Счастье или статус? Почему мы обречены страдать без популярности и гоняться за дорогими вещами, не приносящими удовлетворения

Психологи могут разделить все наши желания на две основные категории. В первую категорию входят «внутренние» желания, то есть те, которые делают нас счастливыми без одобрения других.

Психологи утверждают, что эти внутренние цели приносят нам удовлетворение, потому что позволяют нам чувствовать, что мы следуем своим внутренним ценностям.

Они стимулируют психологическое развитие и стремление к самосовершенствованию. Иными словами, они делают нас лучшей версией самих себя.

К внутренним целям относятся наши желания установить хорошие отношения с другими людьми, найти свою любовь, быть здоровыми и счастливыми. Альтруистические желания (например, чтобы любимые были счастливы или чтобы в мире не было голода) являются отражением наших внутренних побуждений, поскольку стремление помочь другим позволяет чувствовать себя лучше, даже если больше никто не в курсе наших благих намерений. <…>

Другая категория желаний посвящена популярности. Эта не та популярность, которая базируется на привлекательности, а скорее та, в основе которой лежит статус и все его атрибуты. Ученые назвали желания такого типа «внешними», поскольку они строятся на стремлении получить благоприятную оценку окружающих.

Внешние желания удовлетворяются только тогда, когда другие люди замечают нас и положительно оценивают, поэтому мы не можем контролировать их исполнение.

К распространенным внешним желаниям относится жажда славы и внимания (например, «хочу, чтобы люди мною восхищались», «хочу, чтобы каждый знал мое имя»), а также власти и господства («хочу научиться влиять на людей»). К внешним желаниям относятся также мечты обладать признаками, которые ассоциируются с высоким статусом, например красота («хочу, чтобы люди говорили, что я хорошо выгляжу») и материальное благополучие («хочу, чтобы у меня было много дорогих вещей»).

Проще говоря, все мы хотим быть уважаемыми и влиятельными. А еще — чтобы нам немножко завидовали.

Разве это не так? Это мелко? Незрело? Возможно, немного тщеславно? <…>

В действительности все гораздо глубже. Наше стремление к статусу берет начало в первобытных временах. В лимбической системе, под корой головного мозга, расположен участок, который был частью нашей анатомии еще тысячи лет назад. Он встречается не только у людей, но и у других млекопитающих. Эта часть взаимосвязанных структур называется «вентральный стриатум».

Вентральный стриатум — это участок центра удовольствия, играющего основную роль в нашем хорошем самочувствии. Он реагирует на все виды поощрения — от обещания денег до вкусной еды.

Но начиная с подросткового возраста вентральный стриатум особенно быстро активизируется, когда мы получаем поощрение социального характера. Одна из основных его функций состоит в том, чтобы реагировать на статус.

Вентральный стриатум — это один из первых участков мозга, меняющихся в пубертатном возрасте. Он обладает исключительными адаптивными свойствами.

Приблизительно в тот период, когда повышается выработка тестостерона и прогестерона (еще до того, как меняется голос и начинается половое созревание), наш организм готовит нас к автономному существованию.

Первый этап подготовки состоит в том, чтобы помочь нам отделиться от родителей и больше заинтересоваться сверстниками. Этот интерес стимулируется целым коктейлем нейрохимических веществ.

<…> В возрасте от 10 до 13 лет пубертатные гормоны заставляют нейроны вентрального стриатума отращивать дополнительные рецепторы, в том числе для взаимодействия с двумя химическими веществами головного мозга.

Прежде всего речь идет о гормоне, который называется окситоцин, он стимулирует наше стремление устанавливать и укреплять контакты с окружающими. Окситоциновые рецепторы появляются у многих млекопитающих при наступлении подросткового возраста. Даже мыши предпочитают общество ровесников, а не старших собратьев, когда начинают взрослеть. Этот факт, я думаю, успокоит миллионы родителей, недоумевающих, почему дети-подростки вдруг стали их избегать.

Второе вещество — это дофамин, тот же нейромедиатор, который отвечает за удовольствие.

Оба этих нейрохимических вещества заставляют подростков испытывать внезапное желание получить «социальное поощрение» — положительную оценку, которая даст возможность почувствовать себя заметными, одобряемыми, уважаемыми и авторитетными среди сверстников.

Но это еще не все. Наш мозг не только призван дарить нам приятные ощущения при достижении высокого статуса, но и запрограммирован заставлять стремиться к этому. Причина кроется в том, что вентральный стриатум редко действует в одиночку.

Ученые, занимающиеся нейронауками (например, моя коллега Кристин Линдквист), называют эту часть группы участков мозга «мотивационной структурой». Кент Берридж, нейробиолог из Мичиганского университета, досконально изучил работу мотивационной структуры, предпочтения и желания мозга — иными словами, что кажется нам приятным и почему мы так упорно стремимся получить это.

Он выяснил, что вентральный стриатум отправляет нейронные сигналы разным участкам мозга, как и вентральный паллидум. Вентральный паллидум трансформирует наши предпочтения в сильную мотивацию к действию (получить еще больше желаемого). То есть он влияет на наше поведение и может также воздействовать на эмоции. Была даже обнаружена связь вентрального паллидума с разнообразными вредными привычками и эмоциональной зависимостью от них.

Некоторые соединения, управляющие нашими предпочтениями и желаниями, находятся в коре головного мозга. Этот участок встречается как у человека, так и у некоторых видов животных, он расположен поверх подкорковых отделов. Кора головного мозга отвечает за мышление — процесс осознанного распознавания того, что нам нравится, и обдумывания, стоит ли к этому стремиться.

Мышление не позволяет взрослому человеку зацикливаться на том или ином желании (например, на популярности). К двадцати пяти годам остальные участки мозга догоняют вентральный стриатум в развитии.

Кора головного мозга помогает нам действовать разумно и сопротивляться стремлению немедленно удовлетворять каждое желание.

Однако многие нейронные связи также существуют на уровне подкорки (например, соединения между вентральным стриатумом и вентральным паллидумом). Берридж считает, что такие подкорковые соединения могут заставлять нас неосознанно выполнять определенные действия, которые впоследствии мы даже можем счесть иррациональными (например, восторженная суета при встрече со знаменитостью или озвучивание своих желаний тогда, когда это неуместно).

Фактически подкорковые соединения настолько сильны, что мы начинаем «хотеть» не только прямого социального поощрения, но и всего, что ему сопутствует.

Это похоже на рефлекторное поведение собаки Павлова. Вскоре мы начинаем хотеть того, что просто напоминает нам о высоком статусе (например, мечты о красоте или богатстве), не задумываясь, принесет ли это пользу.

Берридж называет такие соединения «мотивационными магнитами».

Разговаривая с подростками, легко увидеть взаимосвязь между их желаниями и жаждой социального поощрения и высокого статуса. К тринадцати годам нам начинает казаться, что в жизни нет ничего важнее этого типа популярности. Мы обсуждаем тех, у кого есть статус. Мы придумываем стратегию, чтобы его добиться. Мы чувствуем себя уничтоженными, утратив его. Мы даже делаем откровенно неправильные, аморальные, противозаконные и опасные вещи, просто чтобы добиться статуса или сохранить его. Подростки в буквальном смысле этого слова зависимы от популярности, по крайней мере от того ее типа, который основан на статусе. <…>

Вентральный стриатум ничуть не утрачивает активности во взрослом возрасте. Правда, по мере взросления мы учимся лучше контролировать свои импульсы. Но до конца жизни мы будем добиваться общественного одобрения и высокого статуса. Чем больше мы узнаем о мозге, тем яснее понимаем, как сильно эта жажда статуса может нас изменить, а мы даже не будем осознавать этого.

Что вы сегодня сделали для того, чтобы повысить свой статус? Выбрали красивую одежду, чтобы окружающие вас заметили? Надели дорогие часы, в которых чувствуете себя влиятельным и авторитетным? Может быть, отправили электронное письмо коллегам для повышения вашего влияния на работе?

Или просто написали что-то в Facebook или Twitter. Все это довольно очевидные вещи, благодаря которым можно почувствовать себя человеком с высоким статусом. И все мы при этом осознаем, что делаем, выбирая такие способы получения общественного признания.

Но разве на этом всё? Что еще отражает наши статусные устремления? Выяснилось, что наш вентральный стриатум связан с гораздо более широким спектром поведенческих моделей и эмоций, чем мы думали. Например, согласно исследованиям, когда мы читаем о людях с высоким статусом, говорим о них или просто смотрим на них, в нашем мозге уже активизируются центры, отвечающие за социальное признание.

Известно, что мы склонны смотреть на обладателей более высокого статуса (независимо от пола) гораздо дольше, чем на других людей. Иными словами, пусть неосознанно, но наш мозг привычно ориентирует нас на статус.

Мы также испытываем социальное признание, когда считаем, что нравимся тому, кем восхищаемся сами. <…> Стремясь к социальному поощрению, мы склонны действовать импульсивно. Это объясняет, почему в присутствии людей с высоким статусом многие делают о то, о чем потом жалеют. <…>

Наша жажда социального признания влияет не только на поведение. Она также существенно воздействует на эмоции и даже на фундаментальные чувства самоидентификации. Подростковый возраст — это тот этап нашей жизни, когда внезапно обостряется биологическое стремление к статусу. Кроме того, в этот период начинается развитие ощущения индивидуальности.

Если спросить маленького ребенка, что он чувствует или какой он человек, ответы будут основаны на том, что происходило с ним за последние несколько минут или часов. Но в подростковом возрасте мы обретаем способность думать о себе вразрез со столь недавним временем или опытом. У нас развивается стабильное самоощущение.

Параллельное развитие индивидуальности и резкое повышение активности вентрального стриатума ведут к возникновению процесса, который психологи называют «рефлексивной оценкой». Иными словами, наша самооценка начинает базироваться не только на том, как мы себя чувствуем, но и на том, насколько нас одобряют другие люди.

Если каждый в классе считает меня крутым, я на самом деле крутой. Если сверстники дразнят нас или игнорируют, мы не думаем о том, что они злые и грубые, а воспринимаем это как доказательство собственной неполноценности. В подростковом возрасте мы не просто принимаем отношение окружающих к сведению, от этого целиком и полностью зависит наше представление о себе.

Рефлексивная оценка имеет место и во взрослом возрасте — у одних в большей, у других в меньшей степени. Восприятие собственной личности многих людей существенно зависит от последнего полученного отзыва о себе, положительного и отрицательного. Информация о том, что они кому-то нравятся, заставляет их чувствовать себя хорошими людьми, в то время как обратное мнение превращает в полных неудачников.

Некоторые настолько озабочены высоким статусом (славой, красотой, властью или богатством), что создается впечатление, будто от этого зависит их идентичность. Исследования в области нейронауки подтверждают эти наблюдения.

Мы знаем, что нейронные сигналы от вентрального стриатума ведут к структуре «эмоциональной особенности» мозга, в том числе миндалевидного тела и участков гипоталамуса. Эти участки влияют на эмоциональное возбуждение, наиболее значимые воспоминания, опыт, оказавший на нас глубокое и личное влияние.

Как следствие, мы не осознаем стремления к социальному признанию, а рассматриваем его как основу самооценки. Мы можем даже поверить, что статус служит синонимом удовлетворенности.

Что если мы не знамениты, не влиятельны, не красивы, не богаты или не авторитетны, мы определенно ничего не стоим. Это не лучший рецепт счастья.