Страх и ненависть во мне: как я сходил на тренинг по холотропному дыханию

18+

Редакция журнала «Нож» утверждает, что настоящая статья не является пропагандой каких-либо преимуществ в использовании отдельных наркотических средств, психотропных веществ, их аналогов или прекурсоров, новых потенциально опасных психоактивных веществ, наркосодержащих растений, в том числе пропагандой использования в медицинских целях наркотических средств, психотропных веществ, новых потенциально опасных психоактивных веществ, наркосодержащих растений, подавляющих волю человека либо отрицательно влияющих на его психическое или физическое здоровье. Статья имеет исключительно историческую и культурную ценность, предназначена для использования в научных или медицинских целях либо в образовательной деятельности. Ведите здоровый образ жизни. Используйте свой мозг продуктивно и по назначению!

Знакомство холонавтов

— Это мой второй тренинг, после прошлого у меня прошел нервный тик и бессонница, две недели я хорошо спал, правда, потом состояние начало спадать и сон опять ухудшился, вот пришел, чтобы снова сбросить стресс и поработать над собой.

Вдоль стен в большом зале йога-студии сидят двадцать участников семинара, каждый по очереди представляется, рассказывает о своем опыте холотропного дыхания и ожиданиях от новой сессии. Новичков всего пятеро, примерно половина присутствующих регулярно ходит на такие тренинги в течение года и больше. Опытные участники рассказывают, что сессии помогают им войти в ресурсные состояния, сбалансировать внутреннюю энергию, войти в глубокий контакт с собой, многие также упоминают возможность пережить интересный трип.

Может быть интересно

Буддистская медитация в подмосковных дебрях. Как випассана изменила меня и повлияла на активность моего мозга

На вид основной части присутствующих от 25 до 45 лет, старшему — явно за 60. Несколько человек представляются психотерапевтами, двое говорят, что занимаются бизнесом, есть актриса, юрист, ученый, балерина. Вместе с участниками на полу располагается команда из пяти фасилитаторов — они обучаются на специальной трехгодичной программе и готовятся стать наставниками на аналогичных сессиях, а сегодня ассистируют ведущему семинара Владимиру Майкову, президенту Ассоциации трансперсональной психологии и психотерапии.

— В прошлом я была профессиональной балериной, сейчас хочу заняться актерской работой, — говорит девушка лет тридцати, которая сидит в полулотосе у стены напротив и очаровательно улыбается, — на сессии хочу проработать свои внутренние ограничения на такую смену деятельности. Это мой четвертый тренинг.

Я пришел на семинар по холотропному дыханию без конкретного запроса, что и озвучил, когда очередь представляться дошла до меня. Сказал, что мне любопытно посмотреть, как можно изменить состояние сознания с помощью одного только дыхания, и правда ли, что ключ к дверям подсознания всегда при мне — достаточно просто начать дышать определенным образом.

Кроме этого, мне интересно посмотреть на практики трансперсональной психотерапии — подхода на стыке науки и эзотерических знаний, который также называют «новым шаманизмом». Скепсис в отношении этого направления меня не смущал, так же как не подкупали восторженные отзывы: и того, и другого в интернете хватает.

Холотропное дыхание — одна из центральных техник трансперсональной психологии, направления, которое изучает и использует в терапии измененные состояния сознания — от медитации до дыхательных практик. Полученные трансцендентальные переживания осмысляются с помощью более традиционных психологических методик, а также религиозных и мистических учений. В арсенале трансперсональной психотерапии очень широкий круг техник — психоанализ, транзакционный анализ, учение Юнга об архетипах и коллективном бессознательном, анализ снов, медитация и визуализация, шаманские трансовые практики, йога, цигун и прочее. По сути, это микс из множества подходов к работе с духовностью — как древних, так и современных, как научных, так и мистических. Трансперсональные психологи считают, что в необычных состояниях сознания, в частности — во время холотропного дыхания, можно работать с вытесненным травматическим опытом, взаимодействовать с бессознательным и пережить воспоминания из прошлых жизней. Подробнее «Нож» писал о трансперсональной психологии здесь.

Технику холотропного дыхания разработал чешско-американский психиатр Станислав Гроф. В 1960-е годы он проводил исследования терапевтического влияния на психику ЛСД, в одной из книг Гроф сообщает, что в качестве гида участвовал в более чем 3000 подобных сессий и изучил отчеты о 2000 аналогичных опытах своих коллег. Вместе с Тимоти Лири его можно назвать одним из самых заметных популяризаторов употребления ЛСД в терапевтических целях — в первую очередь для проработки травм на подсознательном уровне. Оба в то время настаивали, что позитивный для психики эффект употребления психоделиков перевешивает возможные побочные.

Когда в 1971 году в США, где жил и работал Гроф, запретили психоделики, вместе с женой он разработал технику холотропного дыхания, которая вводила человека в состояние, схожее с тем, что человек испытывал под действием психоактивных веществ. В дальнейшем он развивал свой терапевтический метод в первую очередь на основе этой практики.

Для сессии нужны как минимум двое: дышащий (их называют холонавтами) и опытный специалист в этой практике (фасилитатор). Если дышат несколько человек, то у каждого должен быть ситтер — тот, кто будет постоянно следить за ситуацией и поможет в случае чего. Во время сессии активный участник комфортно располагается на полу, закрывает глаза — как правило, с помощью повязки для сна — и начинает часто дышать под громкую ритмичную этническую музыку. Из-за гипервентиляции легких довольно быстро наступает кислородное голодание, человек входит в трансовое состояние, и у него появляются необычные физиологические и психологические реакции: дрожь, судороги, видения, эйфория. По мнению сторонников трансперсональной психотерапии, в подобных состояниях человек начинает взаимодействовать со своим подсознанием, в том числе — переживает опыт своего рождения, который часто является наиболее травматичным в жизни и во многом определяет личность человека. За счет же повторного проживания травмирующих событий в безопасных и контролируемых условиях, согласно теории трансперсональной психологии, люди могут преодолеть психологические и экзистенциальные проблемы.

Я принимаю участие в двухдневном семинаре по холотропному дыханию — все выходные вместе с двадцатью другими участниками мы будем учащенно дышать до погружения в трансовое состояние, а потом пытаться понять, о чем говорило нам подсознание и как это поможет жить с собой в мире.

Перед тренингом в раздевалке встречаю мужчину пенсионного возраста, который тоже готовится к сессии, спрашиваю, что привело его на семинар. Бодро и дружелюбно он рассказывает, что ходит на холотропное дыхание практически каждый месяц уже три года, что сначала сессии улучшали его самочувствие и работоспособность на несколько дней, но через год практики он почувствовал и постоянные изменения — баланс «на уровне энергий», большее погружение в медитации и общее значительное улучшение состояния.

Несмотря на некоторый скепсис по отношению к оценке самочувствия по «уровню энергий» — для меня такое описание довольно расплывчато, — решаю быть открытым новому опыту, тем более речь собеседника звучит трезво, впечатление он производит деловое и энергичное, а ощущения, что меня пытаются в чем-то убедить, не возникает. Вместе с мужчиной мы идем в зал, где сейчас должно начаться короткое знакомство, а затем — лекция ведущего семинар.

Трип

Владимир Майков — пожалуй, главный популяризатор и практик трансперсональной психологии в России. Количество и разнообразие его статусов впечатляет: кандидат философских наук, с.н.с. Института философии РАН, завкафедрой трансперсональной психологии Московского института психоанализа, автор документальных фильмов, ученик и друг Станислава Грофа, издатель его книг в России, автор множества учебных курсов по коучингу и саморазвитию. Он ведет тренинг и рассказывает в лекциях, с которых начинаются оба дня семинара, о сути холотропного дыхания, состояниях и переживаниях, которые может испытать человек в ходе практики, как на них реагировать, а также дает указания, как нужно дышать.

После часовой лекции мы разбиваемся на пары и готовимся к первой сессии — ложимся под пледы и готовим повязки на глаза. Всего на двухдневном семинаре будет четыре трехчасовых практики, каждый в паре дважды будет дышать и дважды наблюдать за своим партнером в качестве ситтера — следить, чтобы холонавту в ходе сессии было комфортно и безопасно. Наставления по технике очень простые: дышать максимально часто и стараться особенно не вовлекаться в собственные мысли, на этом, по сути, всё.

Пока я располагаюсь на матрасе, ко мне подходит один из фасилитаторов, приобнимает и успокаивающе говорит: «Ничего не бойся, иди вглубь, мы рядом, будет очень круто, иди так далеко, как сможешь зайти». В зале приглушают свет и завешивают окна. Я откидываюсь на тонкую матерчатую подушку, смотрю на квадраты подвесного потолка «армстронг» надо мной, ситтер завязывает мне глаза.

Один из фасилитаторов берет микрофон и начинает упражнение на релаксацию — предлагает представить, как мы заходим в теплое море и тело расслабляется от ступней и вверх, до макушки головы. На фоне играет плавная этническая музыка с нордическими мотивами, представляю блаженных нимф с венками на головах, которые гуляют по норвежским фьордам. Слышу, как рядом со мной шумно задышали другие участники, и тоже начинаю быстро и резко втягивать в себя воздух.

Поначалу часто дышать некомфортно — кажется, что задыхаешься, и от этого состояние становится нервным, привыкнуть к неестественному темпу получается только минут через пять. В теле почти сразу появляются необычные ощущения: ладони становятся горячими, как будто мягкими и чувствительными, в ногах и спине появляется напряжение, похожее на ломоту во время гриппа. Музыка сменяется, начинают ритмично стучать барабаны, навевая образы африканских туземцев у костра.

Привычный ход мыслей быстро уходит, внимание практически полностью переключается на ощущения в теле. Скоро вниз по рукам проходят многочисленные электрические разряды. Вдруг слышу громкий и явно не сдерживаемый крик с другой стороны залы. Меня это особо не пугает: с учетом предыдущих обсуждений возможных состояний участников первой появляется мысль, что кто-то явно опережает меня на пути к своему бессознательному — я на душераздирающие крики пока не готов.

Минут через десять напряжение в теле еще усиливается, понимаю, что нужно срочно как-то от него избавляться, и, лежа, начинаю подтягивать пятки к груди, выгибать спину и руки. Делать такую гимнастику я буду почти безостановочно следующие минут сорок — из-за ощущений в теле перестать растягиваться просто невозможно, иначе, наверное, тоже пришлось бы орать. Как позже объяснит мне один из опытных участников семинара, напряжение в теле появляется, если у человека есть «зажимы», в результате практики они снимаются и энергетическая целостность у человека улучшается. Схожая техника используется в пранаяме — различных дыхательных упражнениях в йоге.

Мое сознание при этом действительно куда-то проваливается — как будто в яму с серой пустотой, в которой привычный ход мыслей хотя и присутствует, но явно значительно дальше обычного и куда менее интенсивный.

Продолжая часто дышать, берусь руками за стопы и почти выпрямляю ноги в коленях — отмечаю, что, кажется, в обычной жизни такой гибкостью я похвастаться не могу. Руки раз за разом сцепляю в замок за спиной. Ощущения в теле неприятные и похожи на то, как когда не можешь уснуть и нервно ворочаешься, только помноженные на десять. Единственное, что помогает, — надежда, что из меня сейчас выходит десятилетиями копившееся напряжение, а подсознание наконец гармонизируется, поэтому дышать и тянуться продолжаю.

Вдруг понимаю, что, сам этого не заметив, я перестал часто дышать и вообще, кажется, оказался в каком-то полузабытьи. Сном это не назовешь, скорее такой глубокой задумчивостью, в которой отключаешься и от всего вокруг, и от любых мыслей. Кажется, сознательный уровень и правда вдруг отключился. Смутно припоминаю поток образов, который только что шел перед глазами, но как будто ни один из них не запомнился — все рассыпались, как сны сразу после пробуждения.

Снова начинаю дышать и понимаю, что дискомфортное напряжение частично прошло: руки полностью расслаблены и как будто повисли в невесомости, на них чувствуется множество очагов электрических разрядов размером с монету. В теле и ногах напряжение есть, они еще требуют растяжки, но уже как будто бы не так настойчиво. Я сворачиваюсь в позу эмбриона и начинаю кататься на спине.

Дальше периоды, когда я на какое-то время вырубаюсь, повторяются с периодичностью примерно раз в пять-семь минут. Во время таких «отлетов» вижу яркие точки перед глазами и смутные образы, но запомнить их не получается. Отключившись в очередной раз, чувствую, что меня что-то сильно пугает: один из образов то ли бросается на меня, то ли начинает душить. В голове почему-то мелькает слово «конкистадор». Я подскакиваю на матрасе и прихожу в себя. Странным образом от этого пугающего переживания чувствую скорее что-то вроде удовлетворения, как будто наконец мое подсознание тоже показало себя во всей красе.

Продолжаю часто дышать, музыка между тем сменилась на психоделик-транс. Напряжение почти полностью ушло, крутит только стопы, остальное тело как будто тоже переместилось в приятную невесомость.

Ощущения времени тоже нет, понять, сколько я так чередую растяжку и провалы в небытие, не могу. Снова слышу в зале чей-то крик, а следом пугающий плотоядный хохот — ничего, кроме любопытства, от этого не испытываю. Расслабление, чувство растворения тела и полного отключения мыслей в этот момент доходит до пика, потребность в движении закончилась. Отмечаю странное чувство, что, с одной стороны, я четко ощущаю, что лежу на полу в зале йога-студии, с другой — как будто нахожусь где-то очень далеко от этого места.

В какой-то момент снова проваливаюсь и прихожу в себя от того, что чья-то рука ложится мне на плечо и голос совсем рядом тихо называет мое имя. Снимаю повязку с лица и понимаю, что я последний из практикующих, кто остался в зале, сессия окончена, прошло два с половиной часа.

Поднимаюсь на ноги самостоятельно, хотя меня заметно покачивает. Состояние странное — сознание ясное, спокойное, хотя при этом заторможенное, как будто отходишь от наркоза.

Сеанс интенсивной терапии

Перекусив и коротко обменявшись впечатлениями, возвращаемся в зал на второй раунд тренинга: ситтеры из первой сессии укладываются на матрасы, а те, кто дышал, занимают их место. После упражнения на расслабление вторая партия холонавтов начинает активно дышать. Уже через пять минут понимаю, что быть ситтером и видеть, что происходит в зале, — как минимум не менее интересная часть тренинга.

В отличие от меня более опытные участники сразу не сдерживают себя и начинают резко ритмично двигаться — выгибать поясницу, дергать ногами и молотить руками воздух. Со стороны кажется, что такие движения раскрепощают их и помогают войти в неконтролируемое трансовое состояние. Раздается первый жуткий крик из дальнего угла помещения: вижу, что женщину лет сорока мотает по всему матрасу, она извивается, явно не находя себе места. Как будто соревнуясь с ней, девушка метрах в десяти от меня начинает биться в еще более энергичных конвульсиях — и явно занимает первое место по интенсивности выражения своего состояния. Часть ее лица, которая не закрыта повязкой, искажена, издалека кажется, что она постоянно что-то рычит. У меня нет сомнений, что это эпилептический приступ и скоро в зале появятся еще и медбратья.

Вокруг нее собираются трое фасилитаторов, на их лицах ни волнения, ни удивления, очевидно, что, по их мнению, ничего особенного не происходит. Единственное, что они делают, — добавляют в виде стенок еще два матраса к тому, на котором лежит девушка, получается что-то вроде колыбельки. Я вижу только ее стопы, которые будто крутит в стиральной машинке, и не могу поверить, что это никого не беспокоит.

В сравнении с самыми активными участниками сессии девушка, чьим ситтером я являюсь, ведет себя предельно интеллигентно — немного подергивает телом, ритмично сжимает пальцы рук и слегка приподнимает корпус над матрасом. Отмечаю при этом, что, кажется, дышит она менее усердно, чем остальные, и делаю вывод, что степень погружения во многом зависит от интенсивности дыхания. Примерно через полчаса после начала практики моя напарница затихает — судя по всему, она провалилась куда-то в глубины себя. После того как она не начинает снова интенсивно дышать в течение минут пятнадцати, тихо спрашиваю у одного из фасилитаторов, не надо ли ее разбудить. Мне отвечают, что моя подопечная сейчас «занимается внутренней работой», и в качестве аргумента приводят то, что заснуть под ревущую музыку невозможно. С этим не поспоришь — колонка находится всего в метре от нас и из нее на максимуме играет транс.

Зал йога-студии в это время окончательно становится похож на отделение для буйных душевнобольных в полнолуние: большая часть из десятка холонавтов безостановочно дергается на своих матрасах, на них, как безучастные медсестры, смотрят расположившиеся рядом ситтеры, в проходах расслабленно гуляют фасилитаторы.

Майков то наблюдает за происходящим со своего кресла, то присоединяется к фасилитаторам. Кажется, всё идет ровно так, как и должно. Пожилой мужчина, которого я встретил в раздевалке, уже минут пятнадцать подряд без остановки закидывает ноги за голову, а еще полчаса до этого он метался на своем матрасе из стороны в сторону — откуда в человеке основательно за шестьдесят может быть столько сил, я ума не приложу. Другая женщина рядом с ним встает на четвереньки и дышит так глубоко, что от этого дергается всё ее тело, затем она садится на пятки и, продолжая глубоко дышать, берется за ручку воображаемого меча и начинает водить им из стороны в сторону. Время от времени то в одном, то в другом конце зала раздаются крики. Еще одна участница трясется на своем матрасе так, будто схватилась за оголенный электрический провод и отказывается его отпускать. Дышат относительно спокойно, без особых дерганий тела, всего человека три-четыре из двенадцати. В сочетании с быстрым боем барабанов в стиле африканского этно всё происходящее кажется сценой из документального фильма о практиках вуду, когда участники ритуала не могут остановиться в своих экстатических танцах. Глядя на происходящее, мне кажется, что во время своей практики я здорово недоработал.

Примерно через час-полтора после начала сессии активность немного спадает. Большинство наиболее энергичных участников продолжают дышать, но в основном лежа спокойно, некоторые как будто засыпают. Музыка сменяется на медленную. Женщина в дальнем от меня углу зала, которая кричала сегодня больше всех, продолжает немного подергиваться в позе эмбриона, ее аккуратно придерживают трое фасилитаторов. Вдруг она снова начинает кричать, а затем раздается ее долгий демонический хохот. Думаю о том, что при всем желании не смог бы сымитировать такой смех — так естественно он звучит.

Постепенно все успокаиваются почти полностью, притом что многие продолжают интенсивно дышать. Моя подопечная в этот момент, кажется, окончательно приходит в себя, снимает с глаз повязку, улыбается и говорит, что готова идти на обязательную после дыхательной практики арт-терапию — рисовать мандалы.

Рефлексия

Через полчаса после окончания второй сессии все собираются в зале для обсуждения трипов — сначала в паре, потом общего.

Моя напарница рассказывает, что по совету фасилитаторов она сразу стала помогать себе телом — добавила движения животом и постаралась синхронизировать их с дыханием, после чего у нее «быстро отнялись руки, плечи и икры, голова стала совсем легкая», появилось ощущение, что сознанием она далеко, но при этом очень хорошо чувствует тело. Провалившись в бессознательное состояние, девушка почувствовала, что беспричинно и неожиданно для себя расплакалась. «Потом я плакала еще дважды, и это давало сильное чувство облегчения, освобождения. Были еще образы, запомнила мужчину с бородой в синем ореоле, который смотрел на меня. Я постоянно куда-то проваливалась, но это был не сон, а скорее именно трансовое состояние. Я не совсем понимала, что происходит, но было интересно. Когда пришла в себя, почувствовала голод и усталость, поняла, что пора выходить».

На общем обсуждении своим опытом делятся только желающие, но из трип-репортов и половины участников становится понятно, что переживания в ходе сессии у людей сильно отличаются. Больше всего участники рассказывают о том, что они чувствовали энергию, как-то по особенному проходящую через их тела. К мужчине напротив, который так активно закидывал ноги за голову, по его словам, приходила женщина-шаман, и после ее появления его ладони будто бы взяли в кошачьи лапы, отчего через руки пошла очень сильная энергия, и это продолжалось сорок минут. Несколько человек говорят о продолжительных видениях, в которых они встречали других людей, взаимодействовали с образами, осознавали себя животными и частью неживой природы — пещерой, морем. Девушка, которую я подозревал в приступе эпилепсии, делится, что она пережила состояние «дикой женщины», в котором ей очень хотелось сорвать с себя одежду, разогнать всех вокруг, буянить, и что ей было максимально комфортно в этом состоянии. Несколько человек описали свои переживания в виде продолжительного видения, с сюжетом и множеством взаимодействий. Улыбчивая девушка напротив меня рассказывает, что большую часть сессии она остро ощущала, как из нее выходила ненависть, наблюдала, как она отзывается в ее теле, и в итоге поняла, сколько именно этого чувства в ней, как мучительно с ним жить и как его нужно прорабатывать.

С удивлением отмечаю, что люди, которые полчаса назад как будто бы корчились в исступлении и муках собственного тела, выглядят довольными и весело рассказывают о том, что с ними только что было.

Выйдя из центра, чувствую сильную усталость и удивительно спокойное состояние, как будто ни у одной проблемы не получится до меня дотянуться.

Чем лечат подсознание

— Основная часть участников — женщины, обычно их больше 60%, — отвечает Владимир Майков на вопрос о том, кто приходит на семинары. — Они больше интересуются самопознанием и расширенными состояниями сознания, более пассионарны. Если говорить про возраст, то в среднем участникам 20–40 лет. Круг профессий и интересов широкий, тут что-то выделить сложно.

Утром второго дня договариваемся с ведущим семинара, что он ответит на вопросы о том, как устроены тренинги по холотропному дыханию. Общается он с образцовой доброжелательностью, харизматичен, рассказывает о своем предмете увлеченно и энергично.

— Мы работаем со страхами, паническими атаками, зависимостями, психосоматическими заболеваниями, проблемами, связанными с психодуховными кризисами, ощущением застревания, препятствий к росту и творческому развитию, отсутствием ответов на важные вопросы, проблемами в отношениях, — рассказывает психотерапевт. — Важно, чтобы у человека не было клинических расстройств [психики] — шизофрении, биполярного расстройства. При депрессии средней тяжести, если человек более-менее поддерживает жизнедеятельность, практики холотропного дыхания могут оказаться эффективны. Неврозы, неуравновешенности и проблемы есть абсолютно у всех, мы не отсекаем таких людей от помощи, потому что знаем, как эффективно холотропное дыхание в таких случаях.

Майков рассказывает, что сессии холотропного дыхания проводят зависимым, например, в центрах, работающих по «методу Маршака», там это делается стационарно, потому что люди находятся под постоянным продолжительным наблюдением. По словам специалиста, нередко психотерапевты из других направлений — психоанализа, КПТ, транзакционного анализа — присылают своих клиентов на тренинги, если терапия долго не дает заметных результатов.

О возможности обострения психического состояния из-за участия в сессии Владимир Майков отвечает:

— Теоретически обострение возможно в любой ситуации. Стопроцентных гарантий не может дать никто, но мы предоставляем главное — безопасность и максимальный профессионализм.

На вопрос о роли фасилитаторов в процессе психотерапевт отвечает, что они должны уметь понять состояние человека в сессии по внешним проявлениям, какие у него идут «внутренние процессы», и помочь сделать их максимально эффективными и безопасными. «Включаться нужно, если дышащий сам об этом просит, если слишком активно двигается — чтобы не было травмы и не отвлекать других участников. В остальном, наоборот, важно не мешать человеку пройти переживание до конца. Также в конце семинара фасилитатор должен включиться, если у участника остались неразрешенные состояния, которые выражаются в ощущениях, физических и психологических блоках».

Майков отмечает, что обучение на фасилитатора занимает около трех лет, потому что важно иметь много личной практики.

— Если человек переживает рождение, на субъективном уровне это может показаться как раз обратным — ощущением умирания — и привести к сильным эмоциональным реакциям: панике, ужасу. Если фасилитатор сам не проходил через них, то он может не понять, что идет естественный психологический процесс, которому не нужно мешать. По возможности нужно дать человеку пройти через затруднения самостоятельно, это ценнейшее знание о собственной способности решить любые проблемы. Мы же создаем пространство, в котором есть баланс между безопасностью и возможностью пройти такой путь до конца.

По словам психотерапевта, важность участия опытного фасилитатора заключается еще и в том, что если во время сессии участник остро испытал переживание внутреннего конфликта, но при этом не завершил его, то восприятие будет окрашено страхом или гневом. Если состояние не разрешить, то оно может сохраниться и будет проецироваться на других людей. Майков утверждает, что в профессионально организованной практике рисков остаться в незавершенном переживании нет.

Неслучившийся астрал

Моя вчерашняя партнерша не смогла прийти на второй день семинара, и после лекции я ищу новую пару, ей оказывается приветливая женщина лет пятидесяти. Вообще, на семинаре все производят впечатление предельно дружелюбных и открытых — то ли совместные и довольно деликатные переживания располагают и сближают людей, то ли участникам передается настроение организаторов семинара.

На первой сессии у меня роль ситтера. Как и вчера, через 5–10 минут после начала практики в зале уже несколько человек, которые хаотично выбрасывают руки и ноги, вскрикивают, катаются по матрасу туда-сюда. Особенно этому уже не удивляюсь, очевидно, что такая картина — что-то естественное для сессий холотропного дыхания, как только музыка сменяется на более интенсивную.

Треки для сессии каждый ведущий подбирает самостоятельно. Майков рассказывает, что музыкальная традиция при работе с необычными состояниями в трансперсональной психологии началась, когда Гроф еще практиковал терапию с помощью психоделиков. Экспериментаторы еще тогда поняли, что для максимального погружения в подсознание нужна «глубинная этническая музыка, основанная на архетипических темах». По словам психотерапевта, такая музыка помогает войти в транс, в качестве подтверждения этого он говорит, что, например, ритм ударов шаманских барабанов в точности соответствует ритму биения сердца ребенка в утробе матери.

Когда музыка уже основательно разогналась, понимаю, что, как и вчера, мне досталась одна из самых спокойных участниц в зале — ее частое дыхание сопровождалось всего несколькими сменами положений тела, никаких криков и неожиданностей не было. Остаюсь немного разочарован: понаблюдать за таким бурным поведением во время сессии с максимально близкой дистанции мне было бы любопытно. Примерно через часа полтора моя напарница окончательно погрузилась в себя, а через два мы отправились на арт-терапию.

По словам Владимира Майкова, интенсивность переживаний не показатель эффективности сессии:

— Если то, что всплыло [из подсознания], связано с интенсивной энергией, с движением, то человеку естественно танцевать, подстраиваться, пытаться реагировать активнее. У кого-то основной процесс [во время сессии] происходит глубоко внутри, в созерцательной области, для этого нужен покой. Нельзя сказать, что люди, которые ярче проявляют себя, погрузились глубже или что сессия у них проходит основательнее. Кроме того, у одного и того же человека на разных сессиях реакции проходят по-разному.

Когда мы меняемся и я начинаю дышать, как ни стараюсь, оказаться во вчерашнем состоянии не получается — как будто из реальности выпадаешь, но совсем связи с ней не теряешь. Списываю это на усталость и невыспанность — судя по вчерашним ощущениям, сил в первый день ушло очень много. В какой-то момент, когда всё также не могу провалиться в свое подсознание, появляются сомнения — не показные ли все те безудержные судороги и корчи, которые я дважды наблюдал ситтером? Насколько вероятно, что участников просто увлекает мистическая концепция о действии энергий и они ведут себя в соответствии с тем, чего от них ждут? В этот момент справа от меня раздается громкий крик женщины, а за ним — ее же заливистый хохот. Звучат оба звука настолько естественно, что мысль о том, что это всё игра, как будто становится неуместной.

В конце концов, поняв, что сильных переживаний сегодня ждать не стоит, примерно спустя час двадцать я пошел рисовать мандалы.

После сессии обсуждаем с моей напарницей в кафе йога-студии ее ощущения от сегодняшней практики — у нее это четвертый семинар. Ее сегодняшний опыт тоже прошел заметно слабее, чем вчерашний, и, кажется, она немного расстроена из-за этого. Здесь же встречаю еще одну девушку, которая, как и я, впервые на холотропном дыхании. Она также говорит, что сегодня погружение было слабым, но в первый день, по ее словам, она «улетела далеко» и было интересно.

За столиком обедает фруктами Иван, ему около 35, он производит впечатление спокойного и уверенного в себе человека, на вопрос, как прошли его сессии, сдержанно отвечает: «Хорошо». О своем опыте Иван рассказывает, что его первая сессия дыхания была в 2013 году, тогда, по его словам, он очень боялся, попробовал только потому, что ведущим был его родственник. Решился из-за того, что в его жизни «был очень большой застой», с которым он не знал, что делать, ничего не клеилось, он не мог построить отношения — связи были поверхностными, он раз за разом расходился, также была высокая тревожность, случались панические атаки.

— В той сессии я пережил многое, связанное с рождением — и собственным, и будто бы был в чьем-то теле и сам рожал. Многое было связано с отношениями с женщинами. После этого что-то во мне изменилось, через несколько месяцев я познакомился со своей будущей женой, и всё в этот раз пошло по-другому. До этого я семь лет время от времени занимался йогой и практиками осознанности, но такого заметного эффекта это не давало.

Перемены в жизни Иван связывает с тем, что после сессии сильно изменился внутренне и это потянуло за собой перемены «во внешнем». Он продолжил ходить на тренинги примерно три-четыре раза в год, постепенно заметил, что его тело стало гораздо более расслабленным, чего не удавалось добиться раньше, почувствовал «свободную циркуляцию потоков энергии» в себе, что выражалось в устойчивом ощущении радости.

— На первых сессиях я прорабатывал проблемы из прошлого, травмы, о которые я постоянно спотыкался. Потом пошла работа над паттернами общения, над роботоподобностью в моем поведении — это полностью прошло через 15–20 сессий, то есть через года четыре практики. Потом я почувствовал, что стал работать над своим развитием, и это помогло мне избавиться от страхов и открыть свой бизнес — у меня в семье не было таких примеров, все были наемными работниками. Также мы с женой осознали, насколько важен процесс родов, и обоих детей рожали дома. В какой-то момент я сам захотел вести семинары [холотропного дыхания], после медицинского [образования] выучился на психолога, а потом прошел обучение по программе фасилитаторов и сейчас провожу сессии в Ростове.

На вопрос, может ли изменение его состояния быть связано не с практиками холотропного дыхания, Иван отвечает, что всё оказывает влияние, но он уверен, что основной толчок получил на этих сессиях, что это база в его практиках, которая дает не только осознанность и проработку, но и много энергии.

Послевкусие

Сессия обратной связи во второй день кажется более основательной — многие подытоживают опыт и рассказывают о его общем значении для себя. Мужчина лет тридцати пяти, который до этого был мне не очень заметен, рассказывает, что неделю назад с ним «произошло событие, которое, как всегда кажется, никогда не случится с тобой». Очевидно, что он говорит о чем-то драматичном для него. Не уточняя, в чем именно заключалась ситуация, он рассказывает, что всю неделю только и думал об этом. После первой сессии в субботу он впервые за неделю почувствовал себя спокойно, нормально спал ночью, а на утро мысль о проблеме не была первым, что пришло ему в голову. По его словам, на первой сессии он как бы принял случившееся, вторая же была для него «более мыслительной», а не бессознательной, и он понял, как интегрировать новые обстоятельства в свою жизнь.

Следом девушка — опытная холонавт, которая до этого говорила, что проходит обучение на фасилитатора, — рассказывает, что во время сессии у нее произошел экзистенциальный кризис и теперь она чувствует страх из-за того, что ей как будто не на что больше опираться. Несмотря на то, что она говорит о своем испуге, тревоги в ее словах не заметно. Ведущий рекомендует принять это состояние как точку роста и возможность пересмотра внутренних убеждений. Молодой человек лет тридцати говорит о самом ярком из его сегодняшних переживаний — он участвовал в родах, причем в роли роженицы. Интерпретация его опыта идет вокруг естественной двойственности человеческой натуры и того, что у всех людей есть оба начала — мужское и женское, а также упоминаются буддистские взгляды на реинкарнацию и опыты прошлых жизней. Важным моментом кажется, что обсуждение всех трипов и переживаний заканчивается на позитивной ноте — во всяком случае, в зале, при всех.

О своем не особенно выразительном опыте я не высказываюсь — как будто бы это не очень уместно среди других, более содержательных историй. Думаю о том, сколько среди присутствующих может быть скептиков по отношению к практике, но понять это сложно — за счет общей позитивной атмосферы кажется, что все очень довольны прошедшим тренингом.

После семинара обращаюсь к Майкову с вопросом, как холотропное дыхание должно изменить человека, который занимается им регулярно.

— Всё зависит от запроса, для одного это будет терапевтическим инструментом, другому поможет в поиске творческого пути, для третьего станет способом работы со стрессом. Постепенно погружение будет всё более и более глубоким: сначала человек работает с биографическим материалом, затем — с индивидуальным бессознательным, потом — с коллективным бессознательным. На глубоких уровнях прорабатываются травмы рождения, а, согласно Грофу, причины всех психиатрических проблем коренятся именно в них, тогда происходит сильный психологический импринтинг. То, насколько глубокие свои проблемы сможет решить человек на сессии, зависит от его способностей, занимался ли он до этого медитацией или духовными практиками, изучал ли психологию.

Майков называет холотропное дыхание «генеральной уборкой организма», необходимой, когда «душа захламляется». По его словам, другие виды психотерапии часто «бывают неудовлетворительны» и обсуждать психологические проблемы на интеллектуальном уровне с терапевтом можно годами без особых результатов. По словам трансперсонального психотерапевта, глубинные проблемы психики часто можно решить, только работая с подсознанием напрямую.

Выйдя из йога-студии, оцениваю свое состояние после двух дней дыхательных практик: заметно спокойствие, расслабление, усталость и, опять же, некоторая заторможенность, расфокусировка. Есть чувство отстраненности от реальности, как будто мир вокруг несколько дальше, чем обычно. Понять про последнее — хорошо это или плохо — не могу: с одной стороны, это как будто дает чувство защищенности, в котором проблемам до тебя не добраться, с другой — кажется, что это вызвано состоянием некоторого забытья.

Дать однозначную оценку новому опыту не получается. Два дня люди вокруг прямо говорили, что холотропное дыхание помогает им чувствовать себя лучше и справляться с проблемами, причем довольно разными, но сам я как будто не пережил чего-то для себя революционного, и это вызывает некоторые сомнения, возможно — из-за завышенных ожиданий. Правда, и конкретного запроса изначально у меня не было, а, как упоминал Майков в одном из разговоров, это важная составляющая для итогового результата. Есть ощущение, что для того, чтобы такая практика работала, важно не сомневаться в ее действенности. Кроме того, вряд ли холотропное дыхание работает как аспирин и плюс-минус одинаково помогает всем: итоговый эффект, судя по всему, очень индивидуален — как и в любой психотерапии.