Иван Кутайсов: как турецкий раб стал графом в России

Пленник и цирюльник

Война между Турцией и Россией 1768–1774 годов оказалась ключевой в отношениях двух государств: Османская империя стала терять инициативу. Боевые действия развернулись в основном на территории нынешних Украины, Молдовы и Румынии, и российские войска взяли много пленников. Среди них, например, была 16-летняя турчанка Сальха, подаренная майором Карлом Муфелем помещику Афанасию Бунину и впоследствии родившая от него будущего поэта Василия Жуковского.

Пленником был и доставленный в Россию в 1770 году мальчик 10–11 лет. По одной версии, турок из города Кютахья (Кутай), взятый во время двухмесячной осады мощного опорного пункта османов — крепости Бендеры (ныне город в Приднестровье). По другой, грузин из числа освобожденных турецких пленников из взятого российскими войсками Кутаиса (Кутаиси).

Мальчика отправили ко двору Екатерины II, а та подарила его цесаревичу — своему сыну Павлу I, которому самому на тот момент было 16 лет. Наследник, которому пришлось ждать своего места на престоле еще четверть века, крестил мальчика под именем Ивана Павловича Кутайсова. Павел дал ему свое отчество как крестный отец и фамилию по месту рождения и оставил при себе в качестве слуги. Исполнительный, сметливый и расторопный юноша быстро расположил к себе молодого цесаревича, и тот даже отправил его в Париж и Берлин обучиться парикмахерскому и фельдшерскому мастерству.

Читайте также

«Всякая всячина» против «Трутня», или Официоз Екатерины II против политической сатиры Николая Новикова

После возвращения цесаревич оставил юношу при себе камердинером. Каждый день Иван брил хозяина и, по выражению пользовавшегося благосклонностью Павла гвардейца-кавалериста Николая Саблукова, имея «в руках императорский подбородок и горло», стал самым доверенным слугой цесаревича. Он также очень хорошо изучил характер будущего императора, никогда не перечил, знал всё, что происходит при дворе, умел успокоить хозяина, заботился о нем и имел на него большое влияние. В итоге Кутайсов стал старшим фаворитом будущего царя в Гатчине, где Павел жил своим собственным «малым» двором, ожидая престола.

Надо сказать, что это требовало немалых способностей. Павел мог поступать диаметрально противоположно самому себе, но всегда считал себя во всём правым. Его настроение менялось с невероятной быстротой вместе с отношением к людям, а внимание постоянно перескакивало с одного на другое. Он жил в мире сумасбродных фантазий, которые старался воплотить в реальность. Угодить такому человеку было очень непросто, и, пока одни при Павле внезапно возвышались и также резко уходили в небытие, Кутайсов не утратил расположения монарха на протяжении всей его жизни.

От камердинера до графа

В царствование Екатерины Кутайсов не мог подняться высоко: Павел не имел власти повысить его выше камер-фурьера (по сути, камердинера). Хотя это был лишь относительно невысокий чин. Если в армии фурьер был чуть выше рядового солдата, то при дворе соответствовал VI классу Табели о рангах — аналогу коллежского советника или полковника на гражданской и военной службе соответственно.

Екатерина II умерла 6 ноября 1796 года (здесь и далее даты по старому стилю). 42-летний Павел, так долго отстраненный матерью от престола, наконец получил власть и уже через два дня повысил своего любимчика до гардеробмейстера (V класс) — заведующего одеждой монарха. Заодно Кутайсов должен был следить за придворной прислугой.

Показательно, что, отъезжая из Гатчины к одру умирающей матери, новый император поочередно поцеловал жену Марию Федоровну, Николая Зубова, который привез весть об инсульте царицы, и Кутайсова.

Однако следить за одеждой императора Кутайсову особо не пришлось: сказавшись больным, он передал свои обязанности другому человеку и больше к ним уже не возвращался. Его ждала головокружительная карьера, сделанная за недолгое время правления Павла. Новый монарх вычищал екатерининских сановников, а его слуга и другие фавориты занимали их места.

В 1798 году Кутайсов уже обер-гардеробмейстер (IV класс) и кавалер введенного всего годом ранее в качестве российской государственной награды ордена Святой Анны I степени. Тогда же царский брадобрей получил дворянство. 22 февраля 1799 года Павел возвел его в бароны и назначил егермейстером — начальником царской охоты (III класс). 5 мая он объявил Кутайсова графом «за отличную ревность, усердие и приверженность». А 21 июля пожаловал орденом Святого Александра Невского, который давали людям чином не ниже генерал-лейтенанта.

Может быть интересно

Ледовое побоище: великая битва с крестоносцами или одно из пограничных сражений XIII века?

В следующем году возвышение Кутайсова продолжилось. Он стал обер-шталмейстером — начальником императорской конюшни (II класс) и получил орден Святого Иоанна Иерусалимского — высшую награду при Павле, ставшем Великим магистром мальтийского ордена иоаннитов. Еще Кутайсов был удостоен высшего российского ордена — Святого Андрея Первозванного с бриллиантами, а также ордена Святого Лазаря от французского короля Людовика XVIII, находившегося в эмиграции.

Обогатился Кутайсов не только чинами и наградами — он получил 5000 крепостных, до 50 тысяч десятин (54,5 тысячи гектар) земли, в основном в Курляндии, нынешней Латвии, богатые рыбные ловли на Волге. В итоге он стал крупным землевладельцем и одним из богатейших людей империи.

Впрочем, между ласками фавориту приходилось получать от вспыльчивого императора и строгие выговоры, которые тот мог сопровождать еще и пинком или ударом палкой.

Так, однажды государь всыпал любимому слуге почти сорок ударов за клевету на другого придворного — Николая Кутлубицкого. К тому же, несмотря на все титулы и регалии, Кутайсов продолжал брить императора.

«Пленный турчонок мало-помалу сделался обер-шталмейстером, графом, андреевским кавалером и не переставал брить государя. Наскучив однажды этим ремеслом, он стал утверждать, что у него дрожит рука, и рекомендовал, вместо себя, одного гвардейского фельдшера. Но таков был взгляд Павла, что у бедного унтер-офицера, со страху, бритва вывалилась из руки, и он не мог приступить к делу. „Иван! — закричал император, — брей ты!“ Иван, сняв андреевскую ленту, засучил рукава и, вздохнув, принялся за прежнее ремесло».

Николай Греч, «Воспоминания о моей жизни»

Тем не менее Кутайсов, бывший раб, сделавший карьеру, схожую с карьерой брадобрея Людовика XI Оливье ле Дэна, стал почти всесильным фаворитом. В Зимнем, а чуть позднее и в Михайловском дворце он занимал те же покои, что при Екатерине принадлежали фаворитам. Они были связаны с комнатой императора потайной лестницей. То есть к телу царя он был так же близок, как жена и любовницы.

«Еще в начале царствования Павла я видел, как Кутайсов приносил и подавал своему господину бульон, в экзерцисгаузе, где инфантерия и кавалерия упражнялись в зимнее время. Лакей был в утреннем рабочем костюме. Он был среднего роста, немного толст, но живой и расторопный, очень смуглый, всегда улыбающийся, с глазами и лицом восточного типа, в которых можно было прочесть склонность к чувственным удовольствиям. В своем утреннем наряде он напоминал Фигаро, но и тогда уже ему пожимали руки, и он был предметом рабски-почтительных поклонов со стороны большей части генералов и лиц, присутствовавших на учениях, которые всегда спешили подойти к нему. Вскоре его влияние на своего господина сделало его значительным человеком, сановником империи, всемогущим фаворитом. Менее чем в год Кутайсов превратился из простого цирюльника-лакея в обер-шталмейстера (место, бывшее вакантным по случаю смерти старого Нарышкина, родственника императорской фамилии по матери Петра I, которое не было дано его сыну, пользовавшемуся, однако, расположением императора и исполнявшему обязанности маршала двора). Чем дальше, тем более он удивлял русское общество, появляясь всё в новых орденах: св. Анны, св. Александра, наконец — св. Андрея. От него зависели расположение и милости императора».

Адам Чарторыйский, «Мемуары»

Могущественный фаворит

Николай Саблуков писал, что граф, будучи добрым человеком, никогда никому не делал зла и не отказывал в помощи. Всех посетителей он предупреждал, в каком настроении находится император. Саблуков считал Ивана Павловича одним из полезных людей в окружении императора. Отчасти это подтверждает и Адам Чарторыйский. Он приводит в мемуарах историю, когда Павел собирался сослать его брата Константина Адама Чарторыйского в Сибирь только за то, что он известил императора о своем намерении поехать к родителям в Галицию. Кутайсов отговорил царя это делать, и тот Константина не только не сослал, но и наградил. Чарторыйский также называет Кутайсова добродушным человеком.

Однако известна и другая сторона фаворита Павла. Так, великий князь Николай Михайлович, составитель биографического труда «Русские портреты XVIII и XIX столетий», считал, что у Кутайсова «не было никаких убеждений, и широкие государственные интересы ему были чужды; склонность к интригам, корыстолюбие, страх за свое положение руководили им».

Известно, что бывший турецкий пленный инспирировал целую серию доносов на Гавриила Державина за то, что тот помешал ему дешево выкупить имение фаворита Екатерины II Семена Зорича с великолепным дворцом и театром.

Он также оклеветал и добился смещения казначея Алексея Васильева, так как тот отказал ему в ссуде. В 1800 году Павел расформировал целый департамент Сената только за то, что тот решил какой-то процесс не в пользу родственницы Кутайсова. А генерал-аншеф Алексей Орлов-Чесменский жаловался Воронцову, что к нему стали «придираться» после того, как он не захотел продать свой конный завод «торговавшему его у него турецкой крови, французского воспитания, ографствованному государем». Еще Кутайсов провел Петра Обольянинова в генерал-прокуроры, чтобы использовать его в своих интересах.

Поговаривали, что фаворит повлиял на отношения Павла с Александром Суворовым, задорно стебавшим введенные императором порядки. Когда Суворов возвращался из тяжелейшего Швейцарского похода, Кутайсов отправился навстречу, а Суворов сделал вид, что не узнает его:

«— Кто вы, сударь?
— Граф Кутайсов.
— Граф Кутайсов? Кутайсов? Не слыхал. Есть граф Панин, граф Воронцов, граф Строганов, а о графе Кутайсове я не слыхал. Да что вы такое по службе?
— Обер-шталмейстер.
— А прежде чем были?
— Обер-егермейстером.
— А прежде?

Кутайсов запнулся.

— Да говорите же!
— Камердинером.
— То есть вы чесали и брили своего господина.
— То… Точно так-с.
— Прошка! ступай сюда, мерзавец! Вот посмотри на этого господина в красном кафтане с голубой лентой. Он был такой же холоп, фершел, как и ты, да он турка, так он не пьяница! Вот видишь, куда залетел! И к Суворову его посылают. А ты, скотина, вечно пьян, и толку из тебя не будет. Возьми с него пример, и ты будешь большим барином!

Кутайсов вышел от Суворова сам не свой и, воротясь, доложил императору, что князь в беспамятстве и без умолку бредит».

Николай Греч, «Воспоминания о моей жизни»

После этого пышные торжественные мероприятия для встречи «героя всех веков» были отменены и Суворова ждал холодный прием: император отказался посетить больного полководца, и тот умер, так и не встретившись с царем.

Если нужно, расположение графа-камердинера можно было купить. Так, Кутайсов получил 20 и 40 тысяч рублей (это как 10–20 миллионов рублей по современным меркам) от английского посла Чарльза Уитворта за лоббирование выгодного для Англии торгового договора и вступления России в антифранцузскую коалицию.

При этом Кутайсов не стеснялся сам просить у императора милостей, наград и повышений. Впрочем, как и другие придворные той эпохи.

Огромное влияние на Ивана Павловича имела не менее противоречивая персона — его любовница, некая мадам Шевалье, актриса и певица из Франции, приглашенная в придворный театр, жена балетмейстера. Артистка вертела высокопоставленным поклонником, раздавая через него места и чины, а также решая вопросы.

«К ней прибегали за протекцией и получали ее за надлежащую плату. Муж ее сидел в передней и докладывал о приходящих. Она принимала их как королева. Одно слово ее Кутайсову, записочка Кутайсова к генерал-прокурору или к другому сановнику, и дело решалось в пользу щедрого дателя».

Николай Греч, «Воспоминания о моей жизни»

Поговаривали, что таким способом в Петербург вернулись братья Зубовы, впавшие в опалу как фавориты Екатерины II. В будущем именно они стали руководителями убийства Павла. Еще ходили слухи, что Шевалье шпионила для Наполеона или Талейрана.

Главная интрига придворного Фигаро

В клубке придворных интриганов Кутайсов был одним из самых искусных. За всё время меж ним и Павлом всего несколько раз было кратковременное охлаждение отношений. Но любимец императора ни разу не был отстранен от двора и своего влияния не утратил.

Таким непотопляемым его делали навыки сводника: граф-орденоносец был доверенным лицом в доставлении удовольствий его величеству. За исполнение любовных поручений Павла Кутайсова при дворе даже прозвали Фигаро. Сам Иван Павлович тоже был не чужд романтических приключений.

«Пока Павел, как гросмейстер мальтийскаго ордена, имел свои любовныя похождения, его обер-шталмейстер также не отставал от своего господина. Они обыкновенно отправлялись вдвоем на эти свиданья, якобы сохраняя incognito. Лакеи и кучер были одеты в красныя ливреи (цвет ордена) и было строго приказано полицией не узнавать государя».

Николай Саблуков, «Воспоминания о дворе и временах императора российского Павла I до эпохи его смерти. Из бумаг умершего русского генерала»

Именно женщины, по сути, и открыли Кутайсову дорогу к невероятному возвышению.

Павел, изначально счастливый в браке, ко времени восшествия на престол вел весьма запутанную личную жизнь. С одной стороны, он всё еще любил жену, которая продолжала рожать от него детей (всего их было десять). С другой — много лет он тесно общался с фавориткой, выпускницей Смольного института благородных девиц Екатериной Нелидовой, характер связей императора с которой туманен. Поначалу Мария Федоровна считала это увлечение Павла невинным, потом пыталась протестовать, но в итоге смирилась и даже сошлась с соперницей, действуя через нее на супруга. Так императрица с фавориткой составили мощную придворную партию, продвигая своих ставленников, например братьев Куракиных.

Читайте также

Царица, капитан фрегата и эмигранты: российские императоры и императрицы и их внебрачные дети

Противниками партии Марии Федоровны и Нелидовой были взлетевший при Павле генерал Федор Ростопчин и канцлер еще екатерининских времен Александр Безбородко.

Кутайсов примкнул к ним после того, как затаил обиду на Нелидову. Когда бывший камердинер пришел к фаворитке жаловаться, что получил от Павла недостаточно, та ответила: «Помилуйте, вам и этого много!»

В мае 1798 года представился удобный случай настроить Павла против любимых женщин. Когда император отправился в Москву, его супруга, потерявшая мать, не смогла поехать с ним. Тут-то моментом и воспользовался вездесущий Кутайсов. Он начал убеждать государя: подданные, мол, недовольны, что царем управляют императрица с фавориткой и их протеже. Между ними состоялся такой диалог:

«— Здесь (в Москве. — Прим. авт.), видя вас таким, каков вы на самом деле, добрым, щедрым, великодушным, все это ставят в заслугу лично вам. Там же (в Петербурге. — Прим. авт.) говорят: это императрица, или Нелидова, или Куракины…
— Уж не думают ли, что я даю собой управлять?
— Увы!
— Ну, так я им покажу!»

Еще во время коронации Павел проявил большой интерес к двум сестрам, совсем еще юным барышням Лопухиным. По словам фрейлины, графини Варвары Головиной, императрица и Нелидова быстро приняли меры, принудив государя перестать проводить время с девушками. Но теперь в Москве он встретил их вновь, и старшая — Анна, едва достигшая 20, — стала откровенно кокетничать с монархом, пожирая его своими карими глазами.

Интриганы не преминули указать на это Павлу. К тому времени Марии Федоровне стало опасно иметь детей, а Нелидовой было уже за сорок. И Павел, любивший физическую близость, стал искать ее у молодой Лопухиной. Кутайсов лично отправился в семью девушки «проводить маневры» — добиваться отъезда семьи Анны в Петербург, обещая милости в случае согласия и опалу в случае отказа. Получить положительный ответ фаворит успел в последний момент перед отъездом Павла.

Отец Анны Петр Лопухин был переведен из московского в столичный департамент на аналогичную сенаторскую должность. Затем Павел сделал его генерал-прокурором, то есть главой Правительствующего сената, вместо Алексея Куракина, а также снабдил Андреевской лентой. Позднее император возвел Лопухина в светлые князья и даровал герб с девизом «Благодать» («Анна» с древнееврейского), великолепное имение в Корсуни, дом на Дворцовой набережной. Что интересно, уже в 1799 году Лопухин, не ладивший с Кутайсовым, решил не искушать судьбу, подал в отставку со всех постов, уехал в Москву и вернулся на службу уже при Александре I. Его жена Екатерина (в девичестве Шетнева), мачеха Анны, стала статс-дамой (придворной), а также забрала с собой своего любовника Павла Уварова — тот тоже получил в Петербурге повышение. Сама же Анна стала фрейлиной.

Молодой Лопухиной удалось затмить для Павла и жену, с которой он прожил больше 20 лет относительно счастливо, и многолетнюю «подругу» Нелидову.

Император отстранил от себя обеих (дошло чуть ли не до опалы), а также всех, кто пользовался их благосклонностью. Ростопчин, ранее отстраненный от двора, вернулся и встал во главе Военного департамента.

С октября 1798 года молодая фаворитка была допущена к царскому столу, и ее положение при дворе стало почти официальным. Павел делал всё для нее. Например, снова разрешил ранее запрещенный вальс, потому что Анне нравился этот танец. Он повелел окрасить мундиры гвардейских офицеров в малиновый цвет — ее любимый. Еще назвал новый корабль «Благодатью», и фаворитка играла главную роль при спуске его на воду.

Императору удалось убедить супругу, что связь эта чисто платоническая, и та пригрела новую фаворитку. Для вида он даже обвенчал Анну с князем Павлом Гагариным, как того хотела сама девушка, и тоже его возвысил. При этом дом Лопухиной располагался по соседству с домом госпожи Шевалье. Поговаривали, что за то время, что император и Кутайсов совместно навещали это место, француженка стала любовницей и царя. Забавно, что, проходя мимо этих домов, кадеты, согласно официальному распоряжению, должны были отворачиваться.

Любые же попытки Марии Федоровны и Нелидовой расстроить эти отношения Кутайсов вместе с сообщниками пресекали.

Конец временщика

Возвышение Кутайсова было одним из самых непопулярных действий Павла за время пребывания на престоле. Большинство придворных ненавидели «турчонка» и даже возлагали на него ответственность за политические промахи правительства (не всегда справедливо). Возвышение цирюльника, раба над старой аристократией оскорбляло высший свет. Впрочем, даже противники Кутайсова признавали, что он далеко не глуп и одарен.

«Я худо знал тогда, как его зовут, а теперь, встречаясь с ним, титулую его сиятельством и на пирах он очень далеко от меня садится. O Tempora! O Mores! Впрочем, когда же этого и не бывало? Меншиков торговал блинами! Почему же и Кутайсову не быть графом? Он же мастерски брил бороду Павлу! Это не безделица!»

Иван Долгоруков, «Капище моего сердца»

Об отношении к Кутайсову ярко говорит такой факт: ходили слухи, что за несколько часов до свержения Павла он получил письмо с деталями заговора, но по небрежности или лени не прочитал его. На самом деле такого письма не было.

С падением Павла закончилась эпоха дворцовых переворотов. Пока сумасбродного императора убивали, Кутайсов, живший по соседству, скрылся по внутренней лестнице Михайловского замка. Если верить Саблукову, он убежал без башмаков и чулок (а дело было в марте) и в одном халате и колпаке добрался до своего друга Степана Ланского, который дал ему убежище.

Фаворита искали у любовницы в том самом доме на Адмиралтейской набережной. После обыска Шевалье получила предписание покинуть Россию. Она уехала вместе с дочерью, нажитой от Кутайсова, и больше никогда не возвращалась.

«Народ выразил свое презрение к ней самым грубым образом. На Исаакиевской площади какой-то мужик показывал за деньги суку, которую он звал „мадам Шевалье“. Главное искусство этой суки состояло в том, что, когда ее спрашивали: „Как делает мадам Шевалье?“, она тотчас ложилась на спину… Нельзя себе вообразить, сколько народу приходило на это зрелище: даже порядочные люди проталкивались сквозь толпу, чтобы насладиться удовольствием спросить у собаки: „Как делает мадам Шевалье?“».

Август Коцебу, «Записки (об императоре Павле I)»

Тем не менее интригана всё же нашли и ненадолго арестовали. Но вскоре освободили и отправили в отставку, после чего тот немедленно уехал в заграничное путешествие.

Александр I забрал у Кутайсова только ловли на Волге, вернув их в казну. Но даже за них император выплатил временщику компенсацию в 150 тысяч рублей.

Вернувшись через несколько лет, Иван Павлович больше не лез в придворные дела и высокие чины. Он до конца дней жил либо в Москве, либо в имениях. Свой живой ум Кутайсов употребил в сельском хозяйстве, значительно улучшив собственные вотчины. Так, он поставил большую мукомольную мельницу, полотняную и суконную фабрики, устроил отличный конный завод, лошадей для которого выписывал из Англии и Аравии.

Умер Иван Кутайсов 9 января 1834 года, в возрасте 75 лет. Вместе с женой Анной Петровной (в девичестве Резвой) он стал родоначальником графского рода Кутайсовых. Всего у пары было шестеро детей. Двое, сын и дочь, скончались во младенчестве. Старший Павел стал сенатором, дослужился до члена Государственного совета. Интересно, что он женился на младшей единокровной (по отцу) сестре Анны Гагариной (Лопухиной) Прасковье. Младший сын Александр избрал военную карьеру. Несмотря на большие связи — уже к 16 годам юноша стал полковником, — он стал талантливым и храбрым командиром. Руководя артиллерией 1-й армии, он погиб во время Бородинского сражения на батарее Раевского, не дожив четыре дня до 28 лет. Дочери Мария и Надежда вышли замуж за графа Василия Васильева и князя Александра Голицына, будущего члена Государственного совета. Потомки Ивана Кутайсова и его род дожили до революции.