Квир-буддизм: как люди, практикующие дзен, помогают дискриминируемым группам
Стремление к гендерному равенству и социальной справедливости ассоциируется главным образом с западной культурой. Тем не менее схожие проблемы поднимаются и в других частях мира: например, центральная идея махаяны, крупнейшего направления в буддизме, — спасение всех живых существ, что особенно ярко выражается в практиках дзена. Востоковед Дмитрий Лещенко — о том, как дзен-буддисты ломают гендерные устои, чем обосновывают необходимость защиты угнетенных групп и что для этого предпринимают.
Почему именно дзен?
Философский базис махаяны, на который опирается и дзен-буддизм, в большей или меньшей степени распространяется на все школы этого направления. Более того, дзен — это вообще неоднородное явление. Учение возникло в Китае примерно в V–VI веках, затем распространилось на территории Кореи, Вьетнама и Японии. Если говорить о последней, там самостоятельные дзенские школы оформились только к концу XII века.
Поскольку для освещения деятельности всех школ дзен на Дальнем Востоке и в западных странах потребовалась бы целая монография, рассмотрим преимущественно японский вариант. Именно буддисты и просветители из Японии оказали наибольшее влияние на распространение дзен на Западе.
Читайте также
От гомосексуальных святых до культурных войн фундаментализма. Как христиане любили и ненавидели геев
Тут, конечно, можно задаться вопросом: зачем вообще брать в расчет западные страны, если речь о деятельности дзен-буддистов? Японская форма дзен — это не изолированное течение, характерное только для Японии. Учение практикуют в Северной и Южной Америке, Европе, Австралии и в некоторых странах Африки.
Дзен способен вступать в межкультурный диалог, оказывать влияние и, в свою очередь, трансформироваться под воздействием обычаев и тенденций других стран. При этом основные теоретические и практические постулаты существенно не меняются.
Например, в средневековой Японии не существовало такого понятия, как ЛГБТК+. Но сейчас под влиянием активизма и научных исследований в западных странах буддисты стали помогать представителям ЛГБТК+, создавая специализированные группы для медитации и церемоний и даже отдельные дзен-буддийские центры.
Если говорить о сути учения, то центральная идея дзен-буддизма — совершенствование психики посредством интуитивных практик. В результате индивид, в зависимости от методики конкретной школы, либо приходит к внезапному инсайту, который в последующем углубляется через всё те же практики, либо постепенно готовится к «конечному» пониманию реальности.
Такие практики осуществляются преимущественно на индивидуальном уровне: посредством работы «учителя» с «учеником», где основной массив работы проделывает последний.
В дзен нет такого понятия, как универсальный межчеловеческий опыт, опираясь на который можно было бы помочь достичь просветления сразу всем. У каждого человека свой набор проблем, переживаний и привязанностей, которые могут отличаться даже в рамках одной социальной группы.
Следовательно, разбирать проблемы и привязанности, а также преодолевать их может только сам индивид под руководством наставников. Такая позиция в дзен-буддизме не обесценивает положения дискриминируемых групп, а наоборот — предлагает им поддержку и помощь в достижении просветления.
Религиозно-философский базис
Хотя в дзен-буддизме первостепенна лишь помощь людям в достижении просветления через практики, такая деятельность не могла бы осуществляться, не будь она подкреплена буддийской философией.
Дзен — это эклектичное и гетерогенное учение, которое переняло идеи других буддийских школ и встроило их в свою парадигму. Так, основными предтечами были такие школы, как индийские мадхъямака и йогачара, повлиявшие на всю философию махаяны, а также китайские школы хуаянь и тяньтай. Поскольку школы не были изолированными, их учения ходили по всему Дальнему Востоку, влияя в том числе друг на друга.
Может быть интересно
Мозг в нирване: что нейробиология знает о просветлении и как его добиться без наркотиков
Не вдаваясь в тонкости, можно сказать, что основой дзен-буддизма стали следующие концепты:
— махаянский путь бодхисаттвы. Бодхисаттва в буддизме махаяны — это существо, решившее стать просветленным ради спасения других живых существ. Чтобы помогать другим, бодхисаттва осознанно пребывает в сансаре, то есть мире, который воспринимают люди посредством привычных им ментальных конструктов, формирующих потребности, привязанности, эмоции, а также рождение и смерть (впрочем, эти понятия не адекватны конечной реальности);
— разработанная мадхъямиками концепция шуньяты. Шуньята (санскр. शून्यता, яп. 空, «пустотность») — это крайне номиналистское понятие, обозначающее отсутствие самости (пустотности) феноменов. Феномены не возникают из ниоткуда и не уходят в никуда, поскольку, с точки зрения буддистов, все явления взаимно обусловлены, а причинно-следственные связи вытекают друг из друга. Поэтому дискурсивное мышление не способно объективно постичь абсолютную реальность, видя лишь отдельные ее элементы, в реальности не являющиеся таковыми. Важно заметить, что сама пустотность у мадхъямиков — такой же конструкт, призванный приблизить сознание к пониманию реальности;
— эпистемология йогачаринов. Исходя из тех же предпосылок, что и мадхъямики, философы школы йогачара считали явления конструктами сознания, делящего мир на субъект и объекты вокруг него. Преодолеть «различающие» установки можно только посредством йоги (отсюда и название школы). Под таковой йогачарины подразумевали именно медитацию в различных ее проявлениях;
— татхагатагарбха. Эта теория возникла в рамках йогачары и стала основополагающей в китайской школе тяньтай. Если реальность неделима, то такие понятия, как сансара и нирвана, — такие же продукты мыслительной деятельности, оба понятия тождественны. И если они тождественны, значит, каждое живое существо априори является частью единой «буддовости», но не осознает этого, опять же из-за собственного эго и привязанностей. В дзен вышеперечисленные идеи объединены в таком понятии, как татхата (санскр. तथता, яп. 真如, «таковость»), означающем как абсолютную реальность, так и ее интуитивное восприятие, не омраченное конвенциональными ментальными конструктами и модусами (и поэтому не выразимое в словесной или письменной форме).
Просветленное сознание при этом преодолевает дихотомии, «ощущает» окружающее в качестве единого Абсолюта, а любые атрибуты воспринимает как иллюзорные. В случае необходимости эти атрибуты используются в качестве инструментария для взаимодействия с существами в сансаре и помощи им.
Тут необходимо отметить, что такие понятия, как раса (или даже вид, если речь не только о людях, но и других существах), пол, гендер и прочие биологические, социокультурные и любые другие аспекты, для просветленных также становятся пустотными, продуктом человеческой мысли, не имеющим ничего общего с реальность.
Сознание же просветленных также больше не воспринимает себя в рамках подобных категорий, не ассоциирует себя с мужским или женским, становясь андрогинным или небинарным.
Более того, бодхисаттвы способны перестраивать свою форму в зависимости от нужды живых существ. Например, каноническое изображение бодхисаттвы Каннон андрогинно, оно содержит как мужские, так и женские атрибуты.
В контексте преимущественно бинарной гендерной системы в средневековой Японии такой подход позволял развивать эмпатию ко всем живым существам вне зависимости от пола или положения в социальной иерархии. В современном мире он стал еще более инклюзивным и доступным для людей, не вписывающихся в нормативные рамки.
Основные практики для трансформации психики и достижения просветления — коаны (яп. 公案), иррациональные диалоги, загадки или рассказы, которые невозможно решить, пользуясь привычными ментальным конструктами, а также практика долгой сидячей медитации дзадзен (яп. 坐禅). К слову, это может быть не только сидячая медитация, но и медитативное состояние во время прогулки или монотонной деятельности вроде подметания.
Немного из истории дзен
В контексте средневековых Китая и Японии говорить о том, что монахи и монахини «отстаивали права» угнетенных слоев населения, было бы не совсем корректно, но их деятельность действительно игнорировала социальную иерархию и патриархальность, культивируемые конфуцианством.
Читайте также
Дзен-буддизм в Китае и Японии часто считается весьма бунтарским течением, что соответствует действительности лишь отчасти. Школы нередко искали поддержки со стороны китайских и японских правителей для повсеместного распространения своего учения. Взамен эти школы фактически становились государственным рупором, монахи служили в качестве чиновников, а монастыри бюрократизировались.
Тем не менее так было не всегда, и многие школы либо стояли в оппозиции к существующей власти и буддийскому духовенству, либо просто держались особняком.
Действительно бунтарским был подход дзен-буддистов к традиционным обетам. Из Индии вместе с самим буддизмом в Китай была экспортирована так называемая виная (санскр. विनय, яп. 律, «правила»), обеты, которые должны были принимать монахи и монахини при постриге.
Особенность винаи заключалась в большем количестве правил для женщин, что закрепляло их подчиненное положение в иерархии по отношению к монахам-мужчинам.
Как и в тяньтай, в дзен-буддизме виная быстро сошла на нет и перестала использоваться вовсе, хотя на ее основе писались монастырские уставы, которые, однако, были гендерно-нейтральными.
Многие наставники и наставницы собирали вокруг себя прихожан и прихожанок вне зависимости от их положения в социальной иерархии, включая также мирян и мирянок. Они читали им проповеди, объясняли простым языком буддийскую философию, обучали медитации и рассказывали коаны в надежде пошатнуть их привычное понимание мира. Практики и наставления были в том числе индивидуальными.
Китайский наставник школы линьцзи (кит. 臨濟, яп. 臨済, «риндзай») Дахуэй Цзунгао (1089–1163) открыто говорил прихожанам, что для овладения Истиной не имеет значения, мужчина ты или женщина, благородного ты или низменного происхождения. Это было весьма радикально для конфуцианского Китая.
Так, например, ученицей Дахуэя была искушенная в буддийской философии жена чиновника Мяоцунь (1095–1170), ставшая одной из первых официально задокументированных наставниц.
На самые широкие слои населения опирались позже такие японские монахи, как, например, Догэн (1200–1253), привезший из Китая школу сото (яп. 曹洞), и чудак-реформатор Хакуин (1686–1769), любимый японцами и поныне.
В Японии особую роль дзен-буддисты стали играть в оказании ритуальных услуг. До конца XII — начала XIII века ритуалы, в особенности погребальные, были исключительной привилегией аристократии и высокопоставленных монахов. Всё, что касалось смерти, в Японии считалось скверной, поэтому ритуальные услуги стоили очень дорого, а вовлеченные монахи после проходили многодневные обряды очищения.
Однако с ростом городов в период Камакура (1185–1333) всё больше людей нуждалось в этих услугах. Оказывать их стали именно дзенские монахи, «плевавшие» на традиционные представления о скверне. Теперь отправить в последний путь родственников могли не только аристократы, но и самураи (непосредственно имевшие со смертью дело), простые горожане и крестьяне.
Проповеди и ритуалы проводили и для такой категории населения, как хинин (яп. 非人) — людей вне социальной иерархии, то есть нищих, куртизанок, осужденных за преступления, больных проказой.
Дзенские монастыри также стали оплотом образования для менее привилегированных слоев. При монастырях дети крестьян, ремесленников и купцов изучали японский и китайский языки, литературу, буддийскую, конфуцианскую и неоконфуцианскую философию.
Не стоит, однако, излишне романтизировать средневековый дзен. Хотя деятельность монахов и монахинь действительно можно назвать для того времени прогрессивной, Китай и Япония опирались на конфуцианские патриархальные ценности.
Несмотря на весьма эгалитарную философскую основу, многие монахи не были свободны от предубеждений, считая, например, женщин менее способными к пониманию буддийских истин.
Впрочем, это не помешало монахине Мугай Нёдай (1223–1298) стать первой женщиной в японском дзен, получившей официальный сертификат, «доказывающий» достижение просветления. Она подвергалась критике со стороны коллег-мужчин: женщина, официально признанная просветленной, — это был из ряда вон выходящий случай. Однако Мугай смогла доказать монахам свое просветление, а позже основала монастырь Кэйай-дзи в Киото, впоследствии ставший главным женским монастырем.
Особняком стоял женский монастырь Токэй-дзи в японском городе Камакуре. С момента своего основания в XIII веке монастырь был убежищем для женщин, подвергавшихся насилию со стороны мужей. По истечении двух лет жизни в монастыре женщины считались «официально» разведенными и им предоставлялся выбор либо уйти из монастыря, либо принять монашеский постриг. По большей части последний вариант представлялся единственно возможным, однако поскольку многие женщины часто были исключены из общественной жизни патриархальной Японии, наличие такого монастыря становилось для них настоящим спасением.
Может быть интересно
Позже, уже в период Мэйдзи (1868–1912), эгалитарный подход дзен нашел отклик со стороны либертарных социалистов. Так, монах школы сото и анархо-социалист Утияма Гудо (1874–1911) выступал против империалистской политики, поддерживал демократизацию и права для всего населения. Однако его деятельность не обрела большой поддержки среди населения, а сам Гудо в результате был репрессирован и казнен.
Современность
Поскольку японская форма дзен-буддизма обрела популярность и в других странах, особенно в США, а в рамках школ происходит международный обмен как идеями, так и буддистами, имеет смысл рассмотреть положение как японских, так и американских дзенских сообществ.
В современном японском обществе по-прежнему доминирует патриархальный уклад, ввиду чего остро стоят проблемы гендерного равенства. Вкупе с исторически сложившимися предубеждениями патриархальная культура не могла не повлиять и на буддийские монастыри.
В японских монастырях подавляющее большинство резидентов — мужчины. Например, в крупнейшей ветви риндзай-дзен, мёсин-дзи, ныне существует всего один женский монастырь — Тэннэй-дзи в Гифу (который, впрочем, проводит занятия исключительно для женщин). Главный женский монастырь сото-дзен — Сёбо-дзи в Нагое. Более того, женские монастыри в риндзай всегда контролируются мужчинами, а женщины более ограничены в экономическом плане.
К сожалению, ввиду отсутствия каких-либо данных о сексуальной ориентации или гендерной идентичности японских монахов и монахинь, говорить о положении персон ЛГБТК+ в дзенских сообществах Японии достаточно сложно, если вовсе не невозможно. Поэтому предстоит еще долгий путь изучения этой проблемы.
На Западе подобные проблемы, однако, распространены в гораздо меньшей степени. В 1995 году, когда в Штатах однополые браки еще не были легальными, популяризатор и наставник дзен Роберт Айткен (1917–2010), выступавший за права геев, лесбиянок, бисексуалов и трансгендеров, писал:
«Еще в начале 1980-х мне довелось принять участие в собрании геев и лесбиянок Дзен-центра Сан-Франциско (крупнейшая сеть центров и монастырей школы сото на западе. — Прим. авт.). В ходе этой встречи было посажено семя того, что сейчас стало Дзен-центром Хартфорд-стрит. Это центр, который служит геям и лесбиянкам Сан-Франциско, предоставляя им пространство для дзен-буддийских практик, в котором они бы чувствовали себя комфортно. Некоторые гетеросексуальные женщины также практикуются там, поскольку это место, где им не приходится иметь дело с сексуальными домогательствами со стороны мужчин, которые пользуются другими центрами в качестве охотничьих угодий для секса».
Дзенские центры и монастыри США и сейчас активно поддерживают персон ЛГБТК+, создают инклюзивные группы для практик, управляют хосписами, выступают в поддержку социальной справедливости.
Читайте также
Конечно, и американский дзен не обходится без скандалов. Так было, например, в случае с Сасаки Дзёсю (1907–2014), одним из пионеров японского дзен-буддизма на Западе. Он был замешан сразу в нескольких историях, включая трату денег, выделенных монастырю Дзуйган-дзи в префектуре Мияги, Япония, и регулярных сексуальных домогательствах в отношении учеников и учениц в США.
Это говорит, вероятно, о никуда не исчезнувшей патриархальной иерархии как в обществе обеих стран, так и в рамках дзен.
Будущее дзен-буддизма
Несмотря на все проблемы внутри дзенского сообщества, с весьма медленным, но постепенным ростом видимости ЛГБТК+ в Японии (тем не менее дискриминация всё еще никуда не делась) меняется и японский дзен.
Например, начиная с 2011 года в храме школы риндзай Сюнко-ин, Киото, священник и исследователь Каваками Такафуми проводит церемонии однополых браков. В Японии однополые браки не имеют легального статуса, хотя в ряде городов стали выдавать специальные «свидетельства о партнерстве», позволяющие (впрочем, на практике не всегда) владельцам сертификата посещать партнеров в больницах.
С апреля 2020 года вторым храмом, в котором осуществляются брачные церемонии для персон ЛГБТК+, стал Саймё-дзи, принадлежащий школе тэндай (кит. тяньтай).
5 ноября 2020 года некоммерческим фондом «Буддийская федерация Японии» в рамках симпозиума «Буддизм и цели устойчивого развития» (яп. 仏教とSDGs) была проведена панельная дискуссия о помощи персонам ЛГБТК+ с точки зрения буддийской философии и, в свою очередь, о взгляде ЛГБТК+ на буддизм. В дискуссии участвовали уже упомянутый Каваками Такафуми, монах школы дзёдо, визажист и активист Нисимура Кодо, а также трансгендерный мужчина и публицист Сугияма Фумино.
Философская традиция махаяны призывает развивать сострадание и не зацикливаться на аспектах, которые, как кажется, характеризуют себя и других.
Поэтому дзен-буддизм, несмотря на все недостатки современного дзенского сообщества, имеет огромный потенциал культивации эмпатии к любым угнетенным группам как в Японии, так и в других странах.
Это важно для Японии, где патриархальная культура порождает множество проблем во всех сферах общественной жизни (Япония, конечно, не исключение). В отличие от других традиционных этических систем дзенская этика способна развиваться и подстраиваться под нужды социума, осуществляя посильную помощь. К тому же дзен-буддизм для Японии давно не инородное учение и имеет многовековую историю.
Дзен базируется на понятии недвойственности, то есть отсутствии субъектно-объектной дихотомии, что позволяет не зацикливаться на собственной или чужой идентичности, а также развивает чувство сострадания к проблемам и эмоциональным переживания других людей. В то же время строгая иерархия и консерватизм противоречат учению и препятствуют пониманию проблем социальных групп, нуждающихся в поддержке.
Поэтому социальная справедливость и феминизм, идейно повлиявшие на западные дзенские общины, также имеют потенциал преодолеть патриархальные видения в среде японских монахов и сделать дзен более открытым и способным оказывать поддержку всем людям.
Буддизм никогда не стоял на месте. Он подстраивался под чаяния нуждающихся, трансформировался под влиянием определенных воззрений. При этом изменения формы никогда не противоречили буддийским идеалам. Таким образом, дзен может и даже «должен» вступать в диалог с другими идейными системами, чтобы преодолевать предубеждения последователей и помогать людям, которые сталкиваются с проблемами любого рода.