Гей, а не пидор. Почему реклейминг уничижительных эпитетов не облегчит жизнь ЛГБТ+-людей в России
В последнее время в списке тем, касающихся ЛГБТ+-сообщества, возникла идея реклейминга слова «пидор» — в частности, ее в своей колонке пропагандирует редакторка «Ножа» Серое Фиолетовое. Ее сторонники предлагают всем, кто идентифицирует себя как гей, смело называть себя пидорами, пидорасами и пидорасинами, присваивая таким образом эти слова и разрушая их негативную семантику. Блогер Квирбейт объясняет, почему это, с его точки зрения, неверный путь.
Главная проблема реклейминга слова «пидор» в том, что это не работает. Сколько бы вы ни пытались его перекроить, оно не изменит свое значение в обозримом будущем и не перестанет использоваться как оскорбление, как бы сильно вы этого ни желали.
Этому сильно способствует то, что слово «пидор» используют не только как оскорбление для гомосексуалов, но и как бранное слово по отношению к любому плохому человеку. Люди располагают его в одном ряду с «мудаком» и «придурком». Сейчас носители языка охотно называют пидорами продажных полицейских и депутатов Госдумы, и это употребление из языка не вытравить.
Михаил Бейлькин в своей книге «Гордиев узел сексологии. Полемические заметки об однополом влечении» обращает внимание на то, что злобно-презрительная кличка «пидор» возникла на основе греческого языка и родственна словам «педагог» («воспитатель детей»), «педиатр» («лечащий детей»), а также имени Эраст («горячо любящий»).
«Педераст» дословно переводится как «любящий детей», то есть напрямую ассоциируется с педофилией.
Но если вы вдруг спросите: «Окей, теперь я каждый день буду называть себя пидором. Что мне это даст и как поможет?» — никто не даст вам вразумительного ответа. Напротив, реклеймеры оговариваются, что слово «пидор», конечно же, не для всех и некоторые не смогут так себя позиционировать из-за пережитого опыта угнетения.
Говоря о реклейминге «пидора», люди часто приводят в пример положительный опыт присвоения слова queer, которое раньше использовали для насмешек и издевок. Однако queer никогда не носило на себе отпечаток тюремной культуры, не предполагало влечения к несовершеннолетним и было присвоено сообществом другой страны, поэтому на него невозможно ориентироваться.
Слово «пидор» невероятно маргинальное, токсичное, оно потеряно безвозвратно. Его ближайший аналог в английском языке — слово faggot, и там оно до сих пор считается оскорбительным.
Рассказывая о реклейминге, его сторонники говорят, что «пидор аэтичен, педерастичен, гомоэротичен и подрывает основы политической солидарности, он как маленький идеал культурного сопротивления, к которому нам остается только тянуться». Это странные, но эффектные слова, которыми можно оперировать, сидя в лофте в центре Москвы за бокалом вина в кругу своих друзей-псевдоинтеллектуалов. Но эти мысли совершенно ничего не значат на практике, за пределами Садового кольца, и существуют только в качестве «сферического коня в вакууме». Как, вооружившись этими тезисами, можно реально изменить ситуацию в стране или хотя бы помочь людям, которые борются с внутренней и внешней гомофобией, сторонники реклейминга ответа не дают.
Запрещая называть себя пидорами, мы показываем, что у нас есть собственная воля — и да, теперь у геев в России достаточно силы, чтобы сказать: «Стоп. Закрой рот, ты не будешь применять это слово ко мне, потому что я так сказал».
Когда гей в нашей стране называет себя пидором, общество не считает его смелым новатором. Люди думают: «Он настолько слабый и бесхребетный, что даже не может постоять за себя и обозначить четкие границы дозволенного. Борьбе он предпочитает приспособленчество, чморя сам себя».
Они рассуждают: «Ему уже даже не нужен агрессор, он сам ставит себя на последнее место, опускает себя на самое дно. Значит, он заслуживает насмешек и плевков в его сторону, потому что он сам выбирает это место и оно ему нравится».
Попытка реклейминга слова «пидор» — это шаг назад к непониманию, дальнейшей маргинализации и попытке существовать в пузыре внутри российского общества. Гетеросексуальное большинство диктует правила в этой стране, хотим мы этого или нет, и единственный путь к улучшению жизни каждого представителя ЛГБТ+ — это диалог и открытость.
Будущее ЛГБТ+-людей в России — это открытая интеграция в общество.
Люди должны узнать, что их соседи, начальники, учительницы и учителя их детей — геи и лесбиянки, и они живут с ними в одном пространстве уже очень давно. Это не пришельцы и не агенты Запада, а обычные люди из плоти и крови, которые не заслуживают угнетения.
Мы уже сейчас вступаем в диалог с консервативным и ортодоксальным российским гетерообществом, и то, что мы им говорим, определяет будущее всех ЛГБТ+-людей в стране. В наших силах начать наводить мосты и покончить с замалчиванием проблем, невидимостью и угнетением. Но мы сможем это сделать, только если у нас будут силы сказать решительное «нет» слову, которое десятилетиями использовалось для унижения чести и достоинства ЛГБТ+.