«Красота, затмевающая вселенную». Как правильно восхвалять кого угодно: уроки античных риторов

Греки придумали всё

Как и многие другие жанры литературы, хвалебная речь зародилась в Афинах. Афинское общество классического периода было демократией, так что все граждане имели равный статус, а руководящие должности замещались по жребию. По этой причине редкий человек удостаивался похвалы как правитель. Однако хвалебные речи часто писались в адрес богов, героев и выдающихся атлетов. Хвала им могла воздаваться как в стихотворных сочинениях, называемых одами, так и в прозе. Судя по всему, стихотворная форма была более ранней по происхождению. На это указывает то, что греческое название хвалебной речи — энкомий (ἐγκώμιον) — восходит к слову κῶμος, «победная песня в честь победителя соревнований».

Помимо людей в прозе и стихах хвалили неодушевленные предметы и даже события. Например, сохранилось несколько речей, восхваляющих Олимпийские игры. Самая известная из них написана афинским оратором Исократом и называется «Панегирик». Это слово в переводе с греческого обозначает «всеобщее собрание» и подразумевает массу людей, собравшихся по случаю Олимпийских игр. Однако популярность речи привела к тому, что ее название стало именем нарицательным, обозначающим хвалебную речь, особенно написанную в честь правителя.

Читайте также

От Эзопа до Федра: чему нас могут научить античные басни

От древнего грека Бабрия до Средних веков: как басня из эпохи Античности перекочевала в труды византийских интеллектуалов

Аристотель пишет правила

Исократ был выдающимся оратором, но у него было много достойных соперников. В Афинах классического периода, то есть от окончания Персидский войн в конце V века до н. э. до начала походов Александра Македонского в конце IV века до н. э., искусство красноречия было очень развито. Неудивительно, что Аристотель, стремившийся упорядочить и систематизировать многие сферы знания, не прошел мимо него. В сочинении «Риторика» он изложил принципы сложения речей, которым потом следовали греки, римляне и европейцы Нового времени.

Философ выделил три рода речи: состязательную, совещательную и указательную. Как видно из названия, задачей указательной речи, которая также называется эпидейктической (от греческого ἐπιδείκνυμι, «указывать»), является демонстрация слушателю положительных черт человека или предмета.

Аристотель говорит, что указательное красноречие относится к настоящему времени и описывает нынешнее состояние объекта.

В этом он противопоставляет его судебному красноречию, говорящему о прошлом и разбираемых на суде событиях, и совещательному красноречию, которое устремлено в будущее и должно представить последствия принимаемых решений.

Античные диссы

Помимо панегирика к указательной речи Аристотель относит и речь хулительную, которая по-гречески называется «псогос». Она составляется по тем же принципам, что и панегирик, но указывает на недостатки объекта. Этот жанр активно использовали друг против друга враждующие политические фракции и в Афинах, и в Риме. Например, Демосфен читал знаменитые «Филиппики», призывающие афинян восстать против македонского царя, а Цицерон хейтил в Сенате своего противника Катилину:

«Доко­ле же ты, Кати­ли­на, будешь зло­употреб­лять нашим тер­пе­ни­ем? Как дол­го еще ты, в сво­ем бешен­стве, будешь изде­вать­ся над нами? До каких пре­де­лов ты будешь кичить­ся сво­ей дер­зо­стью, не знаю­щей узды?»

Похвали наследника Александра

В демократических сообществах энкомии и псогосы были не так важны, как речи в суде или в народном собрании. Однако всё поменялось в конце IV века до н. э. Именно тогда исполнились опасения Демосфена — и македонский царь Филипп подчинил Афины. Его сын Александр создал гигантскую империю, но она развалилась и ее части перешли в руки его бывших соратников диадохов. Теперь греки правили на территории от Адриатического моря до Инда, и в новообразованном греческом мире стала активно развиваться придворная культура.

Одной из династий диадохов были Птолемеи, которые насаждали в принадлежащем им Египте греческую культуру и поощряли искусства. До наших дней дошел поэтический энкомий, написанный поэтом Феокритом фараону Птолемею II Филадельфу. В нем поэт сравнивает Птолемея с богами и описывает благополучие, принесенное им в Египет.

Вполне в духе современных славословий северокорейским лидерам Феокрит пишет, что Птолемей владеет «самой плодородной землей», которую в его правление «народ обрабатывает без страха», и благодаря ему «ни один грабитель с воинственными воплями не переходит обильный Нил, зарясь на чужую землю».

Династия Птолемеев закончилась со смертью ее последней представительницы Клеопатры. Египет стал провинцией Рима, который этим завершил завоевание Средиземноморья, а любовник Клеопатры Цезарь получил единоличную власть над римским государством. Таким образом, республика превратилась в империю, и придворные традиции Птолемеев и эллинистических правителей стали востребованы в новой мировой столице.

Может быть интересно

Святые в борделях, обнаженная императрица в цирке и гоморомантика. Краткий гид по византийскому сексу

Слава императору!

Теперь в Риме успеха можно было добиться, прочитав императору вдохновенную речь. Дабы научиться слагать их, юные римские аристократы ехали в Афины, где наследники Аристотеля хранили традиции предков. Учеба там проходила на греческом, на нем же составлялись учебники. Один из самых известных — сочинение «Царское слово» Менандра Ритора, которое представляет собой мануал по сочинению хвалебных речей для правителя. В ней он приводит шаблон, которым следует пользоваться при составлении таких текстов. Эти правила не являются его собственным изобретением, а скорее обобщают подходы предыдущих сочинителей к энкомиям. По этой причине «Царское слово» дает хорошее представление о римских панегириках и может предложить свежие идеи современному автору.

В самом начале речи нужно показать слушателям величие адресата.

Менандр рекомендует не бояться гипербол и сразу сказать, что полностью выразить все выдающиеся качества правителя не под силу никому.

Сам автор может пожаловаться на недостаток своих навыков и сил для подобного предприятия. Например, его совету следует неизвестный оратор, написавший панегирик императору Константину:

«Откуда я взял бы столько самонадеянности, святейший император, чтобы осмелиться произнести речь после столь многих красноречивейших мужей, которых ты выслушивал и в священном городе, и здесь, если бы не считал, что этого нельзя не сделать, и не боялся бы, что будет как бы святотатством, если я, кто всегда воспевал совершенные твоей божественностью подвиги, умолчу об этих, превосходящих все бывшие ранее, в результате которых была сохранена не какая-то часть государства, но возвращено всё оно целиком?»

Выдуманная родина и разные чудеса

Менандр рекомендует начинать основную часть речи с рассказа о родине, и о предках правителя, и об их влиянии на его характер. От автора часто требовалась определенная гибкость ума, позволяющая обернуть даже самое неблаговидное происхождение большим преимуществом для императора. Например, оратор Мамертин должен был описать место рождения императора Максимиана. Проблема заключалась в том, что император не мог похвастаться престижным столичным происхождением, поскольку родился на задворках империи в Паннонии (сейчас это Сербия), которая ассоциировалась с холодом и дикостью ее обитателей. Но панегирист и в этом находит положительные стороны:

«Кроме того, ваша божественная душа, пылкая по природе, разгорается еще больше благодаря ликованию тех стран, которые первыми увидели вас. Ведь вы были рождены и воспитаны не в какой-нибудь праздной и развращенной удовольствиями части света, а в провинциях, в которых близость границы (постоянно укрепленной войсками, хотя она и противостоит ослабленному врагу) непрерывно заставляет переносить трудности и приучает к выносливости; в которых вся жизнь — это военная служба, в которых даже женщины храбрее мужчин иных народов».

После рассказа о родине императора следует перейти к моменту его рождения и к произошедшим во время него чудесам. Менандр замечает, что чудеса можно спокойно выдумывать, так как аудитория всё равно не будет проверять содержание речи. Тут же он приводит пример, как восхвалять императора даже в качестве эмбриона: «…и воссияла красота [будущего императора] еще из утробы матери, затмив всю вселенную и сравнявшись по яркости со звездами». После чудес следует рассказ о детстве и образовании восхваляемого, если таковое вообще было. Здесь опять нужно выставлять в лучшем свете даже сомнительные качества императора.

Главные добродетели правителя

После этого рассказ переходит к достижениям и деяниям, которые должны проиллюстрировать четыре главных достоинства императора: отвагу, справедливость, умеренность и мудрость. Во время рассказа о доблести и связанных с нею военных подвигах Менандр рекомендует немного дать читателю отдохнуть от пафоса и развлечь его. Для этого он советует вставить речи от лица неодушевленных предметов, вроде рек или целых стран. Они должны рассказать, насколько велик император, сражавшийся на их берегах, и, например, выбранить его противников, которым вздумалось сопротивляться такому могуществу.

Справедливость императора рекомендуется демонстрировать более предсказуемыми методами и рассказывать о замечательных законах, им принятых, и об искоренении несправедливых установлений.

Менандр пишет, что примером умеренности является отсутствие интереса к женщинам, мудрость может быть проиллюстрирована тем, что император «видит будущее лучше пророка и советы дает лучше всех, всегда говоря, что сделать легко, а что — сложно». После того как слушатель узнал об уникальных качествах правителя, нужно рассказать и о его необыкновенной удачливости, ибо именно благодаря ей он смог предпринять всё, что задумал.

Читайте также

Говори и убеждай, как древние греки и римляне

Как убедить всех во всём: уроки античной риторики

Лучше всех бывших

Затем Менандр предлагает сравнить императора с предшественниками. Конечно же, сравнение должно быть в пользу нынешнего правителя, но и откровенно ругать прошлых императоров Менандр не рекомендует, поскольку это слишком грубо и свидетельствует о недостатке мастерства у оратора. Речь следует закончить картиной всеобщего благоденствия, пришедшего с нынешним императором, и просьбой к богам о его долголетии.

Речи на берегу и у ложи новобрачных

Помимо панегирика Менандр описал и другие разновидности речей, адресованных властвующим лицам. Например, существовала специальная речь на прибытие, в которой оратор должен был описать радость жителей города во время торжественного прибытия нового губернатора, назначенного в провинцию, или императора, объезжающего свои владения.

Другим типом речи был эпиталамий, или «свадебная песня». Она произносилась в день свадьбы перед уходом новобрачных в спальню. Эпиталамий также включал восхваление правителя и пожелание ему долголетия и многочадия. Например, греческий ритор Гимерий восхвалял императора Севера и его молодую супругу такими словами:

«Сходны между собой [жених и невеста] нравом и цветущим возрастом: они, как молодые розы на одном лугу, в одно время появились на свет, в одно время раскрывают свои лепестки; душевное же их сродство удивительно — оба стыдливы и чисты нравом и отличаются друг от друга только свойственными природе каждого занятиями. Она изощрилась в тканье шерсти, славном деле Афины, он обретает радость в трудах Гермеса; у нее на уме ткацкий челнок, у него — речи; она держит лиру, он не расстается с книгой; ее любит Афродита, его — Аполлон. Новобрачный первый среди юношей, невеста — среди дев; он еще безбород, и его щеки покрыты первым пухом, она созрела для брака».

Красиво, но непонятно

Представленные Менандром правила служили руководством для составителей речей и поэм на протяжении всей поздней Античности. Именно тогда искусство придворной лести достигло наивысшего расцвета, а писатели соревновались между собой, кто сможет похвалить своего патрона более изысканно. Здесь заключалась определенная ирония, поскольку произведения этого жанра исполнялись публично, а утонченная игра слов и многочисленные аллюзии на авторов древности требовали хорошего знакомства с изящной словесностью. К сожалению, у нас нет описаний того, как сами правители воспринимали похвалы. Непонятно, могли ли «солдатские императоры», многие из которых были низкого происхождения и не всегда хорошо владели латынью и греческим, полностью понимать эти речи.

Еще одной проблемой было то, что ораторы и поэты писали на классической латыни, то есть на языке эпохи Цезаря и Цицерона, в то время как современный им язык сильно изменился, особенно это касалось речи простых людей. Таким образом, панегирик превращался в произведение высокого искусства, ориентированное на небольшую группу интеллектуалов.

Лесть бессмертна

С падением Западной Римской империи панегирическая традиция не закончилась, а обрела вторую жизнь при дворе ее разрушителей. Например, поэт Драконций сочинял поэтические панегирики правителям Вандальского королевства. В Риме Эннодий написал хвалебную поэму остготскому королю Теодориху, свергшему последнего римского императора. Карл Великий, основатель обновленной Римской империи и большой покровитель искусств, тоже был удостоен солидного поэтического энкомия, хотя сам научился грамоте лишь в конце жизни.

На другом краю Средиземноморского мира, в Византии, традиция указательного красноречия продолжалась практически без перерывов до самого захвата Константинополя турками в 1453 году.

В Новое время поэты и ораторы также ориентировались на античные образцы. Например, позднеримский панегирист Клавдиан служил образцом для подражания вплоть до начала эпохи романтизма. В том числе им вдохновлялись придворные поэты Екатерины II.

Близость античных панегиристов и виршеписцев великой императрицы вдохновила российского филолога Романа Шмаракова на эксперимент: он создал поэтический перевод всех сочинений Клавдиана, но при этом использовал не современный русский, а язык екатерининской эпохи. Этот сложный и полный необычной для массового читателя лексики текст дает представление о том, как воспринимался изощренный язык позднеантичных панегириков современниками, для которых литературная латынь уже стала мертвым языком, а многие из образов были знакомы лишь по школьным сочинениям.

---

Что почитать?

• Клавдий Клавдиан. Полное собрание латинских сочинений / Пер., вступ. ст., коммент. и указ. Р. Л. Шмаракова. СПб.: Издательство СПбГУ, 2008. Перевод одного из самых известных поэтов-панегиристов, сделанный в XX веке языком XVII столетия. Монументальный труд с основательным комментарием отлично демонстрирует всю сложность придворной поэзии времен заката Римской империи.
• Латинские панегирики / Пер. с лат., вступ. ст. и комм. И. Ю. Шабага. М.: Университет Дмитрия Пожарского, 2016. Сборник из 12 прозаических панегириков, созданных в Галлии в эпоху Поздней империи, дает хорошее представление об этом жанре.
• Ковельман А. Б. Риторика в тени пирамид: массовое сознание в Римском Египте. М., 1988. Эта небольшая книга посвящена использованию риторики в личной переписке римлян. Хоть напрямую она и не затрагивает панегирики, но показывает, насколько были распространены риторические штампы.