Вампиры, богема и Фредди Крюгер: как «нетрадиционная сексуальность» скрывалась и зашифровывалась в кинематографе

За почти сто лет существования кинематографа в нем было очень мало квир-персонажей. Ориентация исторических личностей замалчивалась или менялась. В традиционалистских байопиках Микеланджело зачастую приписывали любовниц, как в голливудском эпике «Муки и радости» (1965) по роману Вашингтона Ирвинга. Сложный, мятущийся человек в реальной жизни, в фильмах по тем или иным причинам скульптор не мог быть с женщинами, в которых влюблен: этим клишированным сценарным ходом объяснялись его душевные терзания. Противоположность подходу стрейтвошинга (изображение гомосексуала как гетеросексуала) отражена в советских биографических фильмах о Чайковском, где композитор представлен асексуальным и равнодушным ко всему, кроме искусства.

Квир-персонажей можно было увидеть на заре Голливуда. В 1910–1920-х это были комические герои, которых авторы не стеснялись унижать, как в немом вестерне Wanderer of the West (1927), где манерный персонаж появлялся в сопровождении титра: «Ошибка природы в стране, где мужчины были мужчинами». Грубый макияж, субтильное телосложение, аффектированное поведение, «женские» занятия (модельер, танцовщик, парикмахер, представитель богемы), стремление физически сильных «настоящих мужчин» поставить их на место — экранные гомосексуалы были злой пародией на женщин, поскольку гомофобия и сексизм шагают в ногу.

К «нетрадиционной женственности» экран был толерантнее. В фильме «Марокко» (1930) Марлен Дитрих в мужском смокинге выступает в клубе и целует девушку в губы, вызывая восторженные аплодисменты публики. Другая легендарная дива, Грета Гарбо, сыграла королеву Христину Шведскую, которая в истории носила мужской костюм. Сложился эстетический стереотип: мужской кросс-дрессинг смешон, женский — привлекателен. Это заметно и по советскому кинематографу.

Травестия Беатриче в «Труффальдино из Бергамо» (1976) несет в себе черты легкой эротики. Выдавая себя за мужчину, она ведет себя уверенно, флиртует с чужой невестой и сражается на шпагах лучше мужчин. В противоположность этому переодетый в женщину Александр Калягин из «Здравствуйте, я ваша тетя» (1975) нелеп и комичен. Это можно было бы объяснить негероической внешностью актера, но герой-любовник Дмитрия Харатьяна, переодетый в «камеристку Аннушку» в «Гардемарины, вперед!» (1987) — тоже комический персонаж. Кажется, общество легче прощает женщинам нарушение гендерных норм, соглашаясь признать некоторые «отклонения» сексуально привлекательными.

В 1930 году Голливуд содрогнулся под натиском кодекса Хейса, фактически запретившего все взрослые темы в кино, чтобы «оно стало чище». Запрещалось показывать наготу, аборты, секс-услуги, соблазнение, страстные объятия, «сексуальные извращения» и привлекательные отношения вне брака. Именно тогда возникло понятие «голливудский поцелуй». Он мог длиться максимум три секунды, и персонажи вели себя так, как будто боялись заразиться друг от друга гриппом.

В пуританскую эру гомосексуальность не исчезла из кинематографа, но стала очень завуалированной. Консервативному обществу однополые отношения представляются злом, поэтому квир-персонажи стали злодеями.

Теперь если на экране появлялся все тот же безобидный, слегка жеманный, слегка франтоватый, слегка забавный мужчина, но с кривой самодовольной ухмылкой записного негодяя, можно было уверенно сказать, что перед нами гей, как персонаж Петера Лорре в «Мальтийском соколе» (1941). Мы узнаем, что он гомосексуал, даже раньше, чем он появляется! Брутальный Хамфри Богарт нюхает его визитку и устанавливает марку парфюма. Какой «настоящий мужчина» обливается духами? Он обливается трудовым потом, слезами брошенных женщин, пивом, машинным маслом и кровью врагов.

Пара утонченных приятелей из «Веревки» (1948) Альфреда Хичкока убивала невинного юношу вполне в духе Родиона Раскольникова: Why the fuck not? Персонажей играли гомосексуальные актеры, сценарий был написан по мотивам истории двух реальных любовников, а режиссер Жан Ренуар посмеивался из менее консервативной Франции: «Фильм о „голубых“, где нам даже не показали, как они целуются».

Но какие могли быть поцелуи в 1948 году? Только упоение чистым злом.

Такой тип злодеев дожил до наших дней. Посмотрите на Мориарти в «Шерлоке» (2010–2017), Кроули в «Сверхъестественном» (2005–2020) или Освальда Кобблпота в «Готэме» (2014–2019). Кто эти элегантные, утонченные, игривые мужчины, флиртующие с брутальными хорошими парнями, которые надменно воротят от них нос, имея идеальное оправдание: это же зло?

Лесбиянок в эпоху кодекса Хейса могли показать более открыто, но тоже в негативном свете, как закоренелых преступниц за решеткой в фильме «В клетке» (1950) — вульгарных, неопрятных и безуспешно вожделеющих молоденьких красоток. Но мужеподобные лесбиянки, вызывающие отвращение у объектов своего желания, были менее опасными, чем женственные красавицы с лесбийскими наклонностями. Ведь мужчины могли ошибиться, женившись на тех, кого не «исправить» браком. Героиня фам-фатальной Лорен Бэколл в «Трубаче» (1950), демонстрирующая интерес к девушкам, в конце концов слышит беспощадный приговор мужа: «Ты больная, покажись врачу».

От готического романа Голливуд унаследовал еще один способ кодирования квир-персонажей, ставших не просто злодеями, а настоящими монстрами.

Некоторые литературоведы предполагают, что вампиры, оборотни и другие «дети ночи» символически олицетворяют гомосексуалов, вынужденных днем в обществе людей прятать свою идентичность. Готический роман XIX века «Кармилла» о призрачной красавице, по ночам посещающей героиню, породил троп о вампирше-лесбиянке. Впервые на экране женщина-вампир и лесбийские мотивы появились в фильме «Дочь Дракулы» (1936), где аристократичная вампирша охотится на девушек. В более поздних вариациях «Кармиллы», среди которых «Умереть от наслаждения» (1960) Роже Вадима и «Дочери тьмы» (1971) с любимицей европейских режиссеров-интеллектуалов Дельфиной Сериг, эротические обертоны звучат уже намного сильнее.

Вампиризм был намертво зарифмован не только с эротизмом, но и с гомосексуальностью. В ужастике «Ночь страха» (1985) злодей-вампир жил с мужчиной. В «Голоде» (1983) Тони Скотта Катрин Денёв соблазняла Сьюзен Сарандон. В первой экранизации саги Энн Райс «Интервью с вампиром» (1994), двадцать лет пробивавшей себе дорогу в Голливуд, Том Круз и Брэд Питт фактически сыграли однополую семью, воспитывающую дочь. В хоррорах постоянно мелькал кто‑то двусмысленный — иногда на каблуках, в чулках и с макияжем, как кроссдрессер с планеты Транссексуалия из «Шоу ужасов Рокки Хоррора» (1975), сделавшего Тима Карри иконой квир-культуры.

Иногда это был кто‑то значительно менее приятный, например сенобиты в «Восставшем из ада» (1987), на которого Клайва Баркера вдохновило посещение БДСМ-клуба. О гомосексуальном подтексте «Кошмар на улице Вязов-2: Месть Фредди» (1985) можно написать диссертацию. Актер Роберт Инглунд считал, что его Фредди Крюгер «может олицетворять ненависть геев к себе».

Во второй половине 1950-х цепкая хватка цензуры на горле Голливуда постепенно начала слабеть. Квир-персонажи по-прежнему «читались между строк», но отношение к ним стало доброжелательнее. У некоторых актеров, например Тони Рэндалла, сложилось амплуа смешного, но обаятельного гея из комедий. Почти в каждой комедии появлялся такой персонаж — по-прежнему зашифрованный мужчина «женской» профессии. Да, он может покрасить на кухне пол лиловым (кодовый цвет квир-персонажей), как не сделает ни один «нормальный» мужчина, но нас скорее умиляют его причуды, чем вызывают ненависть.

Очень редко, но квир-персонажам позволялось быть не comic relief или злодеем. Режиссер Уилльям Уайлер и сценарист Гор Видал заложили в историю главного пеплума всех времен «Бен Гур» (1959) обреченный роман иудея и римлянина: консервативному Чарлтону Хестону (Бен Гур) не сказали о подтексте, а Стивену Бойду (Мессала) — да, и он играл своего персонажа как влюбленного в другого мужчину. Единственное, что выдавало подтекст фильма, игра актера: Мессала смотрит на Бен Гура таким очарованным взглядом, что сразу выдает замысел авторов. Зритель мог это проигнорировать, но мог и заметить, а цензура не могла придраться.

Но стоило режиссеру стать чуть прямолинейнее, цензура кромсала фильм, невзирая на важность вырезанных сцен для понимания истории. Сильнее всего страдали киноадаптации. Еще в 1934 году, когда кодекс Хейса только вступил в силу, в экранизации пьесы Джона Бойнтона Пристли «Опасный поворот» (1934) были убраны все запрещенные темы: упоминание наркотиков, гомосексуальных отношений и измены в браке. Бог знает, как американский зритель должен был понять, что происходит в сюжете, когда обозначенные Пристли «пороки общества» и были сюжетом пьесы. Американские цензоры были даже опасливее советских. Когда в 1972 году Владимир Басов снял по пьесе Пристли телефильм «Опасный поворот», он сохранил все «темные» секреты персонажей, и на советском экране появился первый (возможно, единственный) мужчина-гей, скрывавший свою ориентацию (его сыграл Александр Дик).

В конце 1950-х из‑за цензуры в фильме «Кошка на раскаленной крыше» (1958) невозможно было понять влюбленность Брика (Пол Ньюман) в погибшего друга. Правда, это уже не очень помогало в борьбе за «чистоту». Пьеса Теннесси Уильямса со всеми ее гомосексуальными подтекстами шла на Бродвее, а Голливуд проигрывал борьбу за зрителя телевизору и раскрепощенному европейскому кино, где можно было целоваться с языком.

В 1961 году в Англии вышел первый фильм, где прозвучало слово «гомосексуал», — «Жертва» (1961) с европейской звездой Дирком Богардом в главной роли. Актер-гей решился сыграть гомосексуала, которого шантажируют раскрытием его ориентации. Не злодея и не героя, а именно жертву, поставленную в уязвимое положение в обществе. Надо думать, для бывшего солдата Богарда, прошедшего всю Вторую мировую войну, это было не самое смелое решение в жизни, но оно все же потребовало определенного мужества. Фильм начал дискуссию, приведшую к отмене в Британии карательного закона, по которому когда‑то судили Оскара Уайльда. Голливуд подхватил новый тренд, и вскоре в американских фильмах появились открытые квир-персонажи. И началась совсем другая история.