Ящик с картошкой вместо детского гроба: какие сюжеты скрывали знаменитые художники под слоем краски и зачем

«Дама с единорогом» (1505–1506), Рафаэль Санти

Если бы историям реставрации картин давали заголовки, то «Даму с единорогом» назвали бы «А был ли единорожек?». Написанная в начале XVI века, полотно Рафаэля изображало некую даму, но впервые оно упоминается под названием «Святая Екатерина Александрийская». К 1959 году состояние картины было плачевным, и ее решили отреставрировать. Тогда и выяснилось, что неизвестную даму по какой-то причине превратили в Святую Екатерину, дорисовав ей главные атрибуты святой: мученическое колесо (символ Божьей избранницы) и пальмовую ветвь. Чтобы образ выглядел более целомудренно, даме даже прикрыли голые плечи, заботливо пририсовав накидку.

Очевидно, единорог совсем не вписывался в концепцию, поэтому от него решили избавиться, просто «накинув» на него плащ.

Так и просуществовала героиня картины одна с XVII по XX век. Но самое интересное открытие ждало реставраторов дальше. «Дама с единорогом» стала первым в истории полотном, для изучения которого был использован рентген.

Именно благодаря рентгену стало известно, что первоначально дама держала на руках не единорога, а собачку.

Предполагали, что изображение животного переписал сам Рафаэль.

Собака считалась символом верности, и ее появление на картине свидетельствовало о скором замужестве. Единорог же олицетворяет чистоту, и поймать и приручить его могла только девственница. Так реставраторы пришли к выводу, что автор сам изменил символы, вместо преданности акцентировав внимание на целомудрии невесты.

Но история единорога, да и всей картины на этом не закончилась. Реставраторы сравнили слои и пришли к выводу, что кисти Рафаэля принадлежит только часть сюжета.

Сам художник не писал не только плащ и атрибуты святой, но и собаку-единорога.

Он выполнил фигуру женщины, пейзаж и небо, а дополнительные детали и собаку дописывал уже другой живописец, предположительно Джованни Сольяни (1492–1544), ученик Лоренцо Креди.

Так что, по сути, известную картину создавали минимум трое человек.

Реставраторы убрали с полотна плащ и колесо с пальмовой ветвью и попытались было восстановить собачку, но потом отказались от этой мысли — слишком велик был риск испортить картину. Так и осталось дама держать на коленях «подсадного» комнатного единорога.

«Анжелюс» (1857–1859), Жан-Франсуа Милле

Однако не всегда скрытое изображение можно обнаружить через странности в слоях. Иногда единственное, что может помочь, — это интуиция гения, как и получилось с самой известной картиной Жана-Франсуа Милле «Анжелюс».

Судьба картины оказалась непростой. Ее заказчик из Америки Томас Эпплтон, тоже художник, по неизвестным причинам решил не покупать полотно. В течение 30 лет картина блуждала от одного коллекционера к другому. Так продолжалось до 1889 года: в этот раз в схватке за право обладания полотном сошлись Лувр и консорциум американских торговых агентов. Американцы победили, заплатив за картину рекордную по тем временам сумму — около 580 тысяч франков. (Правда, уже в 1909-м Лувр все-таки получил заветное полотно благодаря одному из французских перекупщиков.)

Простота и благочестие «Анжелюса» так заворожили зрителей, что почти в каждом французском доме появилась ее репродукция. Однако Сальвадору Дали она показалась вовсе не простой и буквально загипнотизировала художника.

Оказывается, «Анжелюс» поразила Дали еще в годы учебы: репродукция картины висела в его школе.

Дали снова и снова писал свои варианты полотна (фигуры «Анжелюса» в том или ином виде появлялись на его картинах более 60 раз), но никак не мог соединить спокойствие сюжета и огромную скорбь, исходящую от главных героев. Как корзина с картофелем может вызывать столько печали?

В итоге Дали обратился в Лувр с настойчивой просьбой исследовать картину на наличие скрытых слоев. Прихоть Дали решили выполнить и, как оказалось, не зря.

После рентгенограммы под привычным сюжетом вечерней молитвы открылась изначальная сцена — похороны младенца в поле. Молитва была вовсе не о богатом урожае картофеля. В ногах женщины стояла корзинка, в которой было укрыто тело умершего некрещеного ребенка этой супружеской пары, которому не нашлось места на христианском кладбище.

Сразу же после открытия спрятанного сюжета начали перепроверять мемуары Милле.

Выяснилось, что изначально художник назвал картину соответствующе — «Похороны ребенка в поле», но для более успешной продажи решил изменить сюжет на «более светлый».

При этом он не стал менять фигуры мужчины и женщины, которые излучали скорбь, несоразмерную обычной вечерней молитве.

Сам Дали, благодаря интуиции которого был раскрыт первоначальный смысл, не особенно удивился и прокомментировал открытие одним предложением:

«Я всегда чуял смерть в этой картине».

«Портрет неизвестного в треуголке» (1770), Федор Рокотов

Одно дело, когда художник повторно использует холст из-за бедности или в порыве нового вдохновения, и совсем другое, когда первоначальная картина замазывается целенаправленно, причем по желанию ее заказчика.

В Третьяковской галерее хранится «Портрет неизвестного в треуголке» известного портретиста XVIII века Федора Рокотова. До второй половины ХХ века ни у кого не возникало сомнений в том, что на картине изображен именно мужчина: даже называли имя — граф Бобринский, сын Екатерины II и Григория Орлова.

Смущало только одно: лицо у графа слишком уж женоподобное и нежное.

Специалисты предположили, что на картине не «неизвестный», а «неизвестная», переодетая в мужскую одежду. В конце XVIII века балы-маскарады с переодеванием были довольно популярны, и версия о переодетой даме преспокойно просуществовала вплоть до 1970-х годов.

Когда же эксперты исследовали полотно с помощью рентгенографии, версия с переодеванием отпала тут же.

На холсте отчетливо виднелось декольте и женская брошь. Оказалось, что чуть позже Рокотов сделал из картины мужской портрет, изменив всё, в том числе и одежду, но лицо решил оставить как есть.

Чтобы распутать тайну незнакомки, пришлось начать с первой и на тот момент единственной зацепки — места, откуда поступило полотно. Было известно, что до Третьяковки картина находилась в поместье Струйских, а это уже значило немало: ведь сам Н. Е. Струйский хранил у себя портреты только близких и дорогих ему людей.

Наиболее вероятной считается версия о том, что на полотне изображена первая жена Струйского Олимпиада Балбекова. Она скончалась совсем молодой, в возрасте 20 лет.

Судя по всему, помещик попросил Рокотова замаскировать изначальный портрет перед своим вторым браком, чтобы не вызвать ревность новой избранницы.

Художник выполнил поручение, сохранив совесть заказчика почти чистой: черты лица не изменились, значит, память об умершей сохранена, зато чувства новой жены не задеты.

«Зачарованная поза» (1927), Рене Магритт

Поиск «пропавшей» картины может напоминать детективное расследование. Так произошло с картиной Рене Магритта, которую буквально собирали по частям. В 1927 году на выставке экспонировалась картина «Зачарованная поза». Однако о ее существовании было известно только благодаря единственной черно-белой фотографии, сама картина таинственным образом исчезла через год после выставки. Снимок сопровождался следующей ремаркой: «Местонахождение неизвестно […] Возможно, уничтожена».

До 2013 года считалось, что Магритт был недоволен своей работой и уничтожил картину своими руками, поэтому никто даже не думал начинать поиски. Полотно так и осталось бы в числе утерянных, если бы работникам Музея современного искусства в Нью-Йорке не вздумалось приглядеться к другой картине Магритта — «Портрету» 1935 года. Внимание сотрудников музея привлекло то, что в торцах картины холст был полностью покрыт краской: так бывает, когда основа с живописным слоем используется для написания другой картины поверх прежней. Пришлось делать рентген.

И вуаля — из-под слоя краски выглянул торс героини с потерянной картины.

«Раз сохранилась одна часть, значит, должны быть еще четыре», — решили музейщики и отправили запрос на ревизию картин в другие музеи, хранившие полотна Рене Магритта.

Вторая часть нашлась на другом континенте, в Швеции, в Стокгольмском музее современного искусства под красочным слоем известной картины «Красная модель» (1935). «Красная модель», на которой изображен башмак-нога, спрятала, что символично, часть с ногами героинь. Третий фрагмент «Зачарованной позы» — нижнюю правую четверть — нашли под картиной «Человеческое состояние» (1935) из коллекции музеев Норфолка через три года после обнаружения первой. «Квест» завершился только в 2017 году: последний фрагмент утерянного полотна просветился на картине «Бог — не святой» (1935). Спустя 85 лет после исчезновения «Зачарованной позы» все ее фрагменты были найдены.

Однако тут же встал вопрос о том, что делать с этой мозаикой: ведь чтобы «собрать» картину, пришлось бы уничтожить четыре других полотна.

Поэтому всё, что смогли сделать реставраторы с найденными частями, — это восстановить полотно в цифровом виде.

Но зачем Рене Магритт все-таки решил разрезать полотно на четыре части? Главной причиной считают финансовые затруднения живописца.

«Мы думали, что Магритт уничтожил и разрезал эту картину, так как испытывал материальные трудности. Это было в конце 1920-х — начале 1930-х годов. И те четыре полотна, которые, по его мнению, не были удачными, он использовал повторно», — объяснил директор Льежского университета Давид Стриве.

«Черный квадрат» (1915), Казимир Малевич

И конечно, нельзя не вспомнить про «Черный супрематический квадрат». Второй слой у него можно было рассмотреть даже невооруженным взглядом через кракелюры — трещины, которые часто появляются после нанесения черной краски на холст.

Еще десять лет назад считалось, что эти краски просто результат того, что Малевич прокрасил поверхность картины, не дав высохнуть нижнему слою. Но изучить этот слой решили только в 2015 году, через 100 лет после создания знаменитого «Квадрата». И тут выяснилось кое-что интересное.

Под черным слоем спрятаны не одно, а сразу два изображения, причем оба цветные. Более того, оба рисунка относятся к разным направлениям в живописи.

Первое — к кубофутуризму, а вторая композиция поверх него — к протосупрематизму. Если вспомнить слова самого Малевича: «Считая кубофутуризм выполнившим свои задания, я перехожу к новому живописному реализму, беспредметному творчеству», — получается еще более интересная картина, в прямом и переносном смысле слова.

Три изображения на одном полотне расположены в хронологическом порядке художественных течений, а их замазывание и перекрывание новым слоем фактически означает смерть одного направления и рождение нового.

Кроме того, рентгенограмма помогла раскрыть и расшифровать надпись, оставленную Малевичем. Первое слово («Битва») могли распознать и рядовые внимательные посетители экспозиции. Но что это за битва и зачем, было так же непонятно.

Как оказалось, там написана фраза «Битва негров в темной пещере», отсылающая к утраченной картине французского художника Альфонса Алле, которая представляла собой черный прямоугольник.

Своей работой, созданной в 1882 году, Алле предвосхитил эпатажные выставки дадаистов и сюрреалистов 1910–1920-х годов.

Именно благодаря этой надписи, сделанной Малевичем, удалось выяснить, что картина провисела всё это время вверх ногами.

Современные технологии, позволяющие увидеть холст «изнутри» используются не только для разгадывания загадок картин, но и для привлечения интереса к искусству у широкой публики. Так, в мадридском Музее Прадо создали приложение «Второй холст музея Прадо» для детального послойного изучения главных шедевров. С его помощью можно наблюдать процесс создания таких знаменитых картин, как «Расстрел повстанцев 3 мая 1808 г. в Мадриде» Гойи, «Три Грации» Рубенса, «Автопортрет» Дюрера, «Сад наслаждений» Босха, «Менины» Веласкеса. Например, в истории «Менин» можно увидеть, что художник вначале изобразил неизвестную фигуру в том месте, где потом решил нарисовать себя.

Технологии, позволяющие узнать процесс создания и изменения картины, позволяют буквально повысить ценность самих произведений искусства. Кроме того, с их помощью можно вызывать глубокий, а не сиюминутный интерес у тех посетителей галерей, которые привыкли «пробегать» залы.