Кремация твоей кофточки: темное будущее продукции быстрой моды

В июле 2018 года в мире мировой моды произошло необычное событие, ставшее известным в социальных сетях как #burnberry — компания Burberry объявила о сжигании непроданных вещей общей стоимостью 38 млн долларов.

Необычно оно не только внушительной суммой. Дело в том, что двумя месяцами ранее компания стала участником инициативы Making Fashion Circular («Мода из вторичных материалов»). Цель инициативы — перерабатывать отходы для изготовления товаров модной индустрии и сохранять циркуляцию ресурсов. Сжигание явно противоречит этой концепции.

После яростной критики со стороны общественности компания объявила о немедленном прекращении кремации одежды. Тем не менее эта ситуация заставляет задуматься о современной практике утилизации одежды. Burberry хотя бы не пыталась утаивать факт использования сжигания и указала его в своем ежегодном отчете, но большинство брендов вообще об этом не говорят, пользуясь своим правом не разглашать подобную информацию.

Так почему компании предпочитают такие варварские способы? Как правило, это обусловлено желанием предотвратить обесценивание бренда; престиж убивается скидками и вторичным использованием.

Многие бренды, например Chanel, принципиально не используют систему скидок во имя сохранения уникальности и редкости.

К примеру, за последние два года холдинг Cartier Richemont (владелец торгового дома Cartier) выкупил у ритейлеров часы общей стоимостью в 575 млн долларов, чтобы часы не перепродавались на сером рынке по более низкой цене. Большая часть выкупленной продукции была уничтожена, некоторые детали отправлены на переработку.

Уничтожают собственную продукцию не только люксовые бренды. Производители «быстрой моды» тоже этим занимаются. В 2017 году было обнаружено, что гигант индустрии H&M сжег около 19 тонн продукции из устаревших коллекций (это как 50 000 пар джинсов) на одном из крупнейших шведских мусороперерабатывающих заводов Mälarenergi. И это притом что H&M начал принимать активное участие в экологической повестке и устанавливает в своих магазинах пункты приема одежды.

Представители H&M пояснили, что кремированная продукция не подлежала продаже по соображениям безопасности: не соответствовала требованиям к химическому составу или подверглась воздействию плесени. Эту же причину компания использовала и после выпуска немецкого шоу Frontal 21, посвященного расследованию сжигания нераспроданной продукции H&M в Германии.

В 2017 году компания Nike стала героем статьи New York Times, обличающей производителя в сознательной порче производимой одежды и обуви с целью дальнейшего их уничтожения.

Общество возмущено уничтожением избытков модной продукции: вложить огромное количество ресурсов, выпустить в среду такой объем загрязнений при производстве, а затем уничтожать произведенное — это безумие!

Мода и отходы всегда шли рука об руку. Индустрия производит куда больше, чем необходимо: каждый год на рынок выбрасывается сотня миллиардов новых единиц одежды из непереработанных материалов. Одна лишь H&M в отчете марта 2018 года указала количество нераспроданной одежды общей стоимостью в 4,3 млн долларов.

Индустрия моды, в особенности быстрой, потребляет гигантское количество энергии. Зачастую эта потребность удовлетворяется за счет ресурсов развивающихся стран. Комбинатам в Камбодже требуется энергия для глажки и сушки одежды. По оценкам французской экологической организации Geres, завод в Пномпене ежемесячно сжигает 2,3 млн кубометров древесины. Чтобы обеспечить завод необходимым количеством топлива, вырубаются целые леса.

Переходим к выбросам в окружающую среду.

По данным отчета Ellen MacArthur Foundation, индустрия моды выбрасывает большее количество углекислого газа, чем индустрия международных авиа- и грузовых перевозок.

Безусловно, есть попытки изменить эти деструктивные практики обращения с избытками производимой одежды, но, увы, почти все они бессистемны. Анонимный источник, тесно связанный с индустрией моды, сообщает, что времена уничтожения нераспроданного товара вскоре останутся позади. На замену ему придет практика «каскадного перепроизводства»: нераспроданные излишки будут спускаться в стоки, а фурнитура и аксессуары будут повторно использованы. От кремации будут стараться избавляться всеми способами.

В случае каскадного перепроизводства у люксовой ниши есть больше преимуществ, чем у компаний быстрой моды: они спокойно могут отзывать свою продукцию из фирменных магазинов и повторно вводить ее на рынок через аутлеты.

Бренды быстрой моды и так продают свои товары по низкой цене, и в аутлетах им не место. А поскольку именно продукция быстрой моды составляет львиную долю гардероба большинства людей, и именно она наиболее часто приобретается и выходит из строя, то именно ей нужно обращать внимание на принципы потребления и утилизации.

Одно из распространенных решений по более осознанному управлению отходами модной индустрии — повторное использование одежды. Это решение может отрегулировать потребление ресурсов, но не решит проблему перепроизводства.

Существует и другое решение: производство из переработанных материалов. В качестве примера можно назвать купальные костюмы из переработанных рыболовных сетей.

Какими бы остроумными ни были эти решения, они не сдвинут нас с мертвой точки. В этом деле нужны не инновационные проекты, а старая добрая бюрократическая хватка. Во Франции от производителей модной одежды законодательно требуется участие в экологических программах до конца срока эксплуатации продукции. Также там есть инициативы, снижающие количество материалов, которые производители могут использовать в своих товарах. Сложность изделия — главный враг переработки. Жаль, что подобной практики пока нет в других странах.

Что же делать нам как потребителям? Прежде всего пересмотреть свои принципы приобретения одежды. По сравнению с 2000 годом ежегодно мы покупаем на 60 % вещей больше. Возможно, производители не выпускали бы на рынок такое количество продукции, если бы мы не потребляли ее с такой скоростью?