От мольбы за мир до сексуальной забастовки: как женщины Либерии остановили гражданскую войну

Кровавая зрелость Либерии, тяжелая юность Леймы Гбови

Лейма Гбови родилась в 1972 году в Центральной Либерии. Она была настойчивой и амбициозной девочкой, даже стала сенатором правительства частной школы в средних классах. В 1989 году, когда ей было 17 лет, Лейма приехала в столицу Либерии Монровию. Здесь она собиралась изучать психологию. Однако этим планам не суждено было сбыться. В скором времени Лейме пришлось оставить не только мечту об учебе, но и родную страну, бежать из дома в Гану и, по ее собственным словам, превратиться из ребенка во взрослую за считаные часы.

Всё потому, что в стране началась гражданская война.

Спустя 14 лет Лейма Гбови будет одной из тех, кто поможет остановить кровопролитие, а через 22 года станет одной из трех женщин, получивших Нобелевскую премию мира за ненасильственную борьбу за безопасность женщин и их права на полноценное участие в построении мира.

Но начнем немного издалека. Либерия — небольшая страна на побережье Атлантического океана, граничащая со Сьерра-Леоне, Гвинеей и Кот-д’Ивуаром. Она населена множеством различных народностей (племен) со своими наречиями, но в ходу в основном английский язык. Большинство жителей (86,2%) — христиане, но немало и мусульман (11,7%).

Недра Либерии богаты железными рудами, золотом, алмазами и другими полезными ископаемыми. А еще здесь одна из наиболее благоприятных ситуаций с обеспеченностью водой на всем африканском континенте.

Кроме того, Либерия формально почти никогда не была колонией. С XV века местные жители торговали с европейцами слоновой костью и специями, а также… рабами. А с 1821 года здешние земли стали скупать компании из США. Сюда они переселяли бывших американских рабов, которых стали освобождать с начала XIX века. Тогда страна и получила свое название: Либерия, то есть «свободная» — от латинского liber.

В XIX веке в Западной Африке было создано несколько таких поселений. Они объединились в Республику Либерию. Благодаря поддержке США Либерия в 1911 году стала единственным африканским государством, признанным европейскими державами и (не считая Эфиопию) сохранившим независимость.

Казалось бы, разве что-то могло пойти не так?

Могло. Во-первых, в Либерии сложилось специфическое общественное устройство — демократическое на бумаге, но не всегда такое на деле. «Вернувшиеся» из США — их стали называть американо-либерийцами — составляли примерно 10% населения. Они были пропитаны американской культурой и идеалами. Причем идеалы эти скорее соответствовали югу США. Американо-либерийцы свысока смотрели на местных, «коренных» либерийцев и единолично управляли страной.

Во-вторых, обладая внушительными природными богатствами, Либерия практически ничего с них не имела: почти все ценные активы принадлежали зарубежным компаниям, в основном американским.

Как результат: ни введение в 1950–1960-х годах всеобщего избирательного права, ни тесные связи с США, ни многолетняя независимость не помогли Либерии стать единой, развитой и демократичной страной.

И в конце 1970-х развернулась либерийская катастрофа. Правительство американо-либерийца Уильяма Толберта хоть и проводило либеральные реформы, но столкнулось с оппозицией и массовым протестом людей, которым буквально было нечего есть. Толберт приказал стрелять по митингующим. Уже в 1980 году его сверг и убил в ходе военного переворота старший сержант Сэмюэл Доу.

После этого переходные правительства пять лет готовили выборы нового президента. На них под контролем военных победил Доу. Выборы прошли с многочисленными (кто бы сомневался) нарушениями. Например, Доу подделал документы, приписав себе год, чтобы соответствовать минимальному возрасту президента. А его отрыв от ближайшего конкурента был ровно таким, чтобы не проводить второй тур.

Поначалу Доу, который называл себя «народным представителем», и правда пользовался широкой поддержкой. Однако довольно быстро он установил в стране авторитарный режим с коррупцией, подавлением гражданского общества, запретом оппозиционных политических партий, репрессиями несогласных и этнической диктатурой его племени кран. При этом состояние экономики оставалось удручающим.

В итоге уже в 1989 году бывший госслужащий Чарльз Тейлор, уволенный по обвинению в растрате, создал на территории Кот-д’Ивуара Национальный патриотический фронт Либерии (НПФЛ) и повел вооруженную борьбу с Тейлором. Так началась Первая гражданская война в Либерии.

Доу в 1990 году был похищен и убит после пыток и допросов. Но мира и свободы в Либерии не наступило. НПФЛ раскололся: от него отделилась фракция во главе с Принцем (это имя) Джонсоном. Он боролся и с Доу (в частности, похитил и убил его), и с Тейлором, назвав свою группировку Независимым национальным политическим фронтом Либерии (ННПФЛ).

Тейлор в конце концов победил, но практически сразу стало ясно, что он немногим лучше Доу. Несмотря на декларировавшуюся политику примирения и единения, он систематически нарушал права человека и преследовал политических оппонентов. Кроме того, тратил деньги от добычи алмазов на поддержку боевиков в соседних Гвинее и Сьерра-Леоне, стремясь сделать Либерию региональной державой. На деле же он только втянул эти страны, в которых и так было неспокойно, в конфликт на своей территории.

В 1993 году благодаря миротворческому контингенту Экономического сообщества стран Западной Африки (ЭКОВАС) было подписано мирное соглашение. Но оно вскоре было нарушено, боевые действия возобновились, а выборы, намеченные на следующий год, сорвались. Их удалось провести только в 1997 году, в результате Тейлор с многочисленными нарушениями был избран президентом.

Война же продлилась до 1996 года и запомнилась феноменальной жестокостью. Боевые действия всех сторон конфликта сопровождались репрессиями против гражданских, обострением межэтнических противоречий, массовой миграцией и эмиграцией. Противники пролили реки крови, оставляя за собой сожженные деревни и горы трупов. Самым вопиющим случаем стала резня в церкви Святого Петра в Монровии. Ее устроили 30 правительственных солдат из племени кран. Они расстреляли и зарубили около 600 человек: мужчин, женщин и детей, большинство из которых принадлежали к племенам гио и мано, поддерживавшим повстанцев.

Лидеры сами подавали пример. Так, пока голому Сэмюэлу Доу отреза́ли ухо, Принц Джонсон, известный тем, что приказывал убивать всех, кто с ним хоть в чем-то был не согласен, сидел в кресле и пил пиво, а помощник обмахивал его опахалом. Не менее запоминающимся был один из слоганов предвыборной кампании Чарльза Тейлора: «Он убил мою маму, он убил моего папу, но я всё равно проголосую за него» (He killed my Ma, he killed my Pa, but I will vote for him).

Также ни одна из сторон не брезговала привлекать к боевым действиям детей и подростков, напрямую нарушая Женевскую конвенцию. Это превратилось в повальную практику. Еще постоянными спутниками враждующих группировок были алкоголь и наркотики. Стоит ли удивляться, что «солдаты» зачастую стреляли куда попало, калеча и убивая гражданских сотнями.

Лейма Гбови вернулась в Либерию в 1991 году, когда боевые действия немного утихли. До, во время и после эмиграции она повидала многое: голод и нищету, страх и отчаяние, скитания и отчужденность, боль и потери. Родственников, убивающих друг друга. Женщин, прячущих своих сыновей и мужей от солдат. Она сама едва не стала жертвой карательного отряда. Однажды неделю пролежала на полу с новорожденным ребенком в больничном коридоре, потому что денег у нее не было, а помочь ей было некому. На всю жизнь запомнила, как голодающий сын просил дать хоть корочку хлеба, а у нее не было ничего, потому что пришедшие солдаты забрали всё съестное.

В Монровии Лейма прошла обучение на курсах ЮНИСЕФ для социальных работников, чьей задачей было консультировать людей, пострадавших от войн. Пытаясь продолжить обучение, она в 1998 году стала волонтером лютеранской церкви и присоединилась к «Программе исцеления травм и примирения» — либерийские священнослужители всячески пытались прекратить кровопролитие. Здесь она стала младшим специалистом и работала в том числе с малолетними участниками боевых действий. Некоторые из них взяли в руки оружие еще до того, как достигли школьного возраста. Вот как она вспоминала то время:

«Люди спрашивают меня о проблемах, о периодах моей жизни, о моих сожалениях. В 1998 году мать-одиночка четырех детей — спустя три месяца после рождения моего четвертого ребенка — я устроилась на должность научного ассистента. Я переехала в Северную Либерию. Работа предоставляла сотруднику жилье, и меня поселили с матерью-одиночкой и ее дочерью.

Эта девочка была единственной во всей деревне, кто доучился до девятого класса. Она была предметом насмешек местных жителей. Часто другие женщины говорили ее маме: „Ты и твой ребенок умрете в бедности“. Когда после двух недель работы в той деревне пришло время уезжать, мама девочки подошла ко мне, опустилась на колени и сказала: „Лейма, забери мою дочь. Я хочу, чтобы она стала медсестрой“. Я была без гроша в кармане и жила у родителей, поэтому не могла ей помочь. Со слезами на глазах мне пришлось ей отказать.

Два месяца спустя я поехала в другую деревню по тому же заданию, и они поселили меня с главой деревни. У главы женщин в деревне была маленькая девочка, светлокожая, как и я, и очень грязная. Целыми днями она ходила только в нижнем белье. Я спросила, кто она, и мне ответили: „Это Вей. Это имя означает „свинья“. Ее мать умерла при родах, и никто не знает, кто ее отец“. На протяжении двух недель она была моим спутником, спала со мной. Я купила ей поношенную одежду и ее первую куклу. Накануне моего отъезда она зашла в комнату и сказала: „Лейма, не оставляй меня здесь. Забери меня с собой. Я хочу пойти в школу“. Я жила с родителями без гроша за душой, и мне опять пришлось сказать нет. Два месяца спустя эти две деревни оказались в центре военных действий. И я до сих пор не знаю, где сегодня находятся те две девочки».

Лейма также вступила в общественную организацию за построение мира в Западной Африке WIPNET, приняла участие в нескольких конференциях. Так начался ее путь к борьбе за мир. Она пришла к выводу, что «только матерям под силу добиться изменений в обществе». Лейма знала, о чем говорила: она сама к тому моменту была матерью четверых детей (а всего их у нее будет шестеро).

Либерия же в это время снова скатывалась в гражданскую войну.

За мир без оружия

Новые столкновения либерийской армии и оппозиционных вооруженных формирований начались в 1998 году в провинции Лоффа, где была сосредоточена добыча алмазов. К 1999 году различные вооруженные группы противников Тейлора собрались в Либерийский союз за примирение и демократию (Liberians United for Reconciliation and Democracy, или LURD). В следующем году они начали боевые действия. В 2002-м мятежники подошли к Монровии. Годом позже к LURD присоединились повстанцы из Движения за демократию в Либерии (Movement for Democracy in Liberia, MODEL), вошедшие в Либерию с юга, из Кот-д’Ивуара.

В самой столице тогда оказались тысячи беженцев из сельской местности, спасавшихся от военных действий, в которых обе стороны снова грабили, убивали, жгли, насиловали и вербовали несовершеннолетних.

Тогда и началась борьба либериек за мир.

В 2002 году Лейма стала призывать женщин своего прихода перестать бездействовать. Она также обходила другие церкви, убеждая женщин, что больше терпеть нельзя и жить так дальше невозможно, а значит, надо что-то делать. Изначально они просто стали вместе молиться за мир. Постепенно к инициативе стало примыкать всё больше женщин. На одном из собраний выступила мусульманка Асату Ба Кеннет, которая заявила, что пригласит сестер по вере присоединиться к борьбе за мир.

Вместе Гбови и Кеннет стали раздавать листовки (для тех, кто не умел читать, они были снабжены рисунками), агитируя за мир, прекращение насилия, активизацию женщин. Так начало формироваться Массовое движение либерийских женщин за мир. Гбови стала его пресс-секретарем и идейным вдохновителем. Другими лидерами движения были Асату Ба Кеннет, Этведа Купер, Вайба Фломо, Комфорт Фриман, Кристал Ро Гаудинг.

К апрелю 2003 года одетые в белое (символ мира) женщины стали ежедневно собираться на рыбном рынке. Место было выбрано не случайно: площадка рынка была видна из резиденции Тейлора, и каждый день кортеж президента проезжал мимо бастующих женщин. Они молились, танцевали и пели о мире, некоторые приносили плакаты с лозунгами в духе «Женщины Либерии хотят мира НЕМЕДЛЕННО». Усилиями журналистки Джанет Джонсон Брайант одну из акций освещало радио. Благодаря этому к протесту присоединились многие новые участницы. Демонстрации проходили несмотря на правительственный запрет публичных акций.

В качестве орудия протестующие женщины выбрали тактику давления на обе стороны, вынуждая их идти на мирные переговоры и подписать соглашение.

Уже через неделю на рынке собралось более 2500 женщин (в целом число участниц движения достигло примерно 3000). Они договорились устроить так называемую эсексуальную забастовку: женщины отказывались вступать в интимную связь со своими мужчинами до тех пор, пока не добьются от них желаемого. В данном случае — прекращения войны. Впервые такой способ миротворчества был описан в комедии Аристофана «Лисистрата». Реального эффекта, как признавалась Гбови, от такой формы протеста практически не было, зато она позволила привлечь внимание прессы и вовлечь в борьбу за мир невоюющих мужчин или хотя бы стимулировать их задуматься о том, что происходит.

В это время уровень насилия рос. Мятежники осадили Монровию и атаковали лагерь перемещенных лиц в столице. О проблеме и необходимости мирных переговоров заговорило международное сообщество, к нему подключились и либерийские женщины. Однако обе стороны от переговоров отказались.

11 апреля движение выпустило «Заявление о позиции в отношении либерийского кризиса».

«В прошлом мы были безмолвны, но убийствами, изнасилованиями, бесчеловечным обращением, болезнями и уничтожением наших детей и семей война научила нас тому, что будущее стоит за словами „НЕТ“ насилию и „ДА“ миру! Мы не отступим, пока мир не восторжествует!» — говорилось в нем.

Опасаясь преследований, женщины уклонились от политических требований, заявляя, что их единственная цель — добиться мира. С этими лозунгами они прошли по улицам Монровии. К маршу присоединились сотни сочувствующих. Они добрались до здания муниципального управления, где стали требовать встречи с Тейлором, чтобы озвучить ему свою позицию. Тот согласился, и встреча состоялась 23 апреля. Президент заслушал Гбови, выступавшую на сцене, в то время как остальные женщины сидели в зале и молились. В результате Тейлор согласился на мирные переговоры.

Тогда новой целью женщин стали противники президента. Узнав, что предводители мятежников собираются на встречу во Фритауне в Сьерра-Леоне, группа женщин отправилась туда. Они выстроились на улице и сели возле отеля, где собрались лидеры повстанцев, и отказались уходить до тех пор, пока с ними не встретятся. Сидячая забастовка привлекла внимание прессы и позволила шире распространить сообщение в международном сообществе. Вскоре лидеры LURD и MODEL встретились с женщинами, которые убедили повстанцев принять участие в мирных переговорах в Аккре, столице Ганы.

Но этим женщины не ограничились. Чтобы продолжить давление на противоборствующие стороны, они собрали деньги на отправку группы в Аккру, где в Юбилейном доме — резиденции местного президента — 4 июня начались мирные переговоры. Приехавшие из Либерии женщины собрались перед зданием с песнями и плакатами. Во время переговоров международный суд по Сьерра-Леоне объявил Тейлора военным преступником, и тот бежал обратно в Либерию. Полномасштабные боевые действия в Монровии, несмотря на мирные переговоры, возобновились. Всё это время либерийки, не уехавшие в Гану, продолжали собираться на рыбном рынке.

21 июля ракета попала на территорию посольства США и многие укрывавшиеся там либерийцы погибли. Тогда женщины, приехавшие в Аккру, стали действовать активнее. Они буквально осадили здание, где проходили переговоры. Взявшись за руки, они отказались выпускать делегатов до тех пор, пока не будет достигнуто соглашение. Когда те попытались покинуть помещение, Гбови пригрозила, что разденется догола — в западноафриканской культуре такой жест замужней или пожилой женщины считается страшным проклятием. Угроза подействовала.

В Либерию вошел миротворческий контингент ЭКОВАС. Через три недели Тейлор подал в отставку. Были объявлены условия для заключения Всеобъемлющего мирного соглашения. 18 августа оно было подписано.

Женщина-президент

Итак, война была закончена. Тейлор бежал в Нигерию. В 2006 году местные власти всё же выдали его международному суду в Гааге. Ныне он отбывает назначенный ему срок — 50 лет лишения свободы — в тюрьме Великобритании. В Монровии же высадился миротворческий контингент ООН, было создано переходное правительство, которое стало готовить страну к проведению выборов.

Вернувшиеся на родину женщины провели торжественный марш. По улицам столицы с ними прошли и дети, скандировавшие: «Мы хотим мира, а не войны!» Однако либерийки всё равно оставались начеку. Они продолжили свои акции, чтобы защитить достигнутое перемирие и заставить переходное правительство провести честные и демократические выборы. Проще говоря, чтобы ни у кого не возникло соблазна остаться у власти дольше, чем требуется.

Участницам Массового движения либерийских женщин за мир пришлось даже вступить в один из послевоенных конфликтов. Он произошел, когда сотни бывших участников войны собрались, чтобы сдать оружие миротворцам в обмен на деньги.

Помогали женщины и временному правительству в организации выборов: регистрировали избирателей и создавали избирательные участки. Только после того, как избрание нового президента состоялось, женщины перестали собираться на рыбном рынке на постоянной основе.

Самоотверженность и активность либериек в достижении общественного порядка не прошла незамеченной. На первых после гражданских войн выборах 23 ноября 2005 года победила Элен Джонсон-Серлиф, она стала первой женщиной в истории Африки на этом посту. Кроме того, Джонсон-Серлиф также стала лауреаткой Нобелевской премии мира 2011 года вместе с Гбови и йеменской правозащитницей Тавакуль Карман.

Происходящая из богатой семьи Серлиф хоть и относится к «коренным», по образу жизни была скорее близка к американо-либерийцам. После того как ее брак развалился, она занялась карьерой. Будучи матерью четверых детей, она выучилась на государственного управленца в Гарварде, после чего получила приглашение работать в министерстве финансов Либерии. Министром она стала уже в конце правления Уильяма Толберта.

Запомнилась Серлиф своей смелостью и бескомпромиссностью, за что получила прозвище Железная леди. Например, после убийства Толберта она пыталась участвовать в политической жизни при режиме Доу. В частности, в 1985 году жестко раскритиковала его в парламенте, за что просидела около года в тюрьме, а потом была сослана в Кению.

Потом Серлиф работала во Всемирном банке. Поначалу она поддержала Тейлора (в том числе деньгами) и состояла с ним в одной Партии единства. Но потом осознала свою ошибку и стала его главной противницей на выборах 1997 года — тех самых, на которые Тейлор шел с лозунгом про убитых маму и папу. После этого она снова уехала и вернулась уже в 2003-м, возглавила Партию единства и работала в переходном правительстве.

После прихода к власти первая женщина-президент боролась с голодом и безработицей и старалась не допустить новой гражданской войны. Она выступала за права женщин. В частности, расширила их участие в политической жизни и ввела пожизненное заключение за изнасилование. Также она сделала начальное образование бесплатным и обязательным, приняла первый в Западной Африке закон о свободе информации.

В 2010 году Серлиф добилась полного списания долгов Либерии (страна имела многомиллиардные непогашенные внешние займы), привлечения в страну иностранных инвестиций, а также экономического роста на уровне примерно 7% в год. В народе ее называли Ма Элен, то есть Мама Элен.

Тем не менее, несмотря на определенные успехи, правление Серлиф нельзя назвать совсем уж безоблачным. Так, ее избрание и особенно переизбрание в 2011 году были окружены множеством скандалов. То оказывалось, что она не может быть избрана вообще (по цензу оседлости, прописанному в Конституции, или по выводу Комиссии по примирению — оба ограничения были признаны несущественными). То выяснялось, что она нарушила обещание не баллотироваться на второй срок. То оппоненты критиковали присуждение ей Нобелевской премии за несколько дней до выборов, считая это вмешательством в либерийскую политику.

Припоминают Серлиф и более серьезные недостатки ее президентства. Так, коррупция остается одной из главных проблем Либерии. И на этом фоне как-то подозрительно выглядит тот факт, что Ма Элен назначила на крупные посты трех своих сыновей (одного из них она в итоге уволила как раз за коррупцию). Также пересмотр соглашений с иностранными компаниями мало кому из либерийцев принес выгоду, а некоторым — и вовсе убытки. Наконец, реальная практика наказания насильников, несмотря на суровые сроки, развита очень слабо.

«Перематываем события вперед: 2004 год. На пике нашего активизма со мной связался министр гендерного равенства Либерии и сказал: „Лейма, у меня для тебя девятилетний ребенок. Я хочу, чтобы ты взяла ее к себе домой, ведь у нас нет безопасных домов“. Вот история этой девочки: ее дед по отцовской линии насиловал ее каждый день на протяжении шести месяцев. Я увидела ее распухшей и очень бледной. Каждый вечер я приходила домой и ложилась на холодный пол. Она ложилась рядом и говорила: „Тетушка, я хочу поправиться. Я хочу пойти в школу“.

2010 год: молодая женщина стоит перед президентом Серлиф и рассказывает ей, как она живет со своими братьями и сестрами. Их родители погибли во время войны. Ей 19, она мечтает выучиться в колледже, чтобы содержать братьев и сестер. Она очень спортивная. Она делает запрос на получение стипендии, покрывающей все расходы, и получает ее. Ее мечта о посещении колледжа и получении образования наконец сбывается. В первый же день учебы спортивный руководитель, который решает вопрос ее попадания в программу, просит ее выйти с ним из класса. Последующие три года она будет вынуждена каждый день ложиться с ним в постель — в знак благодарности за принятие ее в школу.

…в Либерии каждая третья из десяти девочек беременна. Детская проституция достигла небывалого уровня. Говорят, что в некоторых городах по утрам можно видеть разбросанные презервативы, как обертки от жвачки. 12-летние девочки занимаются проституцией за менее чем 1 доллар за ночь».

Из выступления Леймы Гбови на TED в 2012 году

Не менее больная тема — это то, что расследование военных преступлений ни Первой, ни Второй гражданских войн в Либерии так и не провели. Сама Серлиф ряд важных государственных должностей раздала в обмен на поддержку, в том числе бывшим участникам войн, хотя некоторые из них были совершенно неквалифицированными.

Однако основную свою задачу Ма Элен выполнила — страна при ней жила в мире, а в 2018 году Джонсон-Серлиф передала власть следующему избранному президенту — знаменитому либерийскому футболисту Джорджу Веа. Это первый такой мирный транзит власти в Либерии с 1944 года. Сейчас первая женщина-президент занимается общественной деятельностью.

Продолжила общественную деятельность и Лейма Гбови. Она совместно с Комфортой Фримен в 2006 году создала панафриканскую неправительственную организацию WIPSEN (Women in Peace and Security Network) и была ее исполнительным директором. WIPSEN участвует в восстановлении разрушенных войнами обществ и изменила жизнь многих девушек в Гане и Либерии. Также Лейма продолжила образование и получила в США степень в области миростроительства. Позднее она стала основательницей и президентом своего фонда — Gbowee Peace Foundation Africa, который занимается образованием и продвижением на лидерские позиции девушек, женщин и молодежи в Либерии.

Своим опытом Гбови делилась на международных конференциях. В частности, она выступала перед ООН. Также она озвучила документальный фильм о Массовом движении либерийских женщин за мир Pray the Devil Back to Hell, который в постконфликтных зонах — Судане и Зимбабве — использовали даже как наглядное пособие. А еще написала автобиографию.

За годы тяжелых испытаний и борьбы у Гбови развилась алкогольная зависимость: женщина заливала психологические травмы и стресс алкоголем. С зависимостью удалось справиться только в 2008 году.

Пример либериек вдохновил женщин, борющихся за мир, из других стран. Так, ивуарийка Айя Виржини Туре организовала ненасильственное сопротивление президенту Лорану Гбагбо, который отказался покинуть свой пост после проигрыша на выборах в 2010–2011 годах. Тысячи женщин, присоединившихся к ней, били в кастрюли, приходили на акции в черной одежде или голыми — таким образом проклиная Гбагбо. В столкновениях с правительственными войсками погибли несколько участниц и участников протестов. Лейма Гбови выступила с поддержкой движения Туре.

Либерия и сегодня еще не оправилась от наследия гражданских войн. За 14 лет погибло около 250 тысяч человек, или 8% населения; около миллиона, то есть треть жителей страны, стали беженцами. Значительная часть промышленных предприятий была разрушена, объемы добычи полезных ископаемых и производства сократились на 90%, 75% инфраструктуры было уничтожено. Если в 2000 году в Либерии добывали 170 тысяч карат алмазов, то в 2007-м — только 21,5 тысячи, а в 2016-м — 104,4 тысячи. В стране катастрофическая безработица. Значительную часть экономики составляют сборы за регистрацию торговых судов: благодаря налоговым льготам либерийский флаг — один из самых распространенных среди торговых судов. Страна продолжает получать помощь от США, ЕС, Японии и различных международных организаций.

В итоге Либерия и сегодня не покидает десятку самых бедных государств мира: половина населения находится за чертой бедности. Сильно повреждена система здравоохранения. Самые распространенные причины смерти — инфекции дыхательных путей, СПИД, малярия, травмы и туберкулез. Грамотность не превышает 50%.

Тем не менее внушает оптимизм, что сегодня либерийцы жалуются на то, что их дети плохо учатся, а не на то, что они взяли в руки оружие и стали убийцами.