Дети Майера. Два столетия дома Ротшильдов

Еще при жизни Майер Ротшильд разделил риски и зоны ответственности, распределив семейный бизнес следующим образом: старший из сыновей, Амшель, вел все дела семейного дома на родине, во Франкфурте, второй сын, Соломон, основал свою фирму в Вене, Натан обосновался в Лондоне, Кальман (Карл) — в Неаполе и, наконец, Джеймс (Якоб) — в Париже. В то время эти города были главными финансовыми и политическими центрами Европы: именно между ними шла основная торговля и главные финансовые потоки проходили там же. Заметим, что финансовые потоки имели тогда вполне себе физическое выражение — несмотря на то, что вексель был известен уже много веков, речь почти всегда шла о перемещении монет.

Ротшильды оказались дальновидными стратегами: в свое время они помогли значительными ссудами властителям Англии, Австрии, России, Швеции, Пруссии — словом, всем участникам антинаполеоновской коалиции, полагая, что эта помощь не будет забыта и ведущие дворы Европы станут их постоянными заемщиками, и оказались правы.

Читайте также

Рождение дома Ротшильдов. Как придворный меняла гессенского графа создал одну из крупнейших бизнес-империй

Братья действовали согласованно — например, обеспечение войск Веллингтона, которое лондонское отделение осуществляло практически в одиночку, требовало совместных усилий всех пяти братьев, и каждый сыграл свою роль в выстроенной ими посреднической цепочке (правда, основные усилия пришлись на долю Натана и Карла). Судьба детей Майера сложилась по-разному, но совершенно очевидно одно: имея весьма солидный фундамент, все они внесли свой вклад в рост влияния и благосостояния семьи. Причем не стоит думать о них как о неженках и белоручках, выезжавших на отцовском наследстве.

Несколько особняком среди братьев стоит старший, Амшель, — он единственный не оставил наследников. Делами фирмы во Франкфурте после его смерти будут заниматься племянники — сын Соломона и двое сыновей Карла, один из которых, Майер Карл Ротшильд, еще в молодые годы подружившийся с никому тогда не известным пруссаком по фамилии Бисмарк, сыграет решающую роль в финансировании объединения Германии. А это откроет перед Ротшильдами новые и ранее невиданные просторы в финансовых операциях на территории вновь образованной страны.

Соломон блеснет своей прозорливостью при австрийском дворе. Хотя официально банк в Вене будет открыт только в 1820 году, Соломон и до этого прославится в Австрии выпуском займов в виде лотерей — слово в мире финансов новое, фактически изменившее страну и сделавшее кредитование общедоступным, даже для людей не слишком состоятельных, финансовым инструментом.

Массовость сработает как раз по принципу, заложенному его отцом: малая комиссия при большом обороте — и принесет Соломону не только большие деньги. Император отметит его старания и вклад в развитие денежно-кредитной системы страны, разогнавшей экономику Австрии, даровав ему и его братьям титула барона. Отныне Ротшильды не просто дети еврея из гетто, они теперь — бароны Ротшильды.

У Соломона двое детей, сын и дочь, и его сын женится на своей племяннице, а его дочь выходит замуж за своего дядю — всё в точности так, как завещал основатель клана Майер.

Несколько хуже шли дела в Неаполе, где, после множества весьма успешных операций, которыми Карл блеснул еще во время финансирования армии Веллингтона и кредитования папского престола, примерно с 1840 года наступила стагнация — Королевство обеих Сицилий оказалось на обочине мировой политики. Оно довольно стремительно беднело и дряхлело, и братья приняли решение закрыть этот бизнес как бесперспективный. Тоже мудро и по заветам отца: во главу угла при принятии решений ставится исключительно финансовая успешность.

Самый младший сын Майера, Якоб, приехал в Париж в весьма сложное и даже опасное время, в 1812 году. В те годы Ротшильдам (да и многим другим) успех сопутствовал тогда, когда они находили общий язык с властью, и это Ротшильдам удавалось всегда — свои операции в Париже Якоб начал с того, что анонимно скупал во Франции акции в пользу Орлеанской династии, осевшей после революции в столице. Он близко сошелся с будущим императором Франции Луи-Филиппом, что позже принесло ему немало дивидендов: он не только стал чуть ли не личным финансистом Луи-Филиппа — почти все траты французской казны проходили через его банк.

Впрочем, кажется, наибольшего успеха добился Натан Ротшильд, уехавший в Англию еще в 1799 году.

Вначале он поселился в Манчестере, текстильной столице Англии, где основал контору по торговле тканями. Дела у него и так шли неплохо, а тут еще эти обменные операции, подобные описанной в первой нашей статье, когда плату за ганноверских солдат переводили в ситец, а ситец уже доставляли в германские княжества. Большие оптовые заказы принесли не только большие деньги, но и позволили Натану стать человеком очень заметным и авторитетным в среде бизнесменов. Вскоре, набрав силу, он переезжает в Лондон — для больших операций полезно держаться поближе ко двору, правительству и парламенту. В Лондоне у него не только открыт банк — есть еще магазин по торговле драгоценностями и украшениями. При этом всё-таки основные его интересы — банк и биржа. В прежней его жизни, во Франкфурте, бирж не бывало, он тратит несколько лет на то, чтобы досконально разобраться во всех тонкостях, связанных с обращением ценных бумаг, и в итоге разбирается. Да еще как!

Если где-то в мире в то время и существуют акулы капитализма, то они в Лондоне. Причем концентрация их так велика, а степень зубастости настолько огромна, что мало кто из новичков способен не то что заработать, а хотя бы выжить. Но это не про Натана Ротшильда: в самый короткий срок он становится самой крупной и зубастой акулой в биржевом пруду, принимая ряд ключевых решений насчет своего бизнеса. Причем принимает их быстро и, что гораздо важнее, разумно.

Важнейшим становится решение заняться торговлей драгметаллами в слитках. Натан верно понимает, что в условиях войны колебания стоимости монет неизбежны, акции могут вести себя капризно и непредсказуемо, и правильно делает ставку на золото, просчитывая, что именно на него сейчас взлетит спрос. Это очень по-Ротшильдовски: на колебаниях цены акций можно было сделать миллионы, но легко можно было и проиграть всё, риски были высоки а конъюнктура — непредсказуема, Ротшильды в такие игры не играют, драгоценные металлы в слитках — стабильны, но в условиях кризиса растут в среднем быстрее прочих активов, а главное, хороши в качестве платежных средств, благодаря чему Натан получает преимущество как кредитор.

Когда начинается война с Наполеоном, британское военное ведомство объявляет тендер на доставку денег армии Веллингтона, ведущей войну на континенте. Идеальным кажется доставка Веллингтону золота в слитках, процентная ставка чрезвычайно мала — всего 2%, и все риски, связанные с перевозкой слитков, должен взять на себя банк. Условия более чем жесткие, но вот объемы — более чем заманчивые.

Во всей Англии не находится ни одного финансиста, который готов был бы взяться за такой проект на таких условиях. То есть не совсем так — один-то как раз есть, всего один, зато его зовут Натан Ротшильд. Его братья имеют свои отделения банка в Европе, у них существует даже собственная почта для обмена секретными сообщениями и свой шифр (придуманный еще Майером Ротшильдом), но важнее всего, что сама предложенная операция вполне в стиле Майера Ротшильда, а именно этот стиль и принес семье успех — малая комиссия при огромных оборотах.

Словом, Натан и братья берутся за дело и организуют его следующим образом: золото, разумеется, никуда не перевозят, на него покупают облигации и ценные бумаги британских компаний (они, в отличие от акций континентальных компаний, на охваченном войной континенте в большой цене), а затем по всему континенту агенты Ротшильда обменивают эти облигации на слитки золота (главными агентами здесь выступают Соломон и Кальман Ротшильды). Задача Якоба — совершать обменные операции либо на юге Франции, либо непосредственно в Испании, где как раз и воюет в то время Веллингтон. Понятно, что все обменные курсы на всех стадиях — и скупка акций за золото, и обратный их обмен — Ротшильды проводят не без выгоды для себя, зарабатывая в итоге много больше 2%. Так что к окончанию войны Натан не просто сказочно богат, он еще и пользуется невиданным авторитетом при королевском дворе, без его советов не обходятся премьер-министры, да и сам король Вильгельм IV проводит время в его компании. Схема, придуманная братьями для финансирования английской армии, по сути, являлась схемой межбанковских клиринговых сделок. Она никуда не делась после окончания войны и вошла в систему, позволяющую аккумулировать довольно значительные суммы денег, когда назревал крупный кредит вроде 15 миллионов фунтов, предоставленных правительству Пруссии в 1818 году, или такой же кредит для английской короны несколько раньше.

Тут, наверное, стоит упомянуть популярную легенду о том, как Яков Ротшильд якобы обманул самого Наполеона: мол, напросился к нему на прием и рассказал, со слезой в голосе, что проклятые англичане должны ему много золота, а много золота во время войны должно находиться во Франции, а не у врагов. Так вот, проклятые англичане золота не отдают, но он знает, как его с острова вывезти, важно, чтобы французы этому не препятствовали. Наполеон якобы поверил и обеспечил Якову зеленую улицу по всей Франции, и в итоге золото везли из Англии через всю Францию напрямую в Испанию, то есть Наполеон как бы сам участвовал в снабжении своих врагов.

Сказка красивая, но, во-первых, риски совершенно не в стиле Ротшильдов (в том числе и личные риски для Якова), которые во все времена предпочитали капитал физически не перемещать. Во-вторых, на обменных операциях они зарабатывали сильно больше причитающихся им 2% от английского правительства, и именно в продаже крайне востребованных акций британских компаний и заключался финансовый смысл сделки для Ротшильдов.

Доверие — главная основа любого бизнеса, бизнеса, связанного с финансами, — в особенности. Это Ротшильды всегда знали, и именно умение располагать к себе было их козырной картой: на доверии поднялся и разбогател отец Натана, и сам Натан в Англии заслужил доверие высочайшей степени.

Натан прекрасно разбирался в биржевых нюансах и стал в Англии (наверное, первой в истории стране, экономика которой настолько серьезно была зависима от стоимости акций) настоящим монстром в биржевых комбинациях. Предыдущую статью о Ротшильдах мы начинали с легенды о том, как Ротшильд разбогател, используя одному ему известную информацию и обманув всех остальных. Наверное, пора рассказать, как Натан использовал свое понимание рынка на самом деле, потому что, конечно, легенда — это сказка для простачков, которые считают, что биржа устроена примитивно, а успех в биржевой игре сродни случайной сдаче джокера к случайно же оказавшимся на руках четырем тузам.

На самом деле Натан, узнав о победе над Наполеоном, посчитал, что близкое заключение мира, скорее всего, вызовет отток государственных облигаций, так как экономика Англии, к тому моменту выглядевшая как мобилизационная, должна будет перестроиться на мирные рельсы. Но при этом Натан понимал и то, что всё это понимают и другие биржевые игроки — они будут сбрасывать облигации государства и пробовать разжиться акциями компаний, ориентированных на ожидаемый посткризисный массовый спрос и оживление рынка частного потребления.

Что же делает Натан? Он неспешно (чтобы не вызвать паники и не привлечь толпы подражателей) скупает государственные облигации по цене чуть выше рынка, привлекая для этого не только собственные средства, но и деньги братьев. У него есть ресурсы, он готов играть вдолгую и прекрасно понимает, что государство, научившись аккумулировать деньги на войну, научится собирать деньги и для инвестиций в мирную экономику, то есть в недалеком будущем, спустя какое-то количество лет, облигации снова резко вырастут в цене.

Так и произошло, даже ждать пришлось меньше, чем рассчитывали Ротшильды: уже через два года стоимость собранных ими государственных облигаций выросла на 40%, что принесло их банку чуть ли не самую большую прибыль на вложенное в столь короткий срок.

Ротшильдов часто обвиняют в том, что они зарабатывали на войнах, но, если разобрать оба кейса, которые колоссально увеличили состояние Натана, можно увидеть, что дело здесь вовсе не в военных действиях — просто он заработал там, где не смог (и даже не рискнул попробовать) заработать никто другой.

Кстати, именно Натан Ротшильд придумал и закрепил за семьей герб — пять стрел, связанных в пучок. Майеру Ротшильду очень нравилась восточная легенда о том, как отец просил сыновей ломать одну стрелу, а затем пучок стрел и как каждый справился с одной стрелой, но не смог переломить пучок (у нас популярен аналогичный вариант, но не со стрелами, а почему-то с веником). На примере стрел отец объяснял сыновьям, как важно держаться вместе. И Натан превратил эту многократно слышанную в семье историю в фамильный герб.

Он же придумал девиз, украшающий герб: «Concordia. Integritas. Industria», что означает «Согласие. Честность. Трудолюбие».

Третье поколение Ротшильдов идет вполне в ногу со временем: по всей Европе бум железнодорожного строительства, и вложения в железные дороги в то время дают (и долго еще будут давать) самые большие дивиденды в самый короткий срок. Не будет большим преувеличением сказать, что практически вся современная железнодорожная сеть континента построена благодаря тому, что в нужный момент нашлись люди, обладающие большими капиталами, которые можно было быстро инвестировать в строительство.

С той же долей вероятности, с которой мы говорим о том, что европейские железные дороги появились благодаря Ротшильдам, можно говорить и о том, что банк Ротшильдов финансирует индустриализацию Европы, вкладывая в предприятия по всему континенту — от нефтяных скважин Каспия или строительства Транссиба до верфей Эдинбурга и сталеплавильных заводов Льежа. Непросто найти хотя бы одно заметное предприятие в Европе, где прямо или косвенно, через посредников и аффилированных подрядчиков, не участвовали бы Ротшильды.

В конце XIX века Ротшильды активно ищут подрядчика, который смог бы доставлять бакинскую нефть, отрезанную от мира отсутствием морского сообщения, в другие города и страны.

Они строят железную дорогу Баку — Батуми и находят некоего Маркуса Самуэля, сына торговца ракушками из Лондона, который на деньги Ротшильдов строит огромный танкерный флот, положив таким образом начало мировой торговле товаром, который скоро станут называть кровью экономики. Самуэль, кстати, назовет свою компанию в память о первом семейном бизнесе — Shell. Можно сказать, что Ротшильды дали толчок развитию мирового танкерного флота, и эта история — вовсе не исключение, подобных событий и бизнесов (вполне самостоятельных), состоявшихся благодаря финансированию Ротшильдами, не десятки — многие сотни и даже тысячи.

Суэцкий канал тоже строится на деньги Ротшильдов: Фердинанд де Лессепс, продвигающий идею, которую категорически не принимает и не поддерживает Англия (англичане боятся, что главными портами в случае появления канала станут не Лондон и Саутгемптон, а Марсель, Стамбул или Одесса), получает огромные займы у французского банка Ротшильдов. В то же время английские Ротшильды финансируют строительство англичанами, в пику французам (этим занят лучший инженер эпохи — Роберт Стефенсон — младший), железной дороги Каир — Суэц. А затем, когда Англии удается оттереть Францию от управления строительством канала, эти работы финансирует уже банк Ротшильдов из Англии. В любом случае деньги — в дом.

Впрочем, раз уж мы вышли за пределы Европы (какое-то время Ротшильды воспринимались как чисто европейские магнаты), то стоит сказать, что интересы Ротшильдов не ограничивались Старым Светом: они финансируют отделение Бразилии от Португалии; на их деньги создается колония Родезия; они являются, по сути, владельцами алмазодобывающей компании De Beers; им почти полностью принадлежит вторая по величине в мире горнодобывающая и металлургическая компания — австралийская Rio Tinto и масса других компаний по всему свету.

Ротшильды никогда не порывали с иудаизмом и идею создания независимого еврейского государства восприняли всерьез. Они первые вложили деньги в выкуп земли для создания на территории Палестины поселений для евреев-беженцев (первая их волна, известная как первая алия, переселилась на землю обетованную в 1881 году, после еврейских погромов в России), и эта тема будет важна для семьи Ротшильдов всегда, остается важной она и сегодня.

О Ротшильдах ходят легенды как о семье, зарабатывающей на войнах, что, кстати, является краеугольным камнем идеи конспирологов о мировом заговоре и мировом правительстве. Это и правда и неправда одновременно: банки Ротшильдов в самом деле были вовлечены в дела многих монархий, ведущих войны, и зачастую давали деньги на военные операции, но нельзя забывать и о том, что, например, подавление восстания Гарибальди Ротшильды финансировать отказались, причем в семье это привело к расколу и к окончательной ликвидации неаполитанского отделения банка «Ротшильд и сыновья». Также, причем в весьма резких выражениях, Ротшильды отказали одному из самых любимых своих клиентов — Российской империи, когда речь зашла о кредитовании военной операции для подавления Польского восстания. Словом, действовали Ротшильды разборчиво, ибо прибыль прибылью, а репутация — гораздо более важный и ценный капитал, который, в отличие от денег, портится, причем разом и навсегда.

Правда, наступивший ХХ век стал для Ротшильдов тяжелейшим испытанием.

Он начался с потери, причем весьма серьезной, — в 1901 году, после смерти Вильгельма Ротшильда, не оставившего наследников, семья приняла трудное решение о закрытии своего самого старого, первого бизнеса, можно сказать, распрощалась с родовым гнездом.

Большим ударом стало повсеместное введение национальных налоговых систем — семейный бизнес, державшийся на собственной системе записей и обмене внутренней документацией, этого не выдержал. Фактически M. A. Rothschild und Söhne перестал существовать как единое целое во время Первой мировой войны, распавшись на отдельные национальные финансовые группы.

Пришедшие к власти нацисты после аншлюса Австрии уничтожили венский банк Ротшильдов, разграбив имущество семьи, более того, не всем из семьи Ротшильдов удалось спастись. То же самое произошло после захвата немцами Парижа. Наверное, никто финансово так не вкладывался в войну с нацистами, как Ротшильды, благо им было что вкладывать: поставки вооружения, продуктов, топлива и одежды в СССР по ленд-лизу, например, организовывались в том числе на их деньги.

После Второй мировой торговля оживает, восстановление Европы требует огромных финансов, банковские операции на полном ходу, спрос на кредиты у населения и бизнеса уже к 1950-м годам возрастает до невиданных размеров — экономика требует денег, денег и денег, и у Ротшильдов есть что предложить.

Дела идут хорошо, вот только согласия, первого и главного слова на фамильном гербе, в семье давно уже нет, теперь, по сути, каждый сам за себя. Как и в каждом бизнесе, есть свои успехи (вроде открытия банка в Цюрихе, который отлично вписался в швейцарскую банковскую систему и позволил расширить операции по всему свету), просчеты (крупнейшим из которых сами Ротшильды признают то, что не смогли вовремя перенести свой бизнес или его часть в Новый Свет), несчастья (вроде национализации французскими социалистами во времена президентства Миттерана парижского банка Ротшильдов — кстати, глупость, не принесшая социалистам особых дивидендов, но уничтожившая крупнейшую кредитную организацию страны). Правило заключать браки только внутри клана уже не соблюдается (оно и в XIX веке выглядело дикостью и анахронизмом, что уж говорить про более поздние времена).

Начиная с третьего поколения, то есть примерно к середине XIX века (сам Майер и его сыновья были людьми малообразованными, чего нельзя сказать об их потомках), Ротшильды активно вкладывают деньги в произведения искусства, занимаются меценатством, финансируют научные разработки и университеты, активно участвуют в благотворительных акциях — в общем, ведут себя как ответственный современный бизнес.

Что касается компаний, которыми сегодня владеют Ротшильды, а уж тем более компаний, в которых работают их деньги, то их перечисление займет несколько страниц.

Это будет длинный перечень банков, страховых компаний, железных дорог, горнорудных предприятий, трейдинговых фирм и т. п. — всё это старый добрый бизнес «на земле», ничего супернового или сверхинновационного в списке почти нет. Сами Ротшильды говорят, что именно следование семейному правилу не гнаться за сиюминутной удачей помогает им устоять (более того, по их мнению, из мирового финансового кризиса 2008–2011 годов Ротшильды вышли с прибылью именно благодаря своему консервативному подходу).

Конспирологи и в наше время пробуют связать Ротшильдов с мировыми конфликтами, хотя многочисленные члены клана, обложенные бизнесами по всей планете, вряд ли в восторге от войн: им есть что терять, а зарабатывать на разрушении в современном мире без наличия спонсора, которым может выступить разве что не имеющий обременения в виде бизнеса «на земле» сумасшедший, невозможно. Практически у любого современного конфликта есть такой «спонсор», но это точно не компания и не клан, который зарабатывает на стабильной отдаче от работающих предприятий (про сумасшедших не говорим, но поводов заподозрить их в сумасшествии Ротшильды не дают).

Всех и всегда интересует, сколько же денег у Ротшильдов. Тема вечно «хайповая», серьезные люди и умнейшие аналитики дают на нее разные ответы, Bloomberg считает так, Forbes считает иначе, консультанты и вовсе используют собственные методики расчета. В целом диапазон получается необыкновенно велик: кто-то считает, что речь идет о 350 миллиардах долларов, кто-то склоняется к сумме в 3 триллиона (причем последних явно больше). Но в любом случае, во-первых, Ротшильдов много (так и хочется добавить: «а денег мало» — нет, им должно хватать, на то они и Ротшильды, чтобы стараться их преумножить), то есть любая сумма неравномерно распределяется среди многочисленных членов семьи, которых сегодня даже сосчитать сложно. Во-вторых, и это главное, всё это лишь догадки. В конце концов, из всех заповедей, оставленных потомкам Майером Амшелем Ротшильдом, одна до сих исполняется неукоснительно: никогда не говори никому, сколько у тебя денег.