«Мирная» 9-я статья. Как пацифизм стал государственной идеологией Японии после Второй мировой войны

После поражения во Второй мировой войне и краха империи японская культура встала на путь трансформации и открытости внешнему миру. Испытывая влияние американской культуры, японцы начали подражать Западу и активно заимствовать его достижения. Подобное в истории уже происходило — вспомним XIX век, когда после реставрации Мэйдзи Япония старалась во многих вещах быть похожей на Запад, — и повторилось вновь.

Каким было японское общество во второй половине XX века? Кажется, что на этот вопрос можно с легкостью ответить, перечислив лишь несколько наиболее известных нам характеристик: вестернизированным, технологически развитым и экономически успешным. При этом на фоне «мейнстримных» качеств из поля зрения зачастую выпадают те стороны, о которых читатель, вероятно, знает меньше всего.

Речь идет об антивоенной и протестной чертах японской культуры. То, почему она такой стала, во многом объясняется структурными изменениями и демократическими преобразованиями, которые происходили в Японии после войны, новой конституцией и ее «мирной» 9-й статьей — главным символом тогдашних перемен в жизни большинства японцев.

9-я статья

«Искренне стремясь к международному миру, основанному на справедливости и порядке, японский народ на вечные времена отказывается от войны как суверенного права нации, а также от угрозы или применения вооруженной силы как средства разрешения международных споров.

Для достижения цели, указанной в предыдущем абзаце, никогда впредь не будут создаваться сухопутные, морские и военно-воздушные силы, равно как и другие средства войны. Право на ведение государством войны не признается».

Именно так звучит 9-я статья, обретшая официальную силу в мае 1947 года.

Эта статья стала уникальным случаем в японской истории: страна торжественно отказалась от обладания собственными вооруженными силами и провозгласила пацифизм основой своей государственной политики.

Несмотря на то, что чиновники многократно пытались изменить статью и подвигнуть к этому население, указывая ему на высокую враждебность в мире, 9-я статья пользуется среди японцев широкой поддержкой. Согласно социологическим данным NHK за 2022 год, ее одобряют около 70% жителей страны, 26% выступают против.

На вопрос о том, почему не нужно изменять конституцию, 61% респондентов ответили, что хотят защищать 9-ю статью в том виде, в котором она существует поныне, то есть без единой поправки. Напротив, из тех, кто отвечал на вопрос о причинах необходимости конституционной реформы, 57% выбрали вариант «необходимость реагировать на изменения в сфере безопасности вокруг Японии».

С точки зрения возрастного показателя наибольшую приверженность 9-й статье выражает молодежь от 18 до 29 лет — 74%, а также 40-летние — 77%. По половому признаку уровень поддержки среди мужчин составил 63%, среди женщин — 76%.

Важным общественно-политическим событием, которое напрямую было связано с 9-й статьей, стало создание в июне 2004 года одноименной ассоциации. По словам основателей, объединение возникло как реакция на отправку Сил самообороны Японии в Ирак в 2003–2004 годах и как ответ на распространение проектов новой конституции.

В качестве цели участники ассоциации провозглашали сохранение пацифистских ценностей и противодействие государству в пересмотре основного закона.

Наиболее известные лица «Ассоциации 9-й статьи» — это писатели Ода Макото (1932–2007) и Оэ Кэндзабуро, ученые Умэхара Такэси (1925–2019) и Окудайра Ясухиро (1929–2015), культуролог Цуруми Сюнсукэ (1922–2015) и политическая активистка Мики Муцуко (1917–2012), супруга бывшего премьер-министра Японии Мики Такэо (1907–1988). Все они относились к поколению военного времени и были приверженцами пацифистской философии.

Общественная поддержка, которую японцы оказали объединению, была ошеломительной. Меньше чем через год с момента его основания по всей стране насчитывалось 4000 подгрупп, к апрелю 2010 года их число увеличилось до 7500.

Подгруппы формировались на основании нескольких критериев: чаще всего это были общие интересы и профессиональная принадлежность, иногда — возраст.

Существовали объединения местных пенсионеров и престарелых людей; объединения, куда входили кинематографисты, журналисты, актеры, писатели; подгруппы, объединяющие тех, кому нравилось заниматься живописью, спортом, пением или игрой на музыкальных инструментах. Попадались среди них и известные имена. Режиссеры Фурухата Ясуо (1934–2019), Обаяси Нобухико (1938–2020), Ямада Ёдзи и Ханэда Сумико — в этом списке.

«Отказ от войны»

После начала союзной оккупации практически сразу возник вопрос о ликвидации «японской агрессии». Мир был един: те зверства, которые Япония учинила в ходе Второй мировой войны, должны иметь свою цену. Эту «цену» союзники видели в том, чтобы запретить стране обладать армией и правом на войну. Введя соответствующий закон, Япония должна была поплатиться на самом высоком уровне.

Кто стоял за новаторским и в то же время радикальным проектом 9-й статьи, ученые ломают головы не одно десятилетие. В исследовательском сообществе не сложилось единого мнения по этому вопросу и существует несколько версий, каждая из которых интересна по-своему.

Если обратиться к воспоминаниям американского генерала Дугласа Макартура (1880–1964), можно обнаружить, что инициатива по поводу включения в новую японскую конституцию пункта об «отказе от войны» целиком и полностью принадлежала премьер-министру Сидэхара Кидзюро (1872–1951), «одному из самых уважаемых и опытных дипломатов Японии», как о нем отзывался главнокомандующий союзных держав.

Именно Сидэхара, по утверждению Макартура, предложил положить конец войне и запретить любое военное ведомство в Японии. Обвинения в том, что проект мирной статьи был якобы навязан японскому правительству американцами, Макартур считал безосновательными. По его словам, «это было сделано самими японцами, а не державами-завоевателями».

«Мир будет смеяться и глумиться над нами как упрямыми мечтателями, но через сто лет нас будут называть провидцами», — цитирует Макартур Сидэхара.

Иначе считал экс-премьер Японии Ёсида Сигэру (1878–1967). В своих мемуарах он писал, что первым, кто заговорил об «отказе от войны» и предложил этот пункт отразить в новой конституции, был не Сидэхара, а Макартур. По крайней мере, такие разговоры велись в японских кулуарах, отмечал политик. Даже если принимать во внимание данную точку зрения, расхожую среди ученых, так называемая «идея Макартура» появилась не на пустом месте, а во многом, как замечает профессор МГИМО Александр Панов, отражала господствующие общественно-политические настроения и намерения как в самих США, так и в странах-победительницах.

Отчасти на это указывает и сам Макартур, когда пишет, что 9-я статья была не только «самой нравственной из идей», но и тем, что хотели тогда союзники для Японии:

«Так они говорили в Потсдаме и так они говорили потом».

Согласно версии японоведа Василия Молодякова, идейным разработчиком 9-й статьи мог быть дипломат и один из четырнадцати военных преступников класса А Сиратори Тосио (1887–1949). Письмо Сиратори, написанное им в декабре 1945 года в тюрьме Сугамо и адресованное Ёсида Сигэру, могло быть хронологически первой попыткой сформулировать принцип «отказа от войны», считает специалист.

В своем письме Сиратори предлагал внести в новую конституцию «статьи, содержащие торжественную клятву императора никогда, ни при каких обстоятельствах, не принуждать своих подданных к участию в войне, право граждан на отказ от военной службы в любой форме при любом правительстве, а также отказ от использования в военных целях любой части ресурсов страны».

«Сидэхара мог позаимствовать из письма Сиратори идею „отказа от войны“ в качестве одной из основ новой конституции и изложить ее Макартуру как свою собственную, не ссылаясь на „военного преступника категории А“. Эта идея соответствовала настроениям и мыслям генерала, поэтому тот охотно воспринял ее», — размышляет российский ученый.

Притом что фрагмент письма Сиратори об исправлении конституции и внесении в нее положений об «отказе от войны» впервые был опубликован по-японски в 1956 году, версия о том, что автором 9-й статьи был дипломат, воспринимается с определенной долей скепсиса. На это, например, указывает защита докторской диссертации того же Василия Молодякова — «Сиратори Тосио и внешняя политика Японии (1931–1941)» — в Токийском университете в 2002 году.

Собравшиеся на защите хоть и восприняли сказанное с большим интересом, посчитали слишком необычной мысль, что идею «отказа от войны» мог выдвинуть военный преступник с репутацией идеолога милитаризма, вспоминает Молодяков.

«Чужд национальным традициям»

Мера, продвигаемая оккупационными властями в отношении ограничения военной силы Японии, имела неоднозначные оценки. Недовольство по этому поводу высказывалось в среде не только японских консерваторов, но и американских политиков, связывавших принятие 9-й статьи с недальновидной политикой Вашингтона в Азиатско-Тихоокеанском регионе. Особенно в условиях нараставшего политико-идеологического противостояния СССР и США.

Американский посол в Китае Джон Стюарт (1876–1962), комментируя политическую ситуацию в Японии, в секретной записке от 20 августа 1946 года отмечал, что, безусловно, «одним из важных шагов в создании нового порядка в Японии является принятие конституции, полностью отражающей политические устремления и демократические убеждения народа». Однако воплощать в таком законе принцип, который «чужд национальным традициям» и «противоречит общим настроениям», было бы, на его взгляд, серьезной ошибкой. Стюарт говорил о 9-й статье.

По мнению дипломата, даже американцы не готовы были бы подписаться под таким «революционным пунктом», не говоря уже о японском народе.

Можно ли было ожидать, что японцы, пропитанные до глубины души духом дисциплины и военными традициями, как считал Стюарт, будут твердо придерживаться столь далекого для них принципа? Об этом в схожем ключе рассуждали и в Госдепартаменте США. Так, сотрудник дипломатической службы и политический консультант при штабе Макартура Макс Бишоп (1908–1994) писал, что предстояло выяснить, выдержит ли положение об «отказе от войны» испытание временем и как этот пункт будет встречен японскими народными массами.

Пацифизм на вооружении

Несмотря на опасения, которые наблюдались на протяжении всего процесса составления японской конституции, 9-я статья получила поддержку со стороны населения оккупированной страны. Особенно активно этому событию радовались левые, члены Социалистической и Коммунистической партий, а также интеллектуалы, искренне верившие в пацифистскую философию. Обе группы придерживались строгого толкования мирной статьи и выступали против любых инициатив, которые бы способствовали повышению военного авторитета Японии.

Левые, превратившиеся, по выражению историка Джона Дауэра, в «знаменитостей и героев» оккупационного времени благодаря их изначальному сопротивлению войне, считали, что Япония с отказом от использования силы во внешней политике должна была стать образцом для всего мира.

Хотя антивоенные настроения в Японии были сильнее, чем в большинстве других крупных стран, степень их устойчивости во многом зависела от обстановки в сфере международных отношений и от предоставляемых Соединенными Штатами гарантий безопасности и защиты. Как показывают опросы общественного мнения конца 1940-х — 1950-х годов, пацифизм в это время не пользовался особым спросом у японцев, более того, мирная повестка уступала пересмотру новой конституции, ремилитаризации и увеличению ядерных возможностей государства.

На первый взгляд результаты этих опросов могут показаться нелогичными. Кажется, что следовало бы ожидать большего числа людей, выступающих против вооружения и пересмотра конституции, в конце 1940-х и в 1950-е годы, чем в 1960–1970-е, когда воспоминания о событиях Второй мировой войны должны были ослабеть с появлением нового поколения.

Чем можно объяснить высокую степень поддержки перевооружения и низкий уровень пацифизма в Японии в ранний послевоенный период? По словам профессора Токийского международного университета Миясита Акитоси, для того чтобы ответить на этот вопрос, нужно рассмотреть и понять как минимум два обстоятельства: региональные процессы и внутреннюю политику Японии.

После окончания войны в Европе Восточную Азию какое-то время продолжали сотрясать конфликты и вооруженные столкновения. Приход к власти коммунистических сил в Китае в 1949 году, война на Корейском полуострове с 1950 по 1953 годы — всё это заставляло японцев нервничать и переживать за свою безопасность. В условиях, когда стране запрещалось иметь сухопутные, морские и военно-воздушные силы, страх возрастал вдвое.

Поскольку с новой конституцией японцы остались фактически безоружными, чувство незащищенности могло возобладать над антивоенными настроениями, утверждает Миясита. Даже после того, как стало ясно, что США останутся на территории Японии, жители страны не были уверены, принесет ли американское военное присутствие мир или войну.

На этом фоне не было спокойно и внутри самой Японии. Идеологические разногласия, которые возникли между представителями консервативного и либерального политического крыла по поводу политики национальной безопасности, поляризовали общество и склоняли его то к одной, то к другой схеме развития — с правом на обладание вооруженными силами или без него.

В то время как консерваторы пытались произвести ревизию конституции и укрепить связь Токио с Вашингтоном, либералы выступали против перевооружения и сближения с США. Противостояние достигло своего пика в 1957 году и было отмечено назначением на пост премьер-министра Японии консерватора Киси Нобусукэ (1896–1987). Одной из главных целей политика являлся пересмотр условий японо-американского договора о гарантиях безопасности 1951 года.

19 января 1960 года после длительных переговоров между Японией и Соединенными Штатами было заключено новое военное соглашение. Несмотря на то, что Киси удалось добиться своей цели, его действия практически с самого начала вызывали негативную реакцию японской общественности и спровоцировали протестное движение по всей стране. Участники уличных акций, костяк которых составляли левые, выступали против возрождения милитаризма и вовлечения Японии в агрессивные планы США.

На волне массовых недовольств и сильнейших в послевоенной истории Японии уличных беспорядков отставка кабинета Киси была предрешена.

После того как договор безопасности, бойкот которому объявила не только оппозиция, но и часть депутатов правящей Либерально-демократической партии, был ратифицирован, политик сложил с себя полномочия и в июле 1960 года покинул пост премьер-министра.

«Громкий протест под руководством старых левых и студенческих групп против ратификации договора безопасности в 1960 году был самым крупным массовым выступлением в истории Японии, — подчеркивает исследователь Томас Хейвенс. — Критическим моментом события стала всеобщая стачка рабочих 22 июня, в которой участвовало около 6,2 млн человек».

1960-е годы были достаточно насыщенным временем, когда в Японии массово разворачивались антивоенные выступления и демонстрации. Это десятилетие известно протестами против войны США во Вьетнаме, а также движением за возвращение острова Окинава.

«Мир Вьетнаму!», «Вьетнам для вьетнамцев», «США, прочь из Вьетнама!», «Против участия Японии во вьетнамской войне», «Верните Окинаву!» — лозунги, под которыми проходили антиамериканские акции протеста в различных городах Японии.

Одним из ярких антивоенных свидетельств этого времени был акт самосожжения 73-летнего члена японского общества эсперантистов, сторонника пацифизма и демилитаризации Японии Юи Тюносин (1894–1967) в знак протеста против политики премьер-министра Сато Эйсаку (1901–1975), выступавшего за бомбардировки Северного Вьетнама США. Инцидент произошел 11 ноября 1967 года перед резиденцией главы японского правительства и широко освещался в местных газетах.

«Есть только один путь, чтобы помочь народу Вьетнама избавиться от трудностей, — потребовать безапелляционного прекращения бомбардировок Северного Вьетнама Соединенными Штатами Америки, — писал Юи в предсмертной записке. — В Азии есть только одна страна, которая в силах оказать давление на США и президента Линдона Джонсона, и это Япония. Но премьер-министр не только не оказывает это давление, — какой там! — он всеми силами поддерживает эти бомбардировки, что вызывает у меня гнев и возмущение. Сегодня я сожгу себя у резиденции премьер-министра и с помощью смерти выражу свой протест. Конечно, я могу стать объектом насмешек, ведь я не вьетнамец и не американец, а воюют они, но я искренне верю в то, что люди, которые желают скорейшего разрешения конфликта во Вьетнаме и хотят установления истинного мира, не сочтут мою смерть напрасной».

При этом во время аналогичных инцидентов, которые произошли относительно недавно — 29 июня и 11 ноября 2014 года, — японская пресса гораздо меньше освещала происходящее и старалась не поднимать шумихи, замечает японовед Степан Родин. Тогда же, по словам специалиста, поступок пожилого эсперантиста взбудоражил японцев, став первым политически мотивированным актом самосожжения в послевоенной Японии.

Опора на США — залог развития пацифизма

Итогом всех волнений, вылившихся в массовые акции протеста против проводимого японским руководством курса по ремилитаризации страны, стало признание пацифизма в качестве принципа формирования политики национальной безопасности.

Важным достижением в этой области было провозглашение в 1967 году «трех неядерных принципов», согласно которым Япония отказывалась производить, обладать и допускать размещение ядерного оружия на своей территории. Однако для того чтобы эти принципы не рассматривались как абсолютные, премьер-министром Сато Эйсаку дополнительно были оглашены «четыре столпа», на которых, по сути, и основывалась антиядерная политика Японии:

1. опора на «ядерный зонтик» США;
2. «три неядерных принципа»;
3. содействие всемирному разоружению;
4. развитие ядерной энергетики в мирных целях.

Некоторые исследователи сходятся во мнении, что Соединенные Штаты и их гарантии безопасности сыграли важную роль в развитии и расцвете антивоенной культуры в японском обществе после войны.

«Союз с США стал материальной и структурной основой, на которой зиждилась японская культура антимилитаризма, — считает тот же Миясита Акитоси. — Без гарантий безопасности, предоставленных Соединенными Штатами, весьма сомнительно, что общественная поддержка скромных сил обороны, мирной конституции и другой пацифистской политики могла бы быть устойчивой. В этом отношении именно длительный послевоенный мир, в большей степени, чем катастрофическое поражение во Второй мировой войне, сохранил Японию в качестве пацифистского государства».

***

Декларированный отказ от военной силы постепенно стал рассматриваться японцами как предмет национальной гордости. Психологический комплекс неприятия силовой политики и пацифизм со временем сделались визитной карточкой Японии и ее жителей. Это было выражено как на уровне внешнеполитических доктрин — тех же «трех неядерных принципов» и «доктрины Фукуда» 1977 года, — так и на уровне системы образования и различных интеллектуальных теорий, которые были пронизаны антивоенным дискурсом и продвигали пацифистскую идентичность.

Апофеозом всего этого стала 9-я статья. Само ее присутствие указывало на то, что общество теперь жило в другой Японии, отличной от той, которая была до 1945 года, — авторитарной и жестокой. На контрасте с «темным периодом» история Японии превратилась в историю пацифистской нации: японцы больше не хотели считаться «прирожденными милитаристами», какими их зачастую изображала западная пропаганда, и быть народом, недостойным доверия.

«Японский народ развил глубокое недоверие к вооруженным силам и сильное отвращение ко всему, что было связано с войной, поскольку стал свидетелем почти двух десятилетий безрассудства своих военачальников», — объясняет профессор Академии национальной обороны Японии Камия Матакэ.

По искреннему убеждению Мотоки Кисако, пережившей в 10-летнем возрасте мартовские бомбардировки Токио в 1945 году и потерявшей тогда всю свою семью, появление 9-й статьи было той справедливой ценой, которую Япония заплатила за гибель миллионов своих граждан на фронтах и в тылу Второй мировой войны.