Священные мечи страны чужих богов. Что делали эллины в лесостепях Причерноморья

Греческая традиция утверждала, что афинский законодатель Солон, не чуждавшийся, несмотря на аристократическое происхождение, торговли, во время путешествий изучал образ жизни и традиции других народов. Это и позволило ему впоследствии составить для афинского народа стройный, тщательно продуманный свод законов: «не сократил его прав, и не дал лишних зато».

Читайте также

Эллинский шаман при дворе китайского императора: сон, миф и реальность Аристея Проконнесского

А позднее некоторые эллины стали отправляться в путешествия с намерением познать мир. Ярчайшим примером является «скифский вояж» Геродота — греческого историка, совершившего в середине V века до н. э. путешествие в Скифию с целью собрать об этой удаленной от античного мира и удивительной с точки зрения эллинской культуры стране как можно больше сведений, необходимых для описания одного из значимых событий Греко-персидских войн — похода в скифские земли персидского царя Дария I Гистаспа.

Первопроходцы

В первые дальние путешествия эллины отправлялись, охваченные жаждой золота. За золотым руном плыли аргонавты. Аристей из Проконесса, добравшись до далекой страны исседонов, принес античному миру рассказ об одноглазых аримаспах, сражающихся со «стерегущими золото грифами» и отбирающих у них драгоценный металл. Судя по тому, что спустя столетия эллинские мастера изображали на расписных вазах поединки аримаспов с грифонами, эта легенда еще долго будоражила античный мир.

Первые путешествия в Скифию греки, видимо, тоже совершали в поисках золота. Неспроста ведь одна из скифских легенд, записанная и изложенная Геродотом, — это рассказ об упавших с неба золотых дарах: плуге, ярме, обоюдоострой секире и чаше.

Эти предметы помогли определить, кто из сыновей родоначальника скифов Таргитая станет царем, и, по словам Геродота, «это священное золото цари берегут больше всего и каждый год умилостивляют его обильными жертвоприношениями».

Первая греческая колония в Северном Причерноморье — Борисфен — возникла на острове Березань в устье Днепро-Бугского лимана в третьей четверти VII века до н. э. Ее основателями считаются греки-ионийцы, выходцы из малоазийского города Милета. Именно Борисфен стал опорной базой для проникновения эллинов вглубь Скифии. Несколько десятилетий спустя жители Борисфена совершили «скачок на материк», основав на правом берегу Днепро-Бугского лимана «счастливый город» — Ольвию. Ольвия вскоре стала одним из крупнейших греческих полисов в Северном Причерноморье, ее процветание обеспечивала обширная сельскохозяйственная округа и торговля со Скифией. Оживленную торговлю со скифами вело и древнегреческое Боспорское царство, раскинувшееся на землях Керченского и Таманского полуостровов.

Путь в Скифию

Степная полоса Северного Причерноморья не интересовала греческих купцов. Населенная редкими скифскими кочевыми племенами, степь мало что могла дать античному миру. А вот богатые разнообразными ресурсами лесостепные районы, плотно населенные многочисленными земледельческими племенами, сразу же привлекли их внимание. Ведь здесь можно было выгодно — в обмен на вино, парадную металлическую и керамическую посуду, ювелирные изделия — приобрести зерно и другие необходимые античному миру продукты и товары: мед, кожи, меха, льняные ткани…

Надо сказать, что одновременно с греческими торговцами в лесостепные районы Северного Причерноморья устремляются и скифы. Зерновой потенциал земледельческих племен привлекал и эллинов, и варваров. Однако если греки для приобретения зерна и других продуктов готовы были вести с земледельцами взаимовыгодную торговлю, то кочевники стремились получить всё им необходимое внеэкономическим путем — поначалу попросту грабежом, а впоследствии покорением местного населения и установлением дани. Примечательно, что в конце VII — начале VI века до н. э., в период скифского проникновения в Лесостепь, здесь начинают возводиться сложные земляные укрепления. Археологи еще не пришли к единому мнению о происхождении городищ лесостепной полосы, которых на сегодняшний день открыто более десятка, причем площадь некоторых достигает 20 гектаров. Возможно, они были возведены местными земледельческими племенами в стремлении защитить поселения от нападений кочевников: на некоторых городищах археологи обнаружили следы пожаров, на одном даже последствия «скифской атаки» — участок рва и оборонительного вала, усыпанный бронзовыми наконечниками стрел, некогда выпущенными в защитников укреплений атакующими их кочевниками.

Существует, однако, мнение, что покорившие лесостепные племена скифские цари, которые незадолго перед этим вернулись из походов в Переднюю Азию, где познакомились с городской культурой, заставили местное население возвести окруженные стенами города, ставшие впоследствии экономическими, политическими и религиозными центрами.

Может быть интересно

«А кем считать плывущих?» Почему древние греки боялись моря

Вот в эти «города» Лесостепной Скифии и направлялись речными и сухопутными путями греческие торговцы и становились здесь желанными гостями (по сравнению со скифами-кочевниками). Находки при раскопках городищ фрагментов греческих амфор и расписной керамической посуды свидетельствуют о том, что первые эллинские купцы проникли в Лесостепь вскоре после основания милетской колонии на Березани — в третьей четверти VII века до н. э. Примечательно, что среди расписной эллинской посуды, фрагменты которой найдены при раскопках скифских городищ, преобладают сосуды с изображениями животных — реальных и фантастических. Не исключено, что греческие купцы, рано усвоив специфические вкусы скифской знати, специально везли на продажу изделия с изображениями животных в манере, напоминавшей скифский звериный стиль.

Не для всех эллинских коммивояжеров путешествия вглубь Скифии складывались благоприятно. Так, в реке Супой (правый приток Днепра) был обнаружен деревянный челн с грузом дорогостоящей греческой бронзовой посуды — амфор, гидрий, ситул, лутериев, — судя по всему, потерпевший крушение и затонувший.

Свои среди чужих

Имеются основания предполагать, что некоторые из эллинов оставались в лесостепных скифских поселениях надолго: то ли они наладили здесь выгодную торговлю, то ли экспансия скифов-кочевников отрезала им путь назад, к берегам Черного моря. Так, Геродот, описывая скифский народ будинов, сообщает, что в их области есть обнесенный деревянными стенами город Гелон, в котором «есть храмы эллинских богов, украшенные по-эллински деревянными статуями, алтарями и наосами. И каждые три года они устраивают празднества в честь Диониса». Геродот отмечает далее, что «гелоны в древности — это эллины, которые покинули гавани и поселились у будинов, и говорят они на языке отчасти скифском, отчасти эллинском».

Городом Гелоном археологи считают огромное Бельское городище, расположенное на реке Ворскле, левом притоке Днепра. На этом самом большом городище Лесостепной Скифии обнаружено множество обломков греческой посуды. Примечательно, что при раскопках Бельского городища найдены остатки наземной постройки, украшенной деревянными колоннами, — возможно, это был один из эллинских храмов, упоминаемых Геродотом. Поблизости обнаружено скопление вылепленных из глины статуэток, некоторые из которых формой напоминают архаические греческие терракоты, изображающие Деметру, Гермеса и других божеств эллинского пантеона.

Похоже, эти археологические находки подтверждают сведения отца истории о долговременном проживании в Гелоне «древнегреческой диаспоры».

Древнегреческий алтарь был открыт при раскопках скифского поселения у села Жаботин: глинобитный круг диаметром более метра, украшенный типично эллинским орнаментом — бегущей волной и меандром. В центре круга расчищены остатки деревянного столба — судя по всему, основания архаической греческой статуи-ксоана.

Геродотова Скифия и ее боги

По образному выражению одного из историков-антиковедов, сведения о Скифии Геродот получал через «грекоязычных базарных переводчиков» в эллинских городах Северного Причерноморья, прежде всего — в Ольвии. Несомненно, это отчасти сказалось на точности запечатленной им информации.

Так, описывая суровую по сравнению с Элладой природу Скифии, Геродот перемежает реальность с вымыслом или по меньшей мере с преувеличением: «…здесь в течение восьми месяцев мороз такой нестерпимый, что если в это время разлить воду, то грязи не получишь. Но если развести огонь, то ты получишь грязь». По причине сильных холодов быки у скифов безроги, а иногда воздух Скифии наполняется множеством перьев, в которых без труда угадываются снежные хлопья.

Этногеография Скифии в описании Геродота выглядит следующим образом. Главенствующее положение в Скифии занимали скифы царские, считавшие всех остальных скифов своими рабами. Они обитали в междуречье Борисфена (Днепра) и Танаиса (Дона), включая Крым, и занимали самые лучшие для ведения кочевого хозяйства земли. К северу от них в безлесной степи проживали скифы-кочевники. В лесостепных районах Поднепровья Геродот помещает будинов, в земле которых находится город Гелон, а в лесостепном Побужье — скифов-земледельцев.

Рассказывая о скифских богах, Геродот сравнивает их с эллинскими, возможно, следуя давно сложившейся в греко-скифской контактной зоне традиции. Так, по его сведениям, Зевс носит у скифов имя Папай, Гея — Апи, Гестия — Табити, Аполлон — Гойтосир, Афродита — Аргимпаса, Посейдон — Тагимасад. Только Арес, бог войны, не поименован Геродотом по-скифски. Отец истории отмечает, что никому из богов, кроме как Аресу, скифы не сооружают алтарей, однако приносят в жертву животных.

Жертвоприношения же Аресу совершались скифами по особому обряду. Для этого из вязанок хвороста сооружались огромные алтари с площадкой наверху: эти грандиозные сооружения ежегодно подновлялись.

В центре площадки вертикально устанавливался меч-акинак, символизирующий бога войны. Этому мечу ежегодно приносились в жертву овцы и лошади, а кроме них — каждый сотый добытый на войне пленник.

Нельзя не отметить, что у древних греков Арес никогда не пользовался почетом и не считался олицетворением воинской доблести: в греческих мифах он предстает божеством трусливым, завистливым, жестоким, неоправданно свирепым в сражении со слабым противником. И алтарей Аресу, в отличие от других богов, эллины никогда не сооружали. В надгробных эпитафиях погибшим воинам, найденных при раскопках причерноморских греческих городов Пантикапея и Херсонеса, Арес представляется олицетворением хаоса и буйства воинственных кочевников, противоположных упорядоченному миру античного полиса, иллюстрируя известную в ту эпоху культурную оппозицию «эллины — варвары».

Может быть интересно

Клады царской России: как эпидемия кладоискательства охватила русскую деревню и чем были опасны бесовские стражи сокровищ

Особое место в пантеоне Скифии занимал Геракл. Этого героя, чрезвычайно популярного у эллинов, скифы, согласно одной из легенд, сохраненных Геродотом, считали своим родоначальником. Отцу истории рассказали, что в поисках своих таинственно пропавших коней Геракл достиг Гилеи — области в низовьях Днепра, где нашел в пещере змееногую деву, похитившую и спрятавшую животных. В качестве платы за возвращение лошадей змееногая богиня потребовала от Геракла разделить с нею ложе. В результате этой связи появилось три сына, и богиня, возвратив коней, настояла, чтобы герой помог ей определить, кого из сыновей оставить править ее страной, а кого отправить в изгнание. Геракл оставил змееногой матери один из своих луков, сказав, что правителем страны станет тот из сыновей, кто сумеет натянуть на него тетиву. Ему же достанутся и дары Геракла — золотой пояс с золотой чашей. Когда дети возмужали, богиня провела испытание. Старшие сыновья с заданием не справились и удалились из страны, а вот младший, носивший имя Скиф, сумел натянуть на грозное оружие тетиву и остался на родине, став основателем скифского царского рода.

Примечательно, что в скифском царском кургане Куль-Оба в Восточном Крыму был найден золотой кубок, на котором изображен мужчина в скифском костюме, натягивающий тетиву на лук, а рядом две пары скифов, в каждой из которых один оказывает помощь другому. В первой паре скиф перевязывает товарищу ногу, во второй — извлекает у другого изо рта больной зуб. Не исключено, что на сосуде из Куль-Обы запечатлен расширенный вариант рассказанной Геродотом легенды, причем с определенным «хирургическим» уклоном: незадачливые старшие братья получили увечья при неумелом обращении с оружием, ведь сорвавшийся при натягивании тетивы лук нижним концом ударил бы по ноге, а верхним — съездил по зубам. Есть на кубке и еще одна пара персонажей — пожилой скиф рассказывает молодому товарищу древнюю легенду.

Чужие среди своих

Считается, что создателем чаши из Куль-Обы мог быть придворный боспорский ювелир-торевт, работавший в столичном Пантикапее. Из пантикапейских мастерских могли происходить золотые обкладки ножен мечей и налучий, найденные в курганах скифских царей. По меньшей мере на четырех налучиях из скифских царских курганов (Ильинцы, Чертомлык, Мелитопольский и Пятибратний) изображены сцены из жизни Ахилла, героя Троянской войны. Аналогичный золотой горит найден в Северной Греции, в гробнице, принадлежавшей, по мнению ученых, македонскому царю Филиппу II, отцу Александра Македонского.

Судя по находкам из северопричерноморских курганов, скифским царям пришлись по душе греческие история и мифология, особенно в части, касающейся войны и оружия.

Однако для некоторых представителей скифской знати чрезмерное увлечение эллинской культурой закончилось трагически. Геродот сообщает о двух таких случаях.

Скифский царевич Анахарсис, еще в юности отправившийся в Афины и заслуживший славу одного из семи мудрецов, решил вернуться в Скифию. По пути на родину он посетил многие земли и, попав в Кизике на пышное греческое празднество в честь Матери богов, дал обет: «если здравым и невредимым возвратится к себе», то совершит богине богатое жертвоприношение и устроит сходное с кизикийским празднество. Достигнув области Гилея — лесистой местности в устье Борисфена (Днепра), — Анахарсис принялся за совершение обещанного обряда — «с бубном, увешав себя священными изображениями». Кто-то из скифов, увидев это, донес царю Савлию, брату Анахарсиса, и тот, немедленно явившись к месту священнодействия, убил Анахарсиса выстрелом из лука. Геродот нравоучительно заключает, что Анахарсис погиб «из-за чужеземных обычаев и из-за общения с греками».

Еще более драматична судьба скифского царя Скила. Матерью Скила была гречанка, одна из жен царя Ариапифа, которому Скил наследовал. Мать обучила его греческому языку и посвятила в эллинские религиозные обычаи. Скил настолько проникся греческой культурой, что стал «недоволен скифским образом жизни». Царь время от времени приходил со своим войском к стенам Ольвии, оставлял воинство в предместье, а сам в одиночестве отправлялся в город, где у него был собственный богатый дом, украшенный на греческий манер скульптурами сфинксов и грифонов. Войдя в город, Скил облачался в эллинскую одежду «и во всем остальном пользовался эллинским образом жизни и приносил жертвы богам по законам эллинов». Так продолжалось месяц и более, затем Скил, одевшись по-скифски, возвращался к войску и продолжал править Скифией.

Но однажды какой-то ольвиополит провел в город нескольких скифских предводителей, и те увидели, как их царь в вакхическом исступлении участвует в празднестве в честь Диониса. Когда Скил вернулся к войску, скифы восстали против него: мятеж возглавил один из его братьев, царевич Октамасад. Скил попытался укрыться во Фракии, но фракийский царь Ситалк, не желая войны со скифами, выдал беглеца Октамасаду, и тот собственноручно казнил Скила, став новым скифским царем.

Реальность существования Скила подтверждается находкой на территории древней Фракии (куда, как известно, бежал свергнутый царь) золотого перстня с изображением женского божества и написанным по-гречески именем Скила.

Более того, по мнению петербургского ученого-скифолога Андрея Алексеева, на золотом гребне из скифского кургана Солоха (который считается возможным погребением Октамасада) изображен поединок Скила и Октамасада: последнему помогает в сражении Орик, еще один из упомянутых Геродотом царевичей — сыновей Ариапифа.

Завершая рассказ о трагической судьбе Скила, Геродот еще раз отмечает: «Вот таким образом скифы охраняют свои обычаи, а тех, кто перенимает чужеземные законы, вот так наказывают». Но кто знает, может быть, за рассказами о неизбежности наказания за отступничество лежит обычная борьба за власть, свойственная правителям многих народов, а не только скифским царям.

Северное Причерноморье на несколько столетий стало контактной зоной эллинской и скифской культур. Скифы охотно пользовались греческой посудой, другими предметами роскоши, с удовольствием пили греческое вино (не считая, впрочем, необходимым смешивать его с водой). Греки же позаимствовали у скифов одежду — короткий кафтан, штаны, сапоги, — более подходящую для местного климата. В вооружении воинов греческих полисов вскоре появились скифские мечи-акинаки, трехгранные наконечники стрел, да и конница стала играть заметную роль в военном деле. Происходил симбиоз культур, создавались синкретические художественные памятники, которые современные исследователи определяют как «греко-скифское искусство». А начало всему положили первые путешествия эллинов в далекую и чуждую Скифию.