«Человек — это точка, в которой мир не может отличить себя от галлюцинации». Федор Гиренок — о сновидениях, смерти Бога и «Победе над Солнцем»

Европейская философия отказалась от метафизической раздвоенности мира в пользу его материального единства. Как она это делает? Посредством идеи сингулярности и переосмысления идеи человека. Что такое сингулярность в математике Рене Тома? Это вариация на тему того, как количественные изменения приводят к качественным сдвигам. Эти вариации использует Делез. Для чего? Чтобы человеческое растворить в нечеловеческом. Но сингулярность — это не особенное, не катастрофа, не математическая точка, проглотившая бесконечность. Это точка, в которой мир не может никаким образом отличить себя от галлюцинации.

Сингулярность — математическое понятие, описывающее небольшие области пространства, в которых регулярно и однородно ведущие себя объекты (например, функции) радикально изменяют свои свойства.

Читайте также

Как описать весь мир с помощью математики?

Если мир един, то он не сингулярен. Если он сингулярен, то он не един. Единый мир — это мир бесконечно повторяющегося одного и того же. В нем совпадают начало и конец, высшее и низшее, внутреннее и внешнее. В этом мире немыслимо существование человека. Почему? Потому что человек — это не центр мира, не вершина его и не его смысл. Это даже не случайность, ибо где есть случайность, там появляется необходимость. Человек — это сингулярность мира. Его неповторяемое событие.

Антропологическая сингулярность раздваивает мир, делит его на две части — на мнимость и реальность, на образ вещи и вещь. При этом само разделение не имеет никакого физического смысла.

Ибо оно является не физическим, а символическим. Не об этом ли нам говорит Платон?

 

Согласно Платону, материальный мир отличается от своего прообраза — мира идеального: вещи текучи, неопределенны и несамостоятельны, тогда как идеи дискретны, определенны, тождественны себе, а также просты и вечны. В каждой вещи вечна и неизменна идея, тенью или отражением которой вещь является. Источник

Мнимое и реальное

«Филеб» — самый трудный диалог Платона. О чем он? Об удовольствии. А еще о писце и о внутреннем живописце в каждом из нас. Писец делает невидимое видимым. Живописец создает образы видимого. Платон пишет:

«Допусти же, что в наших душах в то же самое время обретается и другой мастер… Живописец, который вслед за писцом чертит в душе образы названного… Когда кто-нибудь, отделив от зрения или какого-либо другого ощущения то, что тогда мнится и о чем говорится, как бы созерцает в самом себе образы мнящегося и выраженного речью».

Кто созерцает в самом себе образы, тот мнит, хотя иногда мнит то, чего нет, не было и не будет. Платон исходит из того, что существующее познаваемо, а несуществующее — не познаваемо. Чтобы познавать существующее, человеку уже нужно грезить. Что значит грезить? В «Государстве» Платон говорит: «…грезить — во сне или наяву — не значит ли считать подобие вещи не подобием, а самой вещью, на которую оно походит».

Если мы образ вещи считаем самой вещью, то это значит, что мы образ соотносим не с вещами, а с тем способом, каким мы можем воздействовать на себя во времени. А воздействовать на себя во времени можно не красивыми или полезными вещами, а красотой или благом самими по себе.

Раздвоение мира на мнимое и реальное имеет для Платона и практическое значение. В пятой книге «Государства» Платон говорит о том, что пока не сольются воедино государственная власть и философия и пока не будут отстранены от управления те, кто стремится к власти самой по себе или философии самой по себе, до тех пор не избавиться нам от зла и не увидит света человеческий род. Почему мы не увидим свет? Потому что будем жить в простом мире, а не в сложном.

Сложный мир потому и сложен, что складывается не из особенностей вещей, а из мнимостей и реальности.

Бессознательное против человека

Человек мыслится традиционно как живое разумное существо. Но живое является разумным не потому, что оно живое. Разумным может быть и то, что является не живым, а техническим. Быть живым — значит рождаться и умирать. А разум не связан с рождением и смертью. Посредством этой несвязанности в человеке обнаруживает себя нечеловеческое. Европейское сознание перестало мыслить нечеловеческое как божественное. Для него Бог умер. Смерть Бога изменила способ существования мысли о человеке. В нем больше нет пределов для человеческого. И поэтому современная мысль, обнаружив в человеке нечеловеческое, не знает, где ей остановиться, не знает, где заканчивается нечеловеческое и начинается человеческое.

Нечеловеческое опустошает человека двояким образом. С одной стороны, оно делает его просто живым и неразумным, а с другой — неживым и разумным.

Может быть интересно

Новая искренность или денатурализация человека? Федор Гиренок — об американском и китайском образах цифрового будущего

Пустота отсутствия человека заполняется при этом человеческим. Но это человеческое мыслится уже без человека. Оно мыслится как нечто химерическое, в виде неких призраков, обнаруживающих в живом — мертвое. Нечеловеческое приходит туда, где раньше было человеческое, благодаря открытию бессознательного. Что значит открытие бессознательного европейской философией? Это значит, что мерой человека является не сознание, а бессознательное.

Если бы мерой человеческого существования было сознание, тогда нужно было бы признать, что мир не един, не однороден, то есть в нем есть что-то, относительно чего нельзя сформулировать физические законы. Нет таких законов, в терминах которых можно было бы отличить образы от вещей. Идея бессознательного укрепила мысль о том, что мир един. Наблюдая за бессознательным, мы, говорит Фуко, пришли к выводу, что человек не существует. Что это значит? Это значит, что он никогда и не существовал. Почему? Потому что общество, которое запеленало человека в сети языка, формировало его бессознательное, а не его humanitas.

Бессознательное — совокупность психических феноменов и процессов, в которых субъект не отдает себе отчета. В психоанализе и ряде других теорий бессознательное — особый компонент психики, противостоящий сознанию и дополняющий его. Источник

Призраки смыслов

Идея сингулярности изложена в девятой серии «Логики смысла» Делеза. Делез попытался объяснить нам, что такое сингулярность. Спасибо ему за это.

Он говорит, что сингулярность — «это поворотные пункты, точки сгибов и т. д.; узкие места, узлы, очаги и центры; точки плавления, конденсации, кипения и т. д.; точки слез и смеха, болезни и здоровья…»

Мы слушаем и недоумеваем. Почему он не сказал главного? Ведь это было так просто. Делез забыл сказать про сновидения. Он забыл сказать, что в точке сингулярности мир выворачивается наизнанку. Но мир — не лента Мебиуса. Мир вещей расширяется и в этом расширении уже не зависит от вещей. Делез отождествляет события и смыслы. Мы их разделяем. Почему? Потому что воображаемое переполнено смыслами, а реальность состоит из событий. Смыслы — это не события, а события — это не смыслы. Они ведут между собой непрерывную войну. Они не совозможны, ибо когда они совозможны, заканчивается зона сингулярности.

Реальность всегда бессмысленна. Воображаемое всегда бессобытийно.

Смыслы лишают событие состава событийности, а события обессмысливают смыслы. Один человек — это всегда два человека. А между ними сознание. Человек всегда больше, чем один. Он, как говорит Деррида, «переполнен призраками».

Читайте также

Хонтология: наука о привидениях объясняет кризис современной культуры

Изнанка бытия

Мы думаем, что ночью мы спим, а днем бодрствуем. Но дело не в этом, мы спим тогда, когда не подчинены цели как закону. И бодрствуем тогда, когда действуем в соответствии с целью. Сон — не пустое место воображаемого. В нем встречается то, что не может быть по законам реального мира. Человеческое всегда существует по логике сновидения. Мы видим эту логику в виртуальной реальности. Во сне важно не содержание сна, нам важен сон как условие того, чтобы человеку вообще что-то виделось. Нечеловеческое, напротив, существует по логике событий, а граница между человеческим и нечеловеческим возникает в точке сингулярности и исчезает в точке схождения внутреннего и внешнего.

Суть человека состоит не в высоте и не в глубине, и тем более не в поверхности, а в сновидении. Мы сожалеем, что французский постструктурализм не с нами, что он не пошел к досократику, к Гераклиту. Он предпочел укрыться за стоиками, чтобы сказать: «Всё, что происходит, и всё, что высказывается, происходит и высказывается на поверхности». Мы говорим: нет, дело обстоит не так. На поверхности ничего не может высказаться и произойти. Поверхности хороши на липучках для мух. Всё происходит во сне. И высказывается во сне. Даже если мы не хотим, чтобы оно происходило и высказывалось.

Может быть интересно

«Смерть умных душ стать влажными»: чему учил Гераклит, самый загадочный философ Античности

Антропологическая граница пролегает не между вещами и предложениями, как думал Делез. А между человеческим миром и нечеловеческим. Сон — это граница. В нем зияет изнанка мира, которая, как воронка, засасывает события и смыслы, показывая их с неожиданной стороны. Если мы не можем заметить зияние как зияние Бога, мы спим, проваливаясь в бездну, из которой нет возврата.

Современные антропологи хотят установить связь с другими мирами. Они думают, что миров много. Но параллельные миры совсем рядом. Ты стоишь рядом с человеком из соседнего двора и не знаешь, что он на самом деле из другого мира. То есть между нами всего пятьдесят сантиметров, а метафизически это два разных мира. И причем мы не знаем, что мы из разных миров. В физическом смысле мир один, потому что пространство одно. Миров много в человеке, ибо в нем много призраков.

Читайте также

Можно ли дружить со сверчками, или Как антропологи изучают общение людей и животных

Весь наш мир, с точки зрения физиков, разделен на две части. Мир, в котором живем мы, и мир, в котором живут они. Они — это не мы. Мы состоим из положительных частиц, они — из отрицательных. Если мы встретимся с ними, то произойдет аннигиляция. И ничего не будет.

Поэтому сегодня вопрос звучит не так, как у Аристотеля в «Метафизике», не «Почему есть что-то, а не ничто?». Вопрос звучит так: «Как из ничего получается что-то?»

Мы будем думать, что они там вывернуты наизнанку, а они будут думать, что это мы их двойники. Мир один со всеми вытекающими из этого последствиями.

Черная дыра самости

Где можно найти альтернативные формы восприятия мира? В современном искусстве. Например, у Бэкона. Человек может иметь наглядное представление о предмете. Почему? Потому что он опасно галлюцинирует. В чем опасность? В том, что его взгляд обращен к самому себе. Он движется не по прямой к какому-нибудь предмету, а по кривой к самому себе. А кривая где-нибудь да пересечется с собой.

Возникнет ли в точке пересечения круг, неизвестно, это ниоткуда не следует. Самость, как черная дыра, всё притягивает к себе и не отпускает от себя. Мы отпускаем свой слух. Куда он движется? К нам. Он замкнут на нас. И это замыкание подчиняется принципу наглядности, то есть изобразимости. Можем ли мы визуализировать свою самость? Можем, чтобы наблюдать за наблюдающим за наблюдателями.

В финале оперы «Победа над Солнцем» будетлянские силачи говорят: «Мир погибнет, а нам нет конца». Малевич визуализировал эту мысль о победе над Солнцем в «Черном квадрате». О чем эта мысль? О рождении человека без мира. Как узнается эта мысль в философии? Как тождество подобия и вещи. Если подобие воспринимается как подобие, то мы пропали, нас нет, мы не существуем. Если подобие вещи мы воспринимаем не как подобие, а как вещь, то мы живы, но живем мы не в мире, а внутри огромной симуляции, пределы которой нами никогда не будут определены. Глядя на «Черный квадрат», обычно думают о рождении мира, космоса, но это ошибка. Так рождается человек. Как же рождается мир?

Подобие — термин античной философии и христианского богословия, означающий сообразность низшего высшему, причастность форме высшего. Источник

Рождение мира исключением человека

На что обращает внимание Курбе картиной «Рождение мира»? Он обращает внимание, как и подобает европейскому художнику, на animalitas человека. На единство мира. На что он не обращает внимания? На сингулярность, на humanitas человека, на его верх. Почему? Потому что humanitas человека, или человеческое в человеке, не участвовало в рождении мира. Но это значит, что и родившийся мир не имеет отношения к humanitas человека. Человеческое в нас может быть только от нас, а не от мира. Хайдеггер ошибался, человеческое в нас не от бытия.

Может быть интересно

Решительное экзистирование Мартина Хайдеггера: как перестать беспокоиться и начать умирать?

Каким образом это показывает картина Курбе? Посредством исключения головы из фигуры обнаженной женщины. Головы не видно, художник нам ее не показывает. Она за пределами полотна. Что мы видим в Венерах палеолита? Пренебрежительное отношение к голове как к не самой важной части человеческого тела. Что важно? То, что имеет отношение к жизни: низ человека. У мужчины это фаллос. У женщины это способность к деторождению. Что не важно? Не важно отношение к мысли, к галлюцинациям. Это невидимое в человеке, то, что еще нужно научиться рассматривать. Что мы видим на картинах Малевича? Пустые головы. Почему? Потому что человек — это не мозги. Мозги принадлежат миру, а сознание — это нечто человеческое в человеке, то, что никак не приурочено к телу. Сознание — сингулярное событие в мире.