Священный Грааль русского угара: как юмор «Монти Пайтон» изменил нашу тв-культуру

В октябре 1969 года английские телезрители увидели первый выпуск комедийного шоу «Летающий цирк Монти Пайтона». Следующие тридцать лет эту комик-группу, смешавшую абсурдистский юмор с социальной сатирой и дикой анимацией, боготворили все продвинутые юмористы мира — и в том числе те, кто жил за железным занавесом. Неочевидное на первый взгляд родство специфического британского телеюмора с русским на поверку оказывается глубинным и сущностным, в чем удостоверился журналист Александр Морсин. По просьбе «Ножа» он детально изучил этот непростой сюжет и выяснил, как тень черного юмора «питонов» легла на отвязные российские телешоу девяностых и какую советскую передачу в Англии называли «русским „Монти Пайтоном“». Читайте наш лонгрид, чтобы узнать, почему русские и британцы шутники были так похожи: они самозабвенно путали все возможные берега, хотя даже не знали о существовании друг друга.

Глава 1

Глава 2

Глава 3

Никита Михалков испытывает тягу к слоновьим черепам, советские граждане делают шашлыки из кукишей, на Красной площади проходят похороны еды, ГКЧП звонит Шварценеггеру.

Чего?..

Просто устраивайтесь поудобнее перед экранами — шоу начинается. Следите, чтобы поблизости не взорвался пингвин.

Вместо предисловия

Невозмутимый мужчина в костюме идет по улице, каждый его шаг выглядит набором нелепых и лишних движений. Прохожие ведут себя так же — как могут, добираются до работы, посещают магазины и занимаются домашними делами, опрокидывая на себя напитки и разную утварь. За год видео про весело шагающих фриков собрало на ютубе почти 300 миллионов просмотров. Это клип группы Little Big на песню Skibidi.

Задолго до этого всемирно известный образ мужчины с невообразимо идиотской походкой закрепился за одним из шести участников английской комедийной труппы «Монти Пайтон» — Джоном Клизом. В «Летающем цирке» Клиз изображал главу Министерства глупых походок и двигался максимально хаотично. Собирательный образ никчемного чиновника в шляпе-котелке мгновенно стал национальным символом бессмысленных трат правительства, после чего не раз попадал в фильмы, компьютерные игры и на обложку The New Yorker. В 2005 году «Министерство глупых походок» и другие скетчи «питонов» («Мертвый попугай», «Испанская инквизиция», «Чпок-Чпок», «Песня лесоруба») вошли в список лучших британских скетчей в истории.

«Питоны» раздвинули границы допустимого в экранном юморе и ввели в обиход новые способы шутить. Они разрушали логику сюжета и отказывались от финальных смешных фраз (или издевательски предупреждали о них заранее).

Их безусловное влияние признавали авторы Saturday Night Live, «Мистера Бина», «Шоу Фрая и Лори», «Южного парка» и «Симпсонов», а музыканты из The Beatles и Pink Floyd помогали «питонам» собирать деньги на их проекты.

В 2013 году вопросы о скетчах и фильмах «Монти Пайтон» вошли в обновленные тесты для желающих получить британское гражданство.

В СССР о британской труппе слышали немногие, их шоу видели единицы, составлявшие ближний круг дипломатов и выездных артистов. В середине девяностых все четыре сезона «Летающего цирка» показали на федеральных телеканалах. Скетчи в безумном стиле «питонов» стали появляться в КВН, в передачах «О.С.П.-студия», «Каламбур», «6 кадров» и других программах. Летом 2019 года скетч про пощечины рыбой был разыгран Данилой Поперечным в шоу «Вечерний Ургант».

Глава 1

В 1983 году в аппаратную «Останкино» зашел британский журналист. Он делал материал о телевидении в СССР, его сопровождал советский чиновник. В аппаратной в тот момент озвучивали третий выпуск молодежной юмористической передачи «Веселые ребята» — «Об экологии». В него вошел номер о встрече «урбанцев» с жителями глубинки: последние собирались «тянуть» через город кедровую аллею. «А кедр — это как что? — Кедр, он как заводская труба, только дым зеленый и никуда не летит».

«По словам гостя, мы ему кое-кого напомнили, — вспоминает основатель и ведущий „Веселых ребят“ Андрей Кнышев. — И он оставил нам записку».

В записке было два слова: «Монти Пайтон» — и телефонный номер. Контакты с иностранцами считались подозрительными, но Кнышев, которому тогда было 27 лет, все же рискнул и позвонил с телефона-автомата.

Трубку поднял работавший в Москве англичанин, сотрудник британского посольства. На квартиру к нему Андрея повезли в служебной машине, где ему пришлось сидеть пригнувшись.

«Я дико волновался. Когда включили „Монти Пайтон“, я хотел произвести впечатление, но ни фига не понимал. Мало того, что английский язык, так еще этот лондонский снобский акцент. Смотрели минут пятнадцать».

Из увиденного Кнышев почти ничего не запомнил — только один скетч, который «стоял совершенно особняком, ошеломил и привел в восторг» (тот самый, со странно шагающими людьми). Вместо «дурацких» (silly) Кнышев прочитал «шелковых» (silk) и, посидев со словарем, пришел к выводу, что речь шла о Министерстве вкрадчивых походок.

«Это вообще снесло крышу. Как такое можно было придумать?! Я возвел их на какой-то следующий уровень. Они запускали ракету на орбиту, а я запульнул во вселенную».

О том, что перевод неправильный, он не догадывался еще восемь лет.

Еще Кнышева поразили мультфильмы Терри Гиллиама, единственного американца в «Монти Пайтон».

«Была анимация с ногой, потом бритьем. Кто-то бреется, мычит и обрезает себе башку. Я увидел в „Цирке“ дядек явно старше нас, но моложавых, валяющих дурака. От них шла харизма и разило культурой, интеллигентностью».

Примерно то же самое могли сказать о скетчах «Веселых ребят» советские зрители. Ироничные видеоальманахи («О вкусах», «О семье») содержали зарисовки на бытовые темы, пародии на телепередачи и инновационную для тех лет коллажную анимацию.

«Крюков рисует графику, потом подкладывает музыку. Каждый кадр делает почти вручную», — объясняла «фокусы» режиссера «Веселых ребят» программа «Звезды эфира».

«Наша эстетика родилась из бедности. Кроме техники, завезенной к Олимпиаде, у нас ничего не было, — говорит Кнышев. — Никакой Гиллиам там и не ночевал».

О «закрытом показе» у англичанина Кнышев не распространялся вплоть до перестройки — «боялся, что настучат». Другие скетчи «Монти Пайтон» он не видел до 1990 года.

Как и «питоны», команда Кнышева — Крюкова делала парадоксальный университетский юмор с отсылками к истории и мировой культуре. В первых выпусках «Летающего цирка» смеялись над Моцартом и Пикассо, судили графа Ришелье и читали лекции об овцах; в «Веселых ребятах» — цитировали Гете и Родена, играли Шуберта и приклеивали Джоконде усы Дали. В обоих проектах классическим полотнам придумывали смешные подписи, превращая их в подобие современных мемов. Оба шоу пародировали не обремененных интеллектом обывателей: у англичан был мистер Гамби, громогласный «человек из народа» в резиновых сапогах и подтяжках, с носовым платком на голове; в скетчах их советских коллег фигурировало такое же простонародье с таким же платком или повязанным на голове галстуком.

Еще один важный прием, который приближал «Веселых ребят» к «питонам», — это поражающие воображение видеоколлажи, для телеэфира СССР восьмидесятых весьма новаторские. В обоих проектах анимация служила связующим звеном между скетчами и сама по себе работала как шутка.

Первым, кто объяснил это новаторство и рекомендовал «Веселых ребят» советскому народу, оказался Леонид Парфенов, который в 1987 году написал о них в «Правде», главной газете страны:

«Кнышев и Крюков показали возможности одной разновидности телевизионного языка — комической. И здесь „Веселые ребята“ для нашего телевидения, может быть, такое же этапное явление, как одноименный фильм для нашего кинематографа».

«Кнышев говорил, что это уже можно писать на могиле, — вспоминает Парфенов тридцать два года спустя. — Статья неожиданно очень понравилась заведующему отделом культуры „Правды“, очень серьезному дядечке-киноведу. Он сказал: „Это именно то, что имманентно присуще телевидению“. Я подумал: ого, это уже настоящее искусствоведение. Если мы сейчас с такой терминологией завернем про Андрея и Витю, это будет, конечно, совсем».

Эксперименты с формой на советском ТВ проводили и раньше. Например, в музыкальных телеспектаклях «Бенефис» и «Волшебный фонарь» Евгения Гинзбурга едва просматривался сюжет, артисты менялись ролями и ставили балет по мотивам русской версии Let It Be. С форматом экспериментировал и Аркадий Райкин — в телефильме «Люди и манекены», прародителе российских скетч-шоу.

Типичный английский юмор и комедию абсурда тоже можно было встретить на советском экране. В 1971 году вышел «Терем-теремок» — телеспектакль о жизни под крышей «пародийного пансионата». Савелий Крамаров показывал обиженного на свежий воздух жителя мегаполиса в духе «урбанцев» из «Веселых ребят». Андрей Миронов играл вечно занятого сына, который год не видел отца, хотя оба живут в одной квартире. Образцом черного юмора служил случай в автобусе, когда вместе со счастливым билетом пассажиры, облизнувшись, решили проглотить и контролершу. Этот номер и сейчас легко представить рядом со скетчем труппы «Монти Пайтон» про похоронное бюро, где клиенту предложили новый способ похоронить мать — приготовить и съесть.

Отношения с цензурой: «Монти Пайтон» против Би-би-си, «Веселые ребята» протаскивают «запрещенку» под видом предмета осуждения

Телевидение нигде и никогда не было «свободным искусством», и пока в Москве Андрея Кнышева вызывали на ковер из-за очередной слишком острой пародии на заслуженного артиста, в Лондоне Терри Гиллиам с друзьями готовили сценку, иронизирующую над редакторами Би-би-си.

Перед трансляцией из анимации Гиллиама периодически пропадали кадры, а в скетче могли заглушить отдельные слова. Скетч о лейбористах и консерваторах, занятых разучиванием балетных па, редакторы вырезали целиком. В ответ «питоны» делают ханжей из теленачальства и якобы негодующую аудиторию частью своей вселенной.

«Би-би-си приносит извинения за последний эпизод „Летающего цирка“. Он был отвратителен и абсолютно не позволителен», — завершает выпуск актер, одетый как теледиктор. «Составители программ на Би-би-си уступают по интеллекту пингвинам», — отвечают комики. Они цитируют фальшивые жалобы на свое шоу и вводят дополнительных персонажей: военных, врачей и полицейских, требующих прекратить скетч. В конце «Похоронного бюро» актеров затаптывают возмущенные зрители. В особых случаях в кадре появляется рыцарь в доспехах, чтобы стукнуть актера куриной тушкой.

«Передача, конечно, отвратительная», — оправдывался Кнышев перед титрами «Веселых ребят» в рубрике под названием «Урок самокритики».

Самокритика вообще оказалась отличным способом протаскивать в эфир разного рода «запрещенку». На несколько секунд на экран допускались металлисты Iron Maiden или обнаженные девушки — но только для того, чтобы сделать им замечание. В выпуске «Молодежь и музыка» парни пародировали работу худсоветов, клеймя зарубежных звезд («Тех, кто слушает Pink Floyd, гнать поганою метлой!»). Как и англичане, «ребята» имитируют опросы на улицах, смешивая настоящих прохожих с подставными. В результате москвичи, как один, называют любимой музыкой полонез Огинского, а юные меломаны обсуждают пластинки Карузо и Ойстраха.

В 1986 году, ознаменовав конец эпохи застоя, в эфир советского телевидения вернулся изгнанный оттуда пятнадцать лет назад КВН. Его редактором стал один из участников «Веселых ребят» — Александр Акопов, нынешний президент «Академии российского телевидения».

«Среди кавээнщиков о труппе „Монти Пайтон“, по-моему, не знал никто. Я узнал от Кнышева, он что-то показывал на чужом видаке», — говорит он. По словам Акопова, сам он любил английский театр и даже участвовал в студенческой постановке «Охоты на Снарка» Льюиса Кэрролла. «Сюрреализм как явление культуры нам преподносили в книжках. Были фильмы, изредка что-то попадалось на Московском кинофестивале, — продолжает Акопов. — Помню, привозили [фильм Питера Гринуэя] „Отсчет утопленников“. Сюрреализм, конечно, осуждался как „экстремальное проявление деградации буржуазного общества“».

На один из подобных показов в Советский Союз приехали двое участников «Монти Пайтон»: Терри Гиллиам и Майкл Пейлин представляли в Москве и Ленинграде антиутопию «Бразилия», снятую в 1985 году. «Фильм пользовался оглушительным успехом у публики. Кажется, зрители решили, что в нашем фантастическом изображении бюрократия выглядит куда правдивее, чем в жизни», — писал Гиллиам в «Предпосмертных мемуарах». «Если бы мне тогда сказали, что сейчас зайдет Терри Гиллиам, я бы, наверное, с ума сошел», — говорит Александр Акопов.

После успеха «Веселых ребят» на европейских телефестивалях Виктора Крюкова пригласили на работу в Лондон. Channel 4 заказал ему документальный цикл «Английский юмор глазами русского режиссера». «Я приезжаю, меня селят и дают кучу кассет. Среди них были и „питоны“. Там я впервые увидел „Летающий цирк“, — вспоминает Крюков. — Мне не очень понравилось. Я не знал язык, и как-то все это было не смешно».

Съемки последнего выпуска «Веселых ребят» «Я и другие я» длились четыре года. Большую часть «поэмы в двух частях» занимали реакции населения на абсурдные ситуации: пожарный просил прохожих потушить Кремль; старушка волокла через дорогу гирю; студент приносил на Новый Арбат канат и табуретку, чтобы повеситься.

«Это был такой прием. Пародия на дидактическую, воспитательно-нравственную интонацию, — говорит Кнышев. — Что вот пожилой человек несет тяжесть, и никто не подошел, не помог. Ах, какие же мы черствые! Этим было пронизано много советских фильмов и программ. То, что бабуля несла спортивную гирю „внучку в Люберцы“, никого не смущало».

В одном из розыгрышей «ребят» над многоэтажками медленно поднималась огромная лысая голова, наложенная уже при монтаже. В отличие от телезрителей, прохожие ничего не видели («у вас, наверное, галлюцинации»). «Это же он! Он говорит „возлюби ближнего своего“. Вы что, не слышите?» — удивлялись «ребята». Десятки человек из массовки обращались к голове с разными вопросами. Голова сетовала на несовершенство мира и призывала помнить, что все суета сует и все едино. «Вы прозрели?» — спрашивала она и исчезала под драматичную музыку.

Похожие сцены были в двух фильмах труппы «Монти Пайтон». В «Священном Граале» нарисованная голова бога вышла из-за туч и строго отчитала верующих за обращения по мелочам. В «Житие Брайана» толпа зевак толком не слышит Нагорную проповедь и постоянно переспрашивает, о чем там речь.

«Нет, голова — это не бог. Это такое всеобщее „мы“, коллективный разум из ноосферы, — объясняет Кнышев. — А „возлюби ближнего своего“ и другие громкие фразы — это просто моя внутренняя каша из богоискательства, вопросов к себе, советских лозунгов, Конституции, цитат из газет и Экклезиаста. Полный винегрет».

Кроме библейских мотивов, еретическую комедию «Житие Брайана» и выпуск «Я и другие я» сближал диалог их авторов со священниками.

Картина «питонов» о молодом еврее, родившемся в том же месте и в то же время, что и Иисус Христос, и по ошибке принятом за Мессию, вызвала протесты со стороны верующих. В ряде стран фильм запретили к показу как «богохульный». После премьеры в Лондоне Джону Клизу и Майклу Пейлину пришлось отвечать на нападки местного епископа в ток-шоу на Би-би-си.

Кнышев говорил со священником перед выходом «Я и другие я»: «Я придумал хохму. Диктор говорит, что сейчас начнется передача „Веселые ребята“, и просит прослушать вступительное слово настоятеля храма отца Александра. Появляется батюшка в облачении и, осенив кадр крестом, говорит: „Ну, ребята, с богом!“».

Один из «ребят», будущий министр по делам печати и СМИ Михаил Лесин, организовал встречу Кнышева с батюшкой в студии. По плану, из всей записи разговора Кнышев должен был оставить в фильме только одну нужную ему фразу.

«А когда я его увидел, я оробел. Спокойный пожилой мужчина. Я долго рассказывал ему о выпуске, о том, что хотел донести до зрителей. Ему очень понравилось, он сказал, что мы делаем хорошее дело», — вспоминает ведущий. Кнышев решил сохранить разговор между ними, и шутка в эфир не пошла.

Через три месяца, в ноябре 1990 года, в эфир Центрального телевидения вышел первый выпуск программы «Оба-на!» — самого отвязного скетч-шоу страны в следующие несколько лет. Ее придумали выпускники ГИТИСа и «Щуки» Игорь Угольников и Евгений Воскресенский, снявшиеся во второй части «Я и другие я«.

Глава 2

Первый выпуск «Оба-на!» буквально продолжал последний «Веселых ребят» — и по форме, и по содержанию. Игорь Угольников здоровался со зрителями: «Салют!» — и на экране вспыхивал фейерверк, Евгений Воскресенский рассуждал: «Вся наша страна, весь наш народ, как один… Я».

«Программа „Оба-на!“ вышла из двух других — это „Веселые ребята“ с Кнышевым и „Монти Пайтон“», — признавался позже Угольников в интервью журналу Maxim.

От «ребят» новый проект унаследовал любовь к каламбурам и спецэффекты, от «питонов» — интеллектуальный юмор и смелые абсурдные сюжеты. Здесь ставили остросоциальный балет и знакомили философские системы друг с другом. В «Оба-на!», как и в «Летающем цирке», персонажи переходили из одного скетча в другой, произвольно сталкиваясь в разных ситуациях. В своем первом хите — скетче про фиги и кукиши — Угольников и компания использовали главный прием «питонов»: превратили норму в безумие и наоборот. По сюжету, экстремальная нехватка денег, продуктов и товаров приводит к тому, что советские граждане находят спасение в фигах — рассчитываются ими в магазинах и делают из них шашлыки.

В 1991 году тотальный дефицит послужил основой для самого известного и дерзкого скетча «Оба-на!» — «Похороны еды». «Мы показали то, что тогда происходило. Это были похороны не еды, а страны, потому что мы дошли до ручки, — говорит Евгений Воскресенский. — Это витало в воздухе. Кто-то сказал: давайте что-нибудь похороним».

«Оба-на!» обставили прощание с едой как «трагическую кончину» советских генсеков — с траурным шествием по Красной площади, голосом главного теледиктора СССР Игоря Кириллова и похоронным маршем. Скетч безжалостно пародировал телетрансляции недавних похорон Брежнева и Черненко, с той лишь разницей, что вместо кортежа с покойником на площадь прибывали грузовики с надписями вроде «Овощи» и «Молоко».

«Москва провожает в последний путь еду, — сообщал Кириллов и добавлял: — Еды не стало из-за тяжелой и продолжительной болезни». За машинами шли «руководители отраслей и ведомств, близко знавшие покойную».

По словам Воскресенского, в этот момент в кадре должны были появиться члены Политбюро, но цензура это не пропустила. В конце скетча Угольникова на скорой увозят санитары.

«Это время дышало абсурдом. Абсурдом, основанным на реальных событиях», — убежден Евгений Воскресенский. Влияние «Монти Пайтон» актер не отрицает: «Это был юмор парадокса. Когда нам требовался неожиданный поворот, мы вспоминали о „питонах“. Правда, у них было больше сарказма и злого юмора».

Увлечение черным юмором в «Оба-на!» ярче всего проявилось в скетчах про бандитов — с перестрелками в метро и приездом на «разборки» реанимационных бригад. В кадре много крови, операций без наркоза и хирургов с садовыми ножницами. То же самое, только еще более натуралистично, показывали «питоны» в «Смысле жизни».

В августе 1991-го «Оба-на!» вышла с экстренным выпуском о захвате власти ГКЧП. В дни путча Угольников снимал на портативную камеру противостояние вокруг Белого дома и введенные в Москву войска. Выпуск начинался с пародии на новости и пресс-конференцию ГКЧП: полномочия президента телеклуба «Оба-на!» Игоря Угольникова переходят к его вице-президенту Евгению Воскресенскому. Взобравшись на танк, Угольников связывался по рации со своим «молочным братом Арнольдом Шварценеггером» и просил помочь «разобраться с насилием и порнографией». В конце выпуска загримированный под Ленина Угольников учил «свободную Россию», как делать государственный переворот. «Ну, вы же понимаете, что это полный абсурд?» — обращался к зрителям восстановленный в правах президент «Оба-на!».

«Питоны» могли предложить на эту тему скетч «Как быть, если рядом с вашим домом во время вечеринки начнется восстание коммунистов».

В 1991 году пародии на Ленина стали общим местом. Вождя Октябрьской революции впервые высмеяли в КВН, показали танцующим на броневике в одесской треш-комедии «Семь дней с русской красавицей» и, наконец, назвали грибом. В «Оба-на!» пошли дальше и показали Сталина, Чапаева и даже Ивана Грозного.

В «Летающем цирке» Ленин и Сталин упоминались наряду с другими коммунистами. Гиллиам собрал в коллаже всех советских лидеров под одной кроватью. В скетче «Мировой форум» «питоны» усадили за один стол Ленина, Че Гевару, Мао Цзэдуна и Карла Маркса, чтобы задать им вопросы из телевикторин.

«У „питонов“ много классового и политического юмора, который нравится левым, — про банкиров, забастовки, подавление коммунистической революции, — говорит писатель и теоретик марксизма Алексей Цветков. — Но гораздо больше у них стеба и над самими левыми, причем как над вождями, так и над активистами.

Но если вам одинаково смешны в своей нелепости и капиталист, и революционер, и священник, и богоборец, что это дает? То есть „питоны“ все время задают один и тот же по-настоящему философский вопрос: где вы окажетесь, если выйдете за рамки правил игры?»

В эпизоде «Велосипедное путешествие» некто мистер Гулливер после аварии теряет память и после этого мнит себя молодой английской певицей Клодой Роджерс. По пути одна французская пара узнает в нем «революционера Троцкого». «Троцкий?! Но Троцкий не поет! — Немного поет. — Но не как профессионал!» Однако Троцкий оказался не тем, за кого себя выдавал: вместо перманентной революции он, как следует из скетча, практикует гомосексуализм. Во время «путешествия» упоминаются Минск и Омск, отдельный скетч был посвящен Смоленску.

Свое «путешествие», на запорожце, было и у «Оба-на!». Герои программы попадали в аварию, после которой персонаж Угольникова представлял себя то беременной писательницей, то деревенским мужиком с коромыслом, то красной девицей.

«Все-таки „Монти Пайтон“ производит впечатление дорогого проекта, — замечает соавтор „Оба-на!“, телеведущий Лев Новоженов. — Если напрячься и сравнить их с „Оба-на!“, это будет как изготовленные на фабрике и домашние вязаные носки. Ну да, они тоже греют».

Большинство русских персонажей появляется в третьем сезоне «Цирка». Сразу несколько скетчей посвящено Чайковскому. Его обсуждают глава сельскохозяйственного клуба, кинокритик, парикмахер и конструктор. «Что мы, в сущности, знаем об этом слезливом старике? — Колонна Нельсона приблизительно в три раза больше лондонского автобуса. Так вот, Чайковский намного меньше».

На закате СССР оптику труппы «Монти Пайтон», делающую из икон культуры и политики чучела и посмешищ, последовательно использовали еще одни выходцы из «Веселых ребят». В проекте «Монтаж» помощник режиссера «Я и другие я» Андрей Столяров и журналист Дмитрий Дибров выкручивали «фокусы» Виктора Крюкова на максимум. Их концептуальные арт-видео состояли исключительно из коллажей, компьютерной графики, документальной хроники и анимации.

«Монтажная» экранизация поэмы «Представление» Иосифа Бродского — первый постсоветский мэшап и самая бескомпромиссная издевка над культом личности. В ней диктаторы и лидеры партий становятся безвольными жертвами режиссерских «репрессий». Если Гиллиам только глумился над политиками, то Дибров и Столяров уничтожали их на символическом уровне.

«„Том и Джерри“, „Монти Пайтон“ и „Кошмар на улице Вязов“ — вот три хита, которые крутились в видеосалонах в начале девяностых. Ну и колотушки всякие. „Монти Пайтон“ — сногсшибательное явление, конечно», — говорит сценарист и актер программ «О.С.П.-студия» и «БИС» Александр Толоконников.

До «О.С.П.» Толоконников вместе с Василием Антоновым делал проект «Титры и спецэффекты», выходивший на канале «Деловая Россия». Пятиминутная программа обходилась без скетчей с актерами, все ролики монтировались из фото, анимации и фрагментов кино. «Делали на коленке, как „Монти Пайтон“, как Терри [Гиллиам]. Все то же самое: вырезали ножницами картинки, подставляли под камеру, потом двигали, монтировали. Мы слизали технологию, но не юмор, — говорит Толоконников. — У нас другой менталитет, другая метафизика. То, что делали „питоны“, нам даже в голову не придет».

Большинство выпусков озвучила телеведущая и будущая актриса «О.С.П.» Татьяна Лазарева. «„Титры и спецэффекты“ были абсолютно экспериментальной площадкой, где мы могли лепить что хотим, безо всяких тормозов», — говорит она.

«„Летающий цирк“ — великая передача. Я увидел и обалдел, — вспоминает Василий Антонов. — Оказывается, есть люди, которые шутят и думают так же, как мы. Это была щенячья радость». При этом, по словам Толоконникова, на «Монти Пайтон» они не ориентировались, потому что были другие задачи и другие проблемы.

«В девяностых сама жизнь в России была театром, — говорит Лев Новоженов. — Нужно было только увидеть это через глазок камеры, найти этих персонажей. Несчастные военные, уволенные из армии, живописные бомжи, люди, которые пьют пиво, переходя дорогу.

Кто-то держал в квартирах коз. Бесконечная водка, перевязанные скотчем пистолеты. Искусственные члены продавались в киосках. Как ни странно, если это и напоминало какую-то страну, то Англию».

«В 1994 году мы с Константином Эрнстом придумали делать на Первом канале (в то время ОРТ. — Прим. ред.) „Подъем“ — такой канал в канале для интеллектуалов, по утрам субботы и воскресенья, — рассказывает Дмитрий Дибров. — А что ставить? Я сказал, что хочу „Монти Пайтон“. Хорошо, а где взять права? Ну, соратники, которые обеспечивают закупку прав, пошли в работу».

«Летающий цирк» Диброву показал Борис Гребенщиков, увидевший скетчи британцев во время записи сольного альбома в Америке.

До этого отдельные скетчи из шоу изредка попадали в эфиры РТР и Пятого канала.

«Я тогда возглавлял собственную телекомпанию, — продолжает Дибров. — Мне как режиссеру приходилось самому и монтировать, и делать все что угодно в аппаратной. Вдруг ночью открывается дверь, заходит курьер. В чем дело? Пакет. А в пакете лежит кассета, сборник лучших скетчей „питонов“. Там же полные права, подписанные всеми вещателями, и текст [дубляжа]. Я тут же схватил специальный микрофон для озвучки и за ночь с нуля озвучил первую порцию „Летающего цирка“. Утром выложил скетчи в эфир. Так миллионы русских людей увидели „Монти Пайтон“».

За два года до ОРТ телеканал «Студия Т» в Томске показал все сезоны «Летающего цирка». Редактор канала Елена Заславская была совладелицей первого зарегистрированного в СССР частного видеоклуба «Ленка», где тоже можно было увидеть «питонов». «Летом 1992-го я купила через знакомых из Федерации киноклубов 90 кассет с фильмами и передачами, в том числе все четыре сезона „Цирка“. Мы стали показывать его как самостоятельный сериал в каждом эфире», — рассказала Заславская.

В 1996 году шоу закупила сеть региональных телекомпаний НВС: эпизоды «Летающего цирка» стали доступны каналам Красноярска, Екатеринбурга и других миллионников.

12 января 1997 года, почти тридцать лет спустя после премьеры «Летающего цирка» в Англии, шоу официально вышло в России.

«„Воздушный цирк Монти Пайтона“ (именно в таком переводе. — Прим. автора) — это потрясающий комедийный сериал. Знаменитая британская труппа „Монти Пайтон“ по праву считалась чем-то вроде „Битлз“ в мире телевидения. Сериал „Монти Пайтон“ буквально обошел весь мир. Сегодня его премьера в России», — говорилось в анонсе шоу на новом канале REN-TV.

Сооснователь канала REN-TV Дмитрий Лесневский увидел «Летающий цирк» в «Подъеме» на ОРТ. «Он был так заражен „Монти Пайтон“, моим этим ночным дубляжом, что скупил официально весь их материал», — вспоминает Дибров.

«Стартовать такими качественными программами было престижно. Мы остались довольны, — говорит программный директор REN-TV Сергей Спиридонов. — „Монти Пайтон“ вписывался в общую концепцию. Это была коммерческая развлекательная программа, но в то же время с очень высоким реноме. Интеллектуалам и интеллигенции она была известна». Каждый эпизод, по его словам, стоил каналу несколько тысяч фунтов. «Цирк» выходил в вечернем прайм-тайме в воскресенье.

«Посмотрев „Монти Пайтон“, люди весь остаток вечера не могли воспринимать мир всерьез, и это, мне кажется, отличное чувство, к тому же — вполне оправданное. Кто-то мне однажды сказал, что не мог после „Питона“ смотреть новости — все казалось нелепым»,

— говорил в интервью Джон Клиз.

В эфир российских каналов почти одновременно вышли будущие хиты и законодатели мод в сфере телеюмора конца девяностых — «О.С.П.-студия», «Каламбур» и «Осторожно, модерн!».

Команда «О.С.П.» ориентировалась на формат американского шоу Saturday Night Live, но сюжеты «Летающего цирка» встречались и у них. «У меня тысячу лет назад был навеянный „питонами“ скетч, где „как бы Берман и Жандарев“ берут интервью „как бы у Никиты Михалкова“, но все вопросы скатываются к инсинуациям, что Михалков испытывает тягу к слоновьим черепам, — говорит один из сценаристов „ОСП“ Ярослав Свиридов. — Ноги у этого скетча явно растут из пайтоновского скетча „Артур „Два сарая“ Джексон“».

В рамках шоу «Каламбур» выходил комедийный сериал «Крутое пике», целиком построенный на черном юморе. Сериал рассказывал о падающем в Атлантический океан пассажирском самолете «Бройлер-747», пародируя штампы американских фильмов-катастроф. В каждой серии командир экипажа шутил о скорой гибели и использовал последнюю возможность развлечься — попугать второго пилота и пассажиров. Образ скучающих пилотов-садистов, издевающихся над пассажирами, участники «Монти Пайтон» опробовали еще до «Цирка» — в ситкоме «Как раздражать людей».

«Это просто совпадение, — говорит актер Алексей Агопьян, сыгравший пилота Дринкинса. — Мы пришли к идее сериала на одном из гэг-штурмов. „Крутое пике“ — это комедия масок, в которой есть рыжий и белый клоун, Арлекин и Пьеро. Один над всем насмехается, другой всего боится, и на этом конфликте все держится».

Ситком «Осторожно, модерн!» не имел прямых отсылок к «Летающему цирку», но давал сто очков вперед любому из российских скетч-шоу в том, что касается абстрактного перпендикулярного юмора «для своих».

Как у «Монти Пайтон», сюжеты и диалоги героев в «Осторожно, модерн!» строились на потоке сознания, а предугадать поворот событий в эпизоде не представлялось возможным. Мир шоу состоял из людей с отклонениями и при этом оставался узнаваемым, если не сказать близким, зрителю.

Одним из авторов и сценаристов программы была Анна Пармас, в будущем режиссер самых известных клипов группы «Ленинград» и фильма «Давай разведемся».

«Влияние «питонов», безусловно, было. Мы с Сергеем Ростом, когда писали скетчи, с удовольствием обменивались впечатлениями от просмотра. Пересматривали буквально до дыр. Любили, короче, и вдохновлялись, — признается Пармас. — Была у нас серия, где прапорщика Задова пугали привидениями и он, поверив в их истинность, стал совершать всякие глупости. При этом самым смешным, на мой взгляд, был ход его мыслей: с одной стороны, бытовой, а с другой — абсолютно безумный. Юмор «питонов» не просто оказался близок, он взбодрил и дал команду к действию«.

Глава 3

В 2000-х парадоксальный юмор и нарочитая бессмыслица добрались до Высшей лиги КВН. В ходе беседы об абсурде в клубе подавляющее большинство комиков, имеющих отношение к КВН, сходу называют только одну команду — «Уральские пельмени». В таких номерах, как «Гладиолус», «Сальто Делчева» и «Уши», команда добивалась взрывов хохота не столько смешным, сколько неожиданным, а иногда, как в «Летающем цирке», демонстративным отказом продолжать номер или просьбой объяснить шутку.

«Когда я посмотрел „Монти Пайтон“, я обрадовался, что такой стиль возможен, — говорит основатель „Уральских пельменей“ Дмитрий Соколов. — Помню скетч, где они устраивают концерт для кошки. Это пример того, что на телевидении можно делать „дурку“».

В номере «10 рублей», очень похожем на скетч «питонов» «Четыре йоркширца», персонажи соревнуются, кто из них беднее. Обвинение в плагиате поднялось в топ комментариев под роликом, выложенным на официальном ютуб-канале КВН.

«Мы сначала сочинили свой номер, а потом уже увидели такой же у „Монти Пайтон“», — уверяет Соколов. На его взгляд, с сюрреализмом «Цирка» стоит сравнивать другой его проект — «Стеклянный салат зеленого автобуса»: «Там тоже дурка».

В 2003 году «Сборная Пятигорска» показала номер «Гунилла» — о рыцарях Круглого стола, попадающих в нелепые ситуации из-за безделья и трусости. По сюжету, их меньше всего заботит рыцарское отношение к принцессе Гунилле, тем более что за прекрасную даму они ее не держат. Зрителям, видевшим фильм «Монти Пайтон и Священный Грааль», номер едва ли показался оригинальным.

«Номер про рыцарский конкурс, конечно, навеян „Монти Пайтон“, — признается капитан команды Семен Слепаков. — Когда я увидел их в 19 лет, то подумал, что это что-то модное, свежее. С тех пор я их огромный фанат, они полностью перевернули мое сознание. Я стал сочинять какие-то глупости, потом мы их пробовали делать в КВН. Особенно на ранних этапах, в маленьких лигах. Фигня в том, что „питоны“ были очень умными, образованными ребятами, а не просто кавээнщиками, которые сползлись непонятно откуда».

В сценариях, которые Слепаков писал для шоу и сериалов на ТНТ, отталкиваться от «Монти Пайтон», по его словам, было уже бессмысленно. С ним согласен креативный продюсер ТНТ Александр Дулерайн. «Стилистика „Монти Пайтон“ — постмодернистская и издевательская. В ней важен контекст. Во многом „Летающий цирк“ был пародией на британское телевидение тех лет, — объясняет Дулерайн. — Сейчас этот стиль не популярен даже в самой Англии. Таких шоу нет, потому что они неинтересны. Другое дело, что в моменты разрыва причинно-следственной связи они поднимались до метафизики, и это было очень сильно». По его прогнозу, об этом шоу, как и о любом другом, никто не вспомнит уже через 50 лет.

На вопрос, стоит ли искать следы «питонов» в хитах ТНТ уровня «Наша Russia», «Физрук» или «Реальные пацаны», Дулерайн отвечает формулой успеха: «Нужно показывать то, что попадает в нерв времени, в какую-то общественную проблему. То, с чем люди сталкиваются каждый день. У „Монти Пайтон“ этого нет».

«Меня заразил „питонами“ Александр Васильев из группы „Сплин“. Он притащил в нашу компанию „Святой Грааль“. После него я посмотрел все, что они сделали, и это совершенно изменило мой юмор», — говорит автор «Масяни» Олег Куваев. В начале 2000-х грубоватый юмор странного существа из флеш-мультфильмов оказался настолько удачной альтернативой шуткам из телевизора, что заставил экран сдаться. Короткие ролики с острой на язык Масяней, не признающей авторитеты, стали выходить в программе «Намедни» Леонида Парфенова. Рисованная оторва в кедах разрушала серьезность во всем, к чему прикасалась, и ставила окружающих в тупик. В любом из мультфильмов Гиллиама ее бы приняли за свою.

«„Питоны“ повлияли очень сильно. То, из чего проистекает „Масяня“ и мои сериалы, — все поползло от них, — признается Куваев. —

Я ничего не тырил, это бесполезно. Я говорю про базис, про игру мыслей. Диалоги, как в скетче „Магазин сыра“, в „Масяне“ случаются постоянно.

Я бы поместил Масяню в „Смысл жизни“, она хорошо туда вписывается со своим нигилизмом, вечными комментариями и воинствующим идиотизмом».

В 2005 году вышло российское скетч-шоу «6 кадров» — наиболее близкое к западным образцам новой волны. В нем еще встречались экранизации анекдотов в духе бытовых микропьес «Городка» или «Джентльмен-шоу», но основу программы составляли гэги — случайные смешные ситуации без повода и предыстории. Юмор «6 кадров» держался не столько на последней ударной фразе, сколько на фиктивности предыдущих — они лишь вводили в заблуждение.

«Когда [продюсер развлекательных программ на СТС] Слава Муругов задумывал этот проект, он сразу сказал, что мы будем делать русский „Монти Пайтон“, — говорит актер „6 кадров“ Эдуард Радзюкевич. — Вся команда сценаристов и Слава в первую очередь ориентировались на них. Не просто так было шесть человек, как и в „питонах“. Правда, у нас было меньше абсурда и клоунады, не так острохарактерно. У них в основе сатира, а у нас юмор».

В 2010 году в эфир неожиданно вернулся с новым проектом основатель «Веселых ребят» Андрей Кнышев. Правда, лишь на один выпуск — после выхода пилота на Первом канале проект «Дуплькич, или Рычание ягнят» закрылся. Заставка шоу напрямую отсылала зрителей к «Летающему цирку».

Последняя попытка вывести на телеэкран «русских „питонов“» состоялась в том же году на телеканале «2×2». «Мы хотели снимать типа „Монти Пайтон“, совсем абсурд»,

— рассказал в недавнем интервью Юрию Дудю один из основателей «Реутов ТВ» Сергей Мезенцев.

Продюсеры канала убедили авторов сосредоточиться на другом формате — сатирической гонзо-журналистике. Тем не менее во второй сезон шоу вошли тематические выпуски со скетчами, пародиями и кричаще несовременной анимацией.

«Помню, когда еще „Монти Пайтон“ показывали на REN-TV, я учился в школе и всегда старался успеть посмотреть это странное шоу с абсурдными шутками. В их юморе много невыстраданной свободы, есть легкость в смешных глупостях, которые они себе позволяли, — говорит сооснователь „Реутов ТВ“ и ведущий ютуб-шоу Comment Out Владимир Маркони. — У меня впечатление, что русские сценаристы любят и мечтают о „нашем“ „Монти Пайтон“, потому что вынуждены писать КВН и „Доярку из Санцепетовки“. Они в погоне за несбыточной мечтой».

В одной из главных развлекательных программ страны, шоу «Вечерний Ургант», откровенно абсурдного юмора почти нет, но влияние «питонов» авторы шоу не отрицают. «Учитывая легендарность „Монти Пайтон“ для мирового юмора в целом, думаю, на уровне подсознания что-то от них есть у всех авторов „ВУ“, — говорит один из авторов шоу, Вадим Селезнев. — Могу вспомнить только одну откровенную „пасхалку“. Один из выпусков „Острого репортажа“ с выставки похоронной отрасли начинается песней Always look on a bright side of life (из фильма „Житие Брайана“. — Прим. авт.)».

«Мне кажется, на „питонов“ никто особо не оглядывается. За последние двадцать лет в России появилось уже два поколения комиков, для которых они отошли в пантеон к Чаплину. Все согласны, что они великие, но никто их движения уже сознательно не повторяет», — уверяет Ярослав Свиридов.

«Самое странное в „питонах“ — насколько мало нас пытались копировать,

— сказал как-то Джон Клиз в интервью. — Если подумать о шоу-бизнесе в целом, то если что-то начинает пользоваться успехом, это немедленно принимаются копировать. А в „Питоне“ чувствовалось такое, от чего немедленно включался обратный эффект».

В 2011 году в России издали коллективную автобиографию «Монти Пайтон» — «Питоны о Питонах», 600-страничная книга в переводе Максима Немцова вышла в издательстве «Додо Пресс» при поддержке российского офиса Ahmad Tea.

«По „питонам“ я фанатела с конца девяностых, когда у моего первого мужа на лабораторном компьютере возникла дивная игрушка по мотивам „Святого Грааля“, и я тогда вообще узнала о существовании этого чуда ХХ века, — говорит координатор проекта Шаши Мартынова. — Мы понимали, что книга в основном адресована фанатам „питонов“. Чтобы получить от нее удовольствие, необходимо „насмотреть“ и „Воздушный цирк“, и побольше „питоновских“ полнометражек, да и все, чем занимались „питонцы“ до „питонов“ и параллельно с ними. Иначе сплошной синдром упущенного карнавала — такая громадная жизнь у таких искрометных мужиков, и совершенно непонятно, о чем речь».

Майкл Пейлин подводит итог книге и всему фантастическому труду своих коллег: «Самое замечательное в «Питоне» — довольно приличный корпус работ. Крупномасштабных обломов нет, можно по-прежнему смотреть этот материал и почти везде находить что-то до истерики смешное. Значит, то, что мы считали смешным тогда, осталось смешным и сейчас. И вот эта стойкость и вот это качество, я убежден, суть очень веские причины того, что «Питон» продолжают показывать снова и снова. Мы ни разу по-настоящему не опозорились».