От сербов до китайцев: кто и зачем переселялся в дореволюционную Россию
Миграции с древних времен были важной частью жизни российского государства. Даже само появление славян на территории современной России было связано с миграцией. В дальнейшем добровольные и вынужденные переселения как внутри государства, так и из-за его пределов влияли на историю страны. До конца XIX века иммигрантов (то есть приезжавших) в России было даже больше, чем эмигрантов (тех, кто из нее выезжал). Перебирались на ПМЖ в царство, а затем и в империю китайцы и корейцы, сербы и греки, немцы и французы. О том, что заставляло их это делать, какой лучшей доли они искали и находили ли ее, рассказывает Андрей Вдовенко.
18+
Редакция журнала «Нож» утверждает, что настоящая статья не является пропагандой каких-либо преимуществ в использовании отдельных наркотических средств, психотропных веществ, их аналогов или прекурсоров, новых потенциально опасных психоактивных веществ, наркосодержащих растений, в том числе пропагандой использования в медицинских целях наркотических средств, психотропных веществ, новых потенциально опасных психоактивных веществ, наркосодержащих растений, подавляющих волю человека либо отрицательно влияющих на его психическое или физическое здоровье. Статья имеет исключительно историческую и культурную ценность, предназначена для использования в научных или медицинских целях либо в образовательной деятельности. Ведите здоровый образ жизни. Используйте свой мозг продуктивно и по назначению!
Миграционная политика: от царства до империи
Иностранцами в дореволюционной России считались не столько представители других наций, сколько иного подданства и/или иной (неправославной) веры.
До XV века иммиграция на Русь была довольно проста. Чужестранцы могли селиться свободно на территории русских княжеств, им позволялось сохранять свою религию, и они пользовались одинаковыми правами с местным населением.
Но постепенно этот процесс стал намного сложнее. Ко времени расцвета Московского царства ни въезжать, ни выезжать из него без разрешения монарха было нельзя. На пограничных дорогах за соблюдением этого правила строго следили чиновники на заставах.
Конечно, граница не была совсем уж непроницаемой. Так, за рубеж смогли выехать многие российские беглецы, в том числе Андрей Курбский, Иван Федоров, Григорий Отрепьев. Однако выбраться тайком за рубеж и потом вернуться назад было опасно. Если, к примеру, выяснялось, что кто-то покинул царство без разрешения, его ждало наказание. За простое желание подзаработать можно было получить кнута, но пойманного могли обвинить и в измене, за что можно было заплатить уже головой. Даже зарубежные новости до января 1703 года считались государственной тайной. Впоследствии нравы смягчились, но покинуть Россию легально вплоть до революции можно было, только обойдя кучу ограничений.
Читайте также
До или вместе с Федоровым. Что печатала первая типография в Москве и почему она была анонимной
Иностранцы, желавшие посетить далекую Московию, тоже сталкивались с многочисленными препонами. Пересечь границу можно было, только имея на руках разрешение. И даже с ним срок пребывания и место жительства зарубежного гостя были жестко ограничены.
«[Правительство] боялось, как бы русские не заразились безбожными обычаями иностранцев, и старалось выделить последних в особую группу по всему отличную от коренного населения, буквально запрещая общение подданных с иностранцами. С целью предупредить такое общение, иностранцев заставляли жить в особых частях города или даже и совсем за городом. Они должны были носить свою иноземную одежду, чтобы этим сразу отличаться от русских, которые под страхом наказания не должны были иметь внешнего вида, хотя бы напр. в прическе волос, похожего на иностранцев. Домашние помещения иностранцев, их яства и питья считались под запрещением для русских. Всякие разговоры между русскими и иностранцами навлекали на русских серьезные подозрения не только в измене русской вере и обычаям, но и политической. По рассказам современников, может быть и преувеличенным, иностранцу нельзя было остановиться на улице с целью посмотреть что-нибудь без того, чтобы его не приняли за шпиона».
Мулюкин А. С. «Приезд иностранцев в Московское государство»
Для прибывших иноземцев отводили специальные поселения, причем для разных наций разные: Немецкая слобода для выходцев из Западной Европы, Старопанская (Панская) — из Речи Посполитой, Греческая — из Османской империи. За иностранцами даже следил особый Немецкий приказ (что-то вроде министерства царской Руси), который после Смутного времени стал называться Иноземским. Для всех, кто хотел натурализоваться на Руси, кроме выходцев из Западной Европы (исключая Речь Посполитую), обязательным было принятие православия.
С XVII века можно было служить русскому царю, не принимая русского подданства: вместо присяги «на подданство» достаточно было принести присягу «на верность службе».
Но лишь с середины следующего столетия уже имперское правительство создает возможность для массовых миграций в Россию, предлагая иностранцам осваивать новые слабозаселенные территории империи. Однако уже законодательство Александра I и Николая I во многом ограничило приезд и деятельность иноземцев. На фоне революционных потрясений в Европе и декабристского восстания в России императоры боялись распространения вольнодумства. В итоге с иностранцев взимали двойные налоги, им (за исключением заранее оговоренных случаев) запрещалось покупать земельную собственность, наследовать дворянское звание, титулы и права.
Может быть интересно
Новым шагом вперед стало пореформенное законодательство Александра II 1860-х годов. Наиболее одиозные запреты были отменены. Фактически приезжие и российские подданные были уравнены в правах. С 1864 года царь-освободитель принял ряд законов, облегчавших переезд и натурализацию для тех иностранцев, кто мог бы способствовать индустриализации и модернизации: инвесторов, инженеров, купцов и рабочих.
Однако при этом продолжали действовать некоторые дискриминационные нормы. Например, всё XIX столетие российские власти чинили многочисленные препятствия приезду и натурализации евреев, еще с царских времен жестко был ограничен въезд иезуитов и католического духовенства. Не пускать в страну старались и атеистов и агностиков: визу в российских консульствах за рубежом можно было получить, только указав свое вероисповедание.
Помимо внутренних законов на приезд иностранцев в Россию влияли внешнеполитические договоры. Так, в XIX веке российское правительство заключило соглашения о взаимной миграции со многими европейскими странами. Австро-Венгрии оно даже предлагало ввести безвизовый режим в 1906 году, но там от этой идеи отказались.
В конечном итоге жить иностранцу в России стало намного проще, чем в некоторых европейских странах. По приезде он должен был получить в пограничной полиции отметку в паспорте — с ней можно было жить в России полгода. После истечения этого срока надо было обратиться к губернатору, чтобы получить «русский билет» — вид на жительство. Уже этого было достаточно, чтобы подать прошение о принятии российского подданства, чем многие и пользовались. По общему же правилу, чтобы стать подданным, нужно было прожить в Российской империи пять лет и принять присягу.
«К нам приехал, к нам приехал…»: кто иммигрировал в дореволюционную Россию
Точных цифр, сколько всего иностранцев поселилось в России, не существует. По неполным данным, с 1828 по 1915 год в Россию переехало 4,15 миллиона подданных других стран. Самой большой группой стали выходцы из Германии. На втором месте были австрийские подданные (около 900 тысяч человек — не только австрийские немцы, но и галичане, поляки, чехи и другие), на третьем — румынские иммигранты. Также достаточно крупными были когорты переселенцев из Греции, Турции (далеко не все турки, немало армян и греков), Персии, Китая, Франции и Великобритании. Из общего числа иммигрантов две трети были из Европы, одна треть — из Азии. Первые преобладали до 1890-х годов, вторые — после.
Пик иммиграции в Россию пришелся на 1880-е годы. Тогда в страну приезжало на 450 тысяч человек больше, чем уезжало. При этом до отмены крепостного права в Россию переехало всего примерно 6,3% от общего количества переселенцев, а остальные 93,7% — уже после 1861 года.
Иммигрировали в Россию люди самого разного положения: крестьяне, ремесленники, торговцы, предприниматели, квалифицированные рабочие, военные, представители творческих профессий, разорившаяся знать и другие. Соответственно, различались их цели. Из Франции, Швейцарии, Великобритании и отчасти Германии приезжало сравнительно больше женщин, так как представительницы этих наций часто становились гувернантками, воспитательницами и учительницами. Из азиатских стран, наоборот, приезжали в основном мужчины — за заработком. Переселенцы из Австро-Венгрии и Турции, а также балканских стран обычно перемещались семьями.
Вот основные категории иностранцев, приезжавших в Россию.
Специалисты
Еще со времен царя Ивана III московский двор стал приглашать на службу иностранных архитекторов, инженеров, литейщиков, пушкарей, художников, врачей, ученых и ремесленников, но в первую очередь военных — наемников. Тех, кто был родовит на родине, могли принять в царскую свиту. Поначалу активнее всего зазывали на Русь греков и «фрязей» — итальянцев. Затем стали нанимать выходцев из других стран Западной Европы, которых тогда на Руси собирательно называли «немцами», а также литовцев, поляков и турок.
Было несколько средств привлечения иностранцев на службу русскому монарху. Так, их вербовали зарубежные посольства московского царя, предлагая выгодные условия в обмен на иноземные знания и умения. На Руси служилым иностранцам давали земельную собственность, и те становились помещиками. Еще пришлые специалисты были практически неподсудны, могли содержать корчмы (лавки, где можно выпить и закусить), что русским подданным было запрещено, не облагались налогами. Правда, всё это несколько нивелировало небольшое по европейским меркам жалованье, которое платили не очень исправно. К тому же его переставали платить, как только иностранец получал первый урожай со своей вотчины, которую, к слову, приходилось «приискивать» себе из свободных земель самостоятельно.
Также чужеземцев вербовали из пленных, среди которых оказалось немало ценных кадров после активизации войн на Западе. Предпочитавших службу заключению было достаточно — переманивание пленников тогда являлось повсеместной практикой. Наконец, были и те, кто сам предлагал свои таланты московскому великому князю. Нередко потому, что имел проблемы, в том числе с законом, на родине.
Читайте также
В царскую эпоху иностранцев на русской службе было сравнительно немного. Так, в 1588 году Иван Грозный располагал примерно четырьмя тысячами наемников, собранных в подразделения по национальному признаку, чтобы солдаты могли применять характерную для их страны тактику.
Европейские монархи не особо горели желанием отпускать своих подданных в Московию, а те и сами не всегда горели желанием отправляться в страну, считавшуюся варварской. На эти представления влияли и непосредственно российские цари, которые, обещая специалистам-иноземцам возможность уехать в любой момент, впоследствии под разными предлогами отказывались их отпускать. Поступивших на русскую службу иностранцев царь приравнивал к своим подданным, служащим бессрочно и по наследственной обязанности.
Самый известный пример — болонский архитектор и инженер Аристотель Фиораванти, строитель Успенского собора Кремля, занимавшийся также артиллерией и, возможно, чеканкой монет. Иван III так и не отпустил его, и итальянец умер вдали от родины.
Чем больше происходило таких историй, тем сложнее было найти новых желающих служить русскому царю и тем сильнее, в свою очередь, становилась потребность в иноземных специалистах. В итоге со времен Ивана Грозного единственным способом покинуть Русь для иностранцев фактически был только побег, который расценивался как государственная измена.
После Смуты новый спрос на европейцев в России возник с приходом к власти Петра I. Немецкая слобода в Москве стала одним из важнейших мест для будущего императора. Придя к власти, он начал активно приглашать в Россию иностранных мастеров: корабелов, флотоводцев, ученых и техников. Но и при Петре иммиграция была скорее исключительной, единичной, а не массовой, а европейцы по-прежнему жили обособленно от исконных поданных царя. Для большинства населения они, по выражению философа Георга Зиммеля, оставались «незнакомцами».
В XIX веке в Россию стало приезжать всё больше богатых и статусных иностранцев. Британский историк-русист Доминик Ливен отмечал:
«В российской армии, возможно, было больше выходцев из других стран, чем в австрийской или прусской. В Петербурге европейские иммигранты также выделялись более отчетливо на фоне местного общества, чем это было в Берлине или Вене».
Иностранцы зачастую имели лучшее образование, чем российское население, отлично разбирались в военном деле, медицине, государственном управлении. Они частично сглаживали российский кадровый дефицит, а взамен получали более высокое жалованье, чем на родине. Это вкупе с по-прежнему сохранявшейся дистанцией между чужеземцами и местными формировало образ иностранца как человека высокого социального положения. А в нем коренилась «нелюбовь к немцам, евреям и французам» среди крестьян и рабочих, распространявшаяся даже на тех, чьи предки приехали в Россию больше века назад.
Может быть интересно
От сумы до тюрьмы: зачем тысячи американцев (и не только) перебирались в сталинский СССР
Беженцы
Россия также была прибежищем для тех, кто спасался от невзгод в своих странах.
Так, еще с XVI века шел процесс переселения сначала отдельных лиц, а затем и целых групп южнославянских беженцев, в первую очередь болгар. Они селились в южных областях Руси, а затем России. Часть из них несла военную службу в специально созданных военных поселениях, которые должны были защищать Московское государство от набегов крымских татар и других кочевников. Но большинство оседало на предоставленных им землях, занималось земледелием, ремеслами, торговлей.
С середины — конца XVIII века усилился поток выходцев-христиан из Османской империи: болгар, гагаузов (тюркоязычные православные родом с Балканского полуострова), арабов, молдаван, венгров и других. После 1790–1791 годов в Россию, как одну из самых непримиримых противниц Французской революции, устремились монархисты и аристократы из Франции. Из страны тогда бежали 100–150 тысяч человек, и Российская империя стала вторым государством по числу принятых эмигрантов.
В XIX веке один из самых больших эмиграционных оттоков в Европе шел из Австро-Венгерской империи. Его порождала перенаселенность аграрных районов и их экономическая отсталость, высокая безработица, периодические кризисы и национальные противоречия. Со второй половины XIX века значительная часть подданных державы Габсбургов переселялась и в Россию. В основном это были представители славянских народов, ощущавших свое неравноправие: чехи, русины, поляки, словаки, в меньших количествах — хорваты, словенцы, австрийские сербы. Немало было и австрийских немцев, а вот венгров переезжало не особо много: сказывалась память об участии войск Николая I в подавлении венгерской освободительной борьбы в 1849 году.
При этом убежище в России находили борцы за независимость Италии.
Беженцами была и часть персидских переселенцев, из которых, согласно переписи населения 1897 года, 60,5 и 10 тысяч соответственно осели на Кавказе и в Средней Азии. Среди них были представители гонимого на родине движения бахаи. Эта монотеистическая религия была создана в XIX веке Бахауллой (настоящее имя — Хусейн-Али-и-Нури). Будучи последователем другого учения — бабизма, Бахаулла создал синкретичный культ, в котором в ряды «Явителей Бога» включил Кришну, Будду, Заратустру, Христа, Мухаммада и Баба (последователи включили туда и самого Бахауллу). Бахаисты получили императорское покровительство и с 1882 года стали селиться в Ашхабаде, к концу десятилетия составив 10% жителей города.
Наконец, особая ситуация с иммиграцией сложилась на российском Дальнем Востоке. Здесь в 1858–1860 годах по договорам о границах, заключенным с династией Цин в Китае, Россия получила обширные малонаселенные территории по берегам рек Амур и Уссури. А в 1861 году Россия впервые обрела общую границу с Кореей.
В то время эта страна переживала тяжелый период. Сохранялся феодализм, в государственном аппарате царил произвол и коррупция, постоянные засухи сменялись наводнениями, а система выдачи зерна из государственных запасов в неурожайные годы — хвангок — не работала. Вместе с общим экономическим упадком это приводило к тому, что корейцы страдали от голода, устраивали беспорядки.
В таких условиях жители полуострова готовы были идти через границу — что по корейским законам каралось смертной казнью, — чтобы осесть на плодородных малонаселенных землях российского Дальнего Востока. К тому же на новом месте давали значительные льготы (об этом ниже). Мигрировать в Российскую империю корейцы начали с середины XIX века. К 1880 году их было уже около 10 тысяч на Дальнем Востоке. После установления дипломатических отношений между Кореей и Россией с 1890 года корейская иммиграция была легализована Петербургом и Сеулом. Приехавшие стали натурализовываться, многие приняли православие.
Колонисты
В ходе войн и экспансии в XVIII веке Российская империя подчинила себе обширные малонаселенные пространства на юге и востоке — в Причерноморье. Их, равно как и территории Нижнего Поволжья и Южного Зауралья, нужно было защитить от набегов крымских татар и степняков — заселить, «наполнить людьми», или, проще говоря, колонизировать.
Просто так взять и перебросить туда своих крепостных крестьян имперская власть не могла, а потому обратилась к внешнему ресурсу, предложив заселять новые территории иностранцам.
Для мигрантов нужно было создать максимально комфортные условия, и при Елизавете Петровне и Екатерине II вышли три манифеста: 1751, 1762 и 1763 годов. Они давали европейским колонистам значительные льготы и преимущества: свободный выбор места поселения из выделенных черноземных земель между Доном и Волгой, свободу вероисповедания, самоуправление, освобождение от податей и повинностей, например военной. Более того, после десяти лет в России можно было уехать, забрав всё нажитое (при более раннем отъезде часть нужно было сдать в казну).
«Не должны таковые прибывшие из иностранных на поселение в Россию никаких в казну Нашу податей платить, никаких обыкновенных ниже чрезвычайных служеб не служить, равно постоев содержать, и словом заключить, от всяких налогов и тягостей свободны следующим образом, а именно: поселившиеся многими фамилиями и целыми колониями на праздных местах — 30 лет, а желающие жительствовать в городах, в цехи и купечество записываться в Резиденции Нашей в Санкт-Петербурге или близ оной в лежащих местах Лифляндских и Эстляндских, Ингерманландских, Корельских и Финляндских городах, также в столичном городе Москве — пять лет; в прочих губернских, провинциальных и других городах — десять лет, но сверх того еще каждому прибывшему на поселение в Россию — свободную квартиру на полгода;
3) всем иностранным, прибывшим на поселение в Россию, учинено будет всякое вспоможение и удовольствие; склонным к хлебопашеству или другому какому рукоделию, к заведению мануфактур, фабрик и заводов, не только достаточное число отведено способных и выгодных к тому земель, но и всякое потребное сделано будет вспоможение по мере каждого состояния, усматривая особливо надобность и пользу вновь заводимых фабрик и заводов, а иначе таких, коих до ныне в России еще не учреждено;
4) на построение домов, на заведение к домостроительству разного скота, на потребные к хлебопашеству и к рукоделию всякие инструменты, припасы и материалы, выдавано будет из казны Нашей потребное число денег без всяких процентов, но с единой заплатою, и то по прошествии десяти лет, в три года по равным частям».
Из Высочайшего манифеста 22 июля 1763 года «О дозволении всем иностранцам, в Россию въезжающим, поселяться в которых Губерниях они пожелают и о дарованных им правах»
Первой иностранной колонией империи стала «Новая Сербия», учрежденная при Елизавете Петровне в Правобережной Украине. Здесь поселилось 16 тысяч сербов и представителей других балканских народов. Они образовали пехотный и гусарский полки. Тогда же активизировалось переселение болгар.
При Екатерине II подобные поселения стали появляться массово. На территорию Новороссии были приглашены сербы, молдаване, венгры, греки, албанцы и другие. Откликнулись в первую очередь народы Балкан, которые находились под властью Османской империи и часто выступали на стороне России в бесчисленных русско-турецких войнах.
Но больше всего среди колонистов было немцев, преимущественно из Пруссии. Обнародование манифестов Екатерины II в немецких землях вызвало большой интерес. Это объяснялось тяжелым экономическим положением. Семилетняя война (1756–1763) разорила регион, по стране бродили нищие солдаты, безработные ремесленники и безземельные крестьяне. В основном немецкие колонисты селились в Нижнем Поволжье — в Саратовской и будущей Самарской губерниях. Часть осела в Петербургской, Воронежской, Черниговской и Лифляндской губерниях, а некоторые — в Тифлисской и Елизаветопольской (Грузия и Азербайджан). Среди других колонистов были, к примеру, шведские, расселенные в Новороссии. Многие отправлялись в Россию вслед за переехавшими близкими, которые в письмах рассказывали об условиях своего пребывания.
Для управления европейскими колониями была создана Канцелярия опекунства иностранных граждан. Позднее были введены нормы приема колонистов, но в целом политика переселенчества продолжалась и застопорилась лишь в первой трети XIX века, но с 1860-х годов снова активизировалась. Так, российское правительство стало размещать чешских колонистов на землях, конфискованных у польских помещиков Волыни. Сами чехи ехали туда потому, что это была экономически освоенная местность, близкая к их родине.
Через сто лет после манифестов Екатерины II в Российской империи насчитывалось 549 иностранных колоний, преимущественно немецких: в Саратовской губернии, на территории Украины и Молдавии. В них проживало более 200 тысяч человек. Таким образом, европейские фермеры составили значительную долю иммигрантов XVIII–XIX веков в России.
В 1870-х привилегии для колонистов стали отменять: времена изменились. К концу XIX века программа иностранной колонизации была свернута — теперь государство стало привлекать тех, кто мог развивать промышленность. Интересно, что это заставило некоторых иммигрантов вновь переехать. Так, страну на рубеже XIX–XX веков покинуло около тысячи немцев-меннонитов, религиозные воззрения которых не позволяют нести военную службу.
Трудовые мигранты
В то время как в европейской части Российской империи колонизационная политика изжила себя, на Дальнем Востоке она только развернулась, хотя и со своими особенностями. Находящееся в десяти часовых поясах на восток, плохо заселенное и часто даже не имевшее четкой границы Приамурье нужно было осваивать, для чего власти привлекали выходцев из Китая (ханьцев и маньчжуров) и Кореи.
Здесь также были введены льготы, напоминавшие те, что получали европейские колонисты. Переселенцы, как российские подданные, так и иностранцы, могли бесплатно получить казенные земли и солидные подъемные, а также не платить налоги 20 лет. Но большей популярностью пользовалась здесь трудовая миграция.
С 1870-х годов начался организованный завоз китайских рабочих в Россию.
Так, военный инженер Павел Унтербергер (между прочим, родом из зальцбургских немцев) в 1876 году нанял в Тяньцзине китайских работников на стройки Хабаровска, который обрел статус города только четыре года спустя. С 1890-х годов такие завозы становятся массовыми. Выходцы из Поднебесной, в частности, участвовали в постройке Уссурийской железной дороги (первая часть Транссиба), крепости-порта Владивосток, военных казарм Амурской области, золотоносных приисков. В годы Первой мировой войны китайские рабочие трудились на стройках и предприятиях и в европейской России.
Еще в российское Приамурье из Китая отправлялись охотники и сборщики лекарственных трав, земледельцы, золотоискатели, а также небольшие группы купцов. Массово работали жители Поднебесной и в прислуге.
Уезжали в основном молодые люди, гонимые безземельем и безработицей. Они готовы были трудиться за мизерную зарплату и жить в очень суровых условиях. В основном они выполняли самую неквалифицированную работу на шахтах и приисках, в рудниках, каменоломнях, на лесозаготовках, предприятиях металло- и деревообработки, кирпичных заводах, в рыбной и мукомольной промышленности. Сведя расходы к минимуму, в России они могли заработать за сезон 150–300 рублей — в два раза больше, чем на родине. Отработав так несколько лет, они, как правило, возвращались домой.
В 1897 году на Дальнем Востоке жила 41 тысяча китайцев, а в 1910-м — уже 111,5 тысячи. Вместе с нелегалами и не попавшими в статистику их могло быть и больше — 135–250 тысяч. До 46% рабочих в регионе были китайцами. Такой рост напугал российские власти, и они стали сворачивать выгодные условия для иностранных переселенцев на Дальнем Востоке.
Русь-мачеха, или Как приживались иммигранты
Иностранцы сыграли значимую роль в истории России.
В эпоху Русского царства они фактически управляли чеканным и артиллерийским делом страны, а также придворной медициной, способствовали распространению стрелкового оружия, внесли огромный вклад в архитектуру, фортификацию и выучку войск. Это в значительной мере определило многие успехи московских царей.
Впоследствии влияние чужестранцев только росло. Так, приехавший по призыву петровских вербовщиков вестфалец Андрей Остерман составил Табель о рангах. Чех Федор Гарднер стал основателем одного из первых частных предприятий в России — фарфорового завода в Дмитрове (1756), который существует и поныне. Греки под руководством полковника Ламброса Кацониса сыграли большую роль в победах легкой российской флотилии над османами в войне 1787–1791 годов. А немецкие ученые фактически создали российскую науку в XVIII веке.
Читайте также
Перерождение животных. Как предшественники Дарвина развивали теорию эволюции в Российской империи
Герцог Арман-Эммануэль (в России Эммануил) Ришелье, потомок кардинала Ришелье, стал в России генерал-губернатором Новороссии и Бессарабии и сделал Одессу крупным портом и настоящим центром Причерноморья. Его преемник и товарищ по эмиграции генерал от инфантерии граф Людовик де Ланжерон открыл в городе Ришельевский лицей — второй после Царскосельского в империи. Австриец Франц Герстнер был автором и руководителем проекта первой железной дороги в России между Петербургом и Царским Селом. А английский фабрикант Джон Юз (Хьюз) основал передовое металлургическое предприятие в Новороссии, впервые использовавшее коксованный уголь. Возникшая при заводе деревня Юзовка вскоре стала городом, который уже в советские времена был переименован в Донецк.
Вклад других иммигрантов был скромнее, но тоже важен. Например, многие европейцы работали учителями в российских гимназиях. Дешевый труд китайских рабочих, по мнению некоторых исследователей, спас находившуюся в кризисе золотопромышленность. А продукция корейских земледельцев позволяла обеспечить Дальний Восток зерном без необходимости везти его через полмира из той же Одессы.
Конечно, не все иностранцы вели себя достойно в России. Можно вспомнить мрачные времена бироновщины или зарубежных авантюристов, которые стали появляться задолго до фонвизинского Вральмана. Одним из первых был ливонский офицер Лукас Хаммерштеттер — характерный тип наемника-прагматика раннего Нового времени. В 1502 году в ходе войны с Московией Хаммерштеттер перешел на сторону русского царя, потом бежал в Данию, но, попав там под суд, вернулся на Русь, найдя в ней теплый прием. Другой — немец Генрих Штаден — приехал на Русь служить Ивану Грозному в надежде подзаработать на затянувшейся Ливонской войне. На родине он был изгнанником, служил в Ливонии, а на Руси вступил в опричнину, стал помещиком, содержал корчму и, пользуясь служебным положением, без малейшего зазрения совести грабил. Почувствовав, что над ним сгущаются тучи, Штаден вовремя сбежал за границу.
Может быть интересно
Некоторые набираемые за рубежом европейские колонисты, получив деньги на дорогу, исчезали, так и не отправившись на новое место жительства. А среди китайцев было немало тех, кто переходил границу нелегально, ведь ее почти не охраняли. Они провозили контрабанду, в том числе пшеничную водку ханшин, признанную в России вредной и запрещенную к распространению. А еще торговали некачественными товарами, занижали цены, борясь с конкурентами, самовольно занимали плодородную землю, вели хищническую добычу золота, пушнины и растений.
Также с 1870-х годов на Дальнем Востоке с подачи китайцев расцвел опиумный промысел. Производители мака арендовали у местных крестьян и казаков их участки за бо́льшие деньги, чем приносила продажа хлеба и овса, и устраивали там плантации, на которых трудились китайские и корейские работники. Бо́льшая часть полученного опиума уходила в Китай, но часть оставалась в России, в том числе употребляли его и местные жители.
Читайте также
В целом иммигранты расселялись в Российской империи неравномерно: европейцы оседали преимущественно на западе и в центральной части, азиаты — на Дальнем Востоке, Кавказе и в Средней Азии.
В то время как некоторые колонисты принимали российское подданство, многие сохраняли изначальное в течение нескольких поколений. В целом количество натурализовавшихся было даже выше, чем в Европе, — 5–10%. Но к этому скорее подталкивали не благоприятные условия, а жесткость системы и многочисленные ограничения для иностранцев.
Нередко иноземцы приспосабливались к новым условиям лучше русских переселенцев, налаживали более эффективное хозяйство с помощью современных хозяйственных технологий, которые россияне подхватывали только со временем. Так, чешские иммигранты были одними из пионеров виноградарства и виноделия на Черноморском побережье, в том числе в Абрау-Дюрсо. Многие приезжие, особенно из числа колонистов, сохраняли свой язык и культуру, любовь к этнической родине. Нередки были смешанные браки.
Находились и те, кто не смог встроиться в жизнь на новом месте и пополнял армию нищих и бродяг, но таких было очень немного.