Из Петербурга в Москву: как художники Северной столицы создали образ Златоглавой

Москва vs Петербург

У Москвы и Петербурга долгие непростые отношения: города столетиями соревновались за звание столицы, сменяя друг друга в этом статусе. Будучи колоссально разными, они остаются невероятно близкими, и с каждым годом сокращается время пути между ними. В пушкинские времена на перекладных можно было добраться из одной столицы в другую в среднем за четыре — семь дней, в зависимости от количества остановок, очереди на лошадей на почтовых станциях и других нюансов пути. Известен случай, когда в 1742 году дочь Петра I Елизавета Петровна, недавно взошедшая тогда на престол, примчалась на карете из Петербурга в Москву за три дня, установив таким образом рекорд того времени. Секрет крылся в том, что карету поставили на санные полозья и запрягли несколько пар лошадей. Сегодня без всяких хитростей «Сапсан» домчит вас по тому же маршруту менее чем за четыре часа. А к 2028 году время в пути на поезде обещают сократить до двух часов 15 минут.

Неудивительно, что Москва XIX — начала XX века часто оказывалась «писана» не москвичами, а художниками Петербурга. Для них она была то экзотическим южным городом с ярмарками, то политическим центром, то почти деревней с купеческими традициями. В итоге в искусстве сформировался специфический «московский образ глазами Петербурга», где мифы в виде художественных образов переплетаются с реальностью.

Петербург, который благодаря петровским амбициям строился буквально с нуля, с выверенной планировкой города, величественными фасадами на европейский манер, воспринимал Москву просто-напросто как другой тип города — старый, «русский», с куполами, шатровыми церквями, узкими улицами, деревянными порой нестройными домами, многочисленными пристройками и лесами древнерусских башен. Так небезосновательно сложился образ купеческой столицы.

 

Почему Москва XVIII — начала XX века так часто оказывалась центром художественных сюжетов именно петербуржцев

В XVIII — начале XX века Москва становилась все более заметной темой в русской живописи и именно петербургские художники чаще всего изображали ее. Причины этого кроются не столько в личных предпочтениях мастеров, сколько в устройстве художественной жизни Российской империи и в особом культурном взгляде на «другую» столицу, который складывался в Петербурге.

Петербург с момента своего основания был и административным, и, что важно, художественным центром страны. Именно здесь находилась Императорская академия художеств — главная институция, определявшая художественную политику, стандарты, задающая то, что сегодня назвали бы трендами искусства. Сюда на обучение попадали лучшие художники своего времени. Петербург формировал представления о том, каким должно быть национальное в искусстве, а значит, и какой должна быть Москва — символ «старой» Руси.

Учитывая этот контекст Москва оказывалась в центре внимания. Она была живописной, старинной, несимметричной, наполненной визуальными архаизмами — идеальный материал для живописи в модных жанрах того времени: историзма, романтизма, этнографической и видовой живописи. Именно эти жанры были особенно популярны среди выпускников петербургской академии: молодые таланты стремились не просто показать современность, но отобразить ее корни, истоки, традиции, сохранить то, что казалось ускользающим. В этом смысле Москва с куполами, базарами, старообрядческими церквями, купеческими особняками и дворами, уличным шумом и пестрой толпой становилась настоящей сокровищницей образов.

Внутренняя экзотика или внутренний Восток — дело тонкое 

Петербург был воплощением рационального европейского города. В этом отношении Москва с ее живописной хаотичностью воспринималась как его антипод. Для художника из Северной столицы Москва становилась «внутренним Востоком» — экзотическим, чуть южным, с особым светом, жарой, нестройностью, но вместе с тем — настоящим.

Образы Москвы, как и самой «русскости», зачастую конструировались именно из этой противопоставленности: Петербург — как воплощение идеала просвещения, порядка, государства; Москва — как образ истоков, памяти, корней.

Эта разница порождала и художественный интерес. Изображать Москву значило не только визуально фиксировать ее облик, но и выражать отношение к истории, традиции, даже к самому русскому характеру. Живопись превращалась в инструмент идеологического нарратива, особенно в XIX веке, когда усиливался интерес к национальной идентичности. Неудивительно, что многие художники — начиная от Михаила Махаева, который в XVIII веке создавал виды Москвы для коронационных альбомов, до Василия Поленова и Константина Юона — подходили к изображению столицы как к осмыслению символа, а не только пейзажа.

Важно также понимать, что Москва долгое время не обладала собственной институциональной художественной школой. До второй половины XIX века в Белокаменной почти не было академий, галерей или художественных объединений, сопоставимых по влиянию с петербургскими. Даже крупные меценаты , такие как Павел Третьяков, чаще работали с художниками, жившими и учившимися в Петербурге. Таким образом, «взгляд» на Москву формировался не в ней самой, а за ее пределами — в Северной столице, откуда приезжали художники, чтобы писать город как нечто увиденное, но не присвоенное.

Свет мой, зеркальце…

Со временем сами москвичи стали воспринимать свой город через эти образы. Картины, альбомы, гравюры, репродукции, созданные петербургскими мастерами, активно распространялись: они попадали в дома, иллюстрировали путеводители, украшали учебники и журналы. Таким образом формировался устойчивый визуальный канон «старой Москвы» — с куполами в утреннем свете, деревянными избами рядом с монастырскими стенами, пестрыми ярмарками и шумными религиозными шествиями. Этот канон, рожденный из любопытства, ностальгии и художественной традиции Петербурга, становился частью того, как сами москвичи начинали воспринимать свой город.

Так в течение почти двух веков Москва была в значительной степени «написана» петербуржцами — не только в буквальном смысле, но и в культурном. И в этом «внешнем взгляде» есть парадокс: именно он помог Москве сформировать собственное визуальное и символическое восприятие. До 1 февраля 2026 года его можно увидеть в павильоне № 1 «Центральный» на ВДНХ, где проходит выставка «Образ Москвы в русском искусстве из коллекции Русского музея». Из Северной столицы привезли 115 экспонатов: 104 живописных произведения и 11 скульптур, среди которых иконы Андрея Рублева, картины «Святая Русь» Михаила Нестерова, «Степан Разин» Василия Сурикова, «Торжественное заседание Государственного совета…» и «В осажденной Москве» Ильи Репина. Также посетители могут увидеть работы Аполлинария Васнецова, Валентина Серова, Юрия Пименова, Ивана Шишкина, Исаака Бродского и многих других художников, чтобы ощутить их взгляд на Москву. Отмечается, что многие из экспонатов выставки никогда не покидали стен Русского музея, а ряд работ из фондохранилища экспонируются впервые.