Дореволюционные бизнес-вумен: как российские женщины XIX века становились успешными предпринимательницами

Статья написана на основании исследования Галины Ульяновой «Купчихи, дворянки, магнатки. Женщины-предпринимательницы в России XIX века».

«Юридическая консультация»: имущественные права женщин в Российской империи

Удивительно, но законодательство Российской империи в XIX веке относительно имущественных прав женщин было более прогрессивным по сравнению с многими западноевропейскими странами того времени. Юридически женщина в России пользовалась теми же имущественными правами, что и мужчина. После свадьбы муж не получал всех прав на имущество жены, и если позже ей, например, доставалось наследство, оно не считалось «совместно нажитым имуществом» и целиком принадлежало жене.

Как пишет Галина Ульянова в книге «Купчихи, дворянки, магнатки: женщины-предпринимательницы в России XIX века», каждый из супругов мог и иметь, и приобретать отдельную собственность, а с 1753 года жены получили право продавать собственное имущество без согласия мужей.

Более того, еще в XVIII веке, если дворяне лишались имущества по решению суда, императрица Елизавета иногда выносила решения о возврате конфискованных имений их женам, если те не были причастны к преступлениям мужей. Да и позже дворянки не обязаны были отвечать за долги супругов. (Мужья, конечно, этим пользовались и записывали свою собственность на имя жены, но это уже другая история.)

А в 1825 году для супругов законодательно была закреплена возможность заключать сделки между собой как между сторонними лицами. В результате не так уж редки были случаи, когда каждый из супругов занимался собственным бизнесом.

А как насчет права заниматься предпринимательской деятельностью? Теоретически, здесь у женщин тоже были равные права с мужчинами. Еще Екатерина II в указе от 25 мая 1885 года, посвященном купеческим гильдиям, провозгласила:

«Лица женского пола причисляются к гильдиям на одинаковом основании с мужским; независимые по праву состояния, принадлежащему им по рождению, а замужние и вдовы по праву, приобретенному супружеством».

Практически, проще всего заняться бизнесом женщине было через наследование дела после мужа или, в случае, если не оказалось наследников мужского пола, отца: она лишь переоформляла документы на себя и отныне считалась главой хозяйства. А в 1857 году право законодательно открывать собственное дело закрепилось и за замужними женщинами.

Итак, с теорией разобрались. А как обстояли дела на практике?

Галина Ульянова приводит официальную статистику: в 1814 году из 3731 фабрик Российской империи женщины владели 165 (46% из них — дворянки, 38% — купчихи, 12% — мещанки, 4% — крестьянки, солдатки и казачки).

В 1832 году женщины владели 484 фабриками из 5349. Чаще всего они наследовали бизнес мужей или отцов; но были и те, кто начал его самостоятельно.

Рассмотрим несколько таких случаев.

Агафоклея Полторацкая: винная магнатка

Как рассказывает в своих мемуарах внучка Полторацкой Анна Керн (да-да, та самая!), её бабушка «происходила из фамилии Шишковых. Вышла замуж очень рано, когда еще играла в куклы, за Марка Федоровича Полторацкого. Ее выдали замуж, разумеется, без любви, по соображениям родителей». В браке родилось 22 (!) ребенка. Впрочем, муж, в будущем директор петербургской Придворной певческой капеллы, участие в бизнесе жены не принимал. Свою империю она построила сама.

Вот что ещё писала про неё Керн:

«Она была красавица, и хотя не умела ни читать, ни писать (правда, существует легенда, согласно которой читать и писать Полторацкая всё же умела, но после того как еще в молодости подделала завещание дальнего родственника и чуть не попала под суд, дала обет никогда не брать пера в руки. — Прим. авт.), но была так умна и распорядительна, что, владея 4000 душами (к концу ее жизни это число возросло до 13 000. — Прим. авт.), многими заводами, фабриками и откупами, вела все хозяйственные дела сама без управляющего через старост…

Она всякую зиму лежала в постели и из подушек ее управляла всеми огромными делами, всё же лето она была в поле и присматривала за работами».

Одним из главных источников дохода Полторацкой служил винокуренный завод в Шлиссельбургском уезде, большая часть продукции которого продавалось по госконтракту «в казну». Забавно, что в комнате Полторацкой, по воспоминаниям Керн, «были две картины: спаситель во весь рост и Екатерина II. Про первого она говорила, что он ей друг и винокур; а вторую так любила, что купила после ее смерти все рубахи и других уже не носила».

Полторацкая активно жертвовала на храмы и монастыри, но в деловых вопросах была деспотична, даже жестока: ее частенько называли «Полторачихой» или «петербургской Салтычихой». Но с близкими (по крайней мере, с теми, кто ей нравился) она была добра: Керн писала, что с ней бабушка была «нежна до того, что беспрестанно давала мне горстями скомканные ассигнации. Раз она спросила у меня, что я хочу: куклу или деревню? Из гордости я попросила куклу и отказалась от деревни».

Даже после того как Полторацкая попала в аварию (по дороге в Москву ее экипаж опрокинулся, пассажирка получила многочисленные травмы), она продолжила руководить своей империей. Ей не помешало даже то, что после аварии у нее стали отказывать руки и ноги и она была вынуждена всё время оставаться в постели.

Наталия Бахрушина: как унаследовать предприятие на грани банкротства и вывести его в лидеры отрасли

Бабушка Алексея Бахрушина, основателя Театрального музея, Наталья Бахрушина в 1848 году унаследовала от мужа кожевенное предприятие. Но в каком состоянии!

«После печальных погребальных церемоний семья покойного в составе его вдовы Наталии Ивановны и трех сыновей — моих дедов — собралась вместе, чтобы обследовать оставленное им наследство. Результаты осмотра письменного стола и кассовых книг прадеда оказались более чем плачевными. С полной очевидностью выяснилось, что за последние годы литературная деятельность прадеда сводилась главным образом к написанию векселей. Касса была совершенно пуста. Гордость прадеда, его любимое детище, кожевенный завод с паровой машиной, и собственный дом в Кожевниках, и те оказались больше миражем, чем реальностью, так как были основательно заложены. Тщательные подсчеты выяснили, что долги деда, сделанные им ради удовлетворения своих промышленных фантазий, во много раз превышают стоимость всего движимого и недвижимого имущества семьи», — писал правнук Бахрушиной, искусствовед Юрий Бахрушин.

Наталии Ивановне советовали отказаться от подобного «наследства». Но она, посоветовавшись с сыновьями, всё же приняла предприятие вместе с долгами и уверила кредиторов, что со временем выплатит им всё до копейки. А впредь решила навсегда отказаться от любых сделок в кредит.

Она полностью взяла на себя управление фабрикой и справилась с ним блестяще: за четырнадцать лет под ее началом предприятие стало лидером на московском рынке кожевенной промышленности, число рабочих и выручка выросли вдвое, а продукция выставлялась даже на всемирной выставке в Лондоне. Бахрушина не экономила на инвестициях в оборудование, и современники называли ее фабрику самой передовой.

Наталья Носова: от арендованной лавки до крупнейшего производства

«Стартовая позиция» этой предпринимательницы (кстати, прапрабабушки уже упоминавшегося Юрия Бахрушина, только по другой линии) также была не самой выгодной: в 34 года она осталась вдовой без особых средств с пятью детьми в возрасте от 4 до 13 лет. Сначала она торговала мукой, арендовав для этого небольшую лавку. А в 1829 году, скопив денег, открыла собственную фабрику драдедамовых платков. Сначала она вела оба дела одновременно, но уже вскоре производство платков стало основным источником ее дохода.

К 1850-м фабрика Носовой стала одним из крупнейших в Москве шерстоткацких предприятий и самым крупным среди тех, которыми управляли женщины.

Под руководством Носовой фабрика непрестанно расширялась (к 1853 году там трудилась почти тысяча рабочих) и оснащалась технологическими новинками. Производила она уже не только платки, но и ткани, одежду, одеяла и многое другое. Кроме того, регулярно поступали правительственные заказы на производство сукна для армии и флота.

Забавно, что и разбогатев Носова экономила на мелочах. Например, чтобы не платить высокий гильдейский взнос в Москве, она в 1851 году записалась сначала в звенигородское (сэкономив на этом целых 20 рублей!), а потом и в ейское купечество. Властям всё это показалось подозрительным, и они не без оснований обвинили ее в уклонении от налогов. Дело едва удалось замять.

Клавдия Колобова: внучка декабриста и «винная королева»

«Винная королева Сибири», Клавдия Колобова была внучкой декабриста Николая Мозгалевского. Приговоренный к вечному поселению, Мозгалевский женился на дочери местного мещанина Авдотье Агеевой. Уже смертельно больной, он получил разрешение переселиться с севера Томской губернии в Минусинский округ Енисейской губернии, где климат был помягче. Как пишет краевед А. П. Косованов, из всей группы минусинских декабристов Мозгалевский был «самым бедным, самым несчастным и многосемейным». В 1844 году он умер, и его вдова осталась с восемью детьми на руках. Чтобы заработать на жизнь, она подрабатывала прачкой и поломойкой. Тем разительнее контраст с положением, которого добилась внучка.

Клавдия родилась в 1848 году в семье старшей дочери декабриста Варвары и золотопромышленника Степана Юшкова. В конце XIX века она построила второй по объему производства винокуренный завод Минусинского округа — Владимирский № 22 винокуренный завод, который в начале XX века производил уже 180 000 ведер спирта в год, а производство обслуживали до сотни рабочих. Также ее торговому дому «Колобова и КО» принадлежали винный склад и несколько питейных заведений.

Федосья Большая: как оттеснить мужа и взять бизнес в свои руки

Как мы уже говорили, чаще всего женщины наследовали бизнес после умерших мужей или отцов. Порой они открывали свое дело, если муж, например, состоял на госслужбе и не имел права (и желания) заниматься предпринимательством. Но бывало, что амбициозные жены оттесняли мужей-предпринимателей и брали руководство на себя. Об одном из таких случаев рассказывает в своей книге Галина Ульянова.

Федосья Большая была женой московского купца третьей гильдии Василия Большого, который в 1795 году, задолго до женитьбы, основал фабрику по производству шелка.

В 1808-м 48-летний Василий женился н 26-летней Федосье. А уже через десять лет супруга взяла руководство фабрики в свои руки и отправила мужа в низшее, мещанское, сословие.

Дело в том, что закон 1808 года разрешал передачу капитала внутри купеческого семейства от одного члена семьи к другому. При этом передавший капитал поступал «в мещанский или поселянский» оклад и больше не относился к купеческой гильдии. Это и произошло в семье Больших: жена, бывшая сильной руководительницей, для которой, как вспоминали современники, фабрика давно стала смыслом жизни, добилась перевода капитала и при этом осталась купчихой третьей гильдии. Интересно, конечно, как Федосье удалось уговорить мужа на столь позорное понижение социального статуса, но об этом история умалчивает.