ЩЕЛЧОК СОВРЕМЕННОСТИ В КРУГУ ДРУЗЕЙ

Как московский концептуализм стал центральным направлением в российском искусстве

Московский концептуализм, пожалуй, самое главное — и до сих пор предельно загадочное — явление российского искусства последнего полувека. Неясно даже, можно ли считать его существующим — и это неудивительно, ведь художественный метод МК построен на непрерывном самоотрицании, уловках и стремлении к пустоте. «Нож» пытается разгадать загадки концептуалистов и публикует цикл текстов, посвященных этому явлению.

Концептуалист Артем Темный рассказывает, что значило это слово в разных странах мира, и объясняет, почему искусство, создаваемое для друзей, оказалось более важным, чем висящее в музеях. Серое Фиолетовое беседует с легендарным акционистом и теоретиком Андреем Монастырским и создателем первой регулярно действовавшей советской квартирной галереи Никитой Алексеевым, а Виктория Мирошниченко представляет серию диалогов с композиторами-концептуалистами и пытается разобраться, бывает ли музыка концептуальной. Сегодня же читайте интервью с писателем и художником Павлом Пепперштейном, самым активным из московских концептуалистов наших дней.

«Московский концептуалист — это человек, который может говорить о чем угодно, когда угодно и сколь угодно долго». Павел Пепперштейн — о рейвах, картах и Сакральном Советском Писателе
Политическое измерение концептуального искусства, или С кем вы, мастера концептуализма?
Искусство приватных пространств: фрагменты частной жизни московского концептуализма
«Наша цель — пребывание на пустой полосе между искусством и жизнью». Патриарх московского концептуализма Андрей Монастырский о «Коллективных действиях», натурализации мыслеформ и пылинках в океане ютуба
«Домашнюю выставку, по которой должны были бегать цыплята, КГБ накрыло за „гомосексуализм“»: интервью с Никитой Алексеевым, классиком московского концептуализма
Хроники большой тусовки. 30 лет московского концептуализма в инфографике и фотографиях
«Во-первых, музыкального концептуализма не существует, во-вторых, он развивается». Три диалога с композиторами-концептуалистами об ускользающей природе их творчества