Не человечеству, но человеку: какими были средневековые больницы

Как христианство создало здравоохранение

Первые лечебницы — места, куда заболевшие могли обратиться за помощью, — возникли тысячелетия назад. Историю европейской медицины часто возводят к древнегреческим асклепионам, храмам бога Асклепия. Их жрецы помогали больным разными способами. Они могли назначать лекарства и проводить несложные по нашим меркам хирургические операции, но большая часть советов, которые давали жрецы, касалась изменений в образе жизни. Асклепионы были скорее «санаториями», чем больницами. К тому же многие случаи выздоровления в асклепионах историки объясняют не медицинским искусством античных врачей, а явлением «исцеления верой». Надежда на помощь Асклепия и его жрецов работала как плацебо — и иногда была такой сильной, что здоровье и впрямь возвращалось.

Многие ученые считают, что больницы в более-менее современном смысле слова появились лишь с распространением христианства.

Причина не в накоплении знаний со временем — никакой революции в медицине первые христиане не совершили. Историк Гэри Фернгрен считает, что дело в одной из важнейших идей, которую христианство унаследовало от иудаизма: «человек сотворен по образу и подобию Божию». Душа и плоть живого человека воспринимались как неразрывно связанные, поэтому телом не следовало пренебрегать — это стало бы вызовом самому Богу, создавшему это единство.

Сподвижники Христа добавили к ветхозаветному постулату новые акценты. Во-первых, говорили они, «Бог есть любовь», и одна из ее форм — деятельная любовь к ближнему. Ближними при этом считались не только представители своей общины или единоверцы, но все, кто нуждался в помощи. Об этом говорит евангельская притча о добром самаритянине. Он, чужой по вероисповеданию, перевязал раны путника, ставшего жертвой разбойников на дороге, в то время как единоверцы несчастного прошли мимо.

Под влиянием этих идей христиане переосмыслили общественную помощь нуждающимся, в том числе больным. Сама идея филантропии, конечно, существовала и раньше — например, в античной Греции, где и появилось само это слово. Но Фернгрен считает, что греческие филантропы руководствовались совсем другими причинами. Обеспечивая нуждающихся, они «возвращали» им потерянную по каким-либо объективным причинам позицию в обществе равных. При этом помощь тем, кто всегда занимал низкое положение, не считалась приоритетом: их статус не был результатом внезапной катастрофы, он воспринимался как данность.

Широкой благотворительной помощи больным не было и в Риме. С обеспеченными людьми работали частные врачи, а госпитали-валетудинарии предназначались либо для солдат, либо для рабов, людей «с улицы» они не принимали.

Аристотелю приписывали выражение «Я даю не человеку, но человечеству». А раннехристианская благотворительность, наоборот, принципиально личная, продиктованная эмоциями, в том числе сочувствием к конкретным людям. К тому же для христиан, как и для иудеев, помощь нуждающимся была важной частью религиозной жизни: она давала надежду на благосклонность Всевышнего. Боги греков и римлян, напротив, не требовали от своих земных почитателей ничего подобного.

У христиан первых веков были не только искреннее желание и религиозная мотивация помогать ближнему, но и практическая возможность это делать. Верующие объединялись в общины-экклесии, и эта относительно простая структура стала основой взаимопомощи. Обратиться за поддержкой могли не только христиане: как добрые самаритяне, общины не отказывали никому из нуждавшихся. Кстати, ученые считают, что эта помощь — один из факторов, которые помогли христианству быстро распространиться по Римской империи.

Сначала с бедными и больными работали добровольцы, но в IV веке церковь окончательно взяла этот процесс в свои руки. При храмах открывали приюты для сирот, странноприимные дома для путников, «дома престарелых» и, конечно, больницы. Часто «дом» при церкви или монастыре совмещал в себе сразу несколько функций. Сначала подобные комплексы появились на востоке Римской империи, а к концу IV века пришли и в ее западную часть. Они использовали многие достижения античной медицины.

Больницы Востока и Запада

Итак, на заре Средневековья больницы нового типа начали распространяться по всему христианскому миру. В первые столетия эпохи большая их часть приходилась на Византию. Это были и небольшие лечебницы, способные принять всего несколько пациентов, и крупные «медицинские центры».

Историки нашли сведения о десятках различных «домов» в Константинополе, а в византийских провинциях (без учета столицы) их насчитали более 150.

Сложно сказать, сколько из них были специализированными больницами — большинство, видимо, совмещали разные задачи. Тем не менее благотворительная помощь была широко доступна жителям Византии.

Церковные лечебницы существовали и на Западе. Например, устав святого Бенедикта, по правилам которого жили многие европейские монастыри, содержит несколько правил заботы о больных. Устав оговаривает: уход за ними — одно из важнейших «добрых дел», которые следует совершать монахам. Настоятель обители должен следить, чтобы больные непременно получали всё, в чем нуждаются. Страдающим от болезней выделялись отдельные кельи, и кто-то из монастырской братии обязан был регулярно посещать их, помогая справляться с простыми повседневными делами — например, есть и мыться. Устав регулировал и питание больных: чтобы восстановить силы, «пациенты» ели мясо, даже если всем остальным полагалось соблюдать пост.

Впрочем, исследователи спорят о том, можно ли называть эти лечебницы больницами в современном смысле слова. Во-первых, европейские монастыри раннего Средневековья, в отличие от византийских «ксенонов» и «носокомиев», в основном лечили только собственных заболевших монахов, а не всех страждущих. Во-вторых, в них не было специализированного медицинского персонала: за больными ухаживали братья, не имевшие специальной подготовки. Исключения были, но общее положение начало меняться только в середине IX века. Тогда в Византии завершился долгий период иконоборчества, и связи между Восточной империей и западным миром вновь начали укрепляться. На Западе появлялось всё больше больниц, напоминающих византийские «медицинские центры», где принимали широкий круг пациентов. В последующие столетия через посредство Византии Европа получила доступ к достижениям исламской медицины: врачи-мусульмане сохранили и развили античное медицинское наследие.

О том, как выглядели больницы Востока и Запада, мы знаем не так много, но, видимо, они были похожи. Лечебницы, как и монастыри, обычно размещали за городскими стенами. Земля там стоила дешевле, а места нужно было много: в идеале монастырю или лечебнице требовались собственный сад, огород и скотный двор. Средневековые лекари считали, что состояние здоровья во многом зависит от питания, поэтому старались сами выращивать хотя бы какую-то часть пищи для пациентов. Желательно, чтобы поблизости был и источник пресной воды — река или озеро. Свежая чистая вода требовалась не только для приготовления пищи, но и для бань, они тоже были важной частью средневековой терапии.

Кто лечил пациентов средневековой больницы?

Для нас больницы немыслимы без многочисленных медицинских работников: врачей-специалистов, провизоров, медсестер и медбратьев. Долгое время историки медицины считали, что так было и в Средневековье, связь между врачом и больницей казалась совершенно естественной. Но оказалось, что всё не так просто.

Сначала ученые находили в средневековых источниках лишь подтверждения этой мысли. Особенно везло исследователям Византии. Например, историк медицины Дж. Пурнаропулос в 1960-х писал о византийских больницах так: «они были совершенны во всех отношениях и почти походили на современные учреждения такого рода» — в том числе за счет обилия медиков самых разных специальностей. Историк Тимоти Миллер в 1980-х был не менее оптимистичен, к тому же он смог подкрепить свою позицию анализом источников. Миллер изучил типикон (документ, содержащий в том числе монастырский устав) обители Христа Пантократора в Константинополе. Этот монастырь возник в столице империи в 1130-х годах. Несколько его церквей сохранились до сих пор, сегодня они известны как комплекс Зейрек Джами.

При монастыре с самого начала работала лечебница. Согласно типикону, в ней было около 60 коек, распределенных на пять «отделений». В трех принимали мужчин с обострениями хронических болезней, в четвертом обрабатывали раны, а пятое предназначалось для женщин. Помимо больницы в монастыре был «дом престарелых» для 24 мужчин, которые уже не могли себя обслуживать, а еще «поликлиника» для горожан и отдельно небольшой лепрозорий.

Миллер подсчитал, что только в лечебнице трудились более 60 медиков разного уровня. На каждое «отделение» приходилось по двое врачей (iatroi), то есть специалистов, обладающих и практическими, и теоретическими знаниями. В женском отделении работали двое врачей-мужчин и одна женщина (iatraina), она выполняла обязанности акушера-гинеколога (увы, платили ей в два раза меньше, чем ее коллегам-мужчинам). Врачам ассистировали помощники нескольких «рангов». Врачи дежурили в больнице вахтами по месяцу и совершали обход больных один-два раза в день. Итого более 10 врачей, 50 медбратьев, а еще аптекари, хирурги (они не входили в число «врачей») и «дидаскалы», обучавшие персонал. Всего Миллер насчитал около ста медиков: получается, их было почти в два раза больше, чем пациентов!

Новые исследования показали, что Миллер всё же значительно переоценил оснащенность византийских больниц. Ученый никого не обманывал — ему просто очень повезло с источником. Историк Перегрин Хорден изучил другие византийские типиконы и выяснил, что во многих монастырях империи лечебницы были гораздо скромнее. Например, в обители Богородицы Космосотиры (Мироспасительницы) во Фракии на 36 пациентов приходился всего один доктор. Большая часть таких документов вообще не упоминает о врачах монастырских лечебниц, поэтому точно оценить соотношение медиков и пациентов в средневековых больницах мы всё-таки не можем. Не стоит забывать и о том, что типикон не описывает реальность — он регламентирует, как должна быть устроена обитель. Поэтому даже монастырь Пантократора не стоит считать «совершенным во всех отношениях», как историки-оптимисты 1960-х. Куда корректнее высказался историк Эвальд Кислингер, который называл обитель Пантократора «призрачным идеалом» византийской медицины.

Впрочем, изучение монастырских уставов и других сводов правил совсем не бесполезно, даже если точно подсчитать число врачей не получается. Куда важнее другое.

Эти документы показывают, что, говоря о средневековой медицине, не стоит четко разделять «профессиональную» врачебную помощь (англ. curing), основанную на знании теории, и ежедневный бытовой уход за больными (англ. caring). Даже когда начала складываться социальная прослойка врачей, граница между обязанностями врача и медбрата оставалась зыбкой.

По этой же причине трудно оценить уровень медицинской помощи, доступной пациентам больниц, хотя он явно зависел от размера и статуса лечебницы.

От церковной лечебницы к светской больнице

С IV века церковь взяла благотворительность под свое крыло, и это положение не менялось столетиями. В лечебницах при монастырях больные получали помощь, монахи исполняли свои обеты, а сама церковь за счет филантропии укрепляла свой и без того высокий авторитет. Но в эпоху Высокого Средневековья в Западной Европе всё начало меняться.

В Х—XI веках начинает расти население европейских городов. В толпе на тесных городских улицах больные становятся куда заметнее, чем раньше, когда многие из них жили в небольших деревнях на попечении своей семьи или в ближайшем монастыре. Болезни в такой обстановке тоже распространяются быстрее, особенно если учесть, что из-за новых торговых связей люди стали чаще ездить из города в город. Поток больных увеличился, и не все европейские монастыри справлялись с наплывом новых пациентов. Тем временем жизнь самих обителей становилась всё сложнее: например, росли налоги, которые они должны были платить в пользу папского престола. К тому же для монахов-медиков существовал ряд ограничений. Церковь осуждала любое кровопролитие, включая хирургию. А в 1130-х годах сразу несколько церковных соборов запретили католическим монахам и священникам изучать медицину. Итак, жители городов нуждались в работе врачей, а монастыри уже не могли помочь всем страждущим.

В средневековое «здравоохранение» стали включаться миряне. Они создавали новые приюты и больницы, а некоторые уже существующие лечебницы переходили в руки городских властей.

Новые «дома» задумывались с расчетом на рост городского населения. Обычно для больницы строили вытянутое здание, размещая его так, чтобы при необходимости к нему можно было пристроить еще несколько крыльев.

Новые городские больницы строились на средства самых разных людей: от королей до членов ремесленных гильдий. Главный религиозный мотив — деятельная любовь к ближнему — оставался прежним, хотя у него и появились новые оттенки. Христиане первых веков почитали страдающего Христа, фокусируясь на Его мучениях и желая уподобиться Ему. В эпоху Высокого Средневековья на первый план выходят фигура Христа-Судии и ожидание Судного дня. Верующие всё чаще задумывались о том, что ожидает их душу после смерти, среди католиков шли дискуссии о чистилище.

Считалось, что спасение души не напрямую, но всё же зависит от поступков человека, поэтому христиане искали всё новые способы заслужить благосклонность Всевышнего и надежду на будущую жизнь. Благотворительность была одним из самых доступных путей, и ценилось всё: и бытовая забота о бедных и больных, и материальная помощь — пищей, деньгами или землей, отданной в распоряжение больницы. Раньше духовенство выступало обязательным посредником между Богом и благочестивым мирянином, но постепенно люди начинают действовать «напрямую». Впрочем, связь между больницей и религией еще долго не разрывалась до конца. Это заметно, например, по архитектуре: поблизости от новой лечебницы обязательно закладывали часовню.

История средневековых больниц показывает: еще до того, как в XVIII веке начали зарождаться привычные нам больницы, здравоохранение успело пройти большой путь. Он был куда сложнее, чем привычный нам «таймлайн» прогресса как постепенного накопления знаний. Но главная цель работы больниц — помощь тем, чье здоровье в опасности, — возникла еще на заре нашей эры и остается такой до сих пор.