«Через студию рядами промаршировали трехметровые амазонки и вавилонские цари»: психоактивная история записи альбома Love’s Secret Domain группы Coil
В издательстве Individuum вышла долгожданная книга шотландского журналиста Дэвида Кинана «Эзотерическое подполье Британии» — история андеграундной Британии 1970–2000 годов и групп Coil, Current 93, Nurse With Wound, участники которых обладали талантом отыскивать трещины между мирами и проникать в них. Публикуем фрагмент из главы «О роза, ты больна» — о том, как нелегко шла работа над альбомом Coil под названием Love’s Secret Domain: в студии откуда ни возьмись вырастали огромные остовы личинок, похожие на мумии, в аппаратной сутками сидели ацтеки и викинги, а обычный карри превращался в кротовую нору. Не дай бог никому такое пережить, считает редакция «Ножа», главными источниками вдохновения для которой выступают ключевая вода и трансляции служб храма преподобного Сергия Радонежского, чего и вам желаем.
18+
Редакция журнала «НОЖ» утверждает, что настоящая статья не является пропагандой каких-либо преимуществ в использовании отдельных наркотических средств, психотропных веществ, их аналогов или прекурсоров, новых потенциально опасных психоактивных веществ, наркосодержащих растений, в том числе пропагандой использования в медицинских целях наркотических средств, психотропных веществ, новых потенциально опасных психоактивных веществ, наркосодержащих растений, подавляющих волю человека либо отрицательно влияющих на его психическое или физическое здоровье. Статья имеет исключительно художественную и культурную ценность, представляет собой исторический обзор и предназначена для использования в образовательных целях. Ведите здоровый образ жизни. Используйте свой мозг продуктивно и по назначению!
Coil — беззастенчиво наркотическая группа.
Об интересе этих исследователей внутреннего космоса к химически измененным состояниям сознания свидетельствуют глубочайшие детали их музыки и дизайн обложек, которые можно рассматривать как стартовые площадки в неведомое.
Хотя Бэланс и Слизи употребляли экстази с 1981 года, задолго до того как оно обрело массовую популярность, больше всего влияние наркотиков заметно на Love’s Secret Domain, выпущенном в начале девяностых. Однако воздействие наркотиков на память дало о себе знать еще раньше.
Слизи и Бэланс плохо помнят девяностые, поскольку поглощали невероятные объемы веществ и почти каждую ночь проводили в клубах.
«Мы никогда не любили большие сборища, — пожимает плечами Слизи. — Как правило, мы принимали наркотики в сомнительных клубах, открывавшихся в пять утра и заполненных ослепительными проститутами под кислотой, которые целовались с тобой, продавали тебе наркотики и болтали два часа без перерыва, а рядом сидел полицейский под прикрытием и не знал, что делать. Это совершенно другая реальность. Скакать в окружении десяти тысяч людей мне никогда не было интересно».
Для Слизи опыт употребления экстази был иным состоянием бытия между жизнью и смертью, этим миром и тем.
«Экстази влияет на восприятие окружающих людей, места, где вы находитесь, цветов, — объясняет он. — Именно так я себе представляю то, что со мной произойдет после смерти. Если я приму экстази сегодня, то отправлюсь в те же края. Откроется временная аномалия или червоточина, и на мгновение появится возможность перейти на другую сторону».
«Меня никогда не интересовала клубная жизнь, — говорит Троуэр. — Я шел в клуб, находил себе кого-нибудь и поскорее сваливал, чтобы заняться сексом. Мне не близка танцевальная сцена. Я воспринимал ее как нечто, возникшее для поиска секса. Мне нравилось техно, если оно выносило мозг, но это не имело особого значения. Я считал, что такая музыка слишком полагается на старый мамочкин ритм, как говорил Капитан Бифхарт.
У техно есть досадное свойство всасывать в себя музыкальные вкусы людей, словно какая-то сраная черная дыра.
Некоторые мои друзья с очень широкими музыкальными вкусами в какой-то момент стали слушать только это бум-ца-бум-ца, занудное до слез. Когда в работы Баланса и Слизи начал просачиваться дух эйсид-хауса и рейва, я пришел в ужас! Трек The Snow — пустая трата времени, звучит как допотопная танцевальная музыка, я даже не обратил бы на него внимания, если услышал бы в клубе вместе с каким-нибудь другим танцевальным дерьмом.
Слава богу, влияние клубной музыки на Coil было непродолжительным, но у нас об этом были, что называется, „жаркие дебаты“. Наверное, парни считали меня унылым задротом, но я был уверен, что они превращаются в завсегдатаев диско, употребляющих столько экстази, что уже не способны отличить хорошее от плохого.
В техно слишком много усредненности, мне не нравилось, что оно затягивает моих друзей, чья индивидуальность растворяется в каком-то жалком „движении“. В какой-то момент Баланс и Слизи почувствовали то же самое, оставив танцевальную музыку и взяв более новаторский, личный курс, которого придерживаются и поныне».
«Это могло быть массовым умопомрачением, — соглашается Бэланс. — Но нам казалось правильным какое-то время понаблюдать за ним».
Читайте также
Работа над альбомом 1991 года Love’s Secret Domain была столь напряженной, что под конец музыканты оказались в состоянии ментального коллапса. На обложке — один из лучших рисунков Стэплтона, выполненный на старой деревянной двери в Кулурте, с надписью «Из света исходит тьма». Воспоминания Слизи о записи альбома крайне туманны.
«Помню, Бэланс и Стив вели безумные споры, которые могли продолжаться двое суток без перерыва на сон, о том, в каком порядке должны идти слова в песне, — рассказывает он. — К тому времени автоматика на пульте аварийно выключалась, и им приходилось начинать все заново. Настоящее безумие. Мне было еще хуже, поскольку я одновременно снимал рекламу и жил шизоидной жизнью, днем занимаясь одним делом, а ночью — другим».
Бэланс вспоминает, как ему привиделись остовы личинок, вздымающиеся словно огромные мумии. В другой день аппаратная превратилась в один из залов Британского музея, и через нее рядами промаршировали трехметровые амазонки и вавилонские цари.
«Я видел, как они сидят там, касаются друг друга, беседуют, — рассказывает Бэланс. — Все отчетливо ощущали, что в рубке что-то происходит. Мы со Стивом сидели и смотрели на всех этих существ, притворяющихся богами, и Стив сказал: ну их к черту, не пойдем туда. И мы не заходили четыре дня. Помню, смотрю я на карри, а из него вылезает крот. И тут я понял, что смотрел на еду так долго, что она покрылась мшистой плесенью. Четыре дня мы боялись войти в аппаратную, потому что там сидели эти цари и дергались».
«Мы лежали в наркотическом оцепенении в соседней комнате, примыкающей к аппаратной, и да, нас действительно посещали какие-то существа, — подтверждает Троуэр. — Но при галлюцинациях фигуры и лица обычно мерцают, возникая и пропадая, а эти разрастались и заполоняли все помещение, не исчезая даже тогда, когда вы смотрели прямо на них. Через окно в студию, где Слизи сводил один из треков, друг за другом проходили цари и святые. Я видел ацтеков и викингов. Мы с Бэлансом обратили внимание, что каждый новый персонаж выглядит для нас совершенно одинаково. Мы лежали и сравнивали то, что видим, придя к выводу, что у нас произошло слияние сознаний.
Эти видения столь же легко поддавались проверке, как цвет автомобилей на улице средь бела дня. Вы видели фигуру, а другой описывал ее именно такой, какой она была для вас. Дело не в силе внушения: у нас было много времени, чтобы разобраться в происходящем, и оно тут ни при чем» <…>
«Я помню только, что большая часть микширования проходила ночью, — говорит Слизи. — Наше понимание технического оборудования и само оборудование развивались, творческих возможностей становилось больше. В Throbbing Gristle были только гитары и пленки, фактически мы с Крисом Картером создавали электронику с нуля.
Звучание Coil же нередко зависело оттого, какие были в этот момент технологии. Наиболее странные треки Current 93 таковы не только потому, что мы хотели этого, но и потому, что технологии позволили создавать звуки, которые прежде были невозможны. Конечно, на нас сильно повлияло пережитое в клубах, но гораздо больше LSD рассказывает о совсем других местах, в которые мы попадали из клубов».
Еще больше, чем наркотики, на альбом повлияла традиция английского безумия — иными словами, английский андеграунд во всем его сексуальном, культурном и художественном многообразии.
На LSD Coil обратились к искусству и жизни таких визионеров и аутсайдеров, как Чарльз Симс, Дерек Джармен, Остин Осман Спейр, Джо Ортон и Уильям Блейк, включив их в свой психоделический справочник представителей потаенной английской изнанки.
«Студия находилась в Блумсбери, — объясняет Слизи, — в странном полуподвале, по дороге к которому мы проходили мимо Британского музея, так что местная традиция повлияла на многие наши песни: я имею в виду, например, фильм Ника Роуга „Представление“ или The King Singers, то есть эксцентричная английская культура, извращенная и искривленная. Этот район пропитан ею».
Может быть интересно
Дикие девочки: панк, мизантропия, БДСМ, терроризм «женской» литературы
Еще один герой LSD — английский актер Чарльз Лоутон, сыгравший в «Мятеже на „Баунти“», исполнивший роль Квазимодо в «Горбуне из Нотр-Дама», а потом снявший свой единственный фильм «Ночь охотника» (1955).
Слова антагониста этого фильма, проповедника-убийцы в исполнении Роберта Митчема, появляются в «Further Back And Faster», психотическом электрогимне перемещениям во времени.
«Это еще один пример английского эксцентрика, творчески преуспевающего до тех пор, пока не начинает пугать людей, — рассуждает Слизи. — Все повторяется, не так ли?»
«Прежде чем умереть в Голливуде, он оказался в Уитби — городе, через который в Великобританию прибывает Дракула в романе Брэма Стокера, — говорит Бэланс. — Он поселился в пансионате с пятнадцатилетним мальчиком. Пытался жить своей жизнью. Блейк тоже очень важен для меня, но его настолько исковеркали, что он превратился в карикатуру на художника-визионера, живущего со своей женой и видящего ангелов на яблоне».
Есть что-то сюрреалистическое в том, что Блейка чествуют на Променадных концертах ВВС — шовинистическом празднестве имперских фантазий. Заглавным треком альбома Coil вернули Блейку его истинный статус бунтаря.
«Не думаю, что эти художники исключались намеренно, — считает Слизи. — Если бы английская культура преодолела те мелкие сомнения, из-за которых она отвергает андеграундных творцов (к которым мы относим и себя), тогда возникло бы гораздо более полное принятие такого рода культуры, поскольку Британия именно такова. Сегодняшняя английская культура скучна. СМИ относятся к ней с брезгливостью и не способны совершить вместе с нами последний шаг.
Если бы Британия преодолела эти колебания, ее творческий голос окреп бы, поскольку истины, что отстаивают эти художники, были бы приняты. Я рассматриваю нас в русле общей английской эзотерической традиции, хотя не думаю, что у англичан есть авторские права на нее. Есть множество людей, которых мы воспринимаем как часть этого течения, например американцы вроде Берроуза. Однако англичане, на мой взгляд, больше прочих преуспели в этом. В английском обществе существуют такие эксцентрические типажи, как деревенский дурачок или чокнутый профессор, и англичане, публично разыгрывающие эти роли, не страдают от такого позора и оскорблений, которые вынуждены терпеть эксцентрики в США, например».
Продолжая дело Блейка, Coil исследует психогеографию лондонской terra incognita — тайных мест, мистических соседств и древних зданий, скрытых за новостройками.
Композиции Dark River с LSD и Lost Rivers Of London c Black Light District (вторая названа по одноименной книге Николаса Бартона, посвященной рекам Флит, Тайберн, Стэмфорд-брук и Уолбрук, протекающим под Лондоном) размечают карту тайного города.
«Если в Лондоне еще осталась какая-то магия, мы найдем ее, — утверждает Бэланс. — Где-то она точно есть. Это одна из немногих причин, по которой я могу терпеть Лондон. Долгое время он был священным местом. Поэтому я так люблю Спейра, который был истинно лондонским художником. Когда он заявил, что является реинкарнацией Уильяма Блейка, конечно, это была ирония, и все же он определенно причислял себя к этой мистической традиции. Нас я рассматриваю в том же ключе. По крайней мере нас с Тибетом — мы читаем об этих вещах и исследуем их».
Слизи продолжает: «Всякий раз, когда вы находите музыку с мощным потенциалом к обновлению, она имеет отношение к культуре, связанной с мистицизмом. Для меня нет разницы между химически измененными состояниями сознания и магией. Особенно это касается психоделиков. Они открывают вас чему-то, что существует объективно. Конечно, любой опыт субъективен, другого нет, но места, куда вы попадаете под наркотиками, реальны для вас настолько же… не знаю, как какой-нибудь Кройдон».
Бэланс подхватывает: «Ведь эти места уже были нанесены на карту такими людьми, как Джон Ди. Кое-кто способен посещать их: амазонские шаманы, Терренс Маккенна. Разные люди могут отправиться в эти края, используя собственные „карты“, и получить сопоставимый опыт. Это несильно отличается от географических регионов. Вы просто идете туда и видите, что там происходит».