Феминизм vs феминизм: краткая история внутрифеминистских конфликтов
Феминизм — это машина войны, которая распространяется по двум направлениям — внешнему и внутреннему. Внешняя война — это, конечно, борьба с доминированием мужских ценностей, практик и привилегий, с угнетением женщин, война за переустройство мира. Внутренняя война — это многочисленные конфликты между разными феминистками, феминистскими политическими группами и теоретическими концепциями.
Извне феминизм может казаться чем-то гомогенным, феминизмом в единственном числе. Изнутри же это нестабильная, конфликтная, разнородная множественность. Это группы, которые далеко не всегда и не во всем могут найти общий язык, если это не язык противостояния. Борьба на два фронта, границы которых постоянно смещаются.
Споры и конфликты, которые возникают между разными феминистскими течениями и группами, читательницы и читатели наверняка видели сами (их довольно легко найти в соцсетях). А вот на русском языке об этом пока написано не так много. Некоторые конфликты имеют негативные и порой действительно разрушительные последствия, однако без них история феминизма не будет полной. К тому же разногласия не только разделяют, но и создают — новые позиции, новые группы, новые теории и практики.
Из-за чего же спорили феминистки на протяжении истории всего движения?
Первая волна: буржуазность и добропорядочность
История внутрифеминистских раздоров из-за борьбы за власть и различий в политических взглядах начинается по меньшей мере в XIX веке — то есть со времени становления феминистского проекта как организованного политического движения. Женщины Индии не всегда были довольны тем, как их изображают «английские» сестры. Феминистка и анархистка Эмма Гольдман, как и другие видные анархистки и социалистки того времени, не упускала случая покритиковать буржуазных и либеральных феминисток за то, что они отвлекают пролетарок от подлинно революционной борьбы. Некоторые женщины организовывали антисуфражистские группы. А среди британских феминисток викторианской эпохи существовало негласное табу на упоминание и цитирование Мэри Уолстонкрафт: у нее был внебрачный ребенок, это может испортить репутацию движа!
В Российской империи феминистки из разных течений приходили срывать друг другу агитационные митинги.
Так, по словам американского историка русской культуры Ричарда Стайтса, на один из митингов российских суфражисток пришла Александра Коллонтай, чтобы подискутировать с оппонентками. Судя по всему, продуктивным это обсуждение назвать было нельзя, так как в ответ Коллонтай услышала: «Удавить тебя мало!» Конфликты случались не только во время уличных мероприятий, но и на собраниях, конференциях, докладах, обсуждениях, заседаниях. Феминистки шикали, топали ногами, перебивали, свистели, демонстративно уходили и яростно критиковали друг друга. Подробнее об этом можно прочитать в книге Стайтса «Женское освободительное движение в России».
«Большинство из тех буржуазных женщин, которые как львицы борются с „мужскими привилегиями“, стали бы послушными ягнятами в лагере консервативной и клерикальной реакции. Они, безусловно, были бы гораздо более реакционными, чем мужская часть их класса… Женщины из имущих классов всегда будут фанатично защищать эксплуатацию и порабощение трудящихся, с помощью которых они опосредованно получают средства для своего социально бесполезного существования».
Роза Люксембург, Women’s Suffrage and Class Struggle (1912)
Вторая волна: белые привилегии и секс
В 1960-е на смену первой волне феминизма пришла вторая, а вместе с ней появились и новые внутренние конфликты. Сначала феминистки начали откалываться от тусовки новых левых. Затем образовавшиеся группы разделились на два направления: левый феминизм и новую идеологию, основанную на женском опыте и знаниях (в дальнейшем радикальный феминизм). Афроамериканские и латиноамериканские феминистки критиковали белых и, в свою очередь, пытались развивать альтернативные политические и теоретические проекты: чиканафеминизм, афрофеминизм, интерсекциональный феминизм.
Чиканафеминизм критикует и гендерное угнетение, и расизм, и империализм. Он отказывается от бинарных оппозиций и четких границ и отдает приоритет гибридным опытам, пограничным и трансграничным культурам, которые избегают определения в терминах принадлежности и идентификации.
Полемика по поводу трансгендерности привела к появлению трансфеминизма и феминизма, исключающего транслюдей (TERF). Со временем появился феминизм стран третьего мира и антиколониальный феминизм. Эти направления противопоставлялись колониальному подходу феминисток из стран первого мира.
Практически в каждом из течений возникали еще и внутренние конфликты, также приводившие к расколам, размежеваниям, критике, исключению и образованию новых групп. За разговорами о сестринстве и общности всех женщин, за желанием эту общность сконструировать и навязать зачастую стояли напряжение и различия, которые нельзя было свести к единому знаменателю.
Более того, само стремление к объединению порождало расколы. Как пишет Дэвин Роуз де Флора, попытка некоторых феминисток второй волны создать и утвердить (иногда с помощью репрессивных практик) общность женщин привела к тому, что внутри феминистского движения женщины оказались еще более разделены многочисленными противоречиями и отчуждены друг от друга.
Одним из наиболее показательных, известных и значимых конфликтов стали так называемые феминистские секс-войны. С конца 1970-х в фемдвижении США нарастали конфликты вокруг тем порнографии, коммерческого секса, БДСМ-практик и сексуальности как таковой. В 1977 году в Сан-Франциско была создана коалиция «Женщины против насилия в порнографии и СМИ», в 1978 году в Нью-Йорке появилась организация «Женщины против порнографии». Обе группы выступали не только против порно, которое они считали проявлением насилия над женщинами, но также и против коммерческого секса и БДСМ (это тоже ритуализированное насилие над женщинами, женскими телами и сексуальностью). Первой политической акцией сан-францисской группы стало пикетирование стрип-клуба, в котором на экране демонстрировался садомазохистский секс между женщинами.
В 1983 году Андреа Дворкин и Кэтрин Маккиннон составили «Указ о гражданских правах, запрещающий порнографию», где предлагали рассматривать изготовление и распространение порнографических материалов как нарушение гражданских прав женщин. В нескольких муниципалитетах США попытались принять этот указ, но во всех случаях закон в итоге отклоняли как противоречащий праву на свободу слова. К концу 1980-х годов главный фокус деятельности антипорнодвижения сместился на борьбу с коммерческим сексом и сексуальным рабством.
В 1979 году Дженис Реймонд опубликовала книгу «Транссексуальная империя», в которой обвиняла трансженщин в том, что они апроприируют женские тела, а самих женщин превращают в искусственные объекты. Реймонд, судя по всему, также написала доклад, на основании которого в 1980-х годах в США транслюдям отказывали в финансовой помощи для проведения гормональной терапии и операций по смене пола. Сейчас Дженис Реймонд, по-прежнему TERF, также активно борется с коммерческим сексом и сексуальным рабством.
Для противостояния антипорнофеминизму секс-позитивные феминистки начали образовывать собственные группы и коалиции. В 1978 году в Сан-Франциско учредили лесбийскую БДСМ-организацию Samois, названную в честь одной из локаций французского эротического романа «История О»). Участницы Samois считали, что женщины могут сами выбирать сексуальные практики, которые приносят им удовольствие, поэтому консенсуальный БДСМ не противоречит феминистским ценностям и идеологии.
Антипорнографическое движение они считали консервативным и пуританским, направленным на борьбу с сексуальной либерализацией и с ненормативными сексуальностями.
В ответ на попытки ограничить производство и распространение порнографии в конце 1980-х в США и Британии появились феминистские организации, выступавшие против цензуры. Их аргументы были такими: во-первых, запрет порнографии ограничивает свободу слова, во-вторых, указ Дворкин и Маккиннон приведет также (и даже прежде всего) к запрету феминистского, лесбийского, гей- и транс-порно. Некоторые представительницы этого направления утверждали, что порнография может быть средством не только угнетения, но и освобождения и экспериментов с собственной сексуальностью, в том числе для женщин. Пытаясь запретить порнографию, феминистки переходят на сторону моральных и религиозных консерваторов, воспроизводя разделение между правильной (приватной, интимной, домашней) и неправильной (публичной, демонстративной) сексуальностями.
Одна из самых известных стычек между двумя течениями произошла в 1982 году во время феминистской конференции по вопросам сексуальности в Барнард-колледже. Мероприятие организовали секс-позитивные феминистки, в нем участвовали в том числе лесби-садомазохистские группы Samois и Lesbian Sex Mafia. Представительниц антипорнографического и анти-БДСМ-движений не пригласили. Организаторки посчитали, что участие этих активисток, во-первых, приведет к тому, что обсуждение превратится во взаимные нападки, а во-вторых, будет небезопасным для участниц, практикующих БДСМ.
В итоге в Барнард-колледж начали поступать письма и звонки от исключенных феминисток, которые требовали отменить конференцию и уволить организаторок. В итоге администрация колледжа решила изъять все раздаточные материалы (1500 копий «Дневника конференции о сексуальности», содержащие информацию о мероприятии, фрагменты обсуждений оргкомитета, тексты отдельных участниц, а также феминистское искусство), которые предполагалось распространять на мероприятии. В день проведения самой конференции представительницы антипорнографического движения, на многих из которых были футболки с принтами For a Feminist Sexuality и Against S/M, устроили пикет, распространяя листовки и выкрикивая лозунги. Дороти Эллисон, одна из организаторок конференции в Барнарде, также заявила, что пикетчицы раздавали флаеры, на которых был указан ее домашний адрес и телефон, и что она получала звонки с угрозами и оскорблениями от своих оппоненток.
Третья и четвертая волна: интернет не всегда объединяет
Принято считать, что появление третьей волны феминизма ознаменовало собой победу секс-позитивных феминисток внутри академического пространства (по крайней мере, в США). Интерсекциональный подход, постструктурализм и квир-теория получили признание и стали достаточно влиятельными в исследованиях гендера и сексуальности. Эти идеи критикуют универсалистские и эссенциалистские установки антипорнографического движения, согласно которым вся порнография — это угнетение женщин, а БДСМ — патриархальное насилие над женщинами по своей сути, даже если его консенсуально практикуют лесбиянки.
Однако внутрифеминистские войны всё еще далеки от окончания. Во-первых, как указывает исследовательница Элизабет Бернштейн, антипорнографический феминизм, переключившийся на борьбу с коммерческим сексом, стал более влиятельным на уровне государственной политики в некоторых странах (например, в США и Швеции). Во многом это как раз объясняется тем, что борьба с сексом за пределами семьи сблизила их с влиятельными религиозными группами и консервативными политическими элитами (а, по замечанию Грегори Митчелла, в США и демократы, и республиканцы занимают консервативную позицию, когда речь заходит о сексе).
Во-вторых, пространство интернета служит благодатной почвой для распространения любых популистских идей — от конспирологических теорий до TERF и SWERF (феминистки, выступающие против секс-работниц). Интерсекциональные, постструктуралистские и квир-подходы используют довольно сложный язык, в них не так часто можно найти простые и ясные, однозначные формулировки, которые делят мир на черное и белое без полутонов. Когда кто-то говорит, например, что коммерческий секс — это сложная тема, здесь есть очень много факторов, существуют разные группы секс-работниц, разные контексты и перспективы и поэтому нужно много исследований и анализа, это, конечно, звучит туманно. А вот «Вся проституция — это насилие над женщинами, и поэтому ее нужно запретить» — позиция, гораздо более доступная для понимания, воспроизводства и распространения.
Проблема только в том, что запреты в большинстве случаев не решают проблему, а лишь создают иллюзию ее решения, одновременно ухудшая ситуацию (убедительные примеры — война с наркотиками и коммерческим сексом).
Эпоха новых коммуникационных технологий и интернета уже привела к появлению четвертой волны феминизма. Борьба за власть, подписчиц, социальный онлайн-капитал и статус, а также расхождения в политических взглядах, в предпочитаемых теориях и направлениях — всё это приводит к умножению и распространению внутрифеминистских разногласий.
Одновременно феминизм становится всё более и более влиятельным. Это уже не маргинальное радикальное течение, а вполне состоятельная и легитимная идеология, которая заставила с собой считаться. По крайней мере, на Западе. Но в России всё тоже довольно быстро меняется — если не в государственной политике, то в общественном сознании и СМИ. Разумеется, ростом влияния феминизма довольны далеко не все, и многим феминисткам приходится сталкиваться с нападками и агрессией онлайн и в реальной жизни. Ставки растут, и борьба на два фронта продолжается.