Давал интервью за деньги, пел под фонограмму и считал, что государство должно предоставить ему дом: чего еще мы не знаем о Петре Мамонове
В программной колонке, написанной много лет назад для журнала Rolling Stone, экс-лидер рок-группы «Звуки Му» Петр Мамонов в первом же предложении назвал русскую версию издания «говном», а себя — «единственной такой странной личностью», и попросил не ставить его в «ряд жвачных этикеток». В память о гениальном артисте журналист и автор телеграм-канала «Между The Rolling Stones и Достоевским» Александр Морсин составил небольшой список выходок и достижений Мамонова, подтверждающих его безоговорочное право на особое место в отечественной культуре.
1. Был самым великовозрастным дебютантом среди советских рок-титанов
По нынешним меркам Мамонов с исписанной трудовой книжкой стартовал как артист непростительно поздно. Когда он решил собрать группу, чтобы исполнять свои песни (а не чужие, как в школе и студенчестве), ему было уже за тридцать.
До столь преклонных лет Мамонова-фрешмена иные пророки русского рока попросту не успевали дожить — например, Виктор Цой и Александр Башлачев.
Когда же «Звуки Му» наконец выпустили многострадальный первый альбом «Простые вещи», Мамонов и вовсе подбирался к сорокалетию. Он был взрослее всех участников группы (на девять лет старше клавишника Павла Хотина и на пятнадцать лет старше барабанщика Алексея Павлова). Так что прижившееся еще в 1980-х обращение к Мамонову «отец родной» отражало не только народную любовь к нему, но и банальную биометрику: лысеющий певец с глубокими морщинами и следами запоя на лице действительно многим годился в отцы.
2. Отказался от главного сценического козыря группы
Необузданные пляски Мамонова на костях шейка, твиста и рок-н-ролла, составлявшие значительную часть шоу «Звуков Му», были настолько выразительны, что ставили фронтмена в дурацкое положение: зачастую публика жаждала не столько пения и песен, сколько фирменных танцев лешего-эпилептика.
«Танцуй, Петя!» — извечная мольба на концертах, от которой Мамонов в конце концов устал и психанул. Хрен вам, а не пластический театр и авторская хореография, читалось в его взгляде.
В новом проекте «Мамонов и Алексей», собранном из обломков «Звуков Му» в 1989 году, он пошел наперекор всему, что еще недавно позволяло ему заполнять собой площадку любого размера и покорять самых душных критиков.
«Время песен кончилось, — манифестировал тогда Мамонов. — Это будут шумы, мы будем что-то на сцене делать. Хотим необычный свет, целое представление. Называться будет „С ног на голову“, [в смысле] не только ногами».
Так и случилось. На премьере новой программы в саду «Эрмитаж» усевшийся на табуретку Мамонов будто отрезал себе все конечности и в одночасье лишился способности к эффектным движениям: падений навзничь, дерганий и припадков зрители дождались только под занавес. Позднее музыкант пошел еще дальше и натурально пришил свой костюм к реквизиту на сцене, чтобы свести к нулю саму возможность патентованного нижнего брейка.
3. Сделал русский рок максимально безумным и смешным
«„Звуки Му“ — это всё ясно. Там сумасшедший», — подтрунивал над представлениями обывателей Мамонов. В легендарном эфире «Музыкального ринга» ему передали вопрос от врача-психиатра из Саратова: «Петр, кто по-вашему, более сумасшедший: вы, изображающий это достаточно достоверно, или зрители с восторгом воспринимающие эту имитацию за искусство?» Самые впечатлительные справлялись о душевном и физическом здоровье музыканта. «Безусловно, это гениальная игра», — наносил он скептикам ответный удар и был на 100% прав.
Съехавший с катушек и бьющийся в агонии русский рок-брутализм под градусом — это изобретение Мамонова и его подельников.
Параллельно со «Звуками Му», но совсем в другом ключе мотивы безумия и сюрреализма развивали «Поп-механика», «Среднерусская возвышенность» и «НОМ» — никто из них, впрочем, не делал этот так обезоруживающе душевно и страстно.
Это же касается прямых последователей Мамонова-скомороха по линии московского пато-рока: групп «Ы.Ы.Ы» и «Кепки». Даром что выведенная Мамоновым формула и экстракт — «русская народная галлюцинация» — со временем стала казаться ему опасной ошибкой.
«Это шутка, которая мне уже не очень нравится, — объяснял он газете Fuzz в 1991 году. — Мы русские люди, у нас русские имя и фамилия, но это абсолютно не означает, что мы будем с балалайками и водку пить. Это всё от отсутствия культуры и в конечном итоге приводит к таким вещам, как, скажем, организация „Память“».
4. Добился мирового признания как актер
Конвертировать популярность в набитые битком кинозалы (или просто строить из себя актера) пробовали многие отечественные рок-кумиры: Гребенщиков — в «Иванове», Кинчев — во «Взломщике», Цой — в «Ассе», «Секрет» — в «Как стать звездой». Лидер «Звуков Му» попал в большое кино позже, но состоялся в новом амплуа убедительнее всех коллег по цеху, взятых вместе.
Мамонова в роли саксофониста-алконавта Селиверстова из трагифарса «Такси-блюз» и режиссера Павла Лунгина чествовали на Каннском кинофестивале.
Сравнимого ажиотажа с тех пор добилось разве что «Лето» Кирилла Серебренникова. Фильм Лунгина удостоился номинации на премии «Золотой глобус» и «Сезар», Мамонова обожали западные кинокритики. «Мертвенно-бледный, он изящен и точен как рептилия», — писали в LA Weekly, «притягательная звезда», «воплощение ищущего, страдающего артиста» — в Daily News. Сам Мамонов поначалу тоже высоко оценивал свою работу, но позднее резко изменил отношение к картине.
«„Такси-блюз“ схлынул — и слава богу, это же плохой фильм, голливудская конфетка, — доказывал он русскому Rolling Stone в 2004 году. — Это история Золушки: пьяница, а потом вдруг знаменитость».
5. Раньше коллег по сцене озаботился выпуском инструментальных и танцевальных версий своих песен
В середине 1990-х Мамонов самостоятельно перемикшировал и спродюсировал два сборника треков «Звуков Му» разных лет. Первый, «Инструментальные версии», был идеальным «минусом» для входивших в моду караоке-баров — на диске было всё, к чему привыкли ценители аудиомамонинга, только без главного виновника торжества и его бархатного баритона. Второй, «Грубый Закат (Dance Mix)», выглядел как довесок к оригинальному диску, предназначенный для диджеев и устроителей дискотек в дурдомах. А еще там можно найти единственную в своем роде минорную версию «Источника заразы»:
Мамонов опередил основных фаворитов сцены: он двигал ползунки на пульте, дописывал дорожки и монтировал новые версии известных песен гораздо раньше, чем БГ, Кинчев и Лагутенко.
Особых побед на ниве чартов и продаж авантюра не принесла, но, кажется, привела вчерашнего «отца Петра» в тинейджерский восторг. Именно эти релизы «Звуков Му» Мамонов впоследствии ставил выше прочих в дискографии группы.
«Ништяк, очень адекватно времени, — утверждал он в интервью „Программе А“. — А было как. Сидел я чего-то работал, крутился шестнадцатиканальный магнитофон, и я вдруг все ручки на пульте от вольного [сдвинул], прослушал подряд четыре катушки, выбрал из них [лучшее]. Вижу, так это альбом!»
6. Превращал пение под фонограмму в искусство
В самых памятных появлениях «Звуков Му» на телевидении Мамонов ни секунды не скрывал, что лишь изображает пение. И делал всё, чтобы эта имитация была очевидна абсолютно всем.
Он корчился и извивался с микрофоном, вытаскивая наружу всю нелепость и фальшь происходящего на сцене — но без сопротивленческого пафоса и пылких разоблачений.
Отодвигая от себя микрофон во время выступлений на рок-телемосте «Москва — Ленинград» и «Музыкальном ринге», лидер «Звуков Му» не саботировал трансляции с их ограничениями, но и не чувствовал себя униженным артистом, вынужденным мириться с бездушными правилами. Как опытный комик Мамонов включал эту клоунаду в свои номера, делая их еще бредовее — ведь что может быть смешнее голого короля? Голый король, пытающийся раздеться. Филиграннее всего Мамонов проделал этот трюк в программе «Земля-воздух», дважды предупредив аудиторию о «фанере».
7. Не гнушался брать деньги за любое свое появление на публике — включая телеинтервью
После выхода предельно маргинальных сольных альбомов и отказа от киноролей в пользу авторских моноспектаклей Мамонов стал искать другие способы заработка.
«Я считаю, что лично я и иже с ними не должны проституировать на стадионах, а должны иметь минимум и делать свое искусство. Как в Швеции, где есть тридцать поэтов, и у каждого вилла от государства, — рассуждал Мамонов. — Если бы мне государство оплатило этот дом, я бы его принял и считал, что я его заслужил».
Однако если во времена золотого состава «Звуков Му» музыкант лишь отшучивался, что «до сих пор живет в Чертаново, а не под аркой на улице Горького», то в 2000-х, уже снявшись в фильме «Остров» и выйдя на новую медийную орбиту, Мамонов по возможности стал монетизировать любое свое появление на публике. Для российского шоу-бизнеса это было в диковинку: казалось, что это удел исключительно артистов эстрады, но серый голубь русского рока с блеском опроверг очередное наивное заблуждение масс.
Мамонов не стеснялся того, что берет деньги за интервью (особенно за интервью федеральным телеканалам) и соглашался обсуждать откровенно желтые сюжеты за двойную плату — исключений не было даже для православных СМИ.
«Петр Николаевич, у нас такая замечательная программа, православная. — Я говорю: денег сколько? — А мы думали… — Я говорю: думали, [кладу трубку], пока. Вот так. Деньги — это милость божья, потому что мы друг друга любить-то не умеем, так хоть денег дай», — пересказывал он типичный, вероятно, телефонный диалог с экранным Мамоновым, принятым по ошибке за отца Анатолия.