Кабан — к свиданию, икона — не к добру: как в народе толкуют сны о метаморфозах знакомых пространств
Почему сон о цветении сада может предсказать смерть его владельцев, а треснувший под ногами лед, наоборот, — перемены к лучшему? На эти вопросы отвечает кандидат филологических наук, фольклорист и антрополог Анна Лазарева в книге «Толкование сновидений в народной культуре» (купить ее можно здесь). «Нож» публикует фрагмент главы, в которой на собранном фольклористами материале проанализировано, как в народе интерпретируются сны о знакомых пространствах — о месте работы, доме друга или любимом парке. Что означает внезапная пропажа старого ковра, яркая звезда над пятиэтажкой и кабаньи следы в огороде? Читайте и просвещайтесь, это важно.
Книга Анны Андреевной Лазаревой «Толкование сновидений в народной культуре» подготовлена в рамках проекта «Создание сюжетно-мотивного указателя фольклорных рассказов о сновидениях (на восточнославянском материале XX–XXI вв.)».
В рамках модели интерпретируются сны, предвещающие перемены, связанные с перемещениями в пространстве (переездом, сменой места работы и т. д.). <…> В этих сюжетах указывается на общественную территорию, а не чей-либо домашний локус. Пространство в этих текстах обычно имеет буквальное значение (символичны его искажения и происходящие в нем события).
В исследованном корпусе текстов <…> прогноз сновидения предназначается только для сновидца и его близких (но не для посторонних людей).
Сюжеты таких снов можно разделить на две группы:
- некий символ, помещенный в проекцию реального пространства, указывает на связь судьбы сновидца с приснившимся локусом (который впоследствии становится значимым в жизни сновидца);
- перемещения (сновидца, предметов, персонажей) в проекции знакомого пространства соотносятся с будущими пространственными переменами в жизни сновидца (его близких).
Рассказы первого типа сводятся к следующей структуре: во сне человек замечает яркий образ, появившийся в знакомой обстановке (при этом в реальности сновидца ничего с этим локусом не связывает), затем в жизни сновидца происходят события, вследствие которых увиденное во сне место оказывается значимым для него или его близких. Рассмотрим примеры таких текстов:
Это было на Новый год. И я у своей подруги сплю, Ольги Александровны. И так переживаю, где бы ему [сыну] устроиться [на работу]. Легла спать и думаю: «Господи, пусть мне приснится сон, устроится Валера [на работу] или нет». И снится мне сон, что на небе такая звезда — яркая-яркая, страшно яркая. А я ночью встаю и говорю Ольге Александровне: «Представляете себе, такой сон мне приснился!» А Валера тогда только закончил университет. И пришел он ко мне на работу (как-то так, что пришел на работу). Когда приходит знакомая женщина и говорит: «А кто это такой?». Я говорю: «Да это мой сын». — «А где он работает?» — «Да он из армии пришел, закончил университет, пока нигде не работает». Она: «О-о, пошли со мной». Пошла она с ним. А эта женщина была начальником. И она взяла его работать как раз в то здание, над которым мне звезда приснилась. Там спросили: «А что это за мальчик?». — «Да это сын моей подруги. А нам нужен человек». А она тогда была директором. Представляешь себе?
Звезда, увиденная над конкретным зданием, может пониматься как «путеводная», указывающая на локус, с которым будет связан жизненный путь сына рассказчицы.
Здесь интересно провести параллель с полесским гаданием: глядя на ночное небо, девушки загадывали, где чья звезда, и наблюдали, в какую сторону она «скатится» — считалось, что оттуда придут сваты.
Сюжет о звезде, «указывающей» на определенное место, встречается и в рассказах о знамениях: «Перед войной было явление вот какое. Звезда горела <…> Вот где будет в скорости война, тут будет гореть звезда. Эта звезда указываеть место, где будуть воевать».
В данном случае рассказ о сновидении напоминает (по образности и прагматике) нарративы о святочных гаданиях, включающие вызывание вещих сновидений. Сон был загадан респонденткой в новогоднюю ночь. Его толкование обусловлено сформулированным перед сном вопросом, в свете которого осмысляются увиденные образы: «Легла спать и думаю: „Господи, пусть мне приснится сон, устроится Валера или нет“».
В другом сюжете девушке снится цветущая вишня во дворе у соседа, впоследствии она выходит за него замуж и переезжает жить в его дом:
Снится мне, что (там того дерева и в помине не было, я на том дворе не жила) я иду так по улице, и их [соседский] двор видно: хата, цветет чудесная вишня. Что вы думаете? Я вышла туда замуж, посадила там черешню, и она цвела.
Соб.: Вот такая, как вы во сне увидели?
Да. Это прошло, может, года четыре. Именно там я посадила черешню, и она цвела, обильно цвела.
Соб.: А когда вы сажали эту черешню, вы не вспоминали сон?
Вспоминала. Хоть я и расторопша, но я внимательный, щепетильный человек <…>
Соб.: То есть вы вспоминали сон и поэтому посадили?
Нет, не поэтому. Но именно на том месте я посадила дерево.
Как и в предыдущем рассказе, предсказание сна благоприятно: оно связано с реализацией человека в новом статусе, сопряженной с определенными пространственными перемещениями (в первом сюжете юноша устраивается на работу, обретает рабочее место; во втором девушка становится женой и переезжает в другой дом).
В обоих рассказах основной образ (яркая звезда, цветущее дерево) получает положительную оценку и выделяет локус, с которым связана судьба человека. Любопытно, что и деревья, и звезды способны выступать как двойники людей, в связи с чем можно предположить, что эти образы символизируют обретение человеком своего места в жизни (в прямом и переносном смысле).
Понимание цветущей вишни как предвестника свадьбы совпадает с толкованиями «сонника», согласно которым видеть во сне цветущие деревья предвещает любовь и брак, см. «Сад цветущий — дак девцы жаних будя, а хлопцу — нявеста» (могилевск., витебск.); «Цвети — це на жизнь, на любов», что находит параллели в народной лирике (вишневое дерево символизирует взаимную любовь) и фразеологии (см. выражение бути у вишнях, означающее «жить в браке»).
Как и предыдущий нарратив, данный сюжет близок к рассказам о святочных гаданиях. Толкование цветущей вишни как предвестника любви и замужества имеет параллели в украинском рождественском гадании, записанном в Полтавской области.
Девушки сажали (или ставили в воду) вишневую ветку, загадывая на определенного парня (или несколько веток — на нескольких молодых людей). Если ветка вишни расцветала, это предсказывало брак с тем человеком, на которого девушка гадала. Однако в этом рассказе важна не только символика цветущей вишни, не менее значимо появление этого образа в конкретном дворе, указывающее на дом будущего мужа сновидицы.
Любопытно отметить, что в основе многих способов гаданий на жениха лежит попытка узнать место (направление), где живет суженый (следя за плывущим по воде венком, подбрасывая в воздух предметы и наблюдая, в каком положении они упадут, прислушиваясь к звукам, доносящимся с той или иной стороны, и т. д.).
<…>
Читайте также
Кресты, ракеты, мертвецы: во что верят в деревнях Русского Севера
В других рассказах важен не образ (метаморфоза), появляющийся в онирической проекции реального места, а действия внутри этого пространства. <…>
Например, информантка, чей рассказ приведен ниже, на момент записи интервью занималась частным бизнесом — торговлей в рыночном лотке. Сначала ее лоток располагался в одном месте, но впоследствии ей пришлось переместиться в другую часть рынка. С точки зрения рассказчицы, эти перемены предсказывал следующий сон:
Мы торговали на одной стороне. И мне снится сон, что приходит какой-то мужчина и забирает все мои вещи, и переносит на другую сторону. Когда, где-то месяца через три, нас оттуда забирают и точно на ту сторону переносят, что мне приснилась.
В другом сюжете респондентка, будучи выпускницей педагогического университета, хотела устроиться учителем в своем родном селе, Зубовке. Однако ей пришлось пойти работать в соседнее село (Малые Сорочинцы), которое находится на другом берегу реки (зимой женщина добиралась до работы, переходя через замерзшую реку). И вот в последних числах августа, перед самым началом учебного года, ей приснился сон, который она связала с внезапной переменой места работы:
Снится мне уже под утро, что иду я на работу сюда [в село Малые Сорочинцы], а в зимний период я ходила сюда через… речка Хорол замерзала, и я прямо через лед ходила. А снится мне в конце августа (30 или 31 августа), что я иду через речку, дохожу до середины. Лед такой, холодно. Дохожу до середины речки и в речку проваливаюсь. И такая у меня мысль, что: «Куда же мне ближе доплыть: или до того села, где я работаю (Малые Сорочинцы), или до Зубовки, где я хотела бы работать (я тут живу)?». И я вроде разворачиваюсь, и такая вода приятная, хорошая. И до этого берега прибиваюсь [до берега села Зубовки].
Ну, пошла я на работу, поехала. А там такая была женщина старая, которая там работала. Я пришла и говорю: «Галина Васильевна, такой сон приснился мне, — я говорю, — что шла по льду и прошлась так». Она говорит: «Света, радуйся! Такой сон приснился: ты до того берега прибилась, что нужно!». «И такая вода, — говорю, — была приятная: теплая и светлая». Она говорит: «Вот посмотришь, что будет». Это было 30 или 31 августа, а 3 сентября я уже сюда [в село Зубовку] пришла на работу. Внезапно — только раз! <…> Я запомнила этот сон навсегда. Я так хотела перейти сюда на работу. И мне же не обещали, а то — внезапно, внезапно такое приснилось. И я вот буквально… Человек там выехал, и меня взяли на работу. А то и не обещали, и не предсказывали мне сюда попасть на работу.
В обоих сюжетах толкование сновидения почти буквально: движение в определенном направлении во сне (самого сновидца, другого персонажа, предметов) соотносится с такой же «пространственной переменой» наяву: сновидица работала в одном селе (части рынка), затем переходит работать в другое село (другую сторону рынка).
<…>
Особым локусом при толковании сновидений, где происходит перемещение в проекции реального мира, является кладбище:
Вижу я во сне <…> проходит моя мать мимо <…> я и говорю: «Мама, куда ты <…> идешь?». Она говорит: «В Потураево». А в Потураеве это, кладбище <…> Ну, нядели две не прошло, и мать моя умерла.
Ср.: Сныцця мини сон, як вроди я выйшла на двир, дывлюсь так у вэрх, а по нэбу Матэр Божа лэтыть з сэвэра <…> долэтила до нашей хаты, над хатой повэрнула и полэтила дали туды, дэ кладовыще <…> И мужа отнэслы тоже туда — нэ думалы и нэ гадалы, умэр.
Толкование движения к кладбищу в приведенных текстах можно назвать скорее иносказательным («переезд на кладбище» — метафора смерти), нежели буквальным (тело умершего человека перемещается на кладбище), как в прошлых случаях, когда речь шла о переезде или смене места работы. Иными словами, при толковании данного сюжета пространство семиотизируется, соотносясь с конечным этапом жизненного цикла (кладбище как символ смерти).
В первом рассказе мотив отбытия на «тот свет» актуализируется за счет упоминания уходящей матерью названия населенного пункта, возле которого находится кладбище. Во втором сочетаются обе рассмотренные выше модели толкования снов: Богородица долетает до хаты сновидицы (пространство как символ населяющих его людей), затем поворачивает и движется в сторону кладбища (пространство как визуализация жизненного пути). Вероятно, в рассматриваемом сюжете Богородица выступает как иномирный персонаж, «забирающий» мужа сновидицы на «тот свет».
Стоит добавить, что толкование облика Божьей матери как предвестника смерти (беды) встречается и в других текстах:
У меня брат на севере был. Вот он и говорит, встает утром <…> говорит: «Полотно, а на полотне этом как Божья мать, говорит, и поплыла, поплыла, поплыла». Это, говорит, нехорошо, это, говорит, в нашей родне, может быть, ктой-то помер. И правда, прошел день, на другой день нам телеграмма: «Приезжайте хоронить». Умер брат мой.
Ср.: Иконы снятся, святые — не на хорошее (харьковск.).
<…>
Маркированность кладбища («стороны», где оно находится) коррелирует с культурными представлениями об опасности контакта с этим локусом, о чем свидетельствуют многочисленные правила и запреты, связанные с его посещением: например, «нельзя на кладбище оборачиваться — несчастье будет, так говорят» (кировск.).
Рассмотренные примеры показывают, что соотнесение увиденного во сне пространства с существующим в реальности локусом в ряде случаев играет ключевую роль при толковании сновидения.
Образ знакомого места интерпретируется в соответствии с двумя описанными в работе моделями:
- пространство как символ населяющих его людей (сновидца, его соседей или живущего на определенной территории сообщества);
- пространство как визуализация жизненного пути (сновидца и его близких).
<…>
Интерпретация сна в рассмотренной группе рассказов основана на соотнесении приснившегося локуса со структурой реального пространства. Важны такие критерии, как принадлежность увиденной во сне территории определенным лицам (или общая оппозиция «свое — чужое пространство»), ориентация движения сновидца (персонажей сна) относительно значимых для него объектов (кладбища, соседних сел и т. д.).
При толковании сна часто происходит сопоставление внешнего вида (предметного наполнения) реального локуса и его проекции. Важно учитывать, что увиденный во сне «реальный мир» никогда не бывает точной копией действительности, напоминая некое «Зазеркалье», где реальность всегда искажена: «Вот ты-то тут живешь, а во сне и свет тот же, и ты тот же — а все не так. Тот же да не тот. Все как у нас, да не наше-то <…> Всех знашь, а они — то не они» (ярослав.).
Может быть интересно
Иначе говоря, мы имеем дело с таким осмыслением опыта (конструированием нарратива), при котором сходство увиденного во сне ландшафта с реальным понимается как их тождественность, а определенные — не любые — отличия между ними воспринимаются как знаки и становятся предметом осмысления. Таким образом, можно говорить о некоем устойчивом наборе мотивов, связанных с трансформациями реального локуса.
В большинстве случаев информанты выделяют те метаморфозы знакомого пространства, которые связаны со стереотипическими образами, повторяющимися во многих текстах и включенными в перечень толкований «устного сонника». Например, появление мух как предвестник покойника, яма или холм как могила, срубленное дерево как метафора прерванной жизни.
Перечисленные символы могут иметь одинаковое значение независимо от того, в каком пространстве они возникают во сне, однако их появление в проекции чьего-либо домашнего локуса указывает на адресата содержащегося в сюжете сновидения «сообщения» (т. е., как уже говорилось, упоминание конкретного места является частью модели толкования сна).
Интерпретация реального ландшафта в исследуемой группе нарративов часто была связана с особенностями наполняющих его природных объектов, таких как:
- почва и ее рельеф (возникновение ям, холмов, видение «голой земли»);
- растительность и деревья (появление, исчезновение, метаморфозы деревьев, увядшее или цветущее состояние природы);
- реки и водные источники (затопление территории);
- животный мир (появление животных, птиц, насекомых);
- небесные светила (яркая звезда, закат солнца).
Метаморфозы ландшафта описывались как результат чьих-то действий (дерево срубили, яму выкопали, животное оставило следы), природных циклов (упоминание времени суток/года), атмосферных явлений (паводок, ураган и т. д.). Толкование состояния окружающей среды обычно основано на его оценке: например, увядание растительности противопоставлено цветению, закат и сумрак — рассвету.
Внимание толкователя, как правило, привлекают заметные отличия приснившегося пространства от реального. Например, видение знакомого ландшафта (который в действительности покрыт зеленью) голым интерпретируется с помощью формулы «земля — к смерти» (так как вместо травы сновидец созерцает голую почву).
При этом отсутствие растительности замечают и истолковывают, поскольку реальный локус отличается от увиденного во сне. Эту мысль подкрепляет тот факт, что рассказы, в которых сновидец подвергал бы толкованию видение голой земли там, где и в действительности ничего не растет, зафиксированы не были.
Отсутствие дерева в проекции знакомого локуса понимается как синоним его уничтожения, осмысляясь в соответствии с толкованием «срубленное дерево — к смерти». При этом важно, что в реальности там растет дерево.
Следы кабана интерпретируются так же, как и сам кабан — «к встрече с кавалером». Однако значимо, что в действительности дикие животные не забегают на огород сновидицы, и ее удивляет обнаружение кабаньих следов.
Во многих нарративах, в которых трансформация пространства выделяется в качестве основного мотива, важна актуализация этих изменений в самом сюжете сна.
Например, метаморфозы знакомого пространства вызывают определенную реакцию сновидца, с ними связаны реплики и диалоги: «…говорю: „Ой! А чьи же это копытца? Кто же это забежал к нам во двор?“. А мне говорят, что это боров, дикий кабан». Либо же трансформации реальности определяют развитие сюжета сна: «Иду по дороге, а с горы — вода, так широко разлилася, так идеть, я не могу к ней перейтить».
Интерпретацию рассматриваемых сюжетов, как правило, можно объяснить, ссылаясь на формулы «устного сонника» («земля — к покойнику», «срубленное дерево — к смерти», «кабан — к кавалеру»), что сами информанты обычно и делают. Однако во многих случаях именно заметная метаморфоза хорошо знакомого локуса играет ключевую роль при толковании сна, поскольку ее описание:
- становится сюжетообразующим мотивом;
- сигнализирует о необходимости истолковать сон (определенную деталь его сюжета, связанную с трансформацией);
- актуализирует то или иное значение «сонника» (срубленное дерево — предвестник смерти), культурную коннотацию (растущий возле дома дуб — двойник хозяина), интерпретационную модель (потерянный/уничтоженный объект — умерший человек).
Иными словами, запускает процесс толкования сна и определяет всю его логику. Подобные наблюдения опровергают представление о том, что интерпретация сновидения исчерпывается неким набором известных носителям традиции правил: во многом она обусловлена соотношением увиденного во сие с той уникальной средой, которая окружает конкретного сновидца.
<…>
Модель «пространство как визуализация жизненного пути» очень характерна не только для рассказов о вещих сновидениях, но и для многочисленных гаданий, в основе которых — попытка предсказать направление («сторону»), где живет будущий жених. В этих гаданиях важны такие характеристики (движение, звука, положение предмета), как направление («сторона») и дальность (далеко/близко).
Так, например, на святки девушки ходили «слушать». Определенные звуки (лай собаки, звон колокольчиков) предвещали скорое замужество, при этом важно было, с какой стороны доносятся шумы (в этой стороне живет будущий муж), на каком расстоянии их источник (что соотносится с тем, насколько близко к сновидице живет ее суженый).
Почти буквально повторяют рассмотренные сюжеты снов гадания, основанные на наблюдении за движением предметов. Например, девушка пускает по воде венок и смотрит, куда п насколько далеко он отплыл, что толкуется как направление и отдаленность жилища будущего мужа. На той же логике основано гадание, связанное с подбрасыванием предмета (обуви, одежды, ложки, топора и т. п.) и наблюдением, в каком направлении (либо в каком положении) он упадет, см.: «За ворота бросали обувь: в какую сторону носок — оттуда жених будет», «Соб.: А сапожок кидали? — Кидали через ворота, в какую сторону упадет — в такую замуж выйдешь» (кировск.).
На примере рассмотренных текстов мы видим, что способы толкования снов близки к моделям интерпретации событий, происходящих наяву. Только в одном случае предзнаменования (гадания, приметы) или действия, влекущие определенные последствия (нарушения запретов, магия), имеют место в реальности, в другом нечто подобное происходит в онирической проекции реального мира (дерево исчезает с привычного места, часть дома разрушается, личная вещь портится или теряется, в домашнем пространстве появляется знак, символический образ движется в определенном направлении и т. д.).