Эра Standard Oil. Расцвет первой нефтяной монополии

В 1870 году компания «Рокфеллер и Эндрюс» была преобразована в Standard Oil (слово «стандарт» должно было подчеркнуть стабильно высокое качество продукта, что в те годы было, заметим, важным отличием — далеко не все нефтепродукты делались добросовестно).

Капитал новой компании составил 1 миллион долларов, что уже делало ее самой крупной из существующих на тот момент на планете.

Доля Джона Рокфеллера, человека, которого некогда посетила идея войти в этот бизнес и который создал эту команду, составила 27%, кроме него компаньонами стали его брат Уильям, Генри Флеглер (занявший пост исполнительного директора), талантливый химик и сооснователь бизнеса Самуэль Эндрюс и несколько других вкладчиков.

Standard Oil стала первым в отрасли акционерным обществом — это была очень удобная форма для привлечения сторонних капиталов: 10 тысяч акций, оцененные в $100 каждая, были распределены не только среди основателей компании «Рокфеллер, Эндрюс и Флеглер», кроме них в дело вошли несколько банкиров из Нью-Йорка.

К моменту создания компании акционеры были уже далеко не новичками в нефтяном бизнесе — Рокфеллер и Эндрюс, например, были в деле уже восемь лет, изучили все процессы изнутри и правильно видели все слабые места отрасли. Созданию собственной компании предшествовала разработка детального и продуманного плана — именно план Рокфеллера открыл сердца (или кошельки) инвесторов.

О рождении компании Standard Oil можно прочесть здесь

Рождение нефтяной монополии: молодость Джона Рокфеллера, первого долларового миллиардера в истории

Главной особенностью плана была новая структура компании — дело в том, что по законам того времени никакая фирма не могла владеть собственностью за пределами штата своей регистрации. Это мешало бизнесу расти, по сути, все существующие на тот момент фирмы были небольшими местечковыми предприятиями (и созданный Standard Oil выделялся разве что формой — акционерное общество — и размерами капитала).

Новая компания располагала довольно большими мощностями и огромными возможностями. Завод по производству бочкотары, когда-то с трудом запущенный Рокфеллером и Эндрюсом, стал самым большим тарным предприятием страны, но бочки были несовершенны — кроме проблем, возникающих у любой возвратной тары (в одну сторону ты везешь груз, а обратно — воздух), бочки портились, прохудившаяся тара давала до 20% потерь, которые отрасль закладывала как стандартные убытки при транспортировке, кроме того, сама тара была тяжелой — ее вес составлял пятую часть от веса груза. Поэтому как только появились цистерны, то компания Рокфеллера стала одной из первых их покупателей, и уже в 1867 году она располагала самым большим собственным парком цистерн — их насчитывалось 87, больше, чем у любого другого перевозчика. Кроме цистерн перевозкой нефтепродуктов занимался собственный речной флот — и здесь Рокфеллер опередил конкурентов.

Впрочем, мелочей для компании не существовало — например, на службе в кливлендской компании состояло 20 возчиков, перевозивших бочки на телегах. Вроде бы немного и вроде бы мелочь, но эта мелочь в тот момент, когда цены на розничные перевозки вдруг взлетали до небес (что регулярно случалось несколько раз в год и было связано не только с колебаниями рынка, но и, например, с погодными бедами), становилась козырем Рокфеллера, у которого всегда под рукой был оперативный резерв.

Важно было и то, что во многом благодаря талантам Эндрюса производство нефтепродуктов было диверсифицировано и стало почти безотходным.

Да, главная ставка делалась на керосин, потребление которого росло в геометрической прогрессии, охватывая всё новые и новые рынки — вслед за Старым и Новым Светом керосиновая лампа успешно обосновалась в Азии, Латинской Америке и даже в Африке и требовала всё новой и новой «крови» — керосина. Но при этом компаньоны разглядели еще одну потребность современности, в которой они быстро стали одними из самых масштабных игроков, — это смазочные масла.

Мир и в самом деле быстро становился миром механизмов, их количество росло невероятно быстро, место им находилось в любой сфере человеческой деятельности.

Выход керосина обычно составлял около 60%, но компаньоны, благодаря «мелочности» Рокфеллера, который ввел себе в привычку не допускать потери даже капли керосина, и талантам Эндрюса, в Standard Oil выход приближался к 70%.

То, что у многих компаний считалось отходами, Standard Oil превращала в новые продукты, активно создавая для них новые рынки, — и речь идет не только о смазочных маслах, для которых компаньоны, учитывая свои особые отношения с железнодорожными магнатами, довольно быстро нашли рынок сбыта. Производился также парафин, причем забавным могло показаться то, что парафин зачастую использовался для изготовления свечей — конкурента керосиновых ламп. Может, чью-то решимость производить парафин и снабжать им свечные заводы и можно было поколебать, но точно не Джона Рокфеллера, который был уверен, что керосин в любом случае возьмет свое, а вот отходов в его производстве быть не должно — всё, что только можно подать, должно быть продано.

Кроме этого, Рокфеллер и Флеглер использовали всё своё влияние и все свои связи для того, чтобы «продавить» новый материал для дорожного покрытия — асфальт (не факт, что для этого требовались запредельные усилия, так как асфальт всё же много лучше брусчатки, но преодолевать лобби владельцев каменоломен и каменщиков приходилось). Еще в самые первые годы своего существования Standard Oil охотно сотрудничала с аптеками и аптекарями (крупного фармацевтического бизнеса еще не существовало), запросы которых были крохотными: для приготовление лекарств, а точнее, для экспериментов в этом деле, они закупали буквально несколько галлонов нефти или нефтепродуктов, но Standard Oil не брезговала и мелкой розницей, наоборот, в развитии собственной сети доставки товара до конечного потребителя компаньоны считали ее своим козырем.

Забегая вперед, скажем, что того момента, когда электрическая лампочка Эдисона одолеет керосиновую лампу, а бензиновые двигатели еще не завоюют мир, Standard Oil, кажется, совершенно не заметит — производство смазочных масел, асфальта, гудрона, лигроина, парафина и вазелина поддержит компанию на плаву в период этого перехода — перехода с производства керосина на производство бензина (который в описываемый нами период еще считается бесполезным отходом).

Словом, Standard Oil становится не только самой большой, самой хитрой и изворотливой, но и самой инновационной, самой современной и самой экономной компанией, пытающейся предусмотреть всё, что можно предусмотреть, на много шагов вперед, что полностью соответствует характеру и подходам к ведению дел лидера компании — Джона Рокфеллера.

При этом сомнительные методы, которые компаньоны используют, подминая отрасль под себя, конечно же, не уходят из их арсенала. Более того, Рокфеллер становится тайным владельцем железнодорожной компании Union Tank Car. Игры по разорению конкурентов, начатые Флеглером, не только продолжились, но и обрели новый размах, так как Union Tank Car, помимо всего, обладала еще и патентом на производство цистерн — образно говоря, руки Рокфеллера еще крепче сжались на горле конкурентов.

На бюро Рокфеллера работала целая шпионская сеть, постоянно сообщающая о том, как обстоят дела у конкурентов.

Многие из этих самых конкурентов, вынужденных передавать свое имущество новым хозяевам из Standard Oil, говорили позже, что система учета доведена была у Рокфеллера до того, что он знал о каждом винтике, ведре и каждой тряпке на своем предприятии — точно так же он знал о приобретаемых предприятиях больше, чем их бывшие собственники. Эта пунктуальность, возведенная в абсолют и казавшаяся чем-то маниакальным, позволяла очень грамотно руководить ресурсами и мгновенно реагировать на любые вызовы, всегда имея под рукой средства для адекватной реакции.

Вызовы между тем следовали один за другим: уже в 1869 году отрасль пережила мощнейший шок, связанный с переизбытком нефтяных скважин. Этот переизбыток привел к появлению множества заводов по переработке, сляпанных на скорую руку и дававших низкопробный продукт, который производители пытались сбыть хоть как-то, выставляя цены сильно ниже рыночных. Понятно, что Рокфеллер со товарищи делал всё, чтобы такие компании побыстрее исчезли с горизонта, а средств для этого у него в тот момент было достаточно.

«Задушив» мелких производителей низкокачественного керосина, Рокфеллер принял объемы сырья, ранее перерабатываемого ими, на себя — собственно, в это время компания и начинает активную экспортную политику, которой руководит брат Джона, Уильям Рокфеллер. Синие бочки с нефтью становятся привычной картиной для европейских портов.

Война железнодорожных тарифов при этом не была завершена, железнодорожные магнаты, такие как Гулд и Вандербильт, в борьбе за объемы были готовы идти на радикальное снижение тарифов для перевозки нефти, и снова на арену выступает Флеглер. Он предлагает железным дорогам ежедневную отгрузку нефтепродуктов (для чего Standard Oil отказывается от перевозок по озеру Эри речным транспортом в пять летних месяцев и передает все объемы железнодорожникам), причем предлагает огромные объемы перевозок — 60 цистерн каждый день — плюс обещает осуществлять погрузку и разгрузку своими силами. Последнее предложение выглядело красиво, но, по сути, было неизбежным: заводы Standard Oil были оборудованы помпами для закачки и разгрузки цистерн, а железные дороги совсем не хотели тратить деньги на дорогое оборудование.

При отправлении специализированных эшелонов с цистернами вместо отправки их сборными поездами железная дорога экономила на подвижном составе, задействуя 600 цистерн вместо 1800, а экономия на такелажных работах и отказе от насосов была приятным и очень весомым бонусом.

Директор железной дороги, некий Деверо, позднее говорил, что их экономия на доставке составила 600 тысяч за каждый 20-дневный цикл (10 дней поезд шел из Кливленда до порта Нью-Йорка и столько же обратно).

Естественно, за это щедрое предложение Флеглер требует значительную скидку с тарифа, и, самом собой, с учетом вышеназванных цифр, немедленно ее получает. Standard Oil снова на высоте, для выполнения обязательств перед железнодорожниками, правда, ей не хватает собственных объемов, но Рокфеллер умеет консолидировать объемы конкурентов — с большой выгодой для себя, не только зарабатывая на этом, но и снося конкурентов: с одной стороны, как санитар леса, очищая отрасль от слабых и не тянущих по качеству, с другой — подминая под себя самые лучшие предприятия отрасли.

Механика подчинения и захвата предприятий-конкурентов была отработана отлично, и хотя она может показаться примитивно простой, конкуренты с завидной регулярностью попадались в эту ловушку. Занимался расстановкой ловушек и их захлопыванием лично Флеглер, который, в отличие от холодного, выглядящего отстраненно и не вызывающего приязни Рокфеллера, умел, что называется, влезть в душу и притвориться рубахой-парнем.

Флеглер намечал жертву и проводил с ней доверительную беседу: мол, у них отличные скидки на перевозку, но выполнить свои обязательства по выполнению высоких квот они в одиночку не могут, им нужен еще керосин, чтобы сохранять скидку, — и предлагал жертве воспользоваться их собственной скидкой при условии, что она будет выдавать некий объем — тут хитрый Флеглер называл цифру, превышающую текущий дебит нефтезавода-конкурента. Предложение было не просто заманчивым, оно было шикарным — и жертва лезла в кредит, чтобы увеличить производство, закупала для переработки в керосин огромные объемы нефти и — тут снова появлялся Флеглер и говорил, что сделка отменяется.

Для жертвы, вложившейся в расширение производства и закупку сырья, это означало немедленное банкротство, и Флеглер «спасал» своего недавнего «друга», предлагая за его предприятие вполне приличные, учитывая сложившиеся обстоятельства, деньги.

Standard Oil не особо церемонилась с предприятиями, гнавшими халтуру: эти заводы уничтожались, — но приличные фирмы оставались и входили в состав империи Рокфеллера, причем собственникам находилось место в структуре Standard Oil, и в итоге позже они вспоминали, что благодаря компании заработали куда больше, чем в пору своей «независимости».

В 1871 году, когда дела отрасли были откровенно плохи, многие добывающие, перерабатывающие и транспортные предприятия банкротились, Standard Oil выплатила своим акционерам рекордные дивиденды — 40% на акцию. При этом угрозы ее процветанию появлялись постоянно, одна из них — новый, трубопроводный транспорт, который вполне мог подорвать фактическую монополию Standard Oil на транспортировку нефтепродуктов по железной дороге. Так, собственно, и произошло: в 1874 году United Pipe Line Association фактически прорвала блокаду Standard Oil и… тут же была с хорошим дисконтом выкуплена Рокфеллером. Конечно, история трубопроводного транспорта достойна много большего, чем короткое упоминание, но здесь отметим только, что сеть трубопроводов в дальнейшем не просто повысит рентабельность Standard Oil, но и станет важным козырем в обсуждении тарифов с железнодорожниками.

В 1872 году Рокфеллер и Флеглер реализовали довольно рискованный проект по объединению перевозчиков в холдинг, а нефтепереработчиков в единую ассоциацию. Делалось это под знаменем борьбы за разумные и едины тарифы перевозок и установки адекватных розничных цен — а фактически речь шла о картельном сговоре. При котором, как известно, кто-то из «заговорщиков» выигрывает больше, кто-то меньше и всегда будут проигравшие. Проигравших хватило: Standard Oil в том году скупила 23 компании, а газеты назвали эту скупку активов «кливлендской резней».

Монопольное положение чуть не сыграло злую шутку с Рокфеллером и Standard Oil, у которых, возможно, наступило головокружение от успехов. Они предложили железным дорогам идею «компенсации», суть которой заключалась в том, чтобы они компенсировали свои скидки, предоставляемые Standard Oil, за счет мелких нефтедобытчиков, для которых, соответственно, стоило ввести надбавки, а сами надбавки разделить вместе. И впервые добытчики, анархическое племя, объединились, создав ассоциацию нефтедобычи. Их решения были просты: сократить дебет скважин, отказаться от бурения новых, отказаться от сотрудничества с рядом переработчиков, в том числе, и даже в первую очередь, со Standard Oil. Нарушителей могли сильно поругать, а то и чего похуже — ребята на добыче работали простые, нравы царили самые что ни на есть незамысловатые, долго что-то объяснять там не могли и не умели, а трупы в районе Ойл-Крик были делом обычным — ну, может, не частью пейзажа, но всё-таки не бог весть каким событием. Так что настрой у добытчиков был очень даже серьезным.

Фактически в ответ на монополию транспортников и переработчиков образовалась монополия добытчиков.

Стороны заняли крайне неуступчивые позиции, все несли убытки, и вопрос был разве что в том, кто продержится дольше. Но ответ на этот вопрос был известен: дольше продержатся большие корпорации, а корпораций больших, чем Standard Oil, в отрасли не существовало.

Понятно, что владельцы скважин несли убытки, и в конце концов, конечно, нашелся рискованный человек, продавший 20 тысяч баррелей Рокфеллеру. Понимая, что это ни для кого не будет тайной, этот уважаемый в своей среде человек, герой недавно отшумевшей войны, объяснил свое решение тем, что затея с забастовкой изначально была глупой и от этого все больше проигрывают, чем выигрывают. Его примеру тотчас последовало множество других — союз нефтяников распался, из кризиса, как всегда, Standard Oil вышла в самом лучшем состоянии в сравнении со всеми другими, увеличив отрыв от конкурентов (и даже подмяв под себя тех, кто не выдержал шторма).

Союз добытчиков потерпел полный крах, и на этом фоне Рокфеллер делает прекрасный жест (стоивший много денег, но принесший ему много прибыли в будущем): когда союз обращается к нему (в состоянии полной растерянности и безнадежности) с предложением купить у них нефть по 2,5 доллара за баррель, Рокфеллер отвечает, что раннее соглашение заставляет его покупать баррель по 3,25 и он не отступит от него и не нарушит договора.

Это мгновенно меняет отношение добытчиков к Рокфеллеру. Отныне он — безоговорочный лидер отрасли, человек, к которому прислушиваются все и которому верит весь рынок. Эта репутация позволит Рокфеллеру в недалеком будущем скупать самые крупные предприятия в долине Ойл-Крик — теперь с ним охотно идут на переговоры. Так Standard Oil, которая некогда, как черт от ладана, шарахалась от нефтедобычи, начинает скупку скважин — сначала в Пенсильвании, затем в Огайо, Калифорнии и далее — везде.

Под шумок Рокфеллер присоединил к себе заводы старых знакомых, братьев Кларков — тех самых своих бывших компаньонов, которых он едва выносил, занимаясь нефтью в период, предшествующий созданию Standard Oil. В тот момент их компания называлась «Кларки и Пейн», и Рокфеллер умудрился заключить договор с незнакомым с ним ранее Пейном, молодым аристократом, выпускником Йеля и Принстона, полковником и светским львом, о том, что предприятие переходит под контроль Standard Oil, а Пейн (но никто из Кларков!) представляет его интересы в совете директоров.

В сложном для отрасли 1872 году Standard Oil становится безоговорочным лидером нефтяного рынка — ее доля в обработке нефти достигает 34%. Конкурентов даже близко не видно, но это, как выясняется, было только начало, всего лишь стартовый рывок.

С этого момента Standard Oil начинает скупку компаний по всей Америке, причем не только компаний, которые связаны с переработкой нефти, но и дистрибьюторов, быстро формируя собственную розничную сеть.

Эти компании сохраняют свои имена и свое руководство, но не собственность — они целиком принадлежат Standard Oil, не проводят никакой несогласованной политики, ими полностью управляет штаб во главе с Флеглером, — словом, создается спрут-монополист, причем для широкой публики совершенно незаметный: компании выглядят как самостоятельные, сделки по приобретению компаний или контрольных пакетов в них — не публичные.

В середине 1870-х рынок США переживает не лучшие времена — тем больше поводов появляется для экспансии на внешних рынках. Рокфеллер и Флеглер общаются с самыми влиятельными государственными чиновниками, доказывая им, что продажа керосина в другие страны крайне выгодна для Америки. Впрочем, не факт, что эта мысль нуждалась в доказательствах, зато неоспоримый факт заключается в том, что с того времени каждый зарубежный консул Соединенных Штатов становится, по сути, своего рода торговым агентом Standard Oil, за что Рокфеллер со товарищи вполне открыто оплачивает их работу, выделяя консулам премии с каждой сделки, а руководит международным бизнесом Уильям Рокфеллер.

Интересная деталь: акции Standard Oil растут в разгар самого серьезного из известных на тот момент Америке кризисов — в то время, когда множество предприятий страны разоряется и закрывается, Standard Oil выплачивает дивиденды в размере 115 долларов на акцию. Которая, напомним, номинально стоит 100.

Рокфеллер к тому моменту руководит крупнейшей из существующих в мире корпораций, и при этом к нему может обратиться со своим предложением любой из почти 70 тысяч сотрудников — у них есть основания быть уверенными в том, что Рокфеллер прочтет их письма и оценит идеи. Совершенно непонятно, как именно, учитывая загрузку Рокфеллера как первого лица компании и его внимание к любой мелочи, — но так и было: письма прочитывались, идеям давался ход.

О стиле руководства Рокфеллера можно судить по такому эпизоду: однажды он наблюдал, как наполняются канистры с керосином. Процесс был механизирован: на тележке к шлангу подавались канистры, в каждую закачивалось ровно пять галлонов жидкости, наворачивалась крышка и запаивалась. Рокфеллер поинтересовался, сколько капель припоя тратится на каждую из крышек, и когда ему сказали, что тратится 40 капель, тут же велел попробовать использовать 38. Выяснилось, что при 38 каплях часть канистр дает течь, — попробовали использовать 39, и оказалось, что течи при этом нет совсем. К вечеру того же дня всем предприятиям компании ушло предписание отныне тратить 39 капель припоя на каждую крышку, что и было исполнено со следующего дня. Это звучит как анекдот, но это быль, подобных случаев современники припоминают в избытке.

Между тем корпорация разрасталась так быстро, что Рокфеллер, любящий учет и желающий контролировать чуть ли не расход скрепок в своем бизнесе, боялся потерять контроль над столь обширным хозяйством. В итоге в конце 1879 года началось оформление всех предприятий корпорации в трест. Это был первый подобный опыт в мире — позже его препарируют, разберут на части и даже придумают тресту определение, которое звучит как «монопольное объединение, при котором его участники теряют свою производственную, коммерческую и юридическую самостоятельность и выполняют указания головной компании, фактического владельца предприятия». Но это будет потом, и вовсе не факт, что Рокфеллер и Флеглер так четко формулировали это для себя, но то, что они создавали монстра именно с этими характеристиками, — бесспорно. В Standard Oil был сформирован попечительский совет в составе трех человек, остальные акционеры передали этим троим свои акции и право решения вопросов, связанных со всеми компаниями.

Эта тройка обязалась управлять имуществом исключительно в интересах 37 акционеров Standard Oil, еще раз — не в интересах Standard Oil, а в интересах 37 физических лиц (позже, когда начнутся антимонопольные разбирательства, связанные со Standard Oil, юристы треста будут этим оправдывать такой формат: да, интересы физических лиц совпали, а то, что все эти физические лица оказались акционерами Standard Oil, — ну, каких только совпадений не случается!).

В 1882 году затяжной кризис в Соединенных Штатах сменился бурным ростом, более того, конъюнктура внутреннего и мирового рынка обеспечит Standard Oil безоблачные времена и процветание на протяжении последующих 11 лет. Все эти годы капитализация компании растет на 7–10% в год, но еще быстрее растут доходы акционеров — за 11 лет почти в пять раз. В 1885 году компания переносит свою штаб-квартиру из Кливленда в Нью-Йорк, офис теперь размещается по адресу Бродвей, 26, — место, необыкновенно притягательное для бизнесменов того времени.

В 1890-х начинается экспансия Standard Oil в Китай, где керосин продается под маркой «Мей-Фу» — руководители считают, что рынок в 400 миллионов человек нельзя упускать. Активизироваться в этом направлении заставляет строительство Китайской Восточной железной дороги (КВЖД) и фраза российского премьера Витте о том, что он мечтает, как по этой дороге пойдут цистерны с керосином от братьев Нобелей. Заметим, цистерны пошли, битва двух гигантов, которые до той поры не сталкивались друг с другом напрямую, состоялась и закончилась в пользу американцев — «благодаря» бессмысленной Русско-японской войне, надолго испортившей отношения России с восточным рынком.

Впрочем, американцы, захватывая рынок Китая, сработали на пять баллов: они (как некогда сделали в России те же братья Нобели) бесплатно или за символическую плату раздавали-продавали китайцам керосиновые лампы (тоже получившие название «Мей-Фу»), что население приняло с восторгом. Китай, раньше пользовавшийся исключительно растительным осветительным маслом, быстро и охотно перешел на керосин. В крупных портах Китая строятся нефтехранилища и упаковочные заводы по розливу нефтепродуктов в синие жестяные банки (помните синие бочки Эндрюса и Рокфеллера?) для розничной продажи; под задачу обеспечения Китая продукцией быстро строится большой океанский и речной танкерный флот — словом, операция по захвату китайского рынка проведена образцово.

К новациям добавляется то, что, как мы уже говорили, Рокфеллер, ранее презирающий нефтедобытчиков (сам Джон Рокфеллер всю жизнь потратил на то, чтобы добиться идеального порядка, — и в его глазах множество нефтедобытчиков выглядело как порождение хаоса), в какой-то момент понял, что собственные места добычи сделают его бизнес более устойчивым, и Standard Oil входит в бизнес по добыче нефти, действуя так, как умеют действовать только они одни — осторожно и решительно одновременно.

К этому моменту в компании уже нет Самуэля Эндрюса — он первым из основателей и идеологов покидает ее, еще в 1874 году. Говорят, что этого инженера, которого будут называть «гением механики», тяготила агрессивность Рокфеллера и Флеглера, и почувствовавший это Рокфеллер предложил в какой-то момент выкупить акции Эндрюса. Эндрюс получил огромные деньги, но о его участии в бизнесе в дальнейшем ничего не известно. Зато известно, что он выстроил огромный дворец в Кливленде. Всю жизнь он почему-то ожидал, что его непременно посетит королева Виктория, и готовился к встрече с ней. Не факт, что королева что-то об этом знала, — во всяком случае, ее визит в Кливленд не состоялся и ничего не известно о ее планах посетить Америку или повидаться с мистером Эндрюсом. Дворец, поражавший посетителей своей бестолковостью и невозможностью его хоть в каком-то качестве эксплуатировать, переживет Эндрюса и будет снесен только в 1920-х.

С середины 1880-х постепенно отходит от дел и Генри Флеглер. С этого времени начинаются его частые визиты во Флориду — врачи считают, что климат полуострова подходит его больной жене.

Оставаясь в совете директоров Standard Oil, Флеглер всё больше сосредотачивается на делах Флориды: строит там отели и железную дорогу, — пожалуй, есть все основания считать его открывателем Флориды как курорта.

Место Флеглера в делах Standard Oil с 1882 года занимает Джон Арчболд. Он проходит все ступени карьерной лестницы, начав в 1864 году с добычи нефти в Ойл-Крик и побывав одним из самых громких и резких критиков Рокфеллера. Впрочем, люди меняются — и в переходе Арчболда в стан бывшего врага нелепо усматривать один только поиск выгоды: он, безусловно, понимал, принимал и искренне разделял все идеи Рокфеллера насчет гармонии и энтропии. Человек выдающихся способностей, Арчболд тем не менее невольно стал свидетелем и участником всех поражений Standard Oil, начавшихся с самого первого дела, порученного ему Рокфеллером, — он должен был противодействовать работе государственной комиссии по наведению порядка в сфере железнодорожных тарифов. Увы (то есть это прекрасно, но для Арчболда и Standard Oil, конечно, «увы»), тарифы были уравнены, скрытые тарифы и скидки исключены, дело против правительства и народа Соединенных Штатов (так это звучало в решении комиссии) Арчболд проиграл.

Впрочем, справедливости ради, разве мог он его выиграть? Словом, это никак не сказалось на его карьере — Рокфеллер и Флеглер скорее сочувствовали ему, чем винили.

В общем и целом дела у треста Рокфеллера складывались так, что лучше не бывает.

В какой-то момент Standard Oil производила более 90% нефтепродуктов в США и около 75% в мире, Рокфеллер был богатейшим человеком на планете, а люди, рискнувшие связать свою жизнь, судьбу и бизнес с ним и Standard Oil, выглядели редкими счастливчиками.

Правда, в 1890 году стараниями сенатора Шермана был принят закон, известный как «закон Шермана», который станет первым антимонопольным законом в истории. Монополии будут обвиняться, согласно его положениям, в воспрепятствовании торговле, и хотя сам этот термин будет определен крайне расплывчато, это в дальнейшем никак не поможет тем, кто попадет под горячую руку тех, кто станет его применять. Впрочем, почти наверняка на факт принятия этого закона никто в Америке и в Standard Oil внимания не обратил — закон выглядел громоздко, и его применение казалось нереальным делом. Начало ХХ века, в который на всех парах врывался быстрорастущий Standard Oil, ставший к тому моменту уже не американским, а всемирным монополистом, подарило Америке нового президента — молодого, талантливого и амбициозного Теодора Рузвельта, который и станет могильщиком Standard Oil: он сделает разукрупнение самого большого в мире монополиста одной из целей своего президентства, и в итоге цель будет достигнута — хоть и после истечения срока полномочий Рузвельта.

Но то, как это происходило и к каким результатам в итоге привело, конечно же, достойно отдельного описания.