«Психоанализ излечивает от невежества, но бессилен против чуши». Почему психоаналитик не должен слишком сильно желать выздоровления клиента?

О лечении

О психоанализе говорят, что это длительное лечение, обычно он продолжается от двух до пяти лет. Начнем же с самого понятия исцеления. Исцелить — значит восстановить здоровье, но также исцеление — это уход от боли, избавление от нее. Дидро отмечал, что если лихорадку излечивают хиной, то литературную славу излечивают отсутствием признания, несправедливыми предпочтениями, враждой, завистью, сатирами… Не пытаемся ли мы в случае запрета на психоанализ уйти от самой его сути? Психоанализу в большинстве случаев противопоставляют медицинскую терапию. В чем ее суть? Современная медицинская терапия ниспровергает давнишние представления об исцелении, сводя исцеление в metron, в измерение и оценку. Это клиника взгляда, сфокусированная на количественных методах. В центре терапии мы всегда находим лекарство, оно же модулирует эффект; но в центре исцеления всегда находится пациент и его качество жизни, его здоровье. Для Ганса-Георга Гадамера, например, здоровье — это вопрос гармонии, то есть баланса и правильной меры, неуловимой и непостижимой.

Врач интересуется пациентом, как заметил Лакан в 1966 году в тексте «Психоанализ и медицина», чтобы лишить его болезни. Но также он интересуется им затем, чтобы пациент подтвердил свое заболевание, для того чтобы идентифицировать пациента с его симптомом. Для больного в этом есть несколько преимуществ. Первое — это получение нового места в речи, поддержка неудачной речи, ошибочного высказывания. «Неудача», то есть болезнь, по словам Гадамера, заставляет субъекта терять свое место в общем дискурсе. Но возвращение не обходится без критики исцеления.

Мишель Фуко подчеркивает, что современная медицина стремится не к индивидуализированному действию, а к массовому лечению: население лечат с помощью «машинерии излечения», больницами и медицинскими центрами. Эпидемия COVID-19 показала несостоятельность государств в массовых лечебных мероприятиях, и теперь всё чаще в основе этой машинерии мы находим самих пациентов в роли экспертов. В таком случае происходит вымарывание самой причины, стоящей за болезнью и запросом на лечение.

Страдает тело, страдаю я, страдают все

С точки зрения психоанализа человеческое тело стремится к гомеостазу и здоровью, к социальной агрегации/интеграции, ровно так же, как стремится к наслаждению самим собой. Это мерцающее наслаждение языка и речи. В середине 1960-х годов Лакан в уже цитированном здесь тексте подчеркивал, что Фрейд изобрел психоанализ как межу в медицине, чтобы выявить связь между телом как биологической машиной и наслаждающимся телом.

Вообще, для клинициста это очень похоже на рукопашный бой. Наслаждающийся самим собой — телом и своим симптомом, субъект интересуется вопросом исцеления. Медицина подпитывает аппетиты современного субъекта к возможному знанию, говорит за субъекта, что с ним не так и почему он болен, иногда даже покушаясь на знание того, каково на самом деле субъективное значение его болезни или симптома.

Если вы ждете стандартного рецепта по МКБ, как вам справиться с самим собой в психоанализе, то этого не будет. Следовательно, это первое противопоказание.

Болезнь долгое время воспринималась как зло, зло с точки зрения морали. Болезни стигматизировались, больные исключались из общества «нормальных», здоровых людей, болезнь человека равнялась его дурному поведению, его неблагочестивым мыслям… После открытия микробов болезни получили материальное, объективное воплощение. Появились гигиена и профилактика. Чуть позже место микробной онтологии зла заняли гены, в массовом сознании причины страданий и неудач теперь связывались с геномом — наука здесь трансформируется в религиозную веру в решение проблем посредством изучения генома и манипуляций с ним.

Таким образом, в области исцеления логика профилактического и гигиенического состояния, наследница эпидемиологии, а также логика рынка и потребления лекарств, которые теперь занимают место в косметичке (с одной лишь поправкой — косметичка для здоровья), противостоят друг другу и связаны друг с другом. Больные больше хотят излечения своей болезни в будущем, чем прямо сейчас. Эта гонка за здоровьем — нелепая карикатура на ироничное «великое здоровье», о котором Ницше рассказывает в «Веселой науке». У нас уже есть здоровье, но самое главное — приобретать его снова и снова. Для Ницше здоровье — это дисбаланс, а не метрион; баланс, в котором утверждается не предотвращение болезней, а сила жизни в исцелении, за пределами болезни.

Фрейд, клиника и «анализабельность»

Психоанализ Фрейда, как он сам замечает, может вылечить симптомы невроза. Более того, аналитический опыт может предотвратить повторение симптомов и даже позволить человеку наслаждаться жизнью — в работе и любви, — но это совсем не означает счастья в его общем понимании счастья для всех, даром и пусть никто не уйдет обиженным…

Но применять ли анализ ко всем? Как насчет того, что некоторые субъекты, выражаясь аналитическим языком, «неанализабельны»? Человек, алчущий излечения в анализе, выходящем далеко за рамки простой терапии симптомов (так как психоаналитик, к счастью, не выписывает лекарства и не говорит, что вам делать), может пройти анализ так, что любое удовлетворение останется за горизонтом. Это то, что Фрейд называл сопротивлением. Исцелить страдающего неврозом с точки зрения психоанализа — значит преодолеть сопротивление. И это интересует Фрейда больше, чем исцеление, — то, что мешает исцелению.

Может быть интересно

Реальная смерть, символическая конспирология и воображаемое государство. Психоанализ пандемии от Александра Дугина и Жака Лакана

Отказ от вопроса

Стоит сказать, что современная клиника психоанализа — это клиника наслаждения и клиника под переносом, как его понимают Лакан и Фрейд. Перенос — это приведение в действие сексуальной реальности бессознательного, то есть в запросе на анализ, в запросе на излечение важно желание субъекта узнать о том, что в его отношениях с полом и самим собой и другим не клеится. Это вопрос о наслаждении самим собой.

Следовательно, психоанализ противопоказан тем, кто не задает себе подобного вопроса. Александр Стиванс, преподаватель клинической секции Брюсселя, основатель детской клиники «Куртиль» в Брюсселе, описывает случай отказа в психоанализе мужчине, чья жизнь была полной чашей. За исключением одного нюанса. Все пятнадцать сессий, в течение которых он приходил, он жаловался на свою жену. Это серьезная драматическая история, наполненная телесными страданиями, попытками самоубийства этой женщины, но ему отказывают в анализе. Отказывают, потому как для того, чтобы изменить свой симптом, необходимо принять и другого — партнера — в расчет и не колебаться в своем желании.

Аналитик не мэтр, не директивная инстанция и не тот, кто упражняется с вами как тренер, он скорее нейтрален по отношению к вашему выбору. По выражению Лакана, психоанализ излечивает от невежества, но бессилен против чуши. И если мы говорим о противопоказаниях, то психоанализ не подходит тем, кто хотел бы наслаждаться своим страданием. И это его право.

Это всё потому, что сексуальных отношений не существует?

В вышеприведенном случае страдание было сосредоточено вокруг сексуальных, несуществующих, отношений — и ложное удовлетворение невроза любовью в переносе было для Фрейда лучшим доказательством того, что человеческое существо больше всего больно своим полом.

У Лакана перенос служит доказательством того, что любовь компенсирует отсутствие сексуальных отношений. Под формулой «отсутствие сексуальных отношений» в психоанализе понимают вопрос на месте любой заранее обусловленной связи между полами. Травма сексуальности для каждого субъекта индивидуальна. Не существует никакого рецепта счастливой любви, отношений, жизни. Каждый из нас выдумывает свой способ — выдумка субъекта, по сути, и есть его симптом. И симптом психоанализа отличается от симптома в медицинской клинике, так как это конституирующая особенность каждого, но тем не менее он может приводить и приводит к страданию.

«Хороший» аналитик

Это, конечно, не дискредитирует ни перенос, ни любовь, если не пренебрегать пустотой значения вокруг того, что они сами и запускают (вокруг не-отношений, отсутствия сексуальной связи). Сопротивление также может быть сопротивлением психоаналитика, особенно если он является или хочет быть аналитиком, который хорош для своего пациента, психоаналитика, который хочет быть правильным психоаналитиком, умным, самым лучшим, остроумным, изящным (нужное подчеркнуть) — или, что еще хуже, быть прекрасным психоаналитиком для всех, например, для общества, страны, рабочей группы.

По Фрейду, если психоаналитик не исцеляет, если анализ остается бесконечным процессом, то чаще всего это происходит из-за эффекта высокомерия психоаналитика, который отказывается лечить другого человека.

Поэтому же возникает желание приписать случаи исцеления Богу, бессознательному, другому аналитику — а в случае неудачи это также повод их всех в неудаче обвинить.

Он отказывает, потому что…

Остановимся подробнее на фигуре психоаналитика, в конце концов, на его желании. Мы не можем говорить о противопоказаниях к психоанализу, не учитывая вероятности ошибки со стороны психоаналитика. Если мы рассмотрим ситуацию со стороны психоаналитика, то стоит отметить, что психоаналитик является частью симптома в силу того факта, что речь, симптом, адресована ему, и нам необходимо учитывать, что он должен обладать некоторыми знаниями, которые помогут расшифровать этот симптом.

Со стороны субъекта, запрашивающего анализ, участие субъекта в его жалобе является частью его симптома. Отсюда следует немедленный вывод: оценка противопоказаний к анализу или воздействие анализа на симптом зависят от того, что о нем говорит сам человек. Так называемые терапевтические эффекты анализа должны быть сначала оценены как возможные показания или противопоказания к анализу.

Таким образом, наличие причины и желания для анализа должно оценивается в каждом случае индивидуально. У аналитика, конечно, может возникнуть соблазн воспользоваться слабостью субъективной позиции, сомнениями, но тогда это будет ложный путь, интеллектуальный обман, уловка и уступка глупости. Хороший анализ или неполучившийся анализ всегда зависят от согласия пациента с методами и решениями, индивидуально специфичными для каждой клинической структуры в отдельности.

Если психоанализ не лечит, то в чем соль?

Как пишет Лакан, в практике психоанализа психоаналитик должен остерегаться злоупотребления желанием исцелить. Мы находим следы этого размышления в ранних семинарах Лакана, а наиболее радикальную формулировку можно прочитать в семинаре «Этика психоанализа». Желание вылечиться «по природе своей сбивает нас с пути и — сбивает с ног в мгновение ока». Желание вылечиться может сразу же ухудшить ситуацию. Лакан считает, что лучше «обозначить желание психоаналитика как нежелание лечить». Исторические предпосылки такого заявления заключаются в трансформации теории психоаналитического акта.

Изначально психоанализ основывался на речи, на символизации, излечивающей субъекта самим опытом свободного говорения и слушания. Исцеление понималось как путешествие в сторону нового значения болезненного симптома. Позже, в семинаре «Тревога», Лакан развенчивает свой первый аргумент, говоря о том, что исцеление является побочным эффектом анализа, и вводя в опыт измерение ошибки. Именно в определенной неудаче субъект моментально находит реальность своего бессознательного. В дальнейшем Лакан заменит упомянутую вначале заботу об исцелении субъекта более тонкой формулировкой «улучшить положение субъекта».

И следующее противопоказание к анализу можно сформулировать так: аналитик не предоставляет анализанту возможность анализа, не будучи уверенным, что предоставит ему более выгодную позицию.

Не исцеление, но нежелание

Так как исцеление в целом остается для Лакана видимостью и кажимостью, он предлагает в анализе путь нежелания исцелять, чтобы избежать тупика с желанием исцелить, так как подразумевается, что ваша болезнь и ваше страдание — это ваш выбор и способ справляться с невыносимым вопросом о существовании. Это нежелание нельзя путать с желанием не лечиться. Второе происходит скорее со стороны бездействия и незнания, противоположных тому, что несет за собой психоаналитический акт, — изобретению нового знания о себе. Это также перекликается с тем, что в буддизме связывает транзитивное желание, желание чего-то вообще, со страданием.

Путь нежелания — это доступ к пробуждению другого желания, когда вещественное желание того или иного, в данном случае — излечения от болезни, служит нам, чтобы усыпить желание. Таким образом, нежелание излечиться оставляет место для этого «лечения», которое сам психоанализ представляет как доступ к реальности бессознательного, способ справиться с тупиками наслаждения.

Нежелание быть излеченным — вот что наиболее близко к тому, что обнаружил Фрейд: анализирующий субъект — это также тот, кто не хочет быть излеченным. Кроме того, сама жизнь не хочет лечить. Наслаждение тела не хочет пропадать. Однако субъект, тело, всегда ошибается относительно объекта своего страдания и наслаждения, потому что его вводят в заблуждение объекты желания. Объекты потребления обманывают нас: они не излечивают нас от симптома человеческого наслаждения. И, как мы выяснили ранее, лечение в психоанализе не является главным опытом. Симптом в психоанализе — это не то, что требует устранения, но то, что отвечает на вопрос о вашем существовании как человека.

Итак, противопоказания к психоанализу, как и показания к нему, зависят, в сущности, от решения субъекта прийти в анализ со страданием и честно рассказать о нем — его весомая история, его страдания, его структура и его вопросы к самому себе будут проводниками и методами. Опыт психоанализа подходит не каждому, но для каждого он возможен, если есть желание знать о причине того, почему вы тот, кто вы есть. Знаменитая формула Лакана — «все бредят»- как раз об этом. Психоанализ — это разрешение на собственный бред.