повысить успеваемость детей в бедных странах? Лучше раздайте им лекарства от паразитических червей, а не закупайте новые учебники. Хотите приносить пользу своей карьерой? Лучше работать не волонтером в Африке, а брокером на Уолл-стрит: так вы заработаете много денег и сможете помочь большему количеству людей за счет регулярных пожертвований.

Эффективный альтруизм превратился в международное движение с тысячами последователей и получил одобрение многих публичных фигур — от Билла Гейтса до Стивена Пинкера.

Но такой холодный и взвешенный подход к взаимопомощи у многих вызывает критику и отторжение. Это не случайно. Как и многие хорошие идеи, установка на максимальную эффективность перестает быть хорошей, если довести ее до предела.

Почему не хочется быть эффективным альтруистом

Представьте, что вы идете мимо небольшого озера и видите, что в нем тонет ребенок. Если вы решите его спасти, ваш лучший костюм и дорогие ботинки будут безнадежно испорчены. Скорее всего, вы даже не подумаете о стоимости ботинок и тут же броситесь в озеро.

По мнению философа Питера Сингера, мы находимся в такой ситуации постоянно.

С помощью небольших пожертвований на филантропию мы могли бы буквально спасать чужие жизни. Покупать новые ботинки вместо участия в благотворительности в таком случае — то же самое, что пройти мимо утопающего.

Для нас это несопоставимые вещи, но дело исключительно в слабости нашего воображения. Мы не видим перед собой чужих страданий — но это еще не значит, что их не существует.

Сингера называют отцом эффективного альтруизма. Он исходит из этики утилитаризма, которая гласит: действовать нужно так, чтобы максимизировать пользу — то есть помочь как можно большему числу людей. По этой логике следует жертвовать собственным благосостоянием во всех случаях, если вы потеряете меньше, чем другой приобретет.

Лучше испортить ботинки, но спасти чью-то жизнь. Лучше столкнуть одного человека под поезд, но спасти пятерых.

Утилитаризм не делает различий между расами и национальностями. Если бы все люди внезапно стали утилитаристами, российские благотворительные фонды тут же лишились бы своих денег. Пожертвования принесут больше пользы в Африке — значит, нужно отправить их именно туда. Даже если вы зарабатываете всего 50 000 рублей в месяц, то входите в верхние 10% самого богатого населения мира. Ваши деньги принесут больше пользы другим — следовательно, стоит поделиться хотя бы их частью.

Философ-утилитарист XIX века Генри Сиджвик называл это «точкой зрения вселенной». Все жизни обладают одинаковой ценностью, и помогать российским больным, а не африканским — значит поступать несправедливо, подчиняясь случайным обстоятельствам своего рождения.

Эти рассуждения вполне логичны, но большинству людей они покажутся глубоко неправильными. Питер Сингер считает, что проблема в ограничениях человеческой психологии.

Мы привыкли заботиться о членах своей группы, потому почти всю свою историю жили в небольших сообществах. Всё, что покидает пределы «обезьяньей сферы» размером 100–150 человек, нас не касается.

Но мы можем расширить эту сферу — для этого нам и нужен разум. Мы должны преодолеть эти ограничения, чтобы стать более гуманными и рациональными.

Но что плохого в том, что благополучие близких нас волнует сильнее, чем благополучие незнакомцев? Как напоминает философ Джон Грей, у Вселенной всё же нет своей точки зрения — а если и есть, она нам недоступна. Нет ничего странного, что страдания африканских детей заботят нас меньше, чем страдания, которые мы видим в собственной стране, городе или доме. К добрым делам обычно толкает сочувствие к конкретным людям, а не к абстрактному человечеству.

Эффективный альтруизм критикуют за инженерный подход к благотворительности, который сводит человеческие страдания к количественной проблеме. Если мы начинаем сравнивать и измерять несчастья, то отдаем предпочтение одним, а не другим несчастным людям.

Отсюда недалеко до тоталитарной логики, в которой допустимо пожертвовать одной группой людей ради всеобщего счастья. Но этот шаг делать совсем не обязательно.

Но большинство эффективных альтруистов всё-таки не поддерживают радикальный утилитаризм и абсолютную беспристрастность. Они вряд ли будут настаивать, чтобы мы перестали давать деньги российским фондам и заботиться о близких. Они считают это человеческой особенностью, с которой необходимо считаться. Мы не можем обойтись без эмоций: без них мы бы вообще перестали кому-то помогать — как больные с повреждениями лимбической системы, которые не могут принять даже простейших решений.

Да, может быть, ваши близкие не более важны для Вселенной, чем близкие ваших соседей. Но социальная модель, в которой вы заботитесь о людях, живущих в вашем доме, все-таки по-своему эффективна.

Чтобы быть эффективным альтруистом, не нужно отказываться от личных привязанностей. Главное — осознавать, что добрых намерений недостаточно для хорошего поступка.

Сначала тебя мотивируют эмоции, а потом ты начинаешь думать. Если мы действительно хотим помогать другим, важно не пропустить ни один из этих этапов.